Ivoxygen — Geronimo If you calling, baby, no I ain't picking up the phone ‘Cause I'm in the fucking future I won't focus on my past
Травянистые глаза ловили проносящиеся мимо новостройки и панельки, в которых ярко-тусклыми огоньками всевозможных оттенков белого, жёлтого и оранжевого сияли люстры и просто лампочки; подперев щёку рукой, черноволосый даже и не пытался выловить цельное изображение или направление — оно ни к чему, ведь и так знал эту местность: выезд из города, несколько минут на машине сейчас, а после — элитный гостинично-ресторанный комплекс. Дома закончились, и теперь чёрный «BMW» окунулся во тьму мартовской ночи, проехав перекрёсток окружной и загородной дороги, стелящейся вдоль посадки и широких полей, которая освещалась редкими ксеноновыми лампами на высоких фонарных столбах, обмотанных линиями электропередач; ровный асфальт уходил, казалось, в никуда, и только странная опрятность пути вкупе с исправностью всех элементов освещения давали понять, что не так-то тут всё просто — кто знал, как говорится, тот знал, и без специальной бумажки дальше семи километров по этой дороге было не проехать, потому что там уже начиналась территория комплекса. Спустя несколько минут водитель завернул вправо, останавливаясь на небольшом «кармане». Приехали, значит. Он обернулся к Серёже, пребывавшему на заднем сиденье, и дежурно улыбнулся. — Проверка, пару минут. Как и всегда. В ответ ему лишь качнули головой, выдыхая. Проверка была обязательной частью ради его же безопасности. Человек вышел из машины, аккуратно закрывая дверь, и направился к стоящему неподалёку красному «Бугатти Широн», идеально чистому и сверкающему под светом фонарей. Черноволосый хмыкнул — сегодня, по всей видимости, его ожидает увеселительный светский вечер в компании несостоявшегося понтовщика. «Кир Курседов» — не говорило вообще ни о чём, возраст непосредственно ему он попросил не сообщать, фото внешности и подробное описание мероприятия — тоже. Акумову передали лишь личное сообщение, состоявшее из следующего:«Предстоят совместный банкетный вечер и ночь. Надень чёрный классический костюм, желательно самый дорогой, что у тебя есть. Белая рубашка, без вырезов, не синтетическая. Чёрные туфли, только кожаные. Без аксессуаров, допускаются очки и часы, фамильные кольца (при наличии). Никакого макияжа и стойких парфюмов. Всё остальное я сообщил твоему начальству. Надеюсь на приятное времяпрепровождение и взаимопонимание.»
Черноволосый лишь фыркнул, вспоминая ровный почерк на белом листе, украшенном снизу расчёркнутой подписью. Банкетный-хуетный, куча ограничений — точно какой-то закомплексованный мальчик с кризисом юношеского максимализма, которому не хватало старшего парня рядом для уверенности, прекрасно. Сегодня был хороший солнечный день с самого утра, и он рассчитывал, что ночью ему подфартит с каким-нибудь нереально горячим красавчиком, но, наверное, это и есть закон подлости — удачный денёк равно неудачная работа. Водитель уже вернулся, оповещая о том, что всё в порядке, и Акумов нехотя вылез из салона, похуистически выпуская из ладони ручку двери, громко хлопнувшую. — Сменную одежду и вещи, подготовленные по просьбе господина Курседова, я доставлю в ваш номер. Он ждёт, можешь садиться на переднее сиденье, — понизив голос, продолжил. — Желаю удачи, она тебе сегодня явно улыбнулась. Тот лишь вскинул бровь, не удостоив его ответом, и прошествовал к красной машине, слушая, как чёрное «BMW» позади заводится и отъезжает в сторону комплекса. Взгляд обводил тонированные стёкла перед собой, и он задался вопросом, в чём же конкретно повезло. Неужели