—
Хороший мальчик.
Аластор на мгновение склоняет голову, а после вновь встает, превращая движения в имитацию танца. Даже проявляя вынужденное почтение, он не поступится внешним спокойствием.
А здесь, в чёрной комнате её зала с этим трудно справиться. Встретившись лицом к лицу с холодом, пугающим взглядом и каменными стенами, что казались, с каждым вздохом смыкались, давя на него, — более слабый человек мог бы съёжиться перед мощью своего хозяина.
Но при этом и более мудрый человек не оказался бы на другом конце её поводка. Если Аластору уже слишком поздно делать мудрый выбор, то он, хотя бы может быть сильным. Совершив глубокий вздох, начинает: «Прошу прощения…»
—
Адам мёртв, — произносит госпожа, пресекая его попытки очаровать и настроить её на милосердное настроение.
Каждый разговор с госпожой требует высокой степени подготовки и осторожности, и сейчас же Аластору особенно важно тщательно подбирать слова. Он не уверен в том, как много та знает на данный момент или насколько в большой беде на самом деле оказался. С её то армией глаз, разбросанных по всему Аду, она, несомненно, была свидетелем битвы с ангелами и, возможно, даже ощутила момент, когда Адам пал. Однако, сами обстоятельства его гибели…
— Не-сом-нен-но! — говорит он, делая акцент на третий слог, как сделал бы спокойный человек, которому не о чем переживать. — Примите мои поздравления…
—
Ты пытался прикончить его самостоятельно. Зачем?
Ах, так она видела этот фрагментик. Отлично!
Аластор широким жестом указывает на огромный глаз и издаёт довольный смешок. — Конечно же ради Вас! Я увидел возможность сразить ангела, которого Вы так презираете, и заодно защитить дочь нашего друга…
Так и не дав ему договорить, хозяйка вновь прерывает его, теперь уже нетерпеливо.
—
Ты неправильно понял мой вопрос.
А ты плохо сформулировала его, подумал Аластор. Произнес он бы это в слух, то, скорее всего, бросили бы в одну из железных клеток и разделали бы к ужину хозяйки. Он молчит и ждёт, пока она прояснит, сложив руки за спиной и ожидающе моргая.
Порыв холодного воздуха закручивается вокруг него, проникая под манжеты штанов и скользя по воротнику. В этом месте нет настоящей защиты от неё.
—
С чего ты взял, что сможешь победить его?
Был бы цел микрофон, то Аластор покрутил бы его и посмеялся, чтобы снять напряжение, растущее внутри него. Наличие чего-то, что можно было бы вертеть в руках, всегда помогало ему сохранять маску на месте. Теперь же ему приходится компенсировать это театральными жестами и надеяться, что его энергия останется полной достаточно надолго, дабы суметь сохранить радио эффект на голосе на время этого визита.
Аластор раскидывает руки в стороны и улыбается так широко, что аж видны все его зубы. — Ну, моя дорогая, мы узнали…
Невидимая сила сжимается вокруг его шеи, достаточно сильно, дабы сломать её пополам, и Аластор поправляет себя.
— Госпожа, — выдавливает он из себя, изо всех сил стараясь не закашляться. Хватка ослабевает и Аластор продолжает в своей вещательной манере. — Мы узнали, что ангелы могут быть побеждены своим же собственным оружием!
—
И всё же при тебе не было ангельской стали, когда ты столкнулся с ним лицом к лицу.
— А, ха, — засмеялся Аластор, начав разглядывать ногти с притворно-застенчивой ухмылкой. — Да, мой план состоял…
В четвертый раз его слова обрываются, но на этот раз их прерывает та самая невидимая рука, заставляющая его закрыть рот.
—
Ты хотел зрелища. Желал, чтобы он выглядел глупо.
Безусловно! И всё это ради того, дабы почтить госпожу, которую Адам так несправедливо подвергал гонению. Естественно, Аластор хотел, чтобы нечестивый ангел отведал собственное лекарство. Любой хороший и верный слуга поступил бы точно также! Аластор не мог произнести этого в слух, так как ладонь госпожи до сих пор находилась на его лице, а она сама продолжила говорить, не давая ему возможности объясниться.
—
Ты хотел, чтобы остальные обитатели Ада считали тебя сильным. А Рай и вовсе начал бояться.
Ледяной фантом, кружащийся вокруг Аластора, превращается в ливень, который накрывает его, начиная от кончиков ушей и заканчивая копытами. Он не может подавить дрожь, которая пробирает его, а именно этого и добивалась его хозяйка.
—
Думаешь они бояться тебя, Аластор?
Даже если бы она позволила ему говорить, Аластор не был уверен, какой ответ та ожидала услышать. Она — единственное существо, которое Аластор никогда по-настоящему не мог предугадать, и это не давало ему покоя.
Она смеётся, и звук эхом отражается от твёрдых каменных стен, окружающие комнату, прежде чем сойтись в одной точке перед ним. Появился силуэт высокой женщины с вытянутой рукой, закрывающая ему рот.
—
Ты обязан был доложить мне об этом. Твоя самонадеянность чуть всё не испортила. Ты стал слишком смелым, мальчишка. Помни своё место, — произносит она, щёлкнув пальцами свободной руки.
Невысказанный приказ заставляет Аластора вновь опуститься на колени, и она отпускает его подбородок.
—
Болит, ведь так? — тень проводит пальцем по его груди, прослеживая след разорванной плоти, забинтованной под одеждой. —
Ангельская рана, из-за которой ты и истекаешь кровью…
Разве Рай должен бояться раненого оленя?
Если кто-нибудь другой заговорил бы с ним в подобном тоне, то Аластор уже зажал бы клочья их души между зубами, а крики транслировал бы в эфире.
Да, так и должно было быть.
—
Как тебе, должно быть, стыдно, — насмехается она, сильнее надавливая на его рану. —
Спасаешься от Адама, словно лань от охотника только для того, чтобы маленькая девчонка расправилась с ним в одиночку.
Стыдно?
Ему? За что? На самом деле, Аластор гордился Ниффти и до сих пор продолжает это делать. Когда он узнал, что именно она нанесла смертельный удар Адаму, его словами были: «
Это моя девочка». Но если он поделится этим с хозяйкой, то та получит ценную информацию об одной из немногих вещей, которую потенциально можно было бы использовать против него.
Он продолжает ухмыляться и глядеть на тёмный контур головы тени, где должны быть глаза.
—
Я уже видела её рядом с тобой ранее.
Тень двинулась, обходя Аластора, словно хищник.
—
Расскажи-ка мне, — прошипела хозяйка. —
Кто она для тебя?
— Оу, — отвечает Аластор, пренебрежительно махнув ладонью. — Она всего лишь забава! В Аду мало тех, чей разум работает так же, как у неё.
Данный ответ был подготовлен заранее. Он прилагал все усилия, дабы Ниффти не попалась на глаза госпоже, как это было с другими оверлордами. Правда в том, что Ниффти — обуза, а в Аду они особенно опасны.
—
Забава, — повторяет хозяйка позади него. —
Ты вернулся в Ад спустя семь лет, и первым, кого ты разыскал, была тем, кто является лишь простым развлечением?
Бесполезно спрашивать, откуда она это знает, ведь её глаза повсюду, хоть Аластор и пытался скрыть своё присутствие, прежде чем призвать Ниффти. Теперь же он задумался, сколько ещё раз хозяйка наблюдала за ним, пока тот думал, что никто не видит.
— Да, ну, — произносит Аластор, вновь рассматривая ногти. — Мне необходимо было проверить состояние нескольких случайных душ, и надо было с чего-то начать! Ха-ха!
