Бросить курить

       Дюпен-Чен устала. Маринетт устала. Ледибаг устала. Затягиваясь сигаретой, она молча смотрела в темноту за окном. Тикки, её вечная спутница, спит, и некому отругать за курение девушку, что бросает курить вот уже год. Год, за который она успела споткнуться, упасть в пропасть под названием Агрест, и вновь выкарабкаться, ободравшись о выступы. Год, как на стене не висят постеры, оголяя следы от истерик и выгоревшие обои. Год, как она сожгла дневники, плакаты и мосты. Год. Очередная затяжка, и сигарета летит вниз, оранжевым блеском притягивая взгляд. Устала.        На столе опять телефон светится голубым, высвечивая звонок от подруги. Или бывшей подруги? Сложно поддерживать дружбу, игнорируя человека вот уже год. Год, казавшийся чередой сигарет, пресных поцелуев и слез, накопившихся в душе. Целый чертов год.        Два года назад она смогла добиться Адриана. Смогла ли... Каждый раз, когда он смотрел в окно, каждый раз, целуя её с безжизненным видом, каждый раз она видела это в его глазах. Не себя... Когда он забывал ей позвонить, когда пропадал по вечерам, когда... Маринетт сбилась со счета, сколько раз в день он представляет на её месте другую. Девушку, что отказала ему перед признанием Мари. Девушку, что появлялась в их отношениях призраком. Девушку, что он... любил. Да к черту всё, Агрест до сих пор ее любит.        Дюпен-Чен дрожащей рукой достала очередную сигарету. А ведь когда она сказала, что поможет ему исцелиться, она правда верила, что одной любви хватит на двоих. Как брюнетка летала на крыльях счастья первые пару месяцев, радуясь, что ОНИ вместе... Ха... Вместе... Втроем, если быть точнее.        Первый намек был, когда она пришла к нему домой. Закрытая секция шкафа под запретом, и следы от скотча на стенах, до боли напоминающие стену в ее комнате. Но это же идеальный Адриан Агрест, с чего ему прятать плакаты с кем-то?        Наивная... Девушка усмехнулась, стряхивая пепел прямо в цветочный горшок.        Вторым намеком стал его отказ от публичных проявлений привязанности. Одноклассники, друзья, но не пара. Но это ведь из-за его строгого отца, правда?        Дура... очередная затяжка, настолько сильная, что жжение в груди рискует перейти в неудержимый кашель.        Осознание пришло, когда на её день рождения он опоздал. Просто из-за работы, правда же? Вечером, когда Мари уже легла спать, он напился. Лучше бы она тогда не просыпалась... Иллюзия, что он смог забыть свою первую любовь, разбилась вместе с его телефоном, выпавшим из её руки. Сотня сообщений, адресованных его "Куколке". Куколка, ха... А ведь тогда она даже попыталась его разбудить, чтобы донести до кровати, чтобы помочь, чтобы узнать всё с утра. Дура. Даже когда он притянул ее к себе, целуя с несвойственным ему пылом, она обрадовалась, что он наконец смог её полюбить. Наивная дура. — А, Маринетт, это ты... Как жаль, что это всегда ты... — вздох разочарования отрезвил, словно пощечина. Взрослеть всегда так больно?        Щелчком пальца отправляя в полет очередную сигарету, Дюпен-Чен сползает по стене вниз, практически ложась. Потолок, отражая фары припозднившихся машин, тускло подсвечивает комнату. Она вернулась сюда спустя полгода после своего дня рождения. Дня, когда она узнала, что достала своего парня. Дня, когда она начала замечать то, что игнорировала с упорством бронепоезда.        Адриан не любил, когда она одевалась в красный. Это был цвет, что принадлежал другой. Цвет, который заставлял его вновь погружаться в свои мысли, игнорируя свою девушку. Он не любил ее духи, пахнущие корицей, и она очень быстро сменила их на что-то нейтральное. Агрест стал похожим на своего отца, и, когда Маринетт по старой памяти начинала заикаться, краснеть и спотыкаться, с досадой цыкал, обрывая ее фразу, помогая ей подняться или же стараясь не замечать неловкость ситуации. Сноб.        Когда его сердце оказалось разбито, а осколки не смогли вновь собраться в нечто целое, они стали лезть наружу колючками, делая его удивительно похожим на подругу детства. Даже забавно, как Хлоя с Адрианом разругались, когда он перестал быть удобным. А вот Габриэль, кажется, оценил такие перемены. По крайней мере, их отношениям он препятствовать не стал, игнорируя падения Маринетт и задетых ею элементов мебели со свойственным ему снобизмом. Адриан с каждым годом становился похож на него все больше, уже не задумываясь отдавая распоряжения Натали, закрываясь в офисе или же прерывая разговор с Нино.        Телефон вновь засветился. Выключив его, Мари со смешанными чувствами посмотрела на пачку ментоловых сигарет, лежащую на подоконнике. Даже курение было ей дороже, чем люди, окружающие её последнее время. Тишина в комнате словно подталкивала к чему-то, как умеют делать лишь ночные часы. Стоит ли Агрест её жизни? Детская зацикленность на нем лишь предлог, уступивший привычке. В ответ на далекий звук сирен, нарушивший момент колебаний, Мари решительно сжала в руке пачку, сминая ее, словно она была повинна в этой депрессии. Чем любить тебя, проще бросить курить - пачка летит в корзину, брошенная поверх старых эскизов. Эскизы. Черт.        Проезжающая машина осветила часть комнаты, выхватив светом фар манекен, стоящий в углу. А ведь Дюпен-Чен бросила шить примерно в то же время... При попытках нарисовать фасон, придумать дизайн, в голову лезли только черные цвета. Кот перестал каламбурить пару лет назад. Зато стал следить за ней, взглядом побитой собаки провожая ее кульбиты во время битв. О своей личной жизни он не распространялся, но Ледибаг хотела бы, чтобы он перерос эту юношескую одержимость. Даже телефон для их связи вне костюмов был выключен вот уже два года. Нельзя оставить мосты несожжёнными, шаг вперед должен был сделать хотя бы один из них. Но, раз за разом видя, как он останавливает взгляд на её губах, на шее, закрытой латексом, Ледибаг чувствовала, что из их геройской пары, только она может сделать шаг вперед. Пусть ее шаги и привели её к краху, но и из этой пропасти она выкарабкалась. Кот же... словно муха в янтаре, он упорно отказывался смотреть по сторонам, с каждым днем ведя себя всё хуже и хуже. Стоит ли говорить, что Леди уже подумывала о смене карьеры? Или хотя бы напарника.