от пацана за водительским сиденьем не прёт за три километра неуверенностью и распальцовками? И какие вещи он попросил подготовить? Может, классические БДСМ-атрибуты, специфическую одежду или скучные секс-игрушки? Однажды немолодой клиент запросил книги и, уложив голову Серёжи себе на колени, нежно гладил его по волосам, читая вслух, пока травянистые глаза сонно не сомкнулись от спокойного голоса. М-да, странные порой, конечно, люди вызывают элитных шлюх за сумасшедшие бабки. Потянув на себя гладкую ручку, он залез в салон, внимательно следя, чтобы не задеть каблуками чёрных туфель порожек и не проехаться запонкой рукава по поверхности машины. — Привет, Серёжа. Я ведь не слишком фамильярничаю? Взглянув на юношу… нет, на парня слева, ему подумалось, что удача сегодня и вправду существует — молодой, в принципе, красивый, опрятный и голос даже не прокуренный, ну, только чуть-чуть. Охуеть, раз в год и палка стреляет! — Добрый вечер, Вы можете обращаться ко мне так, как Вам будет угодно, не берите лишние правила этикета в голову. — Спокойно улыбаясь, он уложил руки в замок на своих коленях, глядя на чужой кончик носа, как его всегда учили. — Очень приятно, что Вы обратили на меня внимание при выборе. Я постараюсь более, чем полностью угодить Вашим желаниям. Кир лишь ухмыльнулся в ответ, укладывая правую руку на худое бедро, обтянутое приятной на ощупь натуральной тканью, и заскользил длинными пальцами вдоль до коленки, слегка сжимая ляжку. Татуированная кисть улеглась на сомкнутые руки, что моментально расслабились, позволяя нежно оглаживать их, надавливая на мягкую кожу ладоней; карие глаза осмотрели накрашенные ногти. — Хм, просто чёрный… Дерзко и стильно, да? — Подняв аккуратно левую ладонь вверх, он подвинулся, прижимаясь к тыльной стороне пухлыми губами. Акумов томно выдохнул, прикусив нижнюю губу, глядя прямо в глубокие и притягательные тёмные глаза с расширенными зрачками. — У тебя приятная кожа, мне нравится. — Отпустив руку, Кир переместил пальцы на чужой подбородок, приподнимая его и проводя большим под нижней губой, пристально осматривая чужое лицо. — Ты такой же красивый, как и на фотографиях, даже лучше. Вежливый, спокойный. Я польщён. Если честно, боялся, что ошибся с выбором, но, как вижу, внешне и по характеру ты стоишь своих денег. Я добавил дополнительно пару сотен в предоплату, и не зря. Серёжа чуть-чуть склонил голову. — Я очень благодарен Вам за щедрость. Рад, что смог удовлетворить возложенные на меня ожидания и понравиться Вам, господин Курседов. Сплитовый отпустил его, укладывая ладони на руль, обтянутый кожей, и вздохнул, качнув головой. — Кир. Просто Кир. Обращайся ко мне на «ты», пожалуйста, и… Давай без излишних формальностей, я этого не люблю. — Нажав кнопку зажигания, он вновь посмотрел на Сергея, что лишь молча кивнул, продолжая держать уголки губ приподнятыми. — Сегодня меня пригласили на банкет по случаю выпуска сына маминой подруги, и, вне зависимости от личного желания, мне нужно там быть, — усмехнувшись, он посмотрел в зеркало заднего вида и принялся выезжать из «кармана». — Исключительно неприятный тип, зазнавшийся в Берне только ещё больше, а мне с ним любезничать придётся. Знаешь, в нашей семье появление на празднествах без формальной сопровождающей пары считается дурным тоном, но не волнуйся, к тебе с расспросами может пристать разве что подвыпивший дядя, не более. Ты ведь уже бывал на подобных мероприятиях, верно? — В ответ ему снова кивнули. — Не переживай, я буду всё время рядом. Просто представь, что… А впрочем, не важно.Просто представь, что мы в отношениях.