Он чувствует, как тень прижимается к его спине, и холодное дыхание касается уха.
—
Для кого-то случайного — вы ужасно долго обнимались.
Каждая косточка в его теле горит от желания отпрянуть от неё, встать и создать непроницаемую стену из щупалец, дабы она больше никогда не смогла к нему приблизиться.
Но его тело, демонические щупальца и всё остальное принадлежали ей.
—
Когда-нибудь, Аластор, ты осознаешь истинную цену сантиментов, — шепчет она, задевая шерсть на его ухе, — настолько близко та стояла. —
Но сейчас нам нужно обсудить и другие вопросы, помимо твоих неудач в качестве оверлорда.
Хватка на нём ослабевает, Аластор встаёт и отряхивает грязь с колен. Нацепив фальшивую улыбку, он поправляет галстук-бабочку и разглаживает плащ. Если он что-нибудь скажет, хоть что-то, то рискует проговориться, а это навлечёт на него ещё больше неприятностей.
Вместо этого он принимает прежнюю позу, складывает руки за спиной и ждёт, как терпеливый джентльмен. Ведь истинный благородный мужчина не стал бы тешить себя жестокими фантазиями, которые витали в голове Аластора, а
внешний вид имеет большое значение.
—
Когда ты в последний раз общался с Лилит?
— В тот же день, когда вернулся в Ад, — спокойно отвечает Аластор.
Отдельно выборочные подробности этого разговора, а также «легенды», о которых они с Лилит договорились, уже были переданы его госпоже. По официальной версии, Лилит освободила Аластора от службы, ибо у той есть план, требующий его присутствие в отеле Чарли. Эта вариация правды, достаточно честна, дабы Аластор мог повторить её госпоже, при этом не нарушая условий контракта, а также довольно расплывчата, чтобы утаить то, над чем на самом деле работают Лилит и Аластор.
Один из параметров, о котором они договорились, сформулирован таким образом, дабы Аластор мог говорить это как правду — это было сделано по причине того, что, по словам Лилит: слишком небезопасно продолжать гонять Аластора туда-сюда: разрывая его между её пляжем и залом госпожи. Аластор должен будет оставаться в Аду до тех пор, пока Лилит вновь не призовёт его.
Возможно здесь внизу, нельзя избежать всевидящих глаз госпожи, однако она слепа к событиям, что происходили на Небесах. Так что она может лишь поверить грешнику на слово, или же рискнуть разрушить свои же планы, пойдя против воли Лилит.
На какой-то ужасный миг тень становится настолько неподвижной, что Аластору кажется, будто та догадывается, что он что-то скрывает от неё. Требуется огромное самообладание, дабы не выглядеть облегчённым, когда она наконец произносит: «
Понятно».
Она отворачивается, уставившись в никуда, а после недовольно вздыхает.
—
Адам посылает армию прямо к порогу её дочери, и ничего…
Теперь это не важно. Ведь теперь, когда Адама больше нет, мне не нужно, чтобы вы вдвоём строили мне портал в Рай. Я просто воспользуюсь тем, что используют ангелы для нападения на Ад, — говорит она, сжимая тёмную ладонь в кулак.
Аластор моргает, глядя на неё. Рай открывают портал в день истребления, который происходит раз в год уже несколько столетий — если доступ к нему был возможен, то зачем было тратить время, отправляя Аластора и Лилит на тайную миссию по его созданию?
— О! — восклицает он вместо того, чтобы придумать что-нибудь более умное.
Тень начинает мерцать, и цвет медленно расплывается по тёмной фигуре, пока она не приобретает поразительные черты женщины, которую Аластор видел только на картинах.
Ева, во всем своём ужасном великолепии.
—
Теперь всё по-другому.
Его госпожа и раньше принимала другие обличия, обычно воруя образ того, кто, по её мнению, больше всего причинит страдания тому, кого та мучает в данный момент, однако использование собственного лица было под запретом. Это было одним из многих правил, которые Адам установил для своей пленницы, хоть полный список никогда не раскрывался Аластору. Он подозревал, что Лилит знала их все, но она и госпожа знали Адама так, как никогда не узнает Аластор.
Ева вытянула длинную руку в перчатке, разминая пальцы и любуясь своей же собственной ладонью.
—
Ах, как мне этого не хватало, — произносит она с мечтательной улыбкой. Она поворачивается к Аластору и протягивает руку, дабы вновь коснуться его груди. —
Теперь же, когда Адам пал, я наконец-то могу стать тем чудовищем, каким меня сделал Рай.
При других обстоятельствах Аластор поддержал бы такое заявление. Миру нужно больше чудовищных женщин! Он бы только предпочёл, чтобы самая опасная из них не владела его душой.
Ева очередной раз обвела пальцем контур его раны. —
Если бы ты не отказался от защиты моего зала во время последнего истребления, то у тебя бы не было этого. Ты ведь знаешь это, верно?
Аластор сохраняет на лице улыбку и кивает. Да, он знал, что рискует, оставаясь с Чарли и со всеми остальными в отеле, но также надеялся, что, если он самостоятельно расправится с Адамом, благородная хозяйка расторгнет их контракт. Тогда Аластор освободил бы всю свою силу, убедил бы Чарли использовать всю
её мощь, и вместе они бы смогли раз и навсегда уничтожить Рай и ангелов! Это был великолепный план до тех пор, пока Адам не вскрыл ему грудную клетку.
—
Хорошо. Помни, что я выполнила свою часть сделки, и теперь дело за тобой. Не забывай условия »Зависти», как бы болезненно это не было, — пробормотала она.
Вопреки Зависти: ты не должен ни брать, ни использовать чужую силу ни путём сделки, ни силы.
Осознание обрушивается на Аластора, как жестокий удар. Эта глупость не заживёт, потому что является ангельской раной, — то есть тем, что Аластор не сможет вылечить самостоятельно — а обращаться за помощью к тому, кто способен ему помочь, запрещено по условиям их сделки.
— А, ха! — восклицает Аластор, подёргиваясь от желания вновь покрутить посохом. — Пиковая ситуация!
Он хочет спросить — почему Ева хочет держать его в муках, ослабленным, с ненадёжными силами и без надежды на облегчение страданий, но у него есть ужасное подозрение того, что она не желает, чтобы он был достаточно силён, дабы тот не смог противостоять её задумке, что превратит ту в чудовище.
—
Действительно, — произносит Ева, продолжая играться с его грудью. —
Я исцелю тебя в день истребления…
Услышав это, Аластор оживляется.
—
…А после поглощу твою душу.
— Что Вы собираетесь делать дальше?
Тысячи глаз, расположенных вдоль каменных стен, медленно открылись, каждый из них был связан с определённым местом в Аду. В считанные секунды тусклая комната озарилась сиянием глаз, что разом уставились прямо на Аластора.
—
Здесь ты и все остальные грешники, которых видят мои глаза, — продолжает Ева, её собственные глаза расширены от восторга. —
И когда я поглощу тебя, как только ты навечно станешь частью меня — ты и твоя сила помогут мне разорвать Небеса на части.
Улыбка Аластора почти дёрнулась. Оу, это гораздо хуже, чем просто пиковая ситуация. В голове кружат мысли, что бы такое сказать, как убедить Еву выбрать иной путь, но открыв рот, обнаруживает, что его голос пропал.
Он
терпеть не может, когда она делает так — радиоведущему необходимо говорить!
