Параллель

Смеркается. Лягушачьи песни заполонили весь прут, который поблёскивает и побулькивает от падающих жухлых листьев. Летний ветер разыгрался только к вечеру — весь день стояла тягучая жара. В воде кто-то двигается, создавая ленивые волны, и от этого не становится жутко. Феликс бодро шагает к дому утренней зари — к дому Хан-ужастик-белки-Джисона. Хан — фамилия, ужастик — его фишка, белка — это щёки, Джисон, соответственно, имя, вот и всё. Зная его прозвища, можно многое узнать о самом Джисоне. Впрочем, никто не жаловался, и каждый дружил с особой любовью. Феликс знал его с самого детства, они вместе бегали к малине за речкой, сражались на мечах-палках, строили лесные домики и мечтали никогда не взрослеть. Когда деревья были большими, всё казалось таким далёким и ненастоящим. Взрослость, смертность, мечты, будущее. Их дружба поломала их же воображение, закрепив за собой ценное «навсегда». Они оба жили на окраине, но через улицу. Их родные края — место встречи природной стихии с детскими сказками. С раннего детства местные жители были приучены к необычно чистой простоте. Это смягчало впечатление. Домики стояли в ряд, никто никому не мешал, и все занимались своими делами на своих огородиках, садиках и теплицах. Феликс, конечно, бывал в большом городе. Ездил прошлой осенью с родителями на ярмарку за новыми брюками с угольными пуговицами. С той поездки запомнились шумные люди, дорожки из серых кирпичей, покупные абрикосы и сырость. Но так уж вышло, что Феликс слишком быстро захотел домой. Он шагал торопливо, шорты с полузвёздами на коленках развивались в неярком свете сумерек. Улица раскинулась до самого подножья горы, огибая маленький бирюзовый прут, где и жили поющие лягушки. Феликс полюбовался пыльной дорогой с белыми камушками, блестящей водой и лентами-облаками, пока шёл и дошёл. Дом Джисона — двухэтажный мятный домик с чердаком и милым садиком — охал от усталости прожитого дня и бурлил внутренней жизнью. Кто-то бегал сверху вниз и снизу вверх, пока ждал друга, слышно было с улицы. Стены пахли ванилином, а занавески в спальне родителей выглядывали из-за открытого окна. Феликс лишь на секундочку завис, засмотревшись на электрический фонарик, висящий над дверью. Задумался ещё на мгновение о снах и параллельных вселенных. А потом вернулся, вспомнив о своей миссии. Полчаса назад на домашний телефон дома Феликса поступил весьма внушающий волнение звонок. «Чрезвычайная важность! Не могу больше терпеть!» Не успел Феликс допить свой вечерний стакан молока, как уже, нырнув в старые кроссовки, мчался к другу и молил небеса о смягчении своей участи и участи Джисона. Это уже начало входить в обыденность, подумал Феликс, заходя во двор и закрывая за собой дверцу. Он постучался для приличия, а потом легко отворил дверь, потому что та была открыта. Гостеприимство ли или безрассудство — Феликс никогда не задумывался, но всё же стоило когда-нибудь упомянуть в разговоре вечно открытую дверь. В прихожей никого, в гостиной — тоже, кухня, коридор, да и прачечная. Значит, уже наверху. Второй этаж оказался пустым, включённый свет в комнате Джисона грустно горел в одиночестве. Чистота и аккуратность сюда давно не захаживала. Разбросанные журналы с какими-то смешными названиями, фантики от виноