«Значит, это было идиотское виденье. Виденье во время обморока. Такое вообще возможно?»
— Нет, подожди, что за реакция?! — с некой смущенной улыбкой спросил у меня блондин, и уставился на мою еле заметную усмешку. Я накрыла своё лицо своими слабыми ладонями, и начала тихо безжизненно смеяться, а непонимание Йоста ещё сильнее веселило меня. Парень разве что успел покивать своей головой и мило улыбнуться. — Ага, вот и наша алкоголичка! — рыжеволосая девушка узрела то, как мы беседуем вместе с блондином, и это её еще сильнее взбесило. Было видно, что она была очень зла и огорчена произошедшим. Сзади неё стоял Питер — тот самый длинноногий юноша в брутальном смокинге. Её прямые волосы были взъерошены, на губах — розовая, немного размазанная помада. Она сложила свои руки к груди и переглядывалась: то на меня, то на Йоста, который продолжал гладить мою голень, тем самым стараясь успокоить. Молодая девушка довольно быстро вошла в роль моей матери, и честно сказать, это даже немного пугало меня. Невзирая на то, что сейчас произойдёт, я не стала смотреть на разъярённую подругу. Мой взгляд был направлен на блондина, который, поднимая свою голову, встретил её характер с непоколебимой уверенностью. Его выражение лица казалось спокойным, почти философским, словно он в очередной тысячный раз принимал все негодования и злость от Кэйт. Его уверенное спокойствие словно начало переходить на меня, и я ощутила себя словно я под надёжным, сильным крылом. — Кэсси, этот ублюдок довёл тебя до такого упадочного состояния, что ты просто свалилась с ног в толпе! Опозорил тебя при всех, сейчас сидит и улыбается, словно ничего и не было! — её обычный, мягкий голосок превратился в грубый крик. — Как ты вообще смеешь так поступать? Она спокойно себе жила, спокойно развивалась, не думала о тебе, натуральном эгоисте! — Кэйт, вероятно, я переволновалась и ещё вокруг запах этой травки… — начала оправдываться я, держась за свою голову, но рядом сидящий мужчина резко перебил меня. — Да, я подонок и ублюдок, я понимаю, что допустил рискованную ошибку и я уже попросил за это прощения! — он поднял свои большие брови и уставился на мою сумасшедшую подругу. — Рискованная ошибка — это ты! — продолжила она. — Ты не нужен ей, ты опять испаришься, а она будет мучаться! Будет опять полгода реветь, сидеть дома и думать о тебе, а ты и дальше будешь трахать тёлок, курить травку и писать свой ебанутый, никому не нужный рэп! — это уже походило на пьяную истерику заботливой девушки, но её слова отчасти образумили меня и это был действительно чёткий довод, отчего Йост немного запнулся, понимая, что в чём-то она права. Правда была в том, что он был не готов вступать в любые отношения. За всю его жизнь — он ни разу ни с кем не встречался и считал это максимально серьёзным актом, ведь если постоянно менять своего партнера — тратится слишком много времени, эмоций и нервных клеток. Ему уже было 23 года, и рано или поздно: рандомные влюбленности или разовый секс — не станет заменой самого главного — родственности и спокойствия в душе. Именно это благоговение увидел во мне, и не видел подобного в других девушках. — Ты отчасти права, Кэйт. — тихо, под нос проронил он. — Есть большая вероятность того, что я испарюсь в очередной раз, но я не могу передать то, что я ощущаю внутри. Я не хочу ранить Кэсси но и не могу потерять её. Я впервые, клянусь, испытал глубокое чувство влюбленности в эту девушку и почувствовал, что вместе с ней — я буду счастлив, и будет счастлива она. Поэтому, я старался ей напоминать о себе, чтобы она помнила меня, но я честно, не думал, что она действительно испытала весь спектр эмоций за весь прошедший год. Я действительно весь этот период думал про себя и… — он резко посмотрел в мои серые, бездонные глаза. — можно я в последний раз проведу тебя домой? Моё состояние и так было на пределе оттого, что