—
Шшш, тише, тише, — успокаивает Ева, пока Аластор изумлённо смотрит на неё. Она медленно проводит ладонью по его груди к шее, и один за другим смыкает пальцы вокруг её, изображая поводок, который он никогда не сможет снять. —
Не волнуйся, мальчишка. Я дарю тебе следующие шесть месяцев в подарок!
Её большой палец проводит по его воротнику, нажимая так сильно, что она могла бы угрожать ему удушьем.
—
Тебе так повезло, Аластор, что ты принадлежишь такому доброму человеку как я, — говорит она, глядя на него так, словно видела впервые, а затем взгляд скользнул вверх к его глазам и выражение лица ожесточилось. —
Всё могло быть намного хуже.
Его голос по-прежнему был заблокирован, и он никак не мог привести каких-либо аргументов в свою защиту.
—
Без понятия, чем вы с Лилит занимались в Раю, но я не верю в то, что вы двое провели эти семь лет, работая над порталом.
Аластор изо всех сил старается, чтобы собственное тело не выдало его. Когда рука Евы обхватывает его горло, она ощущает, как участился пульс Аластора, тем самым подтверждая правдивость её слов. Одними губами он произносит «Госпожа», но тут же закрывает рот, когда та начинает качать головой.
—
Я готова забыть об этом, простить обоих за глупость, которая заставила вас не отдавать мне всё своё внимание и силы, потому что через полгода ты станешь моим. А Лилит же придётся сделать выбор относительно того, кому она на самом деле верна, — бормочет Ева, сжимая его всё сильнее. Она улыбается ему так, что он вновь превращается в сломленного ребёнка, которому некуда деться, не к кому обратиться и, который боится того, что на этот раз ему не удастся спастись.
Словно прочитав его мысли, а Аластор не уверен, что она на такое не способна, Ева наклоняется и шепчет: «
Никогда не забывай, что я знаю, как причинить тебе боль, мальчишка. Я даю тебе время до истребления, чтобы насладиться оставшимся временем, но, если попытаешься сбежать, предать меня или нарушить условия нашей сделки, я заставлю тебя страдать так, как ты и представить себе не можешь».
Затем, сжав его в последний раз, она швыряет его обратно в портал, через который тот явился. Последнее, что видит Аластор, перед тем как его окутывает тьма, — яркое сияние глаза, который всегда наблюдает за ним.
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀
На кухне никого нет, когда пустота выплёвывает Аластора туда.
Ему требуется секунда, дабы сориентироваться, чтобы мир вновь обрёл чёткость, и в тот момент, когда это происходит, Аластор поворачивается к мусорному ведру рядом с собой, и его рвёт.
В желудке нет ничего, кроме кофе и бесполезных обезболивающих, но он цепляется за стенки ведра и несколько минут трясётся, пока его тошнит.
Где-то вдалеке он слышит, как Чарли кричит что-то об искуплении.
До сих пор эта идея никак не привлекала Аластора, но после девяноста лет, проведённых в Аду, ему наконец приходит в голову мысль, что, возможно, это
не самое подходящее место для проведения вечности.
Аластор выругался под нос и закрыл глаза. Если бы он только мог вернуться в прошлое, в ту самую ночь, когда согласился на сделку с Евой, то он бы тряс самого себя до потери сознания и кричал бы о том, что необходимо найти иной путь — другой способ.
С затуманенным взором Аластор подходит к крану и прополаскивает рот. Посуда, а также его кружка «
О, Олень!», которую Хаск спас от разбития, всё ещё находились в раковине. Он отсутствовал недолго, однако время в зале Евы течёт иначе, чем в остальном Аду, а это означало, что до окончания собрания Чарли, вероятно, оставался ещё час или около того, прежде чем Аластор сможет уйти в свою комнату и проораться в подушку.
Он брызгает холодной водой на лицо и глубоко вздыхает.
Всё будет хорошо. Он что-нибудь придумает.
Всё будет хорошо. Глубокий вдох.
Аластор встаёт и выпрямляется.
Он что-нибудь придумает.
Натянув улыбку, поправив галстук-бабочку и убрав с лица все следы усталости, Аластор направился на собрание.
Как только он завернул за угол в вестибюль, Чарли практически бросилась на него и схватила за руку.
— Аластор! Слава Богу, ты здесь! Хаск сказал, что тебя вызвали по каким-то срочным оверлордским делам. Всё хорошо? — воскликнула она на одном дыхании.
Он бросает взгляд на Хаска, удивлённый тем, что мужчина придумал для него историю-прикрытие.
— Да, Чарли, дорогая! Не о чем беспокоиться, — произносит он, похлопывая её по руке. — Не позволяй мне прерывать тебя, пожалуйста, продолжай свою презентацию.
Прежде чем она успевает навести справки об его отсутствии, Аластор отходит в сторону и занимает единственное оставшиеся свободное место. Жаль, что оно находится на диване рядом с Люцифером, но если Аластор задержится ещё хоть на секунду, то велик шанс, что он попросту упадёт в обморок на глазах у всех. А это в свою очередь, приведёт к тому, что придётся убить всех свидетелей того, что он пережил момент уязвимости, а на это у него не было сил.
— Выглядишь ужасно, — бормочет Люцифер, когда Аластор присел рядом с ним.
Аластор скрещивает руки на груди и демонстративно толкает локтем несчастного мужчину рядом с собой.
Как приятно посидеть, дать своим костям и нервам немного успокоиться. Он даже не пытается вникнуть в слова Чарли, пока та оживлённым жестом показывает на серию диаграмм, рисунков и списков, которые она разложила для своей публики. Единственное, на чём он способен сосредоточиться, — это на сохранении улыбки, на фоне борьбы за то, чтобы оставаться в сознании.
Технически, согласно условиям контракта, Аластору позволено спать один час в день. Этого времени довольно мало, дабы он не смог «по-настоящему отдохнуть». Чаще всего он отказывается от этого, так как спать в одиночестве и полагаться лишь на будильник — опасная авантюра для такого недосыпающего демона как он, но сегодня ему придётся сделать исключение. Путешествие через пустоту наносит ущерб организму, и он чувствует, как отключается.
— Итак, взгляните на эти сценарии и дайте мне знать, что вы о них думаете! — произносит Чарли, раздавая всем листы бумаги, тем самым возвращая Аластора в реальность.
Он принимает от неё листок и, прищурившись, рассматривает крошечные надписи.
Люцифер, он же грубый гремлин, берёт монокль Аластора и подносит его к своему глазу, точно также начав прищуриваться. Он хмурится, а после возвращает линзу обратно.
— Он бесполезен, ты пафосный пижон.
И вновь, не будь Чарли рядом, Аластор принял бы демоническую форму и откусил бы Люциферу голову. Может быть,
это придало бы ему сил для борьбы с Евой.
Вместо этого он выхватывает монокль из рук Люцифера и вытирает его об рубашку, словно ему противно, что тот вообще к нему прикасался.
Люцифер достаёт очки для чтения и поправляет их на лице. Без надлежащего носа ему приходится придерживать их, дабы они не сползали.
— Погоди, Чарли, ты хочешь, чтобы мы просто… подходили к незнакомцам и…
общались с ними? — спрашивает Люцифер, глядя то на листок, то на дочь.
Она хочет, чтобы они что…
Вырвав листок бумаги в грубой манере Люцифера, Аластор протягивает руку, срывает очки с лица мужчины и подносит их к глазам, дабы суметь прочесть текст.
«Искупление грехов для грешников поневоле!»
Оу, точно нет.
Чарли, не понимая или не обращая внимание на то, что двое стариков на диване категорически не согласны с её предложением, сияет и с энтузиазмом кивает.