***
— Проходи. Серёжа, радуясь окончанию душного (во всех смыслах этого слова) вечера, вошёл в просторный номер с выключенным светом, принимаясь стягивать надоевшие туфли и носки. Комната была уставлена различными декоративными растениями и деревянной мебелью, а на одной из стен висели оленьи рога. Мило. Кир провернул ключ в замке два раза, откладывая его на прикроватную тумбочку, и зачесал всё время спадающие на лицо волосы назад, глядя на черноволосого. Тот подошёл ближе, облизнув губы, и провёл рукой по своей шее, наблюдая, как медленно расширяются зрачки напротив ещё больше. Никаких прикосновений к клиенту, пока тот сам не позволит. Курседов перехватил ладонь, укладывая себе на грудь, и твёрдо произнёс: — Раздень меня, — придвинувшись, он добавил тише: — Полностью. Привычно кивнув в ответ, Акумов принялся за дело, осторожно проводя пальцами вверх и снимая с плеч тёмный пиджак, отложив тот на мягкий пуфик рядом. Чёрные ногти красиво контрастировали с белой рубашкой, пока подушечки выписывали неведомые узоры на льняной поверхности; начиная расстёгивать одну за другой полупрозрачные пуговицы, легко поддающиеся, он прикусил нижнюю губу, ощущая упругие мышцы под тканью. В конце концов, она тоже заскользила с широких плеч, оставляя на обладателе лишь тонкую майку, что обтягивала напряжённые бусины сосков. Сплитовый поднял руки, помогая стянуть крайний элемент одежды с верхней части тела, озорно глядя на черноволосого, словно это была какая-то странная игра. Тот лишь провёл ладонями вниз по торсу, достигая ремня брюк; собственные колени опустились на пол, и бляшка звякнула, открывая доступ к ширинке. Серёжа ещё раз показательно и нарочито долго провёл языком по верхней губе, пошло приоткрыв рот, пока пальцы уцепились за металлический язычок молнии, расстёгивая ту с характерным звуком. Подумав стянуть ткань, он понял, что немножко проебался, ведь на Курседове по-прежнему была обувь и начать следовало бы с неё. Послышался смешок — травянистые глаза виновато посмотрели наверх, бессловно прося прощения за допущенную оплошность. — Всё в порядке, продолжай. Крепкая шнуровка на чёрных «Чезаре Пачотти» вскоре развязалась, и Сергей, присев на пятки, аккуратно стянул каждую туфлю с поочерёдно поднятых ног, отставляя кожаные изделия к тому же пуфику. Ладони обвели острые тазовые косточки, утянув ткань вниз, что легко съехала по подтянутым ногам и была снята, отправляясь к другим вещам. Со ступней стянулись носки, уложенные сверху на туфли, и осталась финальная часть — нижнее бельё. Черноволосый приподнялся, проводя носом по очертаниям члена, и прикрыл глаза, выдыхая, снова оглаживая косточки, коротко цепляясь ногтями за резинку боксёров, но не снимая их. Чужая рука опустилась на макушку, вынуждая оторваться от паха, и длинные пальцы провели по волосам, коротко почёсывая за ушком, а затем переместились на губы, надавливая. Те раскрылись, и шершавый язык обвёл костяшки, заскользившие дальше, вверх по скуле, совсем скоро пропадая. Серёжа принялся самозабвенно выцеловывать обтянутую тёмным хлопком головку, что ощутимо тяжелела с каждой минутой, а значит, он всё делал правильно. Боксёры наконец-то уехали вниз, отправляясь на пуфик, и черноволосый провёл языком снизу-вверх по стояку, чувствуя каждую напряжённую венку и собираясь продолжить, но хриплый голос его остановил. — Подожди, я ещё не был в дýше, как и ты, поэтому пока поднимайся. К тому же, кое-что забыл снять с меня. Акумов встал, пытаясь