Friend, Please

Черепной коробок полон темных мыслей. Собственная квартира более не пропитана уютом и теплом. Здесь ощущалось лишь горькое отчаяние, которое окутывало собой каждый угол. И одиночество. От этого было невыносимо, хоть из раза в раз Джошуа закрывал глаза на это и надеялся на новый день, словно все должно измениться с наступлением следующего солнечного утра. Ведь черная полоса не может тянуться бесконечно, верно? Ничего не менялось, лишь дышать становилось сложнее и это точно не из-за огромного слоя пыли, уже давно покрывшей каждый уголок этого места. В грудной клетке, будто бы с каждым новым днем, что-то все сильнее давило, сжимало до ноющей боли. Терпеть пытку становилось просто невозможно. Тогда из рук буквально все валилось, а от новой посуды оставались лишь мелкие осколки на полу кухни, о которых забывали на несколько недель, вспоминая лишь тогда, когда порежутся ненароком… Но Джош уверен, правда уверен, что все пройдет. Все наладится, как только новый день настанет, как только солнце взойдет из-за горизонта. Только собственный дом уж сложно было назвать «домом», потому что отсюда хотелось сбежать. Каждый угол этой клетки был ему противен, и ощущалась лишь пустота, поглощающая его целиком с ног до головы. От нее не скрыться, ведь Дан пропитан ей словно губка, и ощущение, что где-то в груди осталась лишь черная дыра, его никогда покидало. Не оставляло ни на секунду, словно навязчивая мигрень. Дом не «дом» для своего хозяина, но пауки в углу спальни были явно рады здесь жить. Их становилось все больше и больше, а липкая паутина разрасталась повсюду. Избавляться от своих сожителей у него не было сил, поэтому ночью приходилось наблюдать за ними. За тем, как эти маленькие существа копошатся в своих паутинках или то и дело снуют по комнате. Это не успокаивало, а лишь прибавляло мыслей в черепную коробку о том, что скоро пауки вовсе проникнут внутрь, под ребра, заполнив, в буквальном смысле, пустоту внутри. Это казалось чем-то страшным, но сейчас мысли не имели малейшего веса. В один из дней обязательно все наладится, наступит новое утро и все изменится по щелчку пальцев, ведь так? Всенепременно. — Чел, ты в порядке? Рука сжимает телефон, а Джош просто рад, что это всего навсего звонок. Никто не увидит его отражение в зеркале, никто не увидит эмоции, которые проскочили на лице, мешки под глазами и бледность кожи. Когда в последний раз он выходил на улицу? Когда в последний раз удавалось нормально поспать? На эти вопросы вряд ли найдутся ответы, кроме одного «не помню». — Тай, все супер. Не волнуйся. Ложь противна на вкус. Она горькая и скользкая, но звучит куда правильнее, чем правда, которая зарыта глубоко внутри. Нельзя заставлять волноваться о себе лишний раз, когда в груди поселились пауки, а в голове ни одной ясной мысли. Там клубок, у которого нет конца и начала. Он ужасно спутан, состоит лишь из спутанных узелков, так что вряд ли кто-то осилит распутать его для того, чтобы найти кусочек правды. Правда не имеет смысла, когда даже в ложь никто не поверит. Все наладится или просто хочется верить в это, обманывая себя до самого конца, пока не собственная смерть не постучится в дверь? Черепной коробок полон ужасно громких мыслей, а собственная квартира напоминает руины. Здесь все пропитано отчаянием, но не желанием сбежать и скрыться, ведь отсюда не выйдет убежать. За дверьми куда хуже — слишком много взглядов будут направлены лишь на тебя, словно каждый прохожий знает, кто ты есть на самом деле. Каждый знает, что под твоими ребрами давным-давно поселились пауки и заполнили каждый уголок под кожей. Это ненормально, как и ненормально продолжать гнить здесь и сейчас. Но руки давным-давно опустились, а сам Джош уже не может позволить себе такую роскошь — натягивать улыбку каждый божий раз. Солнце поднимается, а все становится лишь хуже. Собственный мир становится с каждым днем все темнее и страшнее, ведь мысли ужасны на вкус, а желание прекратить все выглядит слишком заманчиво, отрицать это нет смысла. Ты призрак в собственном мире, но почему-то все взгляды будут прикованы к тебе, будто бы с нетерпением желая увидеть твой следующий ход: сдашься и позволишь себе уснуть вечным сном, забыв о своих проблемах, или продолжишь тянуть свое бессмысленное существование день за днем, ожидая чего-то хорошего? Но, приятель, бог вряд ли вспомнит тебя, чтобы внести положительные изменения в твою собственную жизнь. У бога есть другие заботы. Ты никто, лишь оболочка, лишь фантом, который может ходить из одного угла в другой посреди этой серости и сырости. Джош запускает руку в волосы, проводя пальцами сквозь, и сжимая непослушные кудри изо всех сил. Перед ним лишь зеркало, которое покрылось трещинами, и отражение в нем пугает его самого. На него смотрит уставший и исхудавший человек без прежней искры в глазах и совсем не похожий на барабанщика одной группы несколько месяцев назад. Джош Дан — это лишь оболочка, которая не имеет ничего общего с тем улыбчивым и солнечным парнем. Здесь и сейчас лишь призрак прошлого, которое слишком быстро перетекло в настоящее, а про будущее стоило вообще забыть. Будет ли оно вовсе или жизнь оборвется так резко и внезапно всего за пару-тройку дней? — Ты облажался. — лишь хрип с уст срывается и горький смешок оседает на корне языка. Это все выглядит так смешно и жалко сто стороны, что хочется кричать и сорвать собственную кожу, лишь бы стало легче. Лишь бы выпустить всю темноту на свет. Телефон жужжит без конца, вибрирует на самом краю умывальника, и нет страха, что он возьмет и упадет. Сейчас ничего не имеет смысла, как и новый день, ведь солнце больше не греет. «Джош, пожалуйста, ответь» «Чел, ты же знаешь, что я сорвусь и приеду» Взгляд цепляется за каждое сообщение, словно это единственный свет, который возможен здесь и сейчас. «Я еду, только посмей не открыть дверь» Телефон летит в зеркало, разбивая его окончательно, а темнота изнутри поглощает его целиком и полностью. И это… Кажется таким правильным. Черепная коробка пуста под копной кудрявых волос, а в квартире разруха до сих пор. Джозеф кусает губы до крови, стараясь успокоиться, хотя сейчас это кажется чем-то невозможным. Квартира друга выглядит такой незнакомой и находиться тут до ужаса тревожно. Каждая комната буквально кричит о том, что хозяину этого дома нужна была помощь. Но помощь подоспела поздно. Слишком поздно, чтобы вернуть все назад, перемотав на пару недель обратно, словно по щелчку телевизионного пульта. Он обхватывает лицо Джоша, смотрит на полузакрытые стеклянные глаза и старается держать себя в руках, не поддаваться панике. Осознание не сразу приходит, что опоздал. Опоздал, даже не сейчас, а еще несколько дней назад, когда верил каждому лживому сообщению. Тогда казалось, что Дан обязательно все расскажет, что ему просто-напросто нужно время, чтобы распахнуть свою грудную клетку еще один раз. — Приятель, не забирай свою жизнь у меня, — срывается с уст и первые, обжигающие слезы наворачиваются на глаза. — Потерпи чуть-чуть, хорошо? Джош, скорая уже едет. Нам с тобой нужно всего лишь ее дождаться. От этой правды больно, но Тайлер верит… Тайлер верит, что настанет утро и все обязательно наладится.