— Нам нужно, чтобы люди знали, что отель отстроен и стал лучше, чем когда-либо! Даже если люди не готовы принять идею искупления, они хотя бы должны знать, что им здесь рады и, что мы можем обеспечить их безопасность.
Люцифер слегка ёрзает, отчего его бедро задевает бедро Аластора, и он едва не получает удар щупальцем.
— Я не уверен…
— Мы пойдём парами, — настаивает Чарли, всё ещё улыбаясь с пугающей решимостью в глазах. — И постараемся охватить как можно большую территорию. Я буду с Вэгги, Энджел может пойти вместе с Хаском, а папа, я подумала, что ты и Аластор могли бы…
Аластор снимает очки и реагирует прежде, чем успевает получше обдумать слова. — Ха! Нет, — говорит он в то же время, что и Люцифер. — Нет, нет и нет!
Милая Чарли, должно быть, была готова к этому, потому что с той скоростью, с которой она принимает умоляющее и жалкое выражение лица, наверняка было отработано заранее.
— Вы оба сказали, что я могу на вас рассчитывать, и это
действительно важно для меня.
Щенячий взгляд не действует на Аластора, а вот Люцифер мгновенно сдаётся.
— Ты можешь на меня рассчитывать, милая, — произносит он со слабой улыбкой. — Для тебя — всё, что угодно.
Чарли прижимает листок к груди и улыбается. — Спасибо, пап. Аластор?
Шесть голов повернулись в его сторону, и на каждой из них выражение лица варьировалось от умоляющего до весёлого. По крайне мере, у Люцифера хватало приличия выглядеть недовольным столь отвратной расстановкой дел.
Это худший день в его жизни.
Но сейчас Аластору,
как никогда нужен любой союзник, которого он может заполучить. Ещё неделю назад он попросил бы Чарли заключить сделку и попытаться получить ещё одну услугу вместо того, чтобы проводить время с её отцом.
Однако сейчас, что ж, сегодня он — ходячий мертвец, и привязанность Чарли к нему, может быть, единственной картой, которую он сможет разыграть в день истребления.
— Если ты настаиваешь, — произносит он с натянутой улыбкой.
Её охватывает мгновенный взрыв радости. — Фантастика! — визжит Чарли. — Хорошо, ребят, мы справимся! И помните — улыбайтесь! — добавила она, подмигнув Аластору.
Может быть, ему удастся выпутаться из этого, если он спрыгнет с крыши…
Чарли и Вэгги берут друг друга за руки и спешат к выходу, пока принцесса лепечет о том, с чего бы им начать. Входные двери закрываются под звук того, как Вэгги напоминает девушке, что ещё довольно рано для пробуждения грешников.
— Дай мне переодеться во что-то более… убедительное, и я сразу же спущусь, — говорит Энджел, вставая и потягиваясь многочисленными руками.
— Да, мне тоже следует переодеться, — бормочет Люцифер, выглядя также тошнотворно, как и Аластор, вернувшийся из путешествия в пустоту.
Ниффти убегает с ножом в одной руке и тряпкой для пыли в другой, радостно гогоча.
— Так, эм, — начинает Хаск, словно не зная, стоит ли вообще об этом говорить. — Это была она?
Слишком уставший, дабы изображать устрашающий вид, Аластор откидывает голову на спинку дивана и закрывает глаза. — Так и есть! — отвечает он. — Она не передавала приветов.
— У нас неприятности?
Аластор открывает один глаз и пристально вглядывается в собеседника. — Они будут у тебя, если ты кому-нибудь об этом поведаешь.
Эта фраза заставляет Хаска нахмуриться. — Эй, я вообще-то прикрыл тебя… и спас твою дурацкую кружку!
— Ты сам подарил её мне, — возражает Аластор, вновь закрывая глаза и вздыхая. — Ты должен быть польщён, что я до сих пор ею пользуюсь.
— Я был бы более
признателен, если бы ты прекратил этот спектакль и рассказал, стоит ли мне волноваться, — ворчит Хаск.
Ох, милостивый грешник, ему чертовски необходим сон. Он не мог точно сказать, пришло ли попросту время сменить повязки, или же на нём сказался неожиданный утренний стресс, но у него в груди всё болело. Может, Аластор просто превратит себя в жука и даст Ниффти расправиться с ним, а не будет ждать, пока это сделает Ева.
— Тебе нужно ещё одно напоминание о том, кто я такой? — спрашивает Аластор после минутного молчания. Он хочет сказать Хаску, что тот всегда должен быть начеку, что глупо расслабляться даже на мгновение, когда его душой владеет
Радио-демон, желающий свернуть тому шею и рассмеяться, как и подобает могущественному оверлорду.
Но он ранен, устал и ему предстоит провести день с
Люцифером.
— Нет, точно не хочу, чёрт возьми, — произносит Хаск.
— Ладно, сладенькие щекастики, — говорит Энджел, вернувшись в комнату, что заставляет Аластора быстро сесть и притвориться, что всё в порядке. — Ты готов перевернуть жизни нескольких грешников?
Хаск закатывает глаза и встаёт. — Малыш, мы идём в бар и останемся там.
— Арв, милый болтун, ты всегда знаешь, что сказать, — воркует Энджел, подойдя к Хаску и беря того за руку. — Повеселитесь там вдвоём! — бросает он через плечо.
Аластор не заметил, как Люцифер вернулся в комнату, и, естественно, король Ада был одет в другой плащ, готовый поприветствовать грешников, которых он так впечатляюще подводил на протяжении веков.
Мужчины смотрят друг на друга целую минуту, прежде чем Люцифер вздыхает и вскидывает руки вверх. — Мы обещали Чарли! Так что мы должны хотя бы попытаться.
— О, да, — произносит Аластор с искренней улыбкой, вставая и поправляя монокль. — И я точно знаю, куда мы пойдём.
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀
— Где мы? — спрашивает Люцифер, нервно оглядываясь по сторонам.
Большую часть прогулки они провели в тишине, что вполне устраивало Аластора, поскольку он был занят тем, что пытался оставаться в сознании. Его удивляет, забавляет, а также слегка вызывает отвращение тот факт, что
король Ада так мало знаком с местом, которым тот якобы правит.
Аластор приподнимает бровь, глядя на него. — Вы никогда не были в городе Каннибалов,
Ваше Высочество?
Люцифер хмурится, смотря на него в той очаровательной манере, которая придаёт ему древний и помятый вид.
— Должен заметить, что я очень занят…
— Да, конечно же! — вмешивается Аластор. — Должно быть, это так тяжело работать над… Чем Вы там вновь занимаетесь?
Какой бы ответ ни придумал Люцифер за своим угрюмым лицом, его прерывает взрыв восторженных визгов.
— Аластор! — кричит толпа дам из-за столика кафе. Каждая из них, одетая в нежные пастельные тона, украшенные кружевами, и белыми перчатками, помахала ему с милой улыбкой.
— Доброго утра, леди! — отвечает он, махая в той же радостной манере. Его забавляет, что Люцифер выглядит таким озадаченным данным взаимодействием.
Они проходят ещё несколько метров, прежде чем Люцифер начинает ворчать: «Что это было?»
Бедный, простой, одинокий дурак.
Аластор вздыхает, словно его ужасно тяготит необходимость объяснить это Люциферу, и в смятении качает головой. —
Это, дружище, называется «приветствие». Так поступают люди, когда рады видеть друг друга!
Он слышит, как Люцифер рычит, но Аластор демонстративно смотрит вперёд, продолжая говорить.
