Burning down

      Лицо горело, и он не мог понять, отчего. Несмотря на то, что кровь в мертвом теле давно не циркулирует, сейчас сердце так и норовило выскочить из груди, а по щекам расползся стыдливый румянец. Он смущенно уткнулся лицом в сгиб локтя, пытаясь хоть немного успокоить свои мысли и взять контроль над собой, чтобы не чувствовать себя мальчишкой, готовым кончить только от одного прикосновения к себе. Кто бы мог подумать, что его бог мог быть таким…       Таким…       Из обрывков мыслей его вырвал очередной звонкий удар по ягодицам, от которого Хуа Чэн прогнул поясницу и звонко застонал. Кожу словно опалили горячим воском в самых разных местах. Он не мог, даже при всей ненависти к себе, сказать, что у него плохая физическая подготовка или выносливость, но сейчас это все растаяло в воздухе, оставляя лишь беспомощные всхлипы и дрожь в мышцах.       Даже не видя своего мужа, он затылком чувствует его самодовольную улыбку, от которой подкашиваются колени, а внизу живота разгорается настоящий пожар.       Его гэгэ великолепен.       Мешающие пряди упрямо лезли в глаз, ноги и шея затекли, находясь в одном положении, а член болезненно упирался в бедро Се Ляня, но демон не смел пожаловаться. Не тогда, когда его муж наконец решился приложить к нему силу, пока они в постели. Не тогда, когда ему хорошо до звезд перед глазами. Он мог отпустить себя, отдать себя во власть гэгэ, почувствовать себя самой лучшей и полезной игрушкой принца.       Новый удар разлился электричеством по мышцам, напрягая каждую из них и вводя в ещё большее напряжение. Он пытается незаметно потереться о ногу мужа, ощутить хоть что-то, кроме ужасного давления на член, ему бы хватило даже немного, чтобы стало невыносимо хорошо. Он слегка приподнимается телом, буквально на пару сантиметров, делая вид, что хочет принять более удобную позу, но очередное жжение выбивает из Хуа Чэна всхлип, а тихий строгий голос сверху так и вовсе заставляет его крупно вздрогнуть:       — Ты забываешься, милый. Неужели не нравится? Может, мне прекратить?       Хуа Чэн торопливо возразил:       — Нет, гэгэ, пожалуйста, не останавливайся, гэгэ очень хорош, этому недостойному очень хоро-       Очередной хлесткий удар выбил из него полувскрик, а член болезненно запульсировал. Боги, это слишком хорошо. Хуа Чэн впервые за всю жизнь и смерть не смог подобрать нужных слов.       Возможно, он был виноват в некоторой степени, что развратил свое Божество. Ведь Се Лянь с невероятным смущением еще несколько лет назад познавал свое тело, узнавал, как хорошо может быть рядом с любимым человеком, и стыдливо краснел на каждое движение. Прямо как Хуа Чэн сейчас.       Гэгэ был очарователен в своей стеснительности и неопытности, когда отдавал все управление в руки демону. Неуверенность, желание принести возлюбленному такое же удовольствие и лёгкая скованность занимали все мысли Хуа Чэна, заставляя нечто внутри довольно урчать, брать столько, сколько необходимо им двоим. Только он не подозревал, что Се Лянь не только отдавался волнам блаженства и страсти, но и со всем усердием присматривался, словно вбирал опыт, чтобы однажды вернуть все во многократных размерах.       И вот, демон лежит на коленях у своего мужа и со всей покорностью принимает удары, и он более чем уверен, что они толком еще не начали. Из размышлений о собственной вине в развращении принца его вырвало мнимое ласковое движение около лица — изящные пальцы заправили прядь его волос за ухо, еле касаясь ногтями, прошлись по щеке. Хуа Чэн потянулся за ускользающим движением в поисках ещё большей нежности и поощрения, но то, с какой дикостью на него смотрел принц, заставило его остаться на месте, сглатывая выделившуюся слюну.       Он уверен, что гэгэ к утру от него ничего не оставит.       