произошло со мной ранее и сейчас, после услышанных слов от молодого парня. В его голосе звучало раскаяние и сожаление, и, честно сказать, я не ощущала никакой злости или даже обиды. Мне и самой не хотелось отпускать его, ведь мне показалось, что действительно между нами есть какая-то странная и при этом теплая связь. Или же все эти чувства — наследие садомазохизма, который формулировался за этот год? — Спасибо тебе за правду, Йост. — я потянулась и взяла его холодную руку, окутав его пальцы своей ладонью, к которой недавно подступила теплая кровь. — Пусть это будет наш последний вечер без продолжения. — с невероятной горечью проронила я, и начала медленно садиться на кровать, он подхватил меня за мою худую спину. — Поступайте как хотите, но я не желаю тебя больше видеть с ней. — ещё раз обратилась Кэйт к Йосту, ткнув указательным пальцем в воздух. — Давай я лучше вызову тебе такси, Кэсси. Ты ещё бледная. — настояла подруга. — Нет, Кэйт. Я пройдусь с Йостом. Тут всего 2-3 километра от моего дома. Я справлюсь если что сама, на улице как раз прохладный ветер, и я думаю, мне станет даже лучше. — моё ослабевшее тело поднимается с роскошного дивана, парень продолжает аккуратно придерживать моё тело сзади. — Я наберу тебя через два часа и пожалуйста, если что — звони мне. — рыжеволосая девушка медленно подошла ко мне, и крепко обняла. — Ты же понимаешь, что я не желаю тебе зла, я вижу эту ситуацию полной абсурда и глупости. Ты для меня как сестра. — она опустила свою голову мне на плечо, чуть не рыдая. — Я очень испугалась. — Я знаю, Кэйт. Я обязательно наберу тебя. — тихо сказала я ей на ухо, отчего она убрала свои руки, и позволила мне уйти с молодым парнем на ночную прогулку.***
3:23. Берлин. Тусклый свет уличных фонарей пробивался сквозь голые ветви деревьев, бросая длинные тени на тротуар, по которому переплетались наши шаги. Мы двигались медленно, оттягивая каждый миг проведенный вместе и поэтому — каждый шаг давался с трудом. Тишина между ними была оглушительной, наполненной болью пережитого вечера и осознанием окончания. Он придерживал меня аккуратно за талию в случае, если я потеряю равновесие, но это была моя маленькая ложь, ведь я, в тот момент, чувствовала себя намного лучше. Его огромная чёрная джинсовая курка свисает с моих маленьких плеч. От неё исходит запах свежей ели и ментола, а в верхнем кармашке красуется пачка сигарет Mallboro Red. Мои глаза изредка пробегают по ночным переулкам, в которых мне виднелось то самое страстное виденье. Это заставляло меня немного улыбнуться и засмеяться про себя: секс прямо на улице с человеком, которого я видела всего однажды в жизни? Какая глупость… — Я, немного шокирован тем, что произошло сегодня. Мне бы действительно хотелось бы узнать тебя поближе, но я… — прервал молодой парень неприятную тишину, между нами. — Ты уйдешь, я знаю это. Ты говорил об этом. — мои глаза смотрят вниз, на огромные камни, которые вкопаны в уличный асфальт. — Узнай сейчас, пока есть момент! — смущенно засмеялась я. — Не могу. — И почему же? — я подняла свою голову, чтобы посмотреть на растерянное лицо, которое освещается уличными лампами. — Потому что я ещё сильнее влюблюсь в тебя, и затем, опять буду следовать по пятам. — его грустный взгляд в пустоту подчёркивал его осознание происходящего. Это был наш последний вечер в теле влюблённых в друг друга людей. Не знаю, смогла ли бы я прождать ещё несколько лет, просто чтобы увидеться? Я молодая девушка, которая рано или поздно захочет находиться в состоянии влюблённой эйфории, и поэтому, наш выбор был сделан верно, пусть и очень больно. — Почему ты спросила у меня, был ли между нами секс или… какая-то близость? — приподнял он свою широкую бровь и с некой смущенной улыбкой спросил у меня. Смешок с моих уст. Кажется, мои щеки даже немного покраснели от подобного вопроса. — Вообще возможно ли в потере