Клоуны

Вообще-то, его здесь не должно быть. Банальная гордость не дала бы России прийти на подобное мероприятие. Чёрт бы с этими наглыми европейцами, которые всякую секунду выражали «глубокую озабоченность», чёрт бы с этими снующими повсюду СМИ, которым только и подавай сенсаций и желтушные заголовки о главной угрозе человечества, чёрт бы с этими Прибалтами и Польшей, которые наверняка бы попытались вывести его из мнимого спокойствия и уверенного равнодушия, да плевал он на всё это! Но Руслан в жизни не смирится с тем, как на него из-за угла будут с ненавистью смотреть болотного цвета глаза, как мстительно будет прожигать его наполненный разочарованием лишь один взгляд, и как в первые же полчаса ему снова станет плохо, а потом невыносимо стыдно и гадко за проявление слабости перед одной единственной страной. Тем не менее он находился здесь, а вот прожжённого яростью взгляда всё ещё не было. — Предлагаю вернуться к основным значимым событиях сейчас, — Франция на мгновение замолкает, оглядываясь всех присутствующих внимательным взглядом, давая понять, что он желает внимания всех в этом вопросе. — Россия, — он остановил свой взгляд на помрачневшем в лице Руслане, — Не сочтите за неуважение к вам или обвинение в чём-то, но… — Но что? — раздражённо перебивает его русский, понимая о чём сейчас пойдёт речь. Франция явно почувствовал некоторую нервозность, но виду постарался не подать. — У вас всё ещё есть властные полномочия над государством? У нас есть веские основания полагать, что это не так. Нам надо всем понимать, что вы не являетесь жертвой обстоятельств касательно того, что сейчас происходит. Вы можете подтвердить, что не нуждаетесь в помощи? — с каждой секундой его голос становился всё более прямым и жёстким, вынуждающим на оправдание. Но это позорно, это смешно и это точно не так. Не для их ушей точно. Михаил рядом с ним перекинул ногу на ногу, слегка потянулся телом вперёд, опираясь на руки со сжатыми в замок ладонями. Его лицо из безучастного в миг превратилось в азартное, а тонкие губы изогнулись в издевательской усмешке. Весь его вид представлял уверенного в себе и в своей позиции, хитрого и смеющегося в лицо человека. Иногда России казалось, что возле него и не живое существо вовсе. — Это обвинение, — раздался твёрдый голос в возникшей на секунду тишине зала. Миша всегда говорил не колеблясь, не оправдываясь, а с хирургической точностью цепляясь за слова оппонента и предъявляя за них в ответ. — Вы только что обвинили правительство Российской Федерации в использовании в своих целях воплощения страны, — взгляд партии казался Руслану иногда столь же опасным и прожигающим, как взгляд ЭТОЙ страны. Но Михаил, в отличии от него, никогда не был искренен и настоящий в этом. Россия уже давно понял, что у Миши камень вместо сердца. — Да, — Франция, казалось, и не дрогнул под этим напором, но его мизинец начал бесшумно постукивать по дереву стола, что выдавало его прилив волнения, — Потому что это место, в котором страны обсуждают свои дела, а не правительство. Вы здесь не должны присутствовать, Михаил. Он твёрдо отчеканил каждое слово и, видимо, был удовлетворён своим ответом, ибо победного устремил взгляд на нежеланного гостя. — В конце концов, вопрос был адресован не вам, попрошу не вмешиваться, — Франция перевёл взгляд на Россию. Руслан чувствует, как всё тело с новой силой начинает ныть, а желудок готовится выблевать себя здесь же. К горлу подступает ком. — Мне не интересны ваши домыслы, — произносит он необычно тихо для себя. Ещё чуть-чуть и его стошнит прямо здесь, и от внезапного осознания этой мысли, Россия встаёт, чувствуя болезненную слабость, и выходит из зала под гробовое молчание. Обычно Украина не из тех, кто опаздывает на официальные мероприятия, но пустое обсуждение мировых дел странами