— Казалось бы, королю Ада должно быть привычно данное обращение со своими поданными.
Периферийным зрением он замечает, как Люцифер останавливается и расправляет плечи, словно собираясь вновь схватить Аластора за плащ. — Слушай сюда, ты…
Но, к несчастью для коротышки-короля, они уже прибыли к месту назначения, и Аластор не желал вступать в перепалку на глазах у всех жителей города Каннибалов.
— Сюда! — говорит Аластор, протянув руку к двери магазина Рози, он открывает её и жестом приглашает Люцифера войти внутрь. — Дам Вам шанс потренировать свои социальные навыки!
В то время как Чарли без каких-либо проблем вошла через эту дверь и даже имела приличие отметить то, насколько хороша была эта часть Ада, Люцифер же просто застыл на месте и побледнел.
Широко раскрытые от паники глаза метались между выжидающей улыбкой Аластора и открытой дверью.
— Я не, эм, — заикается Люцифер. — Я не уверен…
У Аластора нет на это времени. Путь до Рози занимает примерно двадцать минут, а сегодня он занял все двадцать пять, потому что Аластора задерживали крошечные ножки Люцифера. Перед глазами всё плыло, грудь и поясница болели, и он отчаянно нуждался в мягкой подушке, на которую можно было бы рухнуть.
— Не Вы ли обещали Чарли, что она может рассчитывать на нас? — спросил Аластор, изо всех сил стараясь, дабы у него не задёргался глаз.
Люцифер возится со своим посохом и избегает зрительного контакта, осматривая землю, словно жуки на ней способны спасти его от необходимости заходить внутрь.
— Да, и я хочу помочь ей…
— И разве Вы не желаете иметь возможность сообщить ей, что приложили все усилия, дабы привлечь грешников к её благородному делу?
Жалкие бледные глаза наконец-то посмотрели на Аластора, Люцифер растянул рот в смеси презренной гримасы и раздражённого хмурого взгляда. — Желаю, — отвечает он тоненьким голоском.
—
Ну тогда! — произносит Аластор, распахивает пошире дверь и очередным взмахом руки приглашает Люцифера внутрь. — Я привёл нас туда, где у Вас уже есть преимущество! Каннибалы Рози — это те, кто помогли Чарли отбиться от ангелов во время последнего истребления. Помните, на которое Вы соизволили опоздать?
Он хотел, чтобы это стало последним толчком, заставившим Люцифера войти внутрь, но вместо этого мужчина огрызается и предстаёт в своём демоническом обличии.
— Разве ты не…
Но с Аластора было достаточно. Не дожидаясь, пока его компаньон присоединится, Аластор переступает порог и бросает через плечо.
— Славно. Я собираюсь сдержать обещание, данное Чарли, а Вы, если так хотите, можете остаться здесь!
Он направляется прямиком к двери комнаты Рози и, постучав, слышит, как дверь магазина отворилась. Было довольно рано, Рози начнёт принимать ещё нескоро, но внутри уже было несколько человек, которые ходили по магазину.
Идеально!
Аластор усмехается и оборачивается, дабы посмотреть, как Люцифер неуклюже пробирается к нему. Для того, кто выбрал себе такую показную и большую шляпу, Люцифер кажется делает всё возможное, чтобы оставаться незамеченным, когда тот спешит к Аластору.
— Продолжайте! — произносит Аластор, кивая в сторону покупателей. — Делайте своё дело!
— Ты не будешь участвовать в этом со мной? — шепчет Люцифер в ответ, двигаясь так, будто пытается спрятаться за спиной Аластора.
Какая нелепая идея — одну лишь шляпу видно с Небес.
Дверь в комнату Рози приоткрывается, и из неё выглядывает тёмный глаз, а затем она полностью распахивается, открывая вид на потрясающую Рози в её лучшей ночнушке.
— Аластор! — восклицает Рози, сложив вместе ладони. — Мой сладкий, какой сюрприз!
— У меня есть другие дела, которыми необходимо заняться, — говорит Аластор Люциферу, беря Рози за руку и направившись в её комнату. — Удачи, дружище!
Этот план — отдохнуть с Рози и предоставить Люциферу самому общаться и заниматься вербовкой — работает только потому, что Люцифер не был в курсе, кто такая Рози и то, что та была подругой Аластора. Мало вероятно, что за последнюю неделю Чарли нашла время или повод затронуть эту тему в разговоре со своим отцом, так что если кто и спросит, то Аластор просто-напросто сделал выбор в пользу самого важного и влиятельного человека во всё этом заведение! И он уж точно не ищет возможности побыть в тишине несколько минут, прежде чем вновь надеть маску оверлорда.
Нет, абсолютно нет.
В тот момент, когда дверь в комнату Рози закрылась прямо перед лицом ошеломлённого Люцифера, Аластор поворачивается к подруге и сжимает её ладонь. Давненько он не видел ее одетой во что-то иное, помимо своего лучшего воскресного наряда, дополненного стильной шляпкой и идеально уложенными волосами.
Но даже сейчас, когда в уголках её глаз всё ещё читался сон, бигуди выбивались из беспорядочных прядей, а на ней самой не было ничего, кроме атласного кремового вечернего платья, дабы сохранить приличие, она всё равно остаётся самой прекрасной леди во всём Аду. Улыбка на лице Аластора искренняя и тёплая, когда он пожимает её ладонь.
— Доброе утро, дорогая, — воркует он.
— И тебе доброе, мистер, — отвечает Рози, пожимая его руку в ответ. — Рановато для визитов на дом — тебе снова необходимы услуги моих каннибалов? Или просто соскучился? — ласково спрашивает она.
Обе вещи могут быть одновременно правдивы, но Аластор предпочитает поделиться только одной из них.
Он следует за ней, пока та тянет его дальше в комнату, в свою маленькую гостиную, где на столе уже стояла порция кофе в изящной фарфоровой чашечке с изображением розовых розочек.
— Рози, дорогуша, я так ужасно соскучился по тебе, что попросту не мог больше ни минуты не видеть тебя, — произносит Аластор, глядя на диван с неимоверной тоской.
Рози, во всём своём великолепии, берёт Аластора за руки и прижимает того к себе так, словно вот-вот заключит его в ещё одни из своих чудесных объятий, когда её взгляд падает на его грудь.
— Ты ранен!
Аластору требуется секунда, дабы осознать, как она пришла к такому выводу, ведь когда он впервые навестил её после битвы с Адамом, то довольно резко опустил подробности о ране, которую оставил на нём ангел. Он прослеживает её взгляд до своей груди, где, в самом деле, через рубашку текла кровь.
Чёрт.
Прежде чем он успевает попытаться выдать её за чужую, рассказав бурную и занимательную историю, Рози крепко сжимает его ладонь и поднимает голову с тревожным выражением на обычно счастливом лице.
— Кто тебя так? — спрашивает она.
Какая удача и радость — оказаться на стороне её дружбы. Прилив нежности, которую он испытывает к ней в этот момент, едва не отвлекает его от крови, стремительно тёкшую по груди.
Аластор улыбается и отстраняет её, беря за руки. — Оу, никто особенный.
Всего-то ангел с комплексом Бога.
Рози недовольно приподнимает бровь. — Угу, — говорит она, подводя его к дивану и жестом приглашая сесть. — Присаживайся, мистер, а я приведу тебя в порядок. Так вот почему ты сегодня так ужасно выглядишь? Я-то подумала, что это всего лишь утренний эффект.
Он откидывается на плюшевые подушки и фыркает. — Ты не первая, кто это подмечает сегодня, но я подумал, что ты-то найдёшь этот наряд довольно очаровательным.
