***
Он снова слышит это вечером того же дня, но, чёрт, ему не до этого. Он толком и не понимает, что слышит: его рот занят членом Шерлока, и в ушах набатом стучит кровь, когда детектив не сдерживается и толкается, уперевшись головкой в его горло. На глазах появляются слёзы, и Джон расслабляется, подавив рвотный рефлекс. Он чертовски твёрдый в своих брюках, стоящий на коленях перед растекшимся в кресле Холмсом, хнычущим и стонущим. Длинные пальцы зарыты в светлую макушку в попытках не притягивать ближе, он задыхается от желания всё же сделать это. Наконец, Джон приспосабливается и чуть отстраняется, чтобы насадиться на член, обхватывая его языком, затем повторяет быстрее, и вот он уже заглатывает всю длину, двигая шеей в бешеном темпе, одновременно массируя яйца руками. Сомкнув веки, он представляет, как сейчас выглядит Шерлок со стороны: голова запрокинута назад, глаза крепко зажмурены, напряжённый живот слегка втягивается с каждым вдохом, член пульсирует на чужом языке, и он так близок... - А-ах! Джон пытается понять, что это за звук и откуда он идёт, почему ощущается так неправильно, что именно не так, но в этот момент ногти Шерлока царапают его шею и затылок, шумное до этого дыхание останавливается, и Холмс изливается в его горло. Джон со стоном догоняет его спустя пару размашистых движений в своих трусах, и в глазах темнеет от накрывшего оргазма. После этого Шерлок помогает Ватсону подняться и сесть на его колени, придерживая за талию, и глубоко целует, слизывая языком собственный вкус. Пальцы Джона зарыты в смоляные кудри, и ему не хочется думать ни о чём, кроме тонкой бледной шеи, на которую опускаются его губы.***
Утром, - слишком рано, на взгляд Шерлока, - они стоят на берегу озера недалеко от Лондона в компании Лестрейда и его команды. Труп с синими губами и водянистыми глазами, который раньше был Чарльзом МакКайлом, обнаружила на берегу группа подростков - поддатых, но практически сразу протрезвевших. Преступление пытались обставить как самоубийство, однако покойника бросили в воду явно уже после его смерти, а при тщательном осмотре Джон нашёл крошечное отверстие от иглы на шее. Шерлок вовсю разносил Андерсона и Донован, по привычке состроив надменную мину, когда что-то заставило замолчать всех в радиусе нескольких метров. Джон, склонившийся над телом, замер. - А-ах! Только Шерлок совершенно не обратил внимания и продолжил свою тираду, не прерываясь и не замечая, как окружающие пялятся на него и Джона. - И, не будь ты таким дилетантом, Андерсон, ты бы заметил, что положение его головы... - А-ах! Внезапно Ватсон всё понял - осознание накатило морской волной: Шерлок поставил его стон на звук уведомлений. - Шерлок. Холмс игнорировал. - А песок под его ногтями явно говорит об... - ШЕРЛОК! Давай-ка отойдём. Детектив одарил его недоумевающим взглядом и хотел начать спорить, но вовремя увидел убийственное выражение лица Ватсона. Под шёпот, переглядывания и смешки Донован Джон пошёл вдоль берега как можно дальше от толпы. Холмс плёлся за ним в десяти шагах, но не догонял. Вот, что это были за странные звуки. Вчера утром, когда Джон услышал что-то, а потом детектив жаловался, что все в Скотланд Ярде вконец обленились и с самого утра пишут ему из-за банального несчастного случая. Вот, что напрягло его во время вчерашнего секса. Сначала он думал, что это стон Шерлока - но Шерлок очень, очень редко стонет на финишной прямой. И никогда он не делает этого голосом Джона. - Какого чёрта?, - Холмс останавливается, запыхавшись, и пытается отдышаться. Ватсон тормозит на расстоянии вытянутой руки от него и резко оборачивается. - Нет, Шерлок, это я должен спросить: какого чёрта? Какого чёрта каждый раз, когда тебе приходят смс-ки, весь грёбаный Лондон слышит этот звук?! - Какой звук?, - он что, правда собирается изображать идиота? К счастью - и горю - Джона телефон Холмса снова издаёт отчаянный стон: "А-ах!" - Вот этот! Что за чертовщина?!, - Ватсон готов взорваться: отношения с Шерлоком никогда не заставляли его скучать, он постоянно что-нибудь выкидывал, но эта выходка - просто предел. - Молли пишет. Говорит, готовы результаты того исследования, помнишь, с потерянными глазами и поджелудочной в... - Не заговаривай. Мне. Зубы. Шерлок. Немедленно поменяй мелодию. Когда ты вообще это записал? - Позавчера ночью, когда вылизывал тебя. Ты так высоко стонал и кончил только от моего языка. Ирен Адлер поставила запись своего стона на мой телефон, когда пыталась меня соблазнить. Мне показалось уместным поставить вместо этого твой стон, потому что у тебя получилось то, что не вышло у неё. - Тебе показалось. Это смущает, Шерлок, я не хочу, чтобы весь Ярд это слышал, потому что это неприлично и неуместно. Люди не "метят" друг друга так. Нет, такими аргументами Холмса не пробить - плевать он хотел на смущение окружающих, неуместность или смешки. Однако есть у него черта, на которой можно сыграть. Джон подходит к нему вплотную и вкрадчиво говорит низким голосом прямо в ухо: - Каждый стон, что я издаю, предназначен только тебе, Шерлок. Они все принадлежат тебе. Ты же не хочешь, чтобы кто-то позарился на них? На меня? Ведь кому-то может прийти в голову попробовать соблазнить меня, чтобы услышать их вживую - отобрать то, что я дарю только тебе. Он не упоминает, что никогда не ответит на эти попытки чем-то, кроме равнодушия и агрессии, Шерлок и так это знает, однако слова срабатывают: Холмс шумно сглатывает, его глаза темнеют, а руки сжимаются в кулаки. Он ревнует. Джон томно продолжает: - Я твой, Шерлок, только твой. - Мой. - шепчет в ответ детектив, включая телефон и, - Джон следит, - меняет звук уведомлений на стандартный "дзынь!". Ватсон облегчённо вздыхает и прикусывает мочку уха у своих губ, посылая волны мурашек по шее Холмса. - Сейчас мы вернёмся к остальным, ты разберёшься с этим делом, а потом мы поедем на Бейкер Стрит и ты разберёшь меня на части, чтобы пометить так, как тебе захочется. Согласен? - Да, - ответ Шерлока - не больше, чем движение губ, в его глазах плещется похоть. Джон отходит от него, ухмыляясь, и направляется обратно к Лестрейду и остальным, давая Холмсу отдышаться. Теперь детективу придётся работать над делом с каменным стояком и, что ж, это достаточная месть за смущение Джона.