Хуа Чэн мог только об этом мечтать.       Они изредка пробовали так, слишком было велико смущение принца. Но они не виделись уже несколько дней, и словно накопившееся раздражение от постоянных дел и неразделенная страсть заставили его буквально налететь на демона. Он был так настойчив, так великолепен в желании обладать и показать, кому принадлежит Хуа Чэн, как не был великолепен никогда. То, с каким напором он прижал его руки к постели, как остервенело кусал его губы, словно в попытке поглотить, как жадно оставлял метки — заставило демона потерять последние крупицы разума.       Голос, словно мед, растекся из уст Се Ляня:       — Ах, Сань Лан, твои волосы, пусть и такие прекрасные, мешают. Я думаю, что могу придержать их, чтобы они не лезли тебе в лицо, — большой палец с намеком оттянул уголок губ.       Хуа Чэн же игриво вобрал его в рот, попутно сползая с коленей и опускаясь на пол. Он обвел подушечку пальца языком, слегка прикусывая фалангу. Рука лишь толкается вперед, с некой грубостью проводя по языку, а взгляд сверху распаляет так сильно, как это только возможно. Демон бросает из-под ресниц преданный, вожделенный взгляд, пока палец ритмично двигается в его рту.       Он слышит несдержанный выдох, руку отводят от его лица, а сзади надавливают на затылок.       — Займись делом полезнее.       Хуа Чэн на это лишь улыбается и сразу размашисто проводит языком по всей длине. Отстраняясь, он слегка дует на член, наслаждаясь коротким стоном сверху. Ногти мягко в нетерпении проводят по затылку, и демон решает не мучить принца, стараясь не думать о том, как у самого болезненно стоит член в ожидании ласки.       Когда чужие руки собрали его волосы в хвост, чтобы удерживать его, как принц и обещал, демон заглатывает ствол целиком и начинает активно двигать головой. Так хочется задействовать руки, показать, что он может лучше, принести еще большее удовольствия, но он знает, что, если Се Лянь берет контроль, значит, он берет его в полной форме. В самом грубом проявлении, когда ягодицы жжет, воздуха не хватает в легких, а руки сцеплены за спиной в полном смирении. И Хуа Чэна ведет от этой беспомощности перед своим божеством, когда можно отдаться без остатка, довериться на любое действие и просто выполнять все, о чем его муж попросит, наслаждаясь похвалой и грубостью. Горло растягивает до боли толстый член, буквально долбя в глотку, но демон лишь старательно сглатывает выступающую смазку, радуясь, что дыхание ему не нужно.       Он ощущает, как по телу пробегает сотня мурашек от того, как короткие ногти легонько царапают кожу головы, то ли поощряя, то ли проявляя несдержанность в попытке ускориться. Поэтому он продолжает принимать член, смаргивая пелену слез, пока рука в волосах слегка не оттягивает их, заставляя отстраниться. Демон с влажным звуком выпускает член изо рта, потирается об него щекой и начинает ласкать яйца языком.        Се Лянь лишь похвально выдыхает:       — Мой муж такой молодец, ты так хорошо стараешься, Сань Лан, — в ответ последовало довольное мычание. — Наверно, ты тоже хочешь, чтобы к тебе прикоснулись, не так ли? Может, я смогу тебе помочь, как думаешь, милый?       Когда нога принца с небольшой силой надавила на его член, Хуа Чэн подумал, что в этот же миг кончит, но Се Лянь убрал ногу так же быстро, как и поставил, улыбаясь обиженному скулежу.       Стоило богу увидеть взгляд Сань Лана, застланный слезами, его умоляющее выражение на алом лице и рот, растянутый вокруг его члена, как вся мнимая выдержка в тот же момент рассыпалась в прах. Он схватил длинные волосы демона, с ощутимой силой сжал их в кулаке и без единого намека на прошлую нежность продолжил насаживать рот мужа на свой член, уже контролируя каждое движение, полностью захватывая любую инициативу Хуа Чэна в свою власть. Демон лишь может беспомощно хрипеть, ощущая, как невероятно горячий член проталкивается в самую глотку так быстро, что он едва успевает сглатывать.       