Дверца одного из многочисленных витиеватых сундуков в комнате Рози скрипит, когда она открывает его. И достаёт оттуда набор бинтов и бутылочек.
— Дело не в твоей одежде, — отвечает она, не отрывая взгляда от шкафа. — Хотя эта рубашка, безусловно, видала и лучшие времена.
Она возвращается к дивану, держа в руках кучку медицинских принадлежностей, и садится рядом с измождённым другом.
— Твоё лицо, — говорит она, обхватывая одну из его щёк. — Я не видела тебя таким измученным с того утра, когда мы пытались приготовить почки на спичках.
Аластор морщится от воспоминаний. — Фу, я уже успел позабыть о той ночи.
У демонов не должно быть пищевого отравления. Они и так уже в Аду — это лишнее оскорбление.
— Да уж, ну, моя ванная никогда этого не забывала, — ворчит Рози, разматывая один из бинтов.
— Прошу прощения, что преследую твою ванную, — с улыбкой произносит Аластор. Он осторожно перехватывает её руки и берёт марлю. — Мне бы не хотелось ещё больше причинять тебе неудобства, позволь самому позаботиться об этом, дабы ты могла одеться.
Рози вдохнула, приподняв руки. — Разгромил мою уборную, истекает кровью на моём диване, а теперь говорит, что я не одета. Ты нечто, знаешь это?
В её словах нет злобы, она выглядит слишком довольной, чтобы сердиться на неё.
— Если я правильно помню, — говорит Аластор, вытаскивая марлю и начиная разматывать её. — Это ты была той, кто в конце концов сломал туалет…
Рука летит вперёд и закрывает ему рот. — Довольно, мистер.
Это совсем не похоже на то, как Ева заставляет его замолкнуть. Прикосновение Рози всегда мягкие, даже когда та дразнит его или помогает разделывать грешника, дабы добраться до первосортных кусочков. Между ними всегда царит нежность, напоминающая Аластору о безопасности и тепле — двух вещах, которые так трудно найти в Аду.
Аластор улыбается ей из-под предостерегающей хватки, пока та не сделала то же самое в ответ. Она отпускает его и уходит за ширму, дабы переодеться.
— Так, кто твой друг?
— Хмм? — отвечает Аластор, пытаясь привести себя в порядок так, чтобы не испачкать ещё больше вещей Рози.
— Мужчина, с которым ты пришёл сюда.
Аластор закатил глаза и прижимает уши, хоть она и не видела этого. — Оу. Это не друг, дорогая. Всего лишь Люцифер, — беззаботно говорит он.
Рози высовывает голову из-за края ширмы. —
Это был Люцифер? Боже правый, он намного ниже, чем я представляла. Да ещё эта глупая шляпа.
И вновь этот прилив нежности. — Люблю тебя, — произносит Аластор, вкладывая смысл в каждое слово.
Ещё несколько минут они возились с одеждой, и к тому времени, когда Аластор поправляет портупею и избавляется от старых испачканных бинтов, Рози выходит, выглядя в полной мере властной и уверенной в себе оверлордом.
Она немного покружилась, дабы продемонстрировать вырез платья, а после вновь присоединилась к нему на диване.
Аластор кладёт руку на сердце и вздыхает при виде этого зрелища. — Моя дорогая, ты разобьёшь все сердца в Аду.
— А потом мы съедим их, — говорит Рози, разглаживая платье и сверкая всеми своими зубами. — Я не стану допытываться, почему ты пострадал или кто навредил тебе, но у меня
есть несколько весьма эффективных и труднодоступных лекарственных трав, которые могут помочь справиться с болью.
Инстинктивная потребность держать свои уязвимые места в тайне и охранять их вспыхивает, и Аластор обнаруживает, что его улыбка становится натянутой. То, что Рози вообще увидела хоть какие-то следы травмы было чистой случайностью, но он не желает подтверждать, даже ей, что страдает.
— Да ладно! — произносит он, усиливая радио эффект в своей речи и пренебрежительно махая ладонью. — Мне вовсе и не больно!
Рози перестаёт улыбаться. — Вау, — тихо произносит она. — Давненько ты не врал мне прямо в лицо. Я думала, что мы с тобой оставили это в прошлом.
Второй раз за день Аластор чувствует себя так, словно ему дали пощёчину. Он моргает, не зная, как сохранить невозмутимость и дружелюбие, и только неистовый стук в дверь Рози, избавляет его от необходимости что-то быстро придумать.
— Буду через минуту! — кричит она, всё ещё глядя на Аластора.
— Рози…
Она берёт ладони Аластора в свои и сжимает их. — Помнишь тот вечер, когда мы испекли пряный хлеб с тем особым растением из сада моего клиента?
Возможно, фиаско с пищевым отравлением и было отнесено к разряду «вечеров, о которых лучше забыть», но с пряным хлебом остаётся одним из лучших за всё время существования Аластора. Он смеётся и ненавидит, что это движение причиняет ему такую боль, что та, вероятно, отражается у него на лице.
— Мы съели все конечности в твоём магазине и два часа устраивали розыгрыши по телефону, — произносит он, потирая большим пальцем костяшки её пальцев.
— Ты звонил своему другу двадцать раз и довольно долго не мог перестать смеяться, чтобы выдать свои шутки, — продолжила Рози, поглаживая его по спине.
О, и правда — это было тогда, когда он ещё называл Вокса другом.
— Эта была очень смешная шутка, — пробормотал Аластор.
Рози улыбается ему, на этот раз с жалостью. — Да нет. И мистер Телевизионная голова смеялся только потому, что хотел получить твоё одобрение. Но зато помнишь, как легко было заснуть в ту ночь? Как хорошо чувствовали себя твои древние суставы?
Да. Это было до того, как началась сделка с Евой, когда он ещё мог спать. Это было редкостью, однако ночёвки с Рози после того, как они обдолбались и объедались всем подряд, были достойными исключениями. Конечно, она не знает, что для Аластора всё изменилось — что большой и злой Радио-демон теперь всего-навсего чей-то домашний питомец.
— Конечно, помню, — отвечает он, жалея, что не может вернуться в ту ночь. — И я ценю твоё предложение, но боюсь, я не смогу принять его в этот раз, — он делает паузу, а после добавляет. — Ты даже не представляешь, как бы мне этого хотелось.
Чудесная, совершенная, воплощение невероятного сияния, которым она и является, Рози не отталкивает его. Вместо этого кивает, похлопывает Аластора по руке и говорит: «Предложение остаётся в силе, мой друг».
Она встаёт и идёт открывать дверь, оставляя Аластора гадать, выпадет ли ему когда-нибудь ещё шанс провести с ней вновь такой вечер. Столько дверей и вещей, которые он любил и пережил — всё это захлопывается в его сознании, когда надвигающаяся тяжесть того, что произойдет через шесть месяцев, обрушивается на него.
— Прошу извинить, что помешал, — произносит Люцифер, как только Рози открыла дверь. — Я, эм, ну, Аластор здесь?
— Несомненно, он тут! — отвечает Рози, открывая дверь пошире и отступая назад, дабы Люцифер мог заглянуть и увидеть Аластора, расположившегося на диване. — Входите, входите, Ваше Величество!
Люцифер спешит внутрь, двигаясь так, словно люди позади него собираются схватить и вытащить его обратно. Судя по тому, что Аластор успел мельком увидеть, прежде чем дверь закрылась, вокруг короля собралась небольшая, но восторженная толпа.
