Această durere este temporară

Лучи рассветного солнца проникали через неплотно задёрнутые шторы и лились по лицу Сэма. Когда они попали на глаза, он поморщился и попытался закрыть лицо одеялом, дабы продлить сон, но вдруг тревога насквозь пронзила грудь Уилсона в месте солнечного сплетения, и он уловил чёткий запах полыни. Он знал, что это означает. Внутри всё сжалось. Внутренний альфа завыл от желания защитить, притянуть к себе своего омегу. Баки лежал на другой стороне кровати, повернувшись спиной к Сэму и свернувшись калачиком. Он весь дрожал и закрывал голову руками. Лежал в такой позе, будто прямо сейчас его начнут бить, и он защищал жизненно важные части тела. Сэм понял: у Баки начал течка и скорее всего только, что ему приснился жуткий кошмар. Барнс ненавидел себя во время течки и, когда жил рядом со Стивом, а с Сэмом они виделись очень редко, вообще не позволял кому-то прикасаться к себе. Сейчас стало немного лучше, совсем чуть-чуть. Джеймс был до ужаса тихим и подавленным, но хотя бы позволял Сэму касаться его. ГИДРа поломала всё, что можно было поломать в физиологии омеги. Даже запах во время течки, который должен привлекать, будто только отталкивал. Тяжёлый запах полыни, перемешанный со страхом, отвращением и стыдом, сложно было выносить, поэтому на время течки Баки Сара вместе с племянниками уезжала погостить. Также местами очень сильные боли часто мучали Джеймса. Он не мог нормально спать и плохо ел, его вечно тошнило, даже от запаха. Супрессанты и обезболивающие почти не помогали, только на пару часов облегчали боль, а потом всё снова возвращалось, казалось, с удвоенной силой. Сэм всегда старался быть рядом с ним и как мог поддерживать, но Барнс часто умалчивал насколько ему иногда больно и страшно, просто закрываясь в отдельной комнате. Сокол знал, как пахнет Баки на самом деле, когда ему хорошо. Он пахнет жасмином и чем-то древесным, глубоким и обволакивающим. Казалось, что Уилсон смог бы узнать этот аромат из тысячи, настолько много времени они проводили вместе. Сэм правда любил его, любил как они подкалывают друг друга, его запах, его манеру поведения и речь, как он урчит в объятиях Сокола, как он всегда прикрывает спину Уилсона в боях. Сэм точно мог положиться на него и пытался доказать ему, что тот тоже может доверять. Однако подобраться к сердцу столетнего Солдата оказалось очень непростой задачей. Сэм медленно и осторожно положил ладонь на трясущееся плечо и погладил. Баки сразу перестал дрожать, но никак не отозвался на успокаивающий жест. Сокол не мог позволить себе чего-то большего, чем невинное касание плеча, пока Барнс не разрешит ему. Про секс Сэм думал много раз, и даже спрашивал Баки, но это было слишком деликатной темой для него, но он никогда категорически не отказывался и даже намекал, что возможно, когда его эмоциональное состояние придёт в норму, они будут проводить течки соответствующим образом. Цикл был не регулярный, течка могла пойти в любой момент, однако были предвещающие симптомы. — Баки…я здесь, всё хорошо. — Сэм не убрал руку с плеча и слегка сжал. — Никто не причинит тебе вреда, ты в безопасности. — шептал Уилсон. — Я сделаю, всё, что ты захочешь, если ты хочешь побыть один… — Н-нет…- Джеймс сильно хрипел. — Останься… — Хорошо. Я только… — Сокол поднялся, взял в охапку несколько подушек, вещей и одеял, пропитанных их запахами и запахом дома и быстро начал сооружать гнездо вокруг Джеймса, окутывая его знакомыми ароматами. — Всё. Думаю, так будет лучше. Как ты? Баки отнял руки от головы и огляделся, осматривая