Он ощущает, как собственная кожа раскалилась до предела, воздух вокруг стал невероятно тяжелым, наполненным похотью. Рука в его волосах то наматывала длинные пряди кулак, держа его, как на поводке, а иногда отпускала их и перемещалась на затылок, сменяя свои движения на мягкие и словно наставляющее. И демон не мог решить, от чего его ведет больше.       Собственная слюна вперемешку со смазкой мужа стекала из уголка рта, догоняя дорожки слез, переходящих на шею. В какой-то момент стало всего много: собственного возбуждения, сбитого дыхания и похоти, которая обещала не отпускать его в ближайшие часы. Хуа Чэн словно в тумане видел, скорее чувствовал на подсознательном уровне, как принц буквально оттаскивает его от своего члена, смотрит властно и восхищенно, стараясь сохранить последние крохи самоконтроля.       Рано распаляться, впереди еще самое интересное.       Се Лянь проводит большим пальцем по уголку его рта, стирая собственное семя, и шепчет о том, какой Сань Лан молодец, как он хочет уже быстрее растянуть его своим членом, и демон ощущает, что еще немного, и он распадется прям тут на тысячу призрачных бабочек.       Хуа Чэн словно в бреду забирается на кровать, падая не без помощи принца грудью вперед, без намека на усталость вскидывая бедра вверх. Он вымученно стонет и прикрывает глаза, когда вновь ощущает удар на без того алой коже.       — Ах, Сань Лан, я так хорошо постарался тут, — бормочет Се Лянь, раздвигая его ягодицы и еле ощутимо пробегаясь пальцем по ложбинке.       Хуа Чэн лишь вскидывает бедра еще выше и громко выдыхает:       — Гэгэ…       — М-м-м, такой чувствительный здесь… Как думаешь, что мне лучше сделать?       Демон теряется с ответом, он не уверен, хочет чего-то конкретного или хочет всего. Член невыносимо ноет в желании хоть какого-то прикосновения. Он хочет, чтобы гэгэ показал ему всю свою силу, чтобы не оставил от него этой ночью ничего, чтобы раздвинул его бедра и трахал несколько часов без устали, пока он не попросит пощады. О, Хуа Чэн так хочет, чтобы Се Лянь получил удовольствие, взял то, что ему нужно, что угодно, и демон бы не возражал и не отказал ни в чем. Как же сладко и желанно быть во власти своего мужа, возлюбленного, своего бога.       Дрожь пробирает его тело даже при одной мысли об этом.       Он знает, что просто не сможет произнести и части того, что думает, так сильно расплескался жар в его голове, пьяня разум и путая мысли, поэтому он сквозь сжатые зубы выдыхает:       — Я хочу гэгэ…       Ответ следует незамедлительно, опаляя жарким дыханием ухо:       — О, как мило.       Горячий язык мажет по всему уху, оставляя мокрый след, а ладони без стеснения сжимают его задницу, сминая, как самый сладкий плод. Хуа Чэн чувствует, как твердый член супруга невесомо притирается к нему сзади то ли в неумелой попытке войти в него, то ли в желании распалить еще сильнее, и с его губ срывается тихое хныканье.       Так близко, боже, так нереально близко, всего лишь одно движение, и они оба получат, что хотят. Ему не нужна растяжка, он готов, он хотел попросить гэгэ, даже не ожидая личной инициативы от него и такого напора. Все, что сейчас нужно — это чтобы муж вошел в него одним слитным движением и показал всю свою страсть, не оставил от него ни-че-го. Хуа Чэн в нетерпении тяжело дышит, прогибаясь в пояснице еще сильнее, пытаясь подняться выше, показать свою потребность, свое желание: вот, я готов для тебя полностью, трахни меня, как хочешь.       