таковым почти и не являлось. Это ежегодное сборище было скорее данью уважения к традиции, возникшей после второй мировой, а вскоре его закрепили документально. Здесь обычно не участвовал никто, кроме самих воплощений стран, лишь иногда появлялись регионы и воплощения партий, но последнее очень не приветствовалось. Поэтому, всё это можно было назвать бесполезной болтовнёй, на худой конец поводом повидаться лишний раз, и уж тем более Юра не хотел лететь сюда, в Париж, зная о том, кто будет присутствовать в этом году. Но ему нужна поддержка, хорошее мнение других о нём, потому как война всё угрожающе становится позиционной. Ему сложно, если вообще не невозможно, бороться с этим одному, поэтому стоило засунуть своё мнение в задницу. Но, правда сказать, Украина был не уверен, что ему хватит сил не сорваться с места и не устроить потасовку с Россией в первые полчаса мероприятия. Он вошёл во время первого перерыва, почти незаметно уселся на своё место (не считая Польши и Литвы, которые его естественно ждали, ну и парочки других стран). Польша в последний год с ним начал вести более дружеские отношения, хотя иногда Украину он откровенно раздражал (впрочем, его много кто раздражал, а потому это была скорее проблема Украины). Юра слышал о том, каким был Речь Посполитая, и, честно говоря, Польша был очень похож на него своими негативными чертами: нарциссизмом, злопамятностью и, конечно же, извечным образом жертвы. Но всё же, Украина был благодарен ему за то, что тот принял так много украинских беженцев и активно продвигает отправку западного вооружения на фронт. Да и не всё в Польше было окрашено тёмными красками, были в нём и вполне прелестные черты, хотя сейчас от назойливой болтовни очень хотелось убежать. Украина ещё раз прокрутил у себя эту заманчивую идею в голове, но он сидит здесь меньше десяти минут, будет выглядеть странно если он сейчас уйдёт. — Ох, Украина! — воскликнул Германия в небольшой микрофон, являющийся частью конструкции стола, — Вы всё же решили посетить нас. Франция, стоявший за центральной стойкой, так как в этот раз всё происходило в его столице, обернулся в сторону пустовавшего до этого места и сдержанно улыбнулся. — Рады видеть вас в этом году, — обратился он к Юре, о присутствии которого теперь все уже были в курсе, — Ну раз так, предлагаю закончить перерыв и начать обсуждение вашего конфликта на востоке страны. Украина поджал губы. — Я предполагал, мы могли бы обсудить поставки боеприпасов… Француз улыбнулся, не дав ему закончить. — Предлагаю оставить это обсуждение на следующую нашу встречу в присутствии глав держав, — это не было предложением, это был однозначный отказ. Украина предполагал, почему обсуждать это становилось всё сложнее. Наступление очень сильно замедлилось, да что уж там, изначальный план его провалился. Каждый день на фронте только лишь для обороны тратилось впустую огромное количество ресурсов, что точно не поднимало статус наступления в международных кругах. Никто не хочет выбрасывать дорогостоящее оборудование, снаряды и машины в грязь окопов, где они станут в последствии разве что предметом изучения историков лет через сто. И Юра мог это понять, но ему всё ещё нужна была помощь. — Я пройдусь, — не громко бросает Украина соседу, на что Польша удивлённо хочет что-то сказать, но Юры рядом с ним уже не было. Теперь найти смысл оставаться в зале казалось ещё более сложной задачей. Юра выходит, и плевать на то, как это будет выглядеть со стороны. Видно, сегодня ничего серьёзного обсудить точно не получится. А ещё волновало то, что в зале было уже давно знакомое отвратительно мерзкое лицо Михаила, но не было его. Вот уж правда, видно, Росс докатился до того, что не соизволил появиться на этом «важном» мероприятии сам. Впрочем, это куда лучше чем позориться перед