понять, что же он запамятовал, и взгляд уцепился лишь за «Патек Филипп», обрамляющие левое запястье. При одном виде столь дорогой вещи перехватывало дыхание, и он боязко отшатнулся, помотав головой. Кир лишь недоумённо вскинул бровь, ухватывая чужую руку, и пристально посмотрел в травянистые глаза. — Что случилось? Серёжа снова помотал головой, отведя взгляд. — Блять, да не молчи же, умоляю. Язык взглядов не в моей компетенции, ты за весь вечер проронил от силы слов десять. — Прости. Думал, ты не хочешь, чтобы я говорил. Курседов тяжело вздохнул, запуская правую пятерню в чёрные волосы. — Дурачок. Если я подметил, что ты спокойный и вежливый, это ещё не значит, что ожидаю от тебя молчания. А я думал, ты чего-то боишься или чёрт его знает. — Пухлые губы оставили нежный поцелуй на гладкой щеке, проведя по ней кончиком носа. — Говори со мной, пожалуйста. Сергей прикоснулся в ответ к скуловой косточке, тихо шепча на ухо Курседову: — Не могу снять твои часы, это… Это ведь, скорее всего, фамильная ценность, и я не вправе прикасаться к ним. Кир нахмурился, беря в правую руку чужие ладони, и поднёс их к левому запястью, на котором еле-еле слышно тикало устройство, переливаясь в желтоватом свете редких фонарей с улицы. — Это мои часы, и я их купил. Теперь можешь к ним прикоснуться? Серёжа растерянно стоял, охуевая, сколько же у этого Курседова собственных денег. — Ты… уверен? Тот молча кивнул, отпуская Акумова, и протянул немного вперёд руку, выжидающе глядя на него. Пальцы с бережностью провели по браслету, нащупывая застёжку, и он, затаив дыхание, расстегнул её, придерживая часы сбоку. Почти неслышный щелчок ознаменовал, что устройство можно снимать, и слегка дрожащие руки невероятно трепетно стянули маленький, но такой дорогостоящий аксессуар, сразу же помещая его в согнутую ладонь. Курседов вытащил из кармана пиджака, что валялся на пуфике, белую ткань с какой-то вышивкой, и, сложив ту вчетверо, протянул Серёже, накрывая запястье своей рукой, дабы успокоить. — Возьми платок и отнеси их на трюмо позади, — Кир перешёл на шёпот, наклоняясь к чужому уху: — Не бойся, я ведь тут. Акумов сипло выдавил слова одобрения, принимая платок, и медленно развернулся, плавно ступая по мягкому ковру, держа путь к трюмо; часы были заботливо уложены на тёмную поверхность дерева, показывая без пятнадцати час ночи, и он, вымученно опустив руки, наконец-то смог хорошо их рассмотреть: корпус с заводной коронкой справа, отливающий металлом, что, впрочем, не ощущался холодным, а значит, это не сталь — скорее всего, белое золото; тёмно-синий циферблат, уходящий в чёрный по краям, с горизонтальными рельефными полосами; часовые метки и три стрелки, которые, кроме секундной, отсвечивали в темноте, и маленький прямоугольничек, показывающий сегодняшнюю дату — двадцать третье число. Если смотреть издалека, можно было подумать, что это самые обыкновенные часы из разряда «аскетичный спорт», недешёвые, но не более, и лишь при детальном рассмотрении становилась ясной их истинная ценность, закреплённая аккуратной надписью с названием мануфактуры и города производства — Женевы. Кир подошёл сзади, укладывая руки на талию, спрятанную под пиджаком, заскользив дальше по напряжённому торсу, ощупывая. Видимо, смекнув что-то, он потянул тёмную ткань вниз, оставляя Серёжу в лёгкой рубашке, — элемент верхней одежды приземлился на стул у трюмо, и проворные пальцы уже расправлялись с ремнём, освобождая от брюк, что последовали за пиджаком, по