Се Лянь усмехается, наблюдая за его стараниями, и Хуа Чэн дергается, когда понимает, что горячее дыхание обжигает ложбинку между ягодицами, а сильные ладони удерживают его на месте, обхватив под бедрами. Все, что он может, это лежать на груди, не сумев опереться даже на локти, и смущенно стонать, чувствуя, как довольный взгляд мужа рассматривает его полностью: доверчивого и открытого. И это все только для его Бога.       Хуа Чэн уже не знает, как показать свою готовность, только он хотел попросить гэгэ смиловаться, дать ему, чего он хочет, довести себя и его до пика блаженства. Стоит ему открыть рот, как он чувствует язык, мажущий широким движением между ягодиц, смазывая вход слюной. Демон громко стонет, ощущая, как через тело пробегают тысячи разрядов.       И когда он чувствует, как его начинают безустанно вылизывать, он понимает, что только сильные руки Се Ляня удерживают его на месте, будто его покинули последние силы. Как же горячо. Гэгэ так жадно вылизывает его, готовя под себя.       Волны острого возбуждения заплёскивают его тело, повышая температуру воздуха. Еще немного, и он сойдет с ума, его гэгэ слишком хорош. Он же только недавно прятал пунцовые щеки от любого задержанного на нем взгляда демона.       А сейчас шепчет ему на ухо о том, как долго и в каких позах планирует его сегодня хорошенько трахнуть, пока проводит головкой по его входу. Хуа Чэн чувствует, как все его тело в предвкушении дергается, и он поддается назад с некой самоуверенностью, пытаясь насадиться на член самостоятельно. Но Се Лянь лишь перехватывает его ноги сильнее, сжимая бедра до синяков, и прижимается еще ближе, подтрунивая:       — Что такое, милый, уже не терпится?       — Гэгэ, пожалуйста, хватит дразниться, просто уже…       Обманчиво ласково мощная рука ложится ему на голову, по пути обводя ногтем позвоночник, и демон рвано выдыхает:       — Сань Лану не нравится, что я ему даю, — тихий голос заставляет Хуа Чэна напрячься.       — Нет, я совсем не это имел…       Не успевает он закончить, как голос срывается на высокий стон, а его задницу растягивает член мужа. Рука с толикой силы прижимает его голову к матрацу, не давая сделать ни одного лишнего движения, и обычно активный Хуа Чэн, что всегда подмахивал бедрами в такт мощным толчкам, сейчас мог лишь стонать и закатывать глаза в безграничном удовольствии. Как же ему этого хотелось, и вот, гэгэ, желая показать ему свою безустанную страсть, любовно вдалбливается в него частыми, словно отточенными движениями.       Он чувствует, как комната начинает плыть перед глазами, а по лицу стекают слезы от стимуляции, капая драгоценными камнями на смятые простыни. У него уже нет сил хвататься за них в порыве, хотя хочется невыносимо, как и прикоснуться к своему члену. Он разрывается между желанием доставить себе быстрее удовольствие и не прерывать сладкую пытку, пока очередной толчок по простате не выбивает из него последние мысли. Но Се Лянь, его прекрасный и понимающий супруг, словно видит его насквозь, между делом целует в области лопаток и, не сбавляя темпа, между делом замечает:       — Кончишь без рук, как хороший мальчик, м? — мурлычет он и проводит носом по шее, прикусывая загривок.       Хуа Чэн лишь может уткнуться лицом в подушку, чтобы хоть как-то заглушить вскрики и не смущаться самому еще сильнее. Ему определенно нужна передышка, он не поспевает за мужем. Хочется перевернуться на спину, обнять гэгэ, оплести его конечностями, прижаться к губам под медленные, нежные толчки.       Но Се Лянь не планирует отступать и здесь, он перемещает руку с головы под шею, перенося вес корпуса демона на нее. И он не может чувствовать удушья, но почувствовать фантомную нехватку воздуха оказывается до одури возбуждающее, а воображение подкидывает представления о том, словно он балансирует на острой грани мазохистского удовольствия и настоящего удушения.       