теми, что считает тебя не просто агрессором, но ещё и неудачником. Украина заворачивает за угол, проходя ещё пару метров по просторному коридору. Всё окна были закрыты жалюзи. Может оно и к лучшему, у входа наверняка уже стоит много журналистов, которые обязательно спросят его по поводу наступления, лучше всего будет ничего не отвечать, но от того репутационный ущерб нулевым всё равно не будет. Нужно было придумать что-то получше, но голова совсем не хотела работать, а в воздухе, казалось, критически не хватало кислорода. Через пару метров должна была быть мужская уборная. Украина заходит, прикрывая за собой дверь, видя как из крана льётся вода и думая о том, что кто-нибудь в зале обязательно заикнётся о бережном использовании пресной воды. В каждом убогом кафе уже стоят смесители с сенсорным датчиком подачи воды, но в важном международном здании почему-то стоят обычные краны с ручкой. Внезапно, из кабинки справа недалеко от раковин тишину разрывает удушающий кашель. Юра вздрагивает, застывая на месте перед зеркалом, а после непродолжительного молчания, слышит звуки чьего-то блёва. Он бесшумно подходит к кабинки и, видя, что дверца не заперта, слегка приоткрывает её. — Извините, вам нужна помощь, скорая..? — Украина в секунду замирает, обращая своё внимание на то кто перед ним склоняется к унитазу. Россия оборачивается, жмурясь от белого света помещения и жуткой головной боли. Возникает долгое неловкое молчание, но, в конце концов, Руслан тяжело и раздражённо выдыхает, прерывая тишину. — Сгинь, ради бога, тебя и твоей помощи ещё не хватало, — хрипит Россия, зло хмуря брови, и, наверняка, сказал бы что-то ещё, но к горлу снова подступает ком и прерывает его речь очередной порцией желчи из давно уже пустого желудка. Но Украина не спешит уходить. — А что случилось? — его лицо озаряет злая усмешка, брови поднимаются вверх, а голос звучит слишком наигранно. — Не уж то игра в «маленькую победоносную войну» начала отражаться на тебе физически? О да, Украина знал это. Уже выучил, как война отражается во всëм теле. Россия не поворачивается к нему, но Юра готов поклясться, что ощущает как лицо Росса перекашивает от злости. В этот момент его внезапно окутывает чувство дежавю, волной Украину накрывают воспоминания. Он инстинктивно мотает головой, пытаясь выкинуть их из мыслей, что замечает Руслан. — Ты выйдешь или нет? — терпение России уже на пределе. Неожиданно для Росса, Украина с каменным лицом отходит в направлении двери. Руслан бы, наверное, порадовался этому, но рвотные позывы продолжали терроризировать его ноющее горло. Украина выходит медленно, пропадая в какой-то прострации. Ватные ноги приводят его к автомату с едой и напитками. И тут он задумывается о том, что действительно сделает сейчас что-то не так, совершит что-то однозначно мерзкое по меркам общества. Но Юра будто заворожённый достаëт из кармана пару бумажных евро и всовывает их в отверстие автомата. В конце концов, он смиряется с мыслью, что это бы когда-нибудь случилось, он бы всë равно сломался перед ним. Через несколько минут продолжительного кашля над унитазом, Руслан чувствует, как его плеча кто-то касается. Россия оборачивается и сначала видит бутылку воды, а потом уже в немом шоке смотрит на того, кто эту бутылку подаёт. — Ты чо, больной? – хрипота из горла Руслана моментально уходит и остаётся только огромное удивление и непонимание. Украина фыркает: — Можешь не благодарить, — зло выплёвывает Юра, устанавливая зрительный контакт с серыми глазами напротив. От чего-то он начинает ощущать ещё большую неловкость. Россия молча, но с недоверием берёт бутылку, открывает её, убеждаясь, что она не вскрыта. «Даже не подсыпал ничего…» — думает Росс, но тут же себя одёргивает. Он делает один большой глоток и выплёвывает обратно. — Спасибо, — он