итогу оставляя того лишь в нижнем белье и белых хипсах. Одна рука переместилась на бедро, пока вторая притянула Акумова вплотную, вынуждая ахнуть, откинув голову на чужое плечо и прикрыв глаза. Мягкие губы выцеловывали сгиб шеи, плавно переходя на плечо, и Кир неожиданно сомкнул зубы, прикусывая кожу, на что черноволосый подался назад, прижимаясь к чужому телу ещё ближе, чувствуя твёрдый член, упирающийся прямо в ягодицы, и глухо простонал, закусывая нижнюю губу. Шёпот сверху обдал горячим воздухом ушную раковину, вынуждая немного улыбнуться — какой заботливый. — Пошли в душ, я тебя растяну, — сплитовый, прикусив мочку, продолжил достаточно серьёзным тоном. — Не хочу, чтобы тебе было больно. Серёжа лишь что-то невнятно простонал, начиная движение назад, и тот, поддавшись, тоже осторожно зашагал спиной, поглядывая по сторонам, дабы не перецепиться через что-нибудь. Наконец-то, клавиша включения-выключения была найдена, и небольшую ванную комнатку озарил неяркий свет, а татуированные пальцы покрутили краник душа, параллельно проверяя на удобоваримую температуру воду. Акумов скользнул под ласковые струи, убирая смольные волосы за уши, и позволил жидкости вымачивать его до нитки, делая рубашку и бельё прозрачнее, красиво заламывающимися на изгибах тела; Кир уложил руки на стройную талию, прижимая партнёра к кафельной стенке, выложенной кремовой плиткой. Вода окропляла их откуда-то сверху, грея и холодя одновременно, но жар прикосновений затмевал всё, распаляя вожделение меж знакомыми несколько часов людьми. Впрочем, «знакомыми» ли? Нет, они были не знакомы, двое абсолютно чужих друг другу человека, связанных товарно-денежными отношениями, желанием получить сегодня и сейчас. Сплитовый аккуратно развернул Сергея торсом к стене, перемещая руки ниже, до резинки хипсов, что вскоре уже небрежно валялись на полу, отпихнутые в угол; только теперь тот заметил небольшую бутылочку дорогой смазки, ожидавшую своего черёда внутри душевой кабинки. Неужели это те самые «вещи», которые заблаговременно были доставлены в номер? Черноволосый слабо улыбнулся, чувствуя, как настойчивые пальцы проникают внутрь, окутанные вязким слоем лубриканта, — какой действительно заботливый. Фаланги неспешно двигались в нём, разводясь в стороны и оглаживая подушечками нежную кожу, сгибаясь, растягивая под нужный размер, возбуждая ещё больше, отчего Серёжа тихо постанывал, тщетно цепляясь пальцами за гладкий кафель, что был не в силах дать ему опору, имевшуюся только в виде чужой руки, поддерживающей за бедро. Кир периодически выходил из него с неприличным хлюпающим звуком, но текущая вода заглушала постыдное, мерно шумя вокруг, даже в некоторой степени успокаивая. Движения сзади замедлились, и к уху наклонились, шепча: — Как ты хочешь? Может быть, прямо здесь? — Черноволосый странно поглядел в карие глаза, не понимая, зачем тот интересовался подобным, однако кивнул. Руки ласкали грудь, обводя каждый рельефный выступ торса, а ладони мягко проходились по соскам, придавая дополнительного трения о хлопковую ткань. — Кажется, ты устал, — носик заскользил по ушной раковине, забавно щекоча ту дыханием, — этот вечер... Он и вправду был утомительным, так что... — Курседов помолчал, осторожно надавливая кончиками пальцев на возбуждённые бусинки, совершая поступательные движения по кругу. — Не будешь смеяться, если сейчас кое-чего расскажу? — Я не вправе унижать тебя или доставлять психологический дискомфорт. — В таком