Это неожиданно придаёт ему сил, нагоняет новые волны возбуждения, и теперь в нём горит желание помочь своему гэгэ, показать, насколько он его хочет, насколько он способный и как может принести удовольствие. Появляется острая необходимость сделать темп быстрее, а звуки шлепков кожи о кожу громче, не жалея собственных сил и не чувствуя горения в мышцах от напряжения.       О боже, как же ему хочется больше. Гэгэ совсем его разбаловал. Но Се Лянь лишь продолжал толкаться в него, удерживая на месте словно безвольную куклу, время от времени поощряя особенно сладкие стоны нежными поцелуями в шею, так разнящимися с грубостью в движениях.       Стоило Хуа Чэну слегка оторвать лицо от подушки и бросить еле заметный взгляд на принца, как тот вышел, попутно переворачивая его на спину. То, с какой легкостью он мог менять положение тела демона, не прикладывая усилий, приводило демона в восторг. Се Лянь пробежался оценивающим взглядом по телу супруга и, явно удовлетворённый видом беспомощного и до ужаса возбужденного демона, подтянул его за бедра, вновь проникая в него.       В этот раз толчки были медленными, до ужаса размеренными, шедшими вразрез с тем, что было пару минут назад, когда он, не жалея демона, буквально вдалбливался в него. Хуа Чэн с нетерпением ощущал, как в него проникает большой член, растягивая и без того горящие мышцы. Мускулистая грудь часто поднималась при дыхании в попытке успокоить расплавленный мозг, но все мысли были только о том, как он хочет быть окончательно использованным и оттраханным.       Длинные пальцы Се Ляня с нежностью заправили растрепанные пряди за ухо, а ногти провели по скуле. Демон тут же накрыл его ладонь своей, целомудренно и с благоговением касаясь губами центра. Но стоило ему это сделать, как в глазах принца пламя в пару мгновений превратилось в пожар, он укусил Хуа Чэна за губу и толкнулся в этот раз с такой силой, что демона протащило по кровати, а из горла вырвался задушенный хрип. Не давая ему времени одуматься, Се Лянь придвинулся еще ближе, словно желая врасти в него, схватил ноги за щиколотки, чуть не складывая Сань Лана пополам, и начал резкими, уже хаотичными движениями в него врываться.       Легкие горели, а горло саднило невыносимо, но все, что Хуа Чэн мог ощущать, — как узел желания внизу живота увеличивается с каждым движением Се Ляня и грубым укусом в шею. Хриплые стоны периодически прерывались оттого, что он давился воздухом, в котором не нуждался. Движимый страстью и невыносимой нежностью к супругу, он обхватил шею принца и прикрыл глаза в предчувствии оргазма, сжимаясь на члене так, словно не хотел выпускать его из себя.       Что ж, от правды недалеко.       Движения Се Ляня стали еще более беспорядочными, иногда член выскальзывал, но он тут же загонял его обратно, восполняя секунды утекшего удовольствия с ещё бóльшим усердием. Он впился в губы Сань Лана, сплетая их языки, ощущая, как он близится к краю.        После нескольких тяжёлых, почти ленивых движений он кончает внутрь своего мужа и обессилено шепчет:       — Давай, милый, кончи для меня.       Уже после того, как Хуа Чэн приходит в себя, перебирающие его волосы руки Се Ляня становятся очередным благословением в его жизни. В груди растекается удовлетворение, но уже мягкое и воздушное, как облако, оно обволакивает его душу, заставляя довольно улыбнуться. Словно груз, скопившийся за все эти дни разлуки, слетел за раз, оставляя после себя негу и расслабленность.       Хочется сейчас закрыть глаза и просто лежать рядом с мужем, не думая ни о каких заботах. Он знает, что это умиротворение не продлится долго, ведь уже через пару десятков минут они снова сольются в страстном танце любви. Ну а пока…       — Гэгэ такой ненасытный и напористый, я просто в восторге.       Сверху вниз на него смотрит залитое алой краской лицо, которое тут же скрывается в ладонях:       — Сань Лан!