сооружение своего напарника. Выглядел он не очень, глаза красные от недосыпа и, скорее всего, слёз, под глазами синие круги. — Я…ужасно. — Барнс обессилено уронил голову обратно на кровать. — Ты должен был мне сказать, волчонок…должен был разбудить меня… — Сильный запах неприятно щекотал ноздри, но Сэм и не думал показывать своё недовольство, хотя Джеймс и так знал о своём не таком приятно запахе, и как он действует на Сэма. — у тебя болит что-нибудь? Может воды? — Живот. — обе руки Баки лежали на животе чуть ниже пупка. — И от воды я бы не отказался. — Хорошо, потерпи немного. — Сэм спустился на кухню и налил большую бутылку чистой прохладной воды. Поднялся на второй этаж и поднёс горлышко к рту Баки, придерживая его в сидячем положении. — не тошнит? Барнс отрицательно помотал головой. Сокол закрыл бутылку и поставил на прикроватную тумбочку. Он сел на корточки рядом с лежащим Барнсом и положил на край кровати руки, положив на них подбородок. Погладил костяшками колючую скулу напарника. — Сильно болит? — кивок. — Давно? — снова кивок. Сэм вздохнул, но не отнял руки от щеки Барнса. — Я могу прикасаться к тебе? — Да… — Хорошо. — Сокол встал и залез на кровать, приобнимая любовника. Сэм был в широких штанах и футболке, Баки- только в боксерах и футболке Сокола. — Волчонок, положи голову мне на руку. — Уилсон лег и вытянул правую руку, на которую, повертевшись, Барнс положил свою голову. — Сейчас будет легче. — Сэм начал гладить низ живота напарника по часовой стрелке. Джеймс в ответ судорожно выдохнул и зарылся лицом в шею Сокола, полной грудью вдыхая запах своего альфы, чтобы понять, что с ним именно он. Сэм пах ненавязчивым апельсином и орехами. Кожа под ладонью горела. Каждой клеточкой тела Уилсон ощущал импульсы боли, которые испытывал Баки. Прижавшись ближе, Сэм почувствовал влагу между ног Джеймса. По крайней мере, смазка у него выделялась, но была неестественно холодной. — По часовой стрелке гладишь. — Барнс вымучено улыбнулся и слабо заурчал. — Думаешь сработает? — Всегда работало. — Сэм поцеловал омегу в висок. — Ты же знаешь, Сара тоже омега, когда ты появился у меня, она мне раскрыла эту тайну. Народный метод. — Сокол мягко улыбнулся. На самом деле, Баки будто и в правду это помогало. Он заметно расслабился и прикрыл глаза. Боль никуда не ушла, а только притупилась и отдавалась где-то на затворках сознания. Запах начал медленно меняться с полыни на жасмин. Из-за этого Сэм не смог отказать себе в удовольствии уткнуться в шею любовника и втянуть любимый и родной запах. То, что Сэма до сих пор не повело — это можно назвать чудом. Однако только один вид измученного и уставшего Барнса прогонял какое-либо желание. Его до того было жалко, что просто хотелось обнять и баюкать. — Сейчас легче? — пробубнил Сэм прямо в пахучие железы, выцеловывая шею. Когда добрался до метки, сначала тихонько прикусил, а следом начал вылизывать. Баки тихо заскулил. Метка была поставлена совсем недавно и только с разрешения самого Баки. Всё, что с этим связано вызывало откат у Барнса, поэтому Сэм действовал максимально осторожно. Он убедил Джеймса, что с ним он под защитой, что никто его не тронет, а Сокол не даст в обиду. Баки доверился. Барнс в ответ легко коснулся языком кадыка напарника и провёл небольшую мокрую полоску по всей шее. Они лежали в обнимку и неспешно вылизывали шеи друг друга, под тихое мурчание Джеймса. — Ты так…ты так вкусно пахнешь…такой сладкий, люблю тебя, волчонок. — Я знаю, что от меня временами дико несёт полынью. — Баки не сдержал грустного