случае... — парень вернул ладони на бёдра, медленно входя в ахнувшего Серёжу, что профессионально расслабился, прижимаясь спиной ближе к тому. — Знаешь, я не впервые заказываю любовников из вашей организации, и всякий раз пробую что-то новенькое, экспериментирую, так сказать. Например, с тобой... — он стиснул Акумова в объятиях, укладывая подбородок на изящное плечо. — Мне хотелось чего-то более стандартного, но долгого и жаркого. Когда мы сидели в зале, то я не мог отвести взгляд от твоих ног, так красиво закинутых одна на одну, от гибкой спины, — тот лишь рвано дышал, прикрывая очи, — кусал губы и думал, как же замечательно будет наконец-то укрыться в номере, чтобы сжать тебя, завести, укусить. У меня начал вставать ещё тогда, но я держался, хоть и продолжал представлять, насколько сексуально ты будешь смотреться сверху на мне, плавно опускаясь на член; мы бы не включали люстру. На улице искрились бы фонари, их свет, жёлтый, уютный, и более бледный — месяца, проникал бы в комнату сквозь тонкие шторы, опадая на твоём теле. Впадинки у ключиц, тонкая шея... Они словно созданы для лунных зайчиков. Мне ночь всегда казалась привлекательнее дня, лёгкая темнота, загадка, некая тайна, и вместе с тем такая ясная простота, непосредственность. Можно придумать себе чего-то, даже поверить в это, а потом, — Кир вжал в себя партнёра, покрывая острые плечи еле ощутимыми покусываниями, — с приходом зари всё обязательно рассеется. Можно признаться кому-то в нечто, похожем на чувства, пообещать что-то. Можно страстно целовать, однако данное не продлится дольше тёмного неба. — Акумов ощущал, как кружится голова от жарких вздохов, ровных зубов и сильных толчков внизу. — Я мог бы заказать сативу и мы бы раскурили её... Сколько захочешь. Чтобы густой дым окутал нас, спрятал ото всех, скрыл твоё желание, раскрепостил. Или я мог бы заказать хороший, качественный кокаин; было бы круто. Ещё в высших кругах Англии употребляли его с начала двадцатого века, — он улыбнулся, дотрагиваясь кончиком языка до чужой мочки, — пробовал когда-нибудь? — Быть в высших кругах Англии или кокаин? — Сплитовый тихонько рассмеялся, кладя одну руку на член партнёра. — Если пожелаешь, то могу устроить тебе и то, и другое, — он принялся чувственно проводить ладонью по напряжённому стволу, иногда чуть-чуть дразняще задевая ноготочками головку, — поедем в Лондон на Кристис и выберешь себе всё, что понравится, затем сгоняем в Шотландию куда-нибудь, на Уолси, к примеру, поиграем в гольф. А после... Когда ветер треплет волосы и немного холодит тело, а ты стоишь и смотришь на Северное море с побережья под кокаином, то ощущения просто невероятные, это не передать словами. — Серёжа терялся в пространных речах, горячих касаниях, двигающемся органе внутри. — Я иногда делаю так... Подолгу хожу, приминая зелёно-изумрудную траву утёсов, гляжу на пенящиеся волны и не замечаю, как наступает вечер, почему-то вспоминая Гюго. И мне думается, вот, сейчас настанет ночь, промозглая, холодная, а я слоняюсь вдоль ледяного моря, как маленький Гуинплен, только-только покинутый компрачикосами. Однажды, наверное, слегка переборщил, потому действительно показалось, будто вокруг — заснеженные равнины, а вдалеке скрипит цепь укрытого смолой человека в удушающей петле, — тело пылало, казалось, морозные слова Кира лишь сильнее обдавали теплом, теряясь в чёрных волосах и очертаниях лопаток, прорывающихся резкими контурами сквозь мышцы и бежевую кожу, — зовёт меня... Я