отпивает ещё немного, чувствуя на себе внимательный взгляд, — Но, вообще, я мог бы сделать то же самое над раковиной с водой из крана. Украина чувствует, что с каждой секундой ему становится всё более неловко, и это начинает злить. Ещё больше бесило то, что Россию вся эта ситуация разве что сильно удивляла. Руслан встаёт и, пошатываясь, идёт к раковине, набирая в руки холодную воду и обливая лицо. Юра стоит недалеко, продолжая наблюдать и что-то обдумывать. — Ты бы вышел от сюда, а то не так поймут, — Россия слегка улыбается, иногда посматривая на отражение брата в зеркале. — Если зайдёт сейчас кто-нибудь, можешь хорошенько разъебать мне лицо, тогда точно вопросов не возникнет, — из его рта вылетает хриплый смешок. А Юру одолевает чёткое понимание, что он уже точно это когда-то видел. Жара и солнце тогда были неотъемлемой частью его летних детских домашних обязанностей. Юру не сказать что сильно запрягали в этом плане, но негласные обязанности у него всегда были, такие как, например, помыть посуду раз в день, держать свою комнату в чистоте, покормить кур, сходить в магазин, а летом, по мере созревания, собирать ягоды. В этот раз нужно было набрать клубники. Украина долго корчился на грядке, половина всех ягод уже была собрана и отнесена домой, а вторую половину нужно было как можно быстрее собрать до полудня (он как всегда прождал до десяти, и теперь на улице с каждой минутой становилось всё душнее). С тяжёлым вздохом он обобрал последний куст, встал и направился к дому прямо через картофельные ряды хоть и мог за это получить нагоняй, но так до крыльца было дойти намного быстрее. Молодая спина ныла словно бы ему было за сорок, всё тело казалось потным, а руки стали грязными с характерными ожогами от крапивы, так удачно сливающейся с листьями клубники. Юра, лениво и устало перебирая ногами, зашёл в дом, проходя через москитную занавеску, и… Оцепенел. Его веки широко раскрылись, зрачки сузились, а брови вздёрнулись, всё его лицо перекорёжило от возмущения и злости. — О, ты ещё принёс, — Руслан, сидя на табуретке за столом с пустым блюдцем и облизывая пальцы, хотел ему радостно улыбнуться, но увидев его настроение, замолк, втянув голову в шею. — Да ты… — Юра задохнулся в возмущении, не в силах что-то сказать. Он кинулся на брата, попутно беря в руки пустое железное блюдце и хорошенько приложив им Росса по голове. Россия на это в миг разгорелся от злости, набрасываясь на Юру уже с попавшимся под руку блюдом, полным ягод, и ударяя им хорошенько по голове, а точнее по пустому блюду, которым Украина успел защититься от удара. Всё ягоды в считанные секунды разлетаются по полу. Юра застывает на месте, оглядывая свои старания и чувствуя, как ещё немного и он впадёт в истерику. Россия же в минутную задержку успевает улизнуть, попутно передавив несколько ягод по своей невнимательности. Впрочем, карма не заставила себя ждать долго. Тем же вечером Руслану «совершенно неожиданно» стало плохо. В очередной раз выблёвывая из себя остатки обеда и ягод, Россия слышит, как к нему кто-то заходит и легонько толкает в спину. — На, — Украина, всё ещё с раздражением и обидой в голосе, протягивает ему большую кружку воды. Что-то подобное произошло и потом, но уже через много лет, в начале нулевых. Юра, разомкнув глаза от посторонних звуков и раздражающего солнца, светившего прямо в окно, открывает раскалывающуюся от похмелья голову от ткани дивана. Сначала он удивлённо оглядывается по сторонам, попутно щурясь и кряхтя от сухости в горле. Это не его квартира, но он быстро соображает, что он делает здесь. На полу в обнимку с подушкой спит Беларусь, длинные русые волосы которой казались опасно запутанными, в кресле валялось тело Казахстана, периодически похрапывающего, в центре же всей комнаты, опёршись на большой праздничный