Эгоист

Жара убивала. Капля пота до мурашек противно скользнула по виску Сугуру и укатилась куда-то под ворот рубашки. Не спасали ни закатанные рукава, ни расстегнутые пуговицы, ни тень дерева, к которому он привалился. Сатору сидел рядом, для вида медленно и лениво обмахиваясь лиловым бамбуковым веером с длинной кисточкой на рукоятке, который он выпросил у Гето на фестивале. На деле же ему быстро совсем не жарко: одним из приятных бонусов бесконечности была абсолютная резистентность к любым погодным условиям. Из неприятных — горящие в темноте глаза, которые пугали до чертиков. Духота выбросила их из комнат общежития, и теперь они ждали новое задание, понимая, что скорее сгорят на солнце, чем окажутся под угрозой от какого-нибудь очередного низкорангового проклятия. Годжо потягивал сладкую газировку, от вида которой у Сугуру непроизвольно густела слюна, а рука тянулась к бутылке с ледяной водой. Заняться было решительно нечем. — Скука смертная, — заключил Сатору, положив раскрытый веер на лицо, — Пойдем мяч хоть погоняем. — Жарко, — Гето выбрал самое емкое слово, чтобы не тратить силы на другие. Ему не нужно было поднимать веер с лица друга, чтобы понять, что в ответ тот закатил глаза. Все шесть. — Поехали искупаемся в озере? — Нам нельзя уезжать из техникума в учебное время. В любой момент может прилететь задание. — Ой, да брось! Мы сидим тут полдня без дела, дед уже забыл про нас. Да и люди дома сидят, ничего страшного, если какое-то проклятие побродит по пустым улицам. Поехали, туда 15 минут на велосипеде. — На каком велосипеде? Годжо убрал веер и заговорчески улыбнулся. За воротами школы, в кустах действительно лежал новенький велосипед, сверкая начищенной рамой. На раме виднелась наклейка с Пикачу в жирных пятнах от кукурузных палочек, в пачке которых она лежала. Сугуру смотрел озадаченно, Сатору — гордо. — Не буду спрашивать, откуда он взялся. Но почему у него сорвана цепь? — Я врезался в дерево. — Так. — Потом улетел в кусты. — Так. — В итоге зацепился ногой за цепь и упал. — Понятно, — ответил Гето и присел на корточки, откручивая переключатель передач, — Я так понимаю, твой план заключается в том, что два двухметровых человека поедут на одном женском велосипеде? — Почему это он женский? — Посмотри на раму. И на цветочки на седле. Сатору сконфуженно отвернулся, сделав вид, что увлеченно следит за клестом прыгающем по щебневой дорожке на подъезде к техникуме. — Готово, — Сугуру отряхнул руки и поднял велосипед, выкатывая его из зарослей, — Я поведу, а ты садись на багажник. Им потребовалось еще пять минут, чтобы уместить свои длинные ноги и перестать в них путаться, попутно ругаясь. Велосипед сорвался с места, виляя из стороны в сторону, а Годжо поднял руки вверх, навстречу ветру, из-за чего его рубашка начала надуваться как парус. — Держись, а то свалишься, — скомандовал Гето, что Сатору воспринял слишком буквально. Он обнял друга за талию и вжался в него всем телом, положив подбородок на плечо. У Сугуру внутри все вмиг опустилось до минусовой температуры, а волосы встали дыбом. Он захотел выкрутить руль и сбросить их двоих с обрыва, чтобы избавится от странных ощущений, которые неожиданно прошибли его насквозь. — Поворачивай тут направо, — сказал Сатору в самое ухо, и Гето поежился, отмахиваясь от него рукой как от мухи, из-за чего велосипед качнулся как лодка на волнах. — Не липни так, мне жарко. — Это потому что я горячий, — хмыкнул Годжо и, пользуясь тем, что руки Сугуру заняты, назло скользнул под рубашку, — О, а у тебя отличный пресс, — буднично отметил он, как будто речь шла о погоде. Гето дернулся от прикосновения, задев звонок и пихнув Сатору плечом, отодвигаясь от него на максимально возможное расстояние. Этот велосипед и планета были слишком малы для них двоих. — Ладно, не злись так, я больше не буду. У тебя даже уши от злости покраснели, сейчас дым из головы повалит, — засмеялся Годжо и убрал руки, схватившись за седло. Озеро показалось из-за поворота, а Сугуру с ужасом осознал, что его лицо изменило цвет совсем не из-за гнева.