В отличие от встречи с Чарли, Рози не настаивает на том, чтобы Аластор представил их друг другу. Это его вполне устраивало, ибо предпочёл бы не вставать с дивана ради Люцифера. Она протянула Люциферу изящную руку и одарила того беспроигрышной улыбкой.
— Я Рози, — любезно произносит она. — Не так давно я имела удовольствие познакомиться с Вашей дочерью! Она чудесная девушка, настоящая очаровашка.
Паника на лице Люцифера сменяется гордой ухмылкой, когда он принимает руку Рози. — О, да, так и есть! Она моя гордость и радость… — сказал он и неловко рассмеялся, после чего добавил. — Кстати, я Люцифер.
— Да, дорогой, я знаю, — говорит Рози гораздо более любезно, чем это сделал бы Аластор. Она жестом приглашает его следовать за ней к дивану и предлагает сеть на то место, которое та занимала ранее.
Это раздражает, ибо Аластор предпочёл бы сидеть рядом со своей лучшей подругой, а не с мужчиной, который посчитал нужным назвать своё имя только после того, как к нему обратились как «Ваше Величество».
— Ещё раз извините, — произносит Люцифер, присаживаясь и на мгновение останавливаясь, чтобы хмуро посмотреть на Аластора. — Не хотел прерывать ваше, эм, кофеёвничанье. Мне трудно даются разговоры с незнакомцами! — он вновь смеётся со странным выражением безумных глаз, из-за чего Аластору хочется столкнуть того на пол.
Рози машет ему рукой и приносит ещё две чашки. — Это вовсе не сложно! Мои клиенты полны энтузиазма, и я понимаю, это эта энергия может быть ошеломляющей. Даже наш Аластор не любит разом находиться в окружении большого скопления людей.
При этих словах Аластор резко выпрямляется и фиксирует улыбку, встревоженный мыслью о том, что Люцифер теперь может обладать информацией о том, что нервирует его — даже если это вещь, которую они с Люцифером вместе же разделяют.
— Серьёзно? — спрашивает Люцифер с ухмылкой, которая совсем не нравится Аластору.
— Угу, — любезно отвечает Рози. — Конечно, я полагаю, Вы не едите людей, когда они становятся слишком шумными по Вашим меркам? — спрашивает она, протягивая Люциферу одну из маленьких чашечек.
Теперь настала очередь Аластору ухмыляться.
— А, — заикается Люцифер. — Не могу сказать, что я делаю подобное, — он занимает себя тем, что начинает потягивать кофе, пока на щеках образовывается заметный румянец.
Ох, Рози, я тя просто обожаю, думает Аластор.
— Итак, джентльмены, — произносит Рози, занимая место в кресле рядом с диваном. — Боюсь, я не смогу долго развлекать вас, у меня через несколько минут назначен первый приём.
Аластор отпивает свой кофе и скрещивает ноги. — Всё хорошо, дорогая. Ты и так уже оказала нам большую помощь.
— О, всегда рада помочь! Но прежде, чем вы двое уйдёте — Ваше Величество, Люцифер, я обязана узнать — каково это жить с нашим парнем?
Люцифер поперхнулся кофе и нервно посмотрел то на одного ухмыляющегося каннибала, то на другого. — Оу! Это, э-э, это… — он делает паузу и на мгновение заглядывает в свою чашку, словно ища в кофе правильный ответ. — Это довольно много всего, — наконец отвечает он.
На секунду воцаряется тишина, Рози и Аластор обмениваются взглядами, перед тем как разразиться весёлым хохотом.
— Ох, милый, — говорит Рози, как только успокаивается. На этот раз она поднимает чашку в сторону Люцифера и подмигивает. — Выпьем за это.
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀
После того как они попрощались с Рози, было понятно, что возвращаться в отель ещё слишком рано. Чарли попросила всех провести этот день в попытке достучаться до как можно большего числа людей, и хоть Аластор и не намерен был пытаться обратить в веру ни одного грешника, он не хотел, чтобы Чарли знала об этом.
Люцифер, похоже, также не был склонен выполнять просьбу дочери. Как только они вновь оказались на улице в окружении других людей, он снова отступил назад и двигался так, словно пытался одновременно спрятать за Аластором и идти.
У Аластора возникает желание обманом втянуть его в разговор, но это было сопряжено с риском, что лично сам слишком увлечётся общением, — а на данный момент он слишком измотан, дабы даже думать об этом. Хотя, возможно, Люциферу помогает справиться с социальной тревогой то, что он путешествует с Аластором, которого другие обычно избегают.
Они шли по направлению к отелю, но медленно, понимая, что пока не могут вернуться назад. Аластор уже собирался потребовать у Люцифера, предложение, что делать дальше, раз уж он, Аластор, привёл их в город Каннибалов, когда мужчина внезапно выпаливает:
— Я голоден!
Ну что ж.
— Вот те раз, у меня для Вас прекрасные новости! Вы уже взрослый и вполне способны сами себя покормить! — отвечает Аластор.
Люцифер хмурится и поднимает свой посох так, словно намереваясь ударить им Аластора. — Вот почему ты такой?
— Если под «такой» Вы подразумеваете «очаровательный и информативный», то, дружище, это потому, что таким и должен быть любой ведущий! — произносит Аластор, широко раскинув руки, словно артист, которым он и является.
Развлекательный эффект, похоже, совершенно не впечатлил Люцифера, и его гримаса стала ещё мрачнее.
— Вообще-то я имел в виду «невыносимый» и «ищущий внимание», — проворчал Люцифер. Он обвёл взглядом улицу, а затем указал посохом на кафе. — Вот, пойдём спрячемся… поедим… давай поедим там.
В обычное время Аластор протестовал бы просто из вредности. Но посидеть и выпить ещё одну чашку кофе звучит куда приятнее, чем бездумно бродить по улицам до конца дня.
Когда они вошли в кафе, там почти никого не было и царила благословенная тишина. Из динамиков раздавался мягкий джаз, и Аластор сразу же расслабился.
Даже в Аду всё ещё можно было найти крупицы чего-то хорошего.
Аластор встал рядом с Люцифером, заложив руки за спину, и терпеливо ожидал, пока тот изучит меню.
По условиям контракта Аластор не мог есть до завтрашнего дня, однако ни одно из маленьких пирожных и тортов за стеклянной перегородкой всё равно не привлекло его внимание.
— Ты уже знаешь, чего хочешь? — спрашивает Люцифер после нескольких минут хмурого разглядывания вариантов.
— Знаю.
Люцифер и его дурацкая шляпа подошли к прилавку. — Мне ячменный суп и кремовое пирожное, пожалуйста, — говорит он молодому человеку за кассой.
— Хорошо, сэр, — отвечает сотрудник. — А для Вашего мужа?
Будь на его месте
кто-нибудь другой, Аластор немедленно принял бы свой полный демонический облик и разорвал бы юношу на части за то, что тот только подумать посмел о подобном, но Люцифер так быстро выходит из себя, что Аластор отвлекается на то, чтобы не рассмеяться.
— Мой кто?! — взвизгнул Люцифер, размахивая руками. Обручальное кольцо на его руке, по-видимому, привело официанта к такому выводу, и Люцифер сжимает его другой рукой, как будто пряча, дабы сотрудник забыл, что вообще видел его. — Он не мой муж, мы не замужем, это не…
Ах, это слишком забавно, дабы не побаловать себя.
Аластор нежно кладёт ладонь на плечо Люцифера, чтобы остановить его взрывной визг. — Ну, ну, дорогой, — говорит он, не обращая внимание на то, как ярко покраснело лицо Люцифера. — Мне только чёрный кофе, пожалуйста.