чуть не свалился с утёса, благо, вовремя пришёл в себя. — Он надрачивал уже быстро и скоро, без всякого ритма толкаясь бёдрами вперёд. — Меня бы никто не смог спасти, потому что я всегда один... Акумов негромко простонал, чувствуя, как изливается на ладонь сплитовому, наспех вышедшему из него — даже внутрь не кончил, и вправду заботливый; на плечи опустились тяжёлые руки, сжимая те, оглаживая, а промокшая насквозь рубашка-таки съехала вниз, опадая к ногам, по которым всё так же стекала душевая вода, смывающая эмоции полового акта. Он развернулся, обнимая какого-то разбитого Кира, что ответил тем же, бережно проводя по спине подушечками, невесомо пересчитывая позвонки. — Сколько у меня ещё есть времени? Почему-то Серёжа растерялся, не понимая, что отвечать — вопрос отдавал пустым эхом в голове, словно было не ясно, о каком именно времени справлялся Курседов. В мгновение стало зябко, хотя температура воды не изменилась ни на градус, однако находящееся так откровенно близко тело будто пропиталось сырым холодом. — Ты сделал заказ до двенадцати дня, но, если требуется, могу уйти раньше. — Нет, — отрезал тот, сжимая Сергея крепче. — Разумеется, я останусь на столько, на сколько захочешь. В рамках оплаченного. Парень угукнул, по-прежнему не отпуская человека; Акумов вплёл правую руку в мокрые волосы, перебирая разноцветные пряди, наблюдая, как очаровательно смотрятся его чёрные ногти в красной половине — было в этом что-то эстетическое, сочетание цветов... Ещё его незатейливый маникюр неплохо контрастировал с огненным «Бугатти Широн». Тонкие губы растянулись в обречённую улыбку, а он уткнулся лицом в изгиб чужой шеи. Теперь из-за странного диалога ранее и в нём пробудилось нечто неопределённое, волнительное, как бесконечный прибой Северного моря, омывающий тысячелетние скалы далеко-далеко в Шотландии. Кир мелко дрожал, вызывая некое сочувствие у Сергея — уже видел таких. Наверное, было увлекательно — трахать его сейчас под кокаином.***
Акумов ошеломлённо вышел из кабинета, осторожно прикрывая резную дверь, и неверяще окинул взором идеально белый конверт перед собой — невозможно, чтобы кто-то отстегнул невообразимо крупную сумму, увольняя его. Шеф задумчиво смотрел на него, сообщая данную новость, пока тот пытался понять, кому же он так сильно насолил и недостаточно принёс удовольствия, раз человек не пожалел сумасшедших денег, так ещё и письмецо передал — урод! Черноволосый зло прошествовал в конец коридора, уже собираясь спускаться вниз по лестнице, но интерес всё же взял верх, и ловкие пальцы быстро раскрыли бумагу, обнажившую сложенный пополам белоснежный плотный лист, впитавший несколько насыщенно-чёрных строк.«Спускайся скорее, я жду. Заедем к тебе, соберёшься — нас ждёт чартер до Лондона. Надеюсь, тебе понравится атмосфера Кристис. И не только.»
Их всё ещё связывали исключительно товарно-денежные отношения: Курседов заплатил, Серёжа отдал себя в его распоряжение, хоть это было, вообще-то, необязательно. Просто грустно как-то возвращаться в пустующий тёплый пентхаус, зная, что тебя уволили со столь прибыльного места работы! Пусть и с хорошим денежным возмещением. Леденящий ветер на побережье Северного моря взаправду ласково путался в волосах, совсем не принося дискомфорта, сглаживающегося кокаином. Зато теперь Кир уже в случае чего не упадёт с утёса — есть кому вовремя схватить за руку.I ain't focusing on past It's the place I won't last I ain't turning my head I am looking up ahead