сознания очутиться в каком-то видении? — с умным взором я посмотрела на блондина, который застыл в улыбке. — Стоп! То есть, когда мы сидели на коленях, и пытались нащупать пульс — ты представляла, как мы занимаемся сексом? — удивленно он посмотрел мне прямо в лицо и отшагнул назад, от некого шока. — Ну… Не нужно гиперболизировать! — Ты сейчас серьёзно?! — он смущенно прикрыл свою улыбку и наклонился. — Ну-ка расскажи, что тебе там виделось! — он немного сбавил свой подкалывающий тон, и наконец-то взял меня за мою талию. Я вскинула свою голову назад и закатила глаза с улыбкой: — Вас, мальчиков, только одно и интересует! — Я бы не смог, Кэсси. Я не смотрю на тебя как на сексуальный объект. — теперь он стал выглядеть более серьёзно и его ладонь, которая лежала на моей спине, чуть сильнее притянула меня к нему. — Но при этом, заглядываешь под юбки других девушек? — с тонким злобным нареканием спросила я, словно это играло роль сейчас. Он тихо вздохнул под себя. — У меня последний раз был секс год назад, если честно. Были конечно моменты, когда девушки сами вешались на меня… Я с удивлением посмотрела на него, ведь представляла совершенно другую картину его жизни. Можно сказать, что я подумала, что это очередная ложь, но я совсем его не знала, чтобы судить по общепринятому мнению. — Я рассталась с парнем около трёх месяцев назад, и, возможно, в этом был твой вклад. — монотонно проронила я, если мы уж и начали говорить про отношения. — Я стал одной из причин? Почему? Стоп! У тебя был парень весь этот период? — Йост вдруг почувствовал очередную свою оплошность передо мной, отчего, мы даже сбавили темп. — Наши отношения повисли в сплошной рутине, и, буду честна, я уже ничего не чувствовала. Даже когда ты поцеловал меня — я уже тогда думала разорвать эти отношения. Я всё высказала ему, и он, возможно, ещё не полностью остыл, но я говорила это искренне, я изменила ему. — я начала вспоминать моменты из своей прошлой жизни и смотрела вдаль ночной улицы. — Ты действительно считаешь поцелуй изменой? — он немного опустил свою голову к моей, при этом, продолжая медленно шагать. — У каждого своё понятие измены. Дело не только в поцелуе, Йост. — мы резко остановились, и я аккуратно взяла его руки и встала напротив. — Я почувствовала влюблённость и какую-то странную связь между нами. Когда ты чувствуешь что-то подобное — это моральная измена, и я бы не смогла спокойно жить с этим, и не собиралась. — в моем голосе ощущалось некое сожаление и напряжение, ведь невзирая прошедшего времени — я ещё не совсем пришла в себя. — Я считаю точь-в-точь также, как и ты. Я могу судить это по опыту своих друзей и своему предчувствию. Секс, поцелуи — это, разумеется, также измена, но когда ты морально остыл к человеку и чувствуешь влюбленность, любовь, жажду по отношению к другому — это истинная измена, и чёрт… Я опять ощущаю себя ублюдком. — он опустил свою голову, отчего несколько прядей упало на его широкие брови. Он прикрыл своё худое лицо длинными пальцами. Казалось, что он вот-вот заплачет. — Прекрати. Мы не в праве отвечать за наши чувства. — я начала гладить его шею, стараясь успокоить. — Я просто действительно так бы хотел, чтобы эта черная полоса в моей жизни прошла, и я стал жить как нормальный парень, но я не могу. Столько дерьма я поведал в жизни, и приношу это дерьмо другим людям… Просто, я сделаю всё, что ты скажешь мне и я всегда буду на связи. Клянусь… — проронив эти колкие слова, он рванулся в мои теплые объятья. В этот момент, я ощущала себя двояко: мне совсем не хотелось, чтобы это обрывалось насовсем, но при этом, я потрачу очень много своих нервов и времени… — Хорошо, Йост… — его теплые руки отстранились, и мы продолжили идти по каменной тропе. — Давай просто останемся друзьями, изредка созваниваться, и через несколько лет встретимся ради того самого интервью. Неважно, будешь ли ты писать музыку, просто я хочу завершить свою миссию, с которой я явилась к тебе. Мои слова, кажется, подействовали на парня как антидепрессант и его серые, немного покрасневшие глаза наполнились надеждой. Надеждой, что все не оборвано.***