вздоха. — Мне нравится, мне любой твой запах нравится. Я ведь люблю тебя, отмороженный. — Сэм ещё раз поцеловал метку. — Чёртова птица. — Баки тихо засмеялся. — Спасибо, пернатый, я тоже люблю тебя. Сэм почувствовал, как запах полыни исчез вовсе, сменившись запахом леса после дождя и жасмином. Внутренний альфа уловил запах течного омеги и начал тихо скрести где-то внутри. — Сейчас легче? Не тошнит? — Сокол погладил любовника по щеке. — Сейчас лучше, намного. — уголки губ слегка поднялись и Барнс боднул носом плечо альфы. — Я очень рад, Бак. Может тогда покушаешь что-нибудь? — Нет, желудок до сих пор крутит. Прости. — Не извиняйся, волчонок, я всё понимаю. Ты можешь поспать, я никуда не уйду. — Придётся отложить все миссии… — вдруг сказал Баки и виновато опустил глаза. — Баки, даже не смей думать об этом. Какие миссии, если тебе даже сейчас лежать больно? Без нас мир не сгорит. — А если… — Не принимаю никаких возражений. — перебил его Сокол. — Сейчас тебе нужен отдых. Очень хороший отдых. — Ладно…спорить всё равно бесполезно. — Всё-таки иногда твоя черепушка делает правильные выводы. — Сэм улыбнулся и поцеловал напарника в лоб. — Ты совсем обал… Сокол перебил Солдата, впившись поцелуем в губы. Медленно поглаживая щеку, прошёлся по ребристому нёбу, прикусил губу. Проведя рукой по затылку, начал мучать и слегка оттягивать волосы. Барнс тихо постанывал в губы. Запах течки только увеличился, искалеченное тело омеги отзывалось на ласку. Однако реакция тела может сильно разнится с желаниями самого человека, поэтому Сокол уже привык спрашивать напрямую. Он оторвался от соблазнительных губ и, спрашивая разрешения и давая шанс отстранится, смотрел на Баки. Широко открытые глаза блестели, губы были приоткрыты. — Скажи только честно…ты хочешь этого сейчас? Баки лишь слегка улыбнулся, положил живую руку на пах альфы, а металлической притянул за затылок обратно к своим губам. Сэм тихо рыкнул ему в губы, когда почувствовал давление на полутвёрдый уже только от запаха член. От их смешавшихся ароматов воздух в комнате стал будто осязаемым. Сэма вело. Он навис над омегой, врезаясь коленом ему между ног и чувствую влагу. Баки ответил на ласку, заскулив и потеревшись промежностью о ногу. Сэм заставил себя оторваться от сладких губ и дышать ртом, чтобы сохранить хоть каплю самообладания. — Бак, пожалуйста скажи словами, скажи, что ты хочешь этого, я не хочу причинить тебе боль. — взмолился Уилсон, уткнувшись лбом в плечо напарника. — Сэм, я правда хочу этого, наверно никогда так сильно не хотел, как сейчас. — Джеймс положил руку на заднюю часть шеи Сэма и лизнул ароматические железы. Невозмутимо добавил. — У тебя скоро гон. — Я знаю… — прошептал Сокол. — Ты не хочешь мне навредить, поэтому не можешь расслабиться. Так сильно переживаешь за меня, что не можешь сам получить полноценное удовольствие. — Баки констатировал факт за фактом. Течка Барнса спровоцировала выброс феромонов Сэма, теперь от него шёл легкий шлейф шоколада, который появлялся так редко, только при ярком возбуждении или эмоциях. — Волчонок… — Хватит, Сэм. Я не сахарный, я понимаю, что не совсем здоров, но сейчас у меня течка, и я безумно хочу тебя…хватит контролировать всё вокруг себя, а за мной ходить, как за маленьким ребенком. Мне нужен мой партнер и альфа, а не нянька. — Сейчас узнаю моего настоящего Барнса. — с лица Сэма совсем пропало беспокойство, сменившись нахальной улыбкой. — Если ты так этого хочешь, кто я такой, чтобы тебе отказывать? — Иди сюда, пернатый. — фыркнул Баки, впечатывая свой рот в