— Как скажете, господа! — произносит молодой человек, глядя на Люцифера испуганными глазами. — Я сейчас же принесу заказ.
Оо, как же трудно удержаться от смеха, когда Аластор ведёт чрезвычайно раздражённого Люцифера к столику в конце зала.
— Мы не в браке, — говорит Люцифер, когда они занимают свои места.
— Да, я в курсе!
Аластор закрывает глаза и начинает напевать в такт музыке, пока они ждут заказ. Он не чувствует необходимости заводить разговор прямо сейчас, и пока он не получит, хотя бы шесть часов непрерывной тишины, дабы прийти в себя после встречи с Евой, у него также не будет и сил на это.
Однако, похоже, Люцифер достаточно хорошо отдохнул, дабы начать шуметь.
— Послушай, эм, Аластор, — говорит он, и Аластор приоткрывает один глаз, чтобы дать понять мужчине, что тот его слушает. — Я знаю, чего хочет от нас Чарли, и я желаю помочь ей, правда! Но не думаю, что смогу просто подходить к людям и… общаться с ними.
Он произносит это с содроганием, словно ему предлагают выпить яд.
— Тогда скажите Чарли, что Вы не можете сделать то, о чем она попросила, — как ни в чём не бывало отвечает Аластор.
Это редкий случай, когда Аластор даёт то, что считает
хорошим советом, но, возможно, постоянная улыбка на лице и его история с трудностями заставили Люцифера поверить в то, что он попросту ведёт себя как самоуверенный всезнайка. Люцифер рычит, хватает Аластора за плащ и тянет его так, что они вновь оказываются нос к носу.
Если бы Аластор любил делать ставки, а он знал Хаска достаточно долго, дабы не испытывать склонность к подобному хобби, то мог бы предположить, что Люциферу нравится ставить их в такое положение.
— Клянусь…
Но какое бы очаровательное окончание этого фразы не имел в виду Люцифер, она прерывается с появлением официанта, который принимал у них заказ.
— Извините, что прерываю, господа, — говорит он, колеблясь, словно сомневаясь, стоит ли оставить их заниматься тем, чем они, похоже, были заняты.
Люцифер тут же отпускает Аластора и садится прямо.
— Мы не в браке! — произносит он, и Аластору приходится прикусить губу, чтобы не рассмеяться.
Бедный испуганный официант быстро расставляет еду и кивает, после чего удаляется прочь.
Похоже, это притупило огонь, который делал Люцифера таким взбешённым. Он вздыхает и берёт ложку.
— Я так устал от супов, — говорит он, вновь надувшись. — Но мне нужно больше клетчатки, так что…
Аластор не думает, что это предложение закончилось должным образом. Так что, что?
Он приподнимает бровь и подносит кружку к губам. — Ну, Вы просто обалдеете, когда узнаете, что клетчатка содержится и в других продуктах, помимо супа.
— Ох, мой отец, — произносит Люцифер, опуская голову в знак поражения. — Может хватит?
— Информировать Вас о клетчатке? Не могу!
Люцифер бормочет что-то себе под нос и качает головой. — Почему ты не ешь?
Не твоё дело.
— Я не голоден, — отвечает Аластор, вновь закрывая глаза.
Ох, как бы он хотел заснуть прямо здесь, под запах кофе и звуки трубы, убаюкивающие его сладчайшими снами. Даже звон столовых приборов о фарфор, когда Люцифер ест, похоже на успокаивающий белый шум.
Ещё шесть месяцев…
Оверлорд и аллигатор внутри него кричат, дабы Аластор встал сию же секунду и начал разрабатывать план. Никакого отдыха, музыки и удовольствия, пока он не придумает, как выпутаться из ситуации и расторгнуть сделку.
Но он так
сильно устал.
— Срань господня, — пробормотал Люцифер. — Ты обязан попробовать это.
Аластор вновь приоткрывает один глаз и видит, что Люцифер протягивает ему вилку с кусочком кремового пирожного.
— Благодарю за предложение, — отвечает Аластор, скорее рефлекторно, чем как-то иначе. — Но я не любитель сладкого.
Это вызывает у Люцифера самую удивлённую реакцию, которую он когда-либо видел.
— Ты
что? Это должно быть ужасно. В большинстве дней мне не хочется есть ничего, кроме сладостей.
— Какой Вы занятный взрослый, — замечает Аластор, даже не собираясь на этот раз быть грубым.
На его замечание Люцифер одним гневным присестом запихивает в рот остатки десерта, а после тащит Аластора на улицу.
Просто потому, что ему было весело и любопытно, к чему всё это приведет, Аластор не останавливал своего компаньона, когда тот свернул в переулок рядом с кафе.
Люцифер прижимает его к кирпичной стене и снова дёргает за воротник.
— Послушай-ка сюда…
— Ой, да я бы с удовольствием! — перебивает Аластор. — Но Вас трудновато расслышать с такой высоты.
Почему его так волнует, когда он видит, как краснеет лицо Люцифера? Он наблюдает, как король Ада щёлкает пальцами, расправляя крылья, и Аластор чувствует, что он что-то выиграл.
Призванная Люцифером магия поднимает его в воздух, и теперь тот смотрел на Аластора сверху вниз. Он упирается обеими руками в стену по обе стороны от головы Аластора, а затем наклоняется к нему вплотную.
— А как тебе так? — шипит он.
— Эм… — пропищал знакомый испуганный голос.
Аластор и Люцифер синхронно поворачивают головы и видят официанта, который держит в руках пакет с мусором и, стоящего в дверях, ведущих из кафе в переулок.
— Мы не пара! — вскрикивает Люцифер.
— Хорошо! Но, прошу, не ломайте их, мы используем их повторно, — кричит официант в ответ, указывая на что-то, находящийся на земле. Он выбрасывает пакет в мусорный контейнер и спешит обратно внутрь. Однако дверь остаётся открытой.
Аластор смотрит вниз, туда, куда указал официант, и чуть ли не разражается смехом. Люцифер с помощью своей магии расположил два деревянных ящика друг под другом, используя их как табуретку.
— Почему бы просто не сделать себя выше? — спрашивает он, вновь поднимая взгляд на Люцифера. Румянец на лице мужчины вызывает
трепет.
Люцифер рычит, и от этого по шее Аластора пробегает мелкая дрожь.
— Мне не нужно быть
высоким, чтобы доминировать над тобой.
Это вынуждает Аластора призвать свою демоническую форму, но циферблаты не успевают отразиться в глазах, как их снова прерывают.
— Ааа! — вскрикивает официант.
Однако на этот раз Люцифер, похоже, по-настоящему смущён тем, что у него есть зрители.
— Ой, забудь, — говорит он, спрыгивая с ящиков. — Давай просто пойдем домой.
Он делает один шаг, а затем разворачивается и указывает на официанта.
— Где мы будем спать на
разных кроватях! — уточняет он.
— Надеюсь, вы двое сможете договориться, — тихо говорит официант Аластору.
— Спасибо, дружище, — произносит Аластор, и по тому, как надуваются щёки Люцифера, можно понять о том, какими унизительными были для него последние несколько минут.
Как только официант возвращается внутрь, Аластор наконец-то срывается. Он смеётся настолько сильно, что кажется, будто его рана снова вот-вот откроется. От усталости, абсурдности и переживаний за последнюю неделю по его лицу текут слёзы смеха, пока они идут домой.
— Это было не так уж и смешно! — говорит Люцифер, после десяти минут завываний Аластора.
Но и на его лице появляется улыбка.