4:31 Берлин. 49 Бундетсштрассе 5. Вдали виднеется острый кол Берлинской телебашни, словно стрелка, указывающая путь в небо. Вечерние огни города отражались в её стеклянных панелях, создавая иллюзию мерцающих звёзд, спустившихся на землю. Улочки повисли в полной апрельской тишине. На этом фоне я и Йост шли бок о бок, погружённые в свои мысли. Каждый шаг, который приближал меня к моему дому казался словно я иду босыми ногами по горячим углям. Тени падали на наши лица, придавая им усталый, задумчивый вид. Воздух был прохладным, но не холодным, освежающим после душного весеннего дня. Именно когда оставалось сотня метров к роскошному, большому одиннадцатиэтажному дому — мы замолкли и крепко держались за руки, и наши головы погрузились в невероятную тоску. До этого окончательного момента: мы разговаривали о повседневностях, хобби, нашли несколько общих интересов и обсудили некоторых известных личностей. Мы изредка даже успели истерически посмеяться, но все же…Я не могу отпустить его…
Чёрт. Это был всего лишь один день в году.
Так хотелось бы, чтобы это продолжалось вечность, но…
Это один день, который не стоит моих переживаний и слёз после.
Йост крепко сжал мою худую руку, но в этом прикосновении чувствовалась не столько любовь, сколько отчаяние. Он понимал, что каждая минута, проведённая вместе, могла быть последней. Вероятность того, что это был наш последний вечер вовсе — была великой. Мы молчали, не зная, как начать последний диалог. Когда мы наконец остановились перед дверью моего дома, я подняла свои грустные глаза и встретилась с его отчаянным взглядом. В его глазах я увидела отражение своих собственных чувств: боль, страх, но также и надежду, что, может быть, не всё ещё потеряно. — Это был самый лучший вечер в моей жизни, Кэсси Шольц. — он встал напротив меня и опустил свою голову, не желая видеть мою родную дверь у дома. — Не могу не согласиться, Йост Кляйн. — тихо и смущенно ответила я и сложила свои руки в замочек, в последний раз разглядывая молодого юношу. — Обещай, что всегда будешь такой же милой, приятной и невероятно доброй, умной девушкой, и… Что это наш не последний вечер. Интервью быть. — его серьёзный и огорченный взгляд пронзил мои немного мокрые глаза. Он посмотрел на мои руки, и не устояв от очередного прикосновения — накрыл своими теплыми ладонями худые пальцы. Наши лица находились совсем рядом. — А ты пообещай, что изредка будешь писать мне, и стараться переходить на белую полосу жизни. — монотонно проговорила я. — Я обещал это и в том году, как видишь… Я уже отчасти лжец и нужно расправиться со мной! — засмеялся он и наклонив свою голову к моей голове. Моя ладонь аккуратно погладила маленькую красную царапину на его скуле: — Да, плохой мальчик в тебе до сих пор живет, но ты немного изменился с тех пор… — его рука накрыла мои пальцы на его лице. — Да? — мягко и игриво спросил он. — У тебя появилась щетина, гляди через три-четыре года с усами и бородой ходить будешь! — влюбленно засмеялась я, и оперлась лбом об его видные ключицы. Йост улыбнулся, его глаза сверкнули мягким светом, как будто он наслаждался каждым мгновением, проведённым вместе. Я отстранила свои руки от его лица и крепко обняла его за худой торс. Парень окружил мою талию своими руками, притягивая меня ближе, как будто боясь, что я могу исчезнуть. Мы стояли так некоторое время, просто наслаждаясь тишиной и теплом друг друга. Я чувствовала его дыхание на своих волосах и слышала, как его сердце бьётся в унисон с моим. Это был тот редкий момент, когда все наши проблемы и тревоги казались далекими и незначительными.Но решение осталось неизменимым.
— Блять… я… Я не хочу этого говорить, но скажу в последний раз. Я люблю тебя, Кэсси Шольц. — прошептал он, его голос был полон нежности и заботы при этом грусти и тоски. Я почувствовала, как мои глаза начинают блестеть от слёз, но я заставила себя улыбнуться, хоть и с трудом. — Я тоже, Йост Кляйн, но пусть мы лучше останемся друзьями. — я рассоединила свои руки на его торсе и посмотрела прямо в его тоскующие глаза. Я не могла сдержать ту боль, которая была внутри меня и не могла видеть разбитым его. Хотелось моментально спрятаться и быстро разойтись, чтобы поскорее пережить эту любовную драму. Сделав медленно шаг назад, я провожаю его прощальным взглядом и разворачиваюсь спиной к парню. Мои руки прикоснулись к тяжелой, дубовой двери, которая, словно током ударила меня. Я замерла на одном месте, придерживая дверь, словно оттягивала момент нашей разлуки. Вдруг, я ощущаю, как мужская рука закрывает за мной дверь, и я моментально разворачиваюсь к блондину. В этот момент Йост наклонился ближе, его худое лицо оказалось всего в нескольких сантиметрах от моего. Я могла чувствовать тепло его дыхания на своих губах. Он замер на мгновение, опасаясь своего действия, но затем он ринулся, позабыв свои переживания. Его губы коснулись моих, мягко и бережно, как будто он боялся, что я разобьюсь. В этом поцелуе не было страсти, которая захлёстывала нас в головах, но было что-то большее — глубокая нежность и влюбленность, которую мы оба испытывали друг к другу. Его губы были тёплыми и мягкими, и я почувствовала, как по моему телу пробежала лёгкая дрожь. Наши губы двигались медленно, исследуя и запоминая этот последний поцелуй. Время словно остановилось, и всё вокруг потеряло значение. Я ощущала, как его руки нежно касаются моих плеч, и на мгновение позволила себе забыть о будущем, об этом неизбежном расставании. Когда мы наконец отстранились, наши глаза снова встретились, и в этот момент я поняла, что этот поцелуй останется со мной навсегда. Это было прощание, но и обещание — что бы ни случилось, мы всегда будем помнить друг друга и те чувства, что нас связывали. — Спасибо, — прошептал он, и в его голосе я услышала искреннюю благодарность и тихую боль. — За всё, и ещё раз — прости меня, что появился в твоей жизни. Ком в горле, я не в силах произнести ни слова. Слёзы начали медленно течь по моим щекам, но я знала, что это решение было правильным. Мы разомкнули объятия, и я немного отошла ближе к двери, оставив за собой этот последний, прощальный поцелуй, как символ нашей любви и прощения. — Спасибо тебе за то, что ты появился в моей жизни. — я с милой, сожалеющей улыбкой исправила его глупые слова, от чего он моментально опустил свою голову вниз. Вероятно, не только мои слёзы начали стекать по щекам. Я открываю массивную, деревянную дверь в мой пустующий подъезд, и делаю шаг в здание, при этом, оборачиваясь на парня, который уже не обращал на меня внимание. Его тело было словно вкопано в землю. Я медленно начала отходить от двери, и слышала звуки какого-то разрушения. Возможно, это был звук разрушенной надежды и любви, но на деле — как только дверь закрылась и парень увидел мою уходящую спину: он начал крушить всё вокруг роскошного подъезда. Я слышала глухие удары и звон бьющегося стекла: кто-то оставил возле нашего подъезда новые окна. Йост, потеряв всякий контроль, в ярости разносил то, что попадалось ему под руку: он опрокидывал вазы с цветами, декоративные, пластмассовые белые стулья. Он, словно рвал на себе волосы, не в силах справиться с нахлынувшими эмоциями. Каждый его удар, каждый разрушенный предмет, казалось, отзывались болью в моём сердце. Я замерла на месте, не в силах двигаться дальше. Слёзы снова подступили к глазам, но я знала, что должна уйти. Это было наше прощание, и его боль была столь же глубока, как и моя.