чужой и резко сжимая член Сэма. В глазах сразу потемнело и размылось, а здравый смысл покидал воспаленные тела. Сэм зарычал в губы и стал срывать немногочисленную одежду с себя и партнёра. Смазка Баки начал течь по ягодицам и бёдрам, пачкая постельное бельё, а железы, неприкрытые одеждой, источали божественный запах. Прикусив сильно губу, Сэм прошёлся дорожкой рассеянных поцелуев по шее, метке и железам, отчего Баки тихо заскулил. Барнс всем телом прижимался к горячему телу своего альфы, скулил и стонал от наслаждения и желал большего. Сокол припал губами к заострившимся и потемневшим соскам, один потирая между пальцев, а другой посасывал тянущими движениями. — Сэм…- выдохнул Баки. — Давай уже…хочу твой узел. Повяжи меня. Сокол отнял лицо от соблазнительной груди и зашептал прямо на ухо. — Сначала хочу вылизать тебя, чтобы ты умолял меня о большем, а потом сладко оттрахать и повязать огромным узлом…как ты на это смотришь, волчонок? Баки судорожно выдохнул, воспалённый течкой мозг плохо соображал, в паху сладко тянуло и зудило, однако одна связная мысль промелькнула в голове. — Одно условие. — Условие? — Сэм от удивления вскинул брови. — Да ладно тебе, пернатый. Тебе понравится эффект. Я укушу тебя за запястье или шею, куда сам захочешь, и наша связь окрепнет окончательно. — А…а так можно? Ты можешь? Лицо Сокола надо было видеть. Баки хрипло рассмеялся, прикрыв лицо тыльной стороной ладони. Он предполагал, что Сэм может не знать о таких нюансах. — Да, Сэм. Омеги тоже могут кусать своих альф. Представь себе. Не скажу, что это полноценная метка, какие оставляют альфы, но всё же. — Тогда давай. — Уилсон закивал активнее, чем намеревался, позабавив Баки. — Куда? — сказал Барнс, уже присматриваясь к шее и запястью, как к месту потенциального укуса. — Давай в шею. — Хорошо. — Барнс прильнул к тёмной шее и широко провёл по ней языком. Не спешно вылизал сгиб шеи, царапая по ней зубами, ища удобное место. Наконец найдя, с силой впился зубами в кожу, чувствуя резкий вкус железа на языке. Омегам нужно сильнее кусать, чтобы проткнуть кожу, ведь острых клыков, как у альф, у них нет. Сэм лишь тяжело выдохнул, справляясь с волной боли у чувствительных желёз. Барнс, сглотнув, мягко убрал с кожи зубы и начал зализывать ранку. — Вот и всё. Расслабься, птенчик. По твоему лицу кажется, что ты сейчас копыта двинешь. — Не так уж и больно. За кого ты меня принимаешь? — наигранно запричитал Уилсон, через секунду сменившись в лице. Вдруг Сэм втянул воздух через зубы, чувствуя связь между ними. Сначала она была совсем слабая, отдавая импульсами на затворках сознания, но сейчас Сокола сносило волнами. Его сердце забилось сильнее, а мозг переполнился ворохом эмоций. Начиная от возбуждения, заканчивая безграничной любовью и счастьем. — Б-баки…что это? — Зрачки Сэма расширились, его повело, будто он был под кайфом. — Всё хорошо, Сэмми. Это наша связь. Ты чувствуешь мои эмоции и состояние, а я — твои. Ты только дыши, сейчас устаканится. Уилсон сделал глубокий вдох и выдох, в голове прояснилось, а глаза сфокусировались. Он увидел пред собой мягко улыбающегося Барнса, поглаживавшего его по щеке, успокаивая. — Ты в норме? — Да. — Тогда, что встал, продолжай скорее. Я уже не могу. — улыбнулся Барнс и упал на подушки, шире раздвигая ноги. Сокол с удовольствием нырнул между ягодиц. Широко прошёлся языком по текущей дырке, собирая драгоценную смазку, взрывая рецепторы. Баки заскулил и нетерпеливо заёрзал, прикосновения горячего языка к чувствительно коже сводили с ума. Прикрыв глаза, Сэм