стол, буквально в тарелке еды валялась противная рожа Миши. Но последнее, возможно, и выглядело вполне забавно, и в душе Юры поселилось приятное злорадство (тогда их взаимоотношения с партией были просто неприязнью к друг другу, а не взаимным желание мучительной смерти). Откуда-то из коридора послышались характерные для перепившего человека звуки, Украина, поправляя тёмные волосы, тяжело встаёт и отправляется в ту сторону, преодолевая своё не лучшее состояние после вчерашней новогодней пьянки. Россия дверь в туалет не закрывает, давая Юре вдоволь насмотреться, как тот в очередной раз блюёт. Он уже привык к тому, что Руслана часто от чего-то мутит, уже зная принципы действия в таких ситуациях. Украина заходит в небольшую кухню, желая налить брату стакан воды, но тот уже заходит в ванную и Юра бросает эту идею. Он опять заходит в гостиную, где все спят крепким сном, берёт чистое полотенце из знакомого шкафа, смотрит на время, а затем снова возвращается в коридор, заходя в ванную. Россия оборачивается на него с мокрым лицом и синяками под глазами от, видно, хорошего сна. Юра, подходя совсем близко к младшему брату в и так маленькой комнатке, протягивает ему полотенце, продолжая задумчиво рассматривать его неряшливый помятый образ, пока Россия вытирает лицо. — У меня самолёт уже скоро, надо собираться, — невзначай тихо добавляет Украина, отводя взгляд от Руслана и замечая, что мокрые светлые волосы очень смешно смотрятся торчком вверх, а прямой нос от недавнего умывания покраснел. Да и вообще, Юра только сейчас замечает, что Россия немного обогнал его в росте, может, сантиметра на два. Росс явно расстроился от этой новости, опуская плечи прикрытые большой домашней серой футболкой, на воротнике которой красовалось масленное пятно, а на рукаве распустилась нитка. Украина в своей помятой белой рубашке с пиджаком и в классических штанах выглядел на его фоне как-то ни к месту. — Да..? Жалко, — промямлил Росс как-то неловко. Он не особо мог сейчас здраво мыслить, а потому, после первой же глупой мысли качнулся вперёд, быстро касаясь губ Юры, и так же быстро отстраняясь, моментально проснувшись и осознавая, что сейчас сделал. Украина удивлённо застывает на месте, смотря куда-то сквозь Росса, но единственное, что после может из себя выдавить, это безэмоциональное: — Фу. Россия разочарованно тушуется, но находит силы в себе что-то сказать. — Это потому что я только что перед толчком свой желудок выплёвывал, или потому что так нельзя? — его брови медленно сводятся, образуя мимические морщинки между ними, а всё лицо принимает стыдливый извиняющийся вид. — Я ещё не решил, — неловко произносит Юра, закусывая нижнюю губу. Росс тяжело вздыхает. — Можешь ударить, заслужил… — Не надо, — Украина слегка улыбается, отводя взгляд в сторону, разворачивается и принимается за сбор вещей. — Эй, ты чо застыл? — тише обычного зовёт Россия. Кажется, он стал выше с тех пор ещё на один или два сантиметра. Украина прикрывает глаза, делает глубокий вдох, выдох, открывает глаза и твёрдым шагами приближается к Россу. Он останавливается в паре десятков сантиметров от него, берёт удивлённое лицо напротив в совершенно не такие уверенные, как голова, руки, и притягивает к себе, мимолётно целуя в губы Руслана. Россия поначалу смущённо и непонимающе не двигается, а после тоже тянется ближе, но его обрывают словами. — Ты помнишь, что я тогда сказал? — Юра говорит это как-то слишком уверенно и прямо. До Руслана доходит с опозданием. — А, — он неуверенно сводит брови. — Фу..? — Да, — отрезает Украина, смотря прямо в серые глаза, — От тебя отвратительно несло перегаром, придурок. Прежде чем Россия успевает что-то сказать или сделать, Юра разворачивается и уходит, оставляя того в нелепом и охуевшем молчании. В той самой раздражающей неловкости.