выдохнул и просунул язык внутрь, лаская и размеренно разминая жемчужные стенки. Баки в ответ наградил его новыми сладкими стонами, приглушенными живой рукой, толкался бёдрами навстречу. Сокол не отказывал себе в удовольствии хорошо облапать белый зад, изнывая от эрекции. У обоих уже стояло до боли. Барнс издал блаженный вздох, когда Уилсон заменил язык на два пальца и обхватил другой рукой трепещущий член, начиная его медленно поглаживать. Сэм не смог удержаться и не припасть к соску, когда Баки выгнул грудь. Довольное мычание подначивало Сокола, он ускорил стимуляцию и укусил чувствительное место у ключицы. — Ахх, Сэмми, не заставляй меня так рано кончать…только не от рук, пожалуйста…хочу твой член, хочу узел, прошу… — А я говорил, что будешь умолять. — усмехнулся Сокол и поцеловал напарника в висок. — Чёртова птица… — прошипел Баки в ответ. Но не успел он продолжить свою тираду прозвищ, как был утянут в поцелуй. Сэму было мало, он брал и хотел большего, отдавая всего себя в ответ. Баки ответил с таким же рвением, принимая вызов. Игриво прихватывая губы друг друга, наращивали темп, и даже здесь пытались узнать, кто лучшее, а кто быстрее выдохнется. В итоге запыхавшись, Барнс сильно укусил нижнюю губу альфы и отпрянул, пытаясь восстановить дыхание. — Да господи, давай уже, Уилсон. — простонал Барнс, подаваясь бёдрами навстречу. Сэм ухмыльнулся и быстро поменял позу обоих. Теперь Барнс смущенно сидел сверху, и его смазка капал на разгоряченный член, а Сокол лежал снизу. — Я знаю, мы это позу еще не пробывали, но тебе понравится, обещаю. — поспешил успокоить Сэм, уловив неуверенность омеги. — Обопрись руками мне на плечи и приподними бёдра. — инструктировал Сокол. Баки выполнил все указания и громко вскрикнул, когда Уилсон резко вогнал член внутрь, в районе копчика вспыхнула искра боли. Сэм схватил его за бёдра, впиваясь пальцами и оставляя синяки, и мягко направлял. Узел уже начал набухать, давя на текущий вход. По лицу быстро скатилась неожиданная слеза и Баки опустил голову, дабы не показывать своего дискомфорта. По всей комнате сразу же прокатился запах страха. В момент дырка Джеймса сильно сжалась, не давая более глубоко проникновения. Барнс напугался, что если он покажет своё неудовольствие, то испортит момент и настроение любовника. — Ауч. — легкая волна боли прокатилась по члену Сэма, и он сдвинул брови. — Чего ты? Всё хорошо, волчонок? — Прости, С-сэм, прости, я сейчас…я сейчас всё сделаю, подожди чуть-чуть. — Баки пытался расслабиться и насаживаться на член, но казалось, что он только больше напрягается, чувствуя еще больше боли и дискомфорта. — Погоди, Бак, постой же! — Сокол положил ему руки на бёдра и пытался вытащить член. — Я же вижу, что тебе неприятно. — Нет, Сэм, пожалуйста, пожалуйста не вытаскивай. Я просто…мне всё нравится, я… Уилсона снова снесло волной чужих эмоций. Связь окрепла с такой силой, будто Сэм смог бы угадать о чём сейчас думает его омега. Он почувствовал страх, стыд и дискомфорт. Только вот, чего боялся Баки он до конца не мог понять и силился это исправить. — Волчонок, давай притормозим. — Сокол успокаивающе провёл обеими руками по спине и бёдрам. И Сэму удалось наконец освободить свой член. — Ты в безопасности, Бак, не нужно делать того, чего ты не хочешь. Тебе больно и страшно, я чувствую это. — Но я хочу…мне не… — пытался парировать Баки. — Я не ожидал лжи от человека, который сам предложил укрепить нашу связь. Я не вытерплю, если ты сейчас продолжишь мне врать. — перебил его Сокол. У Барнса внутри что-то с грохотом упало вниз. Им были недовольны. Он опять сделал что-то не так. Он испугался, что своей ложью окончательно всё испортил, и сейчас Сэм начнёт ругаться на него. Хоть и Уилсон никогда себе такого не позволял, Баки всё равно подсознательно всегда этого ожидал, что когда-нибудь у Сокола сдадут нервы, и он начнёт себя вести, как те парни из ГИДРы. Ведь очень сложно сохранять спокойствие с парнем, у которого проблем в жизни и с головой больше, чем у большинства знакомых Сэма вместе взятых. Баки пожалел, что испортил такой момент. Нос неприятно защипало, а глаза начали заполняться слезами. Во время течки он был особо чувствителен и эмоционален, будто на это время с его лица спадал маска равнодушия и холодности. — Милый. — Сокол мягко положил ладонь на покрасневшую щеку. — Почему ты плачешь? Скажи мне правду, прошу тебя…я сделал что-то не так? Скажи, что тебе не понравилось? Я ни за что не буду ругаться на тебя, ты имеешь право выражать эмоции и говорить о своих желаниях. — Н-нет, я…это я всё испортил… — Барнс, казалось, забыл, как дышать. Из глаз предательски потекли слёзы, и он яростно начал тереть своё лицо. Сэм беспомощно смотрел на своего любимого человека, борющегося со своими страхами в одиночку, и не понимал, как ему помочь. Он пытался через связь передать, как он любит Баки, что он никогда не навредит ему, всепоглощающую радость, что они проводят время вместе. Чувствовал ли это Барнс, Сокол не мог понять. — Джеймс, нет, нет, не говори так, ты ни в чем не виноват. — Уилсон положил руку на затылок Баки и притянул его лицо к шее, к своим железам. Сэм где-то читал, что омег успокаивает запах их альф. — Слышишь? Я здесь, с тобой. Ты ничего не испортил, мне всё нравится. Я не отказываюсь от тебя, просто прошу немного притормозить, сейчас немного отдохнём и продолжим, всё хорошо. Баки судорожно выдохнул и заметно расслабился. Он начал мелко дрожать, и Сэм почувствовал, как им обоим резко стало холодно. От недостатка внимания член с полу набухшим узлом начал падать. Неудавшийся оргазм и вязка были не особо приятны, но Сокол упорно это игнорировал. Немного покряхтев и переложив их набок, Уилсон накрыл обоих одеялом и прижал омегу к себе, пока тот пытался как можно тише шмыгать носом. — Вот видишь, как хорошо. — Сэм поцеловал Баки в лоб и погладил большим пальцем по щеке. — А теперь скажи мне пожалуйста, что я сделал не так и почему ты плачешь? Баки продолжал упорно молчать, но Сокол не торопил и понимал, почему тот так делает. Тем более, на место своей пары он выбрал самого Баки Барнса. Тут нужно запастись вагоном терпения. Сэм принимал, что Джеймсу сложно сейчас говорить о своих желаниях, когда его до этого 70 лет вообще ни о чём не спрашивали. Однако лично выбранный Сэмом психолог отлично помогал, и Баки делал большие успехи. — Ты…ты сильно резко вошёл в меня, и я почувствовал боль, но испугался, что если покажу свой дискомфорт, то всё испорчу и разозлю тебя. — почти шепотом промямлил Баки, смотря красными глазами куда угодно, но не на альфу. — Боже мой, волчонок. Прости меня, прости меня, пожалуйста. — Сэм прижал к себе омегу, буквально раздавливая того в своих объятиях. — Я никогда не буду ругаться на тебя и злиться. И убью всех, кто хоть осмелиться попробовать это сделать. Как я и сказал: ты имеешь право на желания, ты имеешь право испытывать эмоции и дискомфорт. Это нормально, если тебе что-то не нравится, даже в нашей интимной жизни. Ты можешь, даже должен, мне об этом говорить, потому что я хочу, чтобы ты чувствовал себя комфортно рядом со мной и в этом доме, в наших отношениях. Баки, как и Сэма, обмывали волны чужих эмоций. Он словно почувствовал теплоту самой души Сэма и прильнул к нему в ответ, тихо заурчал. Такой нежности и заботы в свой адрес он не получал уже очень давно. Так хорошо было только в сороковых, а вообще когда-нибудь было настолько хорошо? — Спасибо, Сэмми. Просто…я думал, зачем тебе такой омега, который даже в свою течку не может нормально заняться сексом…ты вполне здоровый и мог найти себе такого же здорового омегу… — Мог, но я выбрал тебя, потому что люблю и не нуждаюсь ни в ком другом. Тем более еще не вечер, и я чувствую, что у нас еще всё будет. — Как у тебя всё просто… — Баки закатил глаза. — А у тебя всё сложно. — Сэм ухмыльнулся своей односторонней улыбкой и мягко коснулся чужих губ своими. И в правду, был еще не вечер, а двенадцать дня. Не сговариваясь, они решили, что этот весь день проведут в кровати. Спустя полчаса взаимных обнимашек и поцелуев во все части тела, до которых можно достать, они увлеклись. Сэм не заметил, как он снова нависал над Джеймсом и тёрся своим возбужденным членом о влажные ягодицы, страстно целуя омегу. Тот с таким же рвением целовал в ответ, одаривая сладким скулежом. Резко оторвавшись от искусанных чужих губ, Баки перевернулся на живот и подложил подушку под бёдра, нахально ухмыляясь. — Бак…я не буду сзади, ты же не… — Я хочу, Сэмюэль, давай уже. — перебил его Барнс. «Он вообще имеет хоть малейшее понятие насколько сексуален?» — подумал Сокол и потёр переносицу, выдыхая и пытаясь привести отравленные феромонами мысли в порядок. — Ладно, я буду осторожен. — Уж постарайся. — насмешливо ответил Баки, игнорируя серьезность Уилсона. Сэм навис над омегой и прижался горячей грудью к чужой спине, покрывая её рассеянными поцелуями. Барнс в ответ двинул бёдрами навстречу, подталкивая к продолжению. Сокол тихо рыкнул, медленно заполняя Джеймса, а когда вошёл до упора, расслаблено выдохнул. «О да…» — Всё хорошо, волчонок? — Сэм приблизился к уху и поцеловал мочку. — Да, да — выдохнул омега. — Двигайся. Сэм начал двигаться медленно, но настойчиво, постепенно увеличивая темп под довольное мычание Джеймса. Тот сходил с ума от сухого трения члена о подушку. Запах течного омеги полностью выталкивал здравый смысл из головы Уилсона и ему всё сложнее было контролировать себя. А Джеймс наконец решил немного отпустить контроль и тянулся за удовольствием, которое им обоим было нужно. Внизу живота горело тёплым приятным огнём, а снаружи согревало тело альфы. Солдат всю жизнь провел во льдах криокамеры и никак не мог отогреться. Баки не стеснялся и стонал в голос под аккомпанемент тихого рычания и хриплых стонов Уилсона. Через пару десятков минут желание сделать всё по нежному улетучилось, оставляя только резкие толчки и рваный вздохи. Почувствовав набухающий узел, Сэм начал вдавливать омегу в кровать, желая протолкнуть узел как можно глубже и покрывая шею и плечи влажными поцелуями, зарываясь носом в волосы на затылке. Запах Джеймса всегда доводил до исступления и удовольствия на грани блаженства. Послышался треск простыни, сжимаемой металлическими пальцами. — Такой прекрасный…волчонок…с тобой так хорошо… — шептал Сэм. — Ты такой умница, Бак… Баки… А Барнсу только это и было нужно. Стоило только Уилсону начать шептать что-то миловидное во время процесса, Баки моментально доходил до разрядки. Секундный спазм и Джеймс кончил, пачкая постельное белье, со всей силы сжимая Уилсона и чувствуя, как изнутри распирает узел. Оба загнано дышали, покрытые стекающими каплями пота. Баки уронил голову на постель и прикрыл глаза, ощущая как семя толчками заполняет его. — Баки, мне нужно…можно я укушу тебя? — тихо спрашивает Сокол, беспокоясь за состояние омеги, но не в состоянии отказать себе в подобных желаниях. — Валяй. — отозвался Барнс, махнув живой рукой. Сэм довольно заурчал и стал мелко вылизывать место укуса, царапая загривок зубами, на чистом инстинкте ища подходящее место. Джеймс сделал вдох, готовясь к мелкой вспышке боли. Сокол впился своими удлинёнными клыками в загривок, чувствуя вкус железа на губах. Баки тихо заскулил, но старался отдавать этим отношениям всё, на что он способен, как делал это альфа. Сэм мягко убрал зубы с кожи и лизнул, будто извиняясь. — Вот и всё. Я решил обновить твою метку. — Сокол переложил их в позу ложечек и начал тереться щекой и носом об затылок и плечо омеги, выражая свою любовь и благодарность. Обвил руки вокруг талии и мягко поглаживал живот. — Спасибо, мне как раз требовался апгрейд. — Баки тихо рассмеялся. — У тебя ничего не болит, не тошнит? — вдруг спросил Сокол. — Нет, Сэм, ты не знал, что все боли во время течки проходят после вязки на какое-то время? — Барнс чуть повернул голову и изогнул бровь. — Ну знал, но… — Но я не обычный омега, поэтому со мной вообще непонятно, что может происходить. — Опять за своё. — Сэм закатил глаза и двинул бёдрами, чем вызвал движение узла внутри. Баки вскрикнул. — Стой ты, пернатый. Не двигайся. Совсем что ли мозги вышибли. — запричитал Солдат. Сэм прыснул в чужое плечо, и они затихли, пока Сокол собирался с мыслями начать серьёзный разговор, а Барнс сладко сопел, балдея на узле. Для них течки всегда были минным полем, даже несмотря на то, что с интимной жизнью у них было всё прекрасно. Джеймс мучался от сильных болей, вспышек самобичевания, тошноты и резких перепадов настроения, а из-за тела, улучшенного сывороткой и невосприимчивого к большинству лекарств, Сэм не знал, как можно ему помочь. Он долго думал предложить Баки вместе сходить к врачу, но никак не мог решиться, боясь, что сильно напугает омегу и тот снова закроется в себе. Барнс принципиально ненавидел врачей до такой степени, что, казалось, он скорее умрёт, нежели пойдёт к доктору. Однако после сегодняшнего он уже не мог молчать. — Баки. -М? — Я…я понимаю, что тебе это не нравится, но…пожалуйста, я очень переживаю за тебя, я не знаю, как тебе помочь… — Сэм? — в грудь Баки пробрался огонёк тревожности. — Что случилось? Ты о чём? -Нам нужно сходить к врачу. Тебя мучают сильные боли, я знаю, что во время течки такое бывает, но не с такой же силой. Ты не можешь спать, есть, просто нормально жить, я…беспокоюсь, Баки. У нас есть Беннер, ты знаешь его, он хороший человек, ему можно доверять. Баки слишком долго молчал, и Сэму показалось, что тот не ответит или обдумывает, как отказаться или увильнуть, поэтому продолжил. -Волчонок, давай я надену костюм, возьму щит, оружие. Всё что угодно сделаю, чтобы ты чувствовал себя безопасно. Давай отвезу тебя в другую страну, найду хорошую клинику, не отойду от тебя не на шаг…я очень хочу удостовериться, что с твоим здоровьем всё хорошо… — Ладно. — выдохнул Баки. — Что? — Сэм не верил своим ушам. — Давай сходим к Брюсу, когда моя течка закончится, вместе. — Барнс слабо улыбнулся. — Я тебя не тороплю, сходим, когда ты будешь к этому готов. — Всё нормально, Сэм. Течка продлиться еще дня 3-4, через неделю или две думаю, я приду в форму. Узел к тому времени уже спал, поэтому Сокол аккуратно вытащил обмякший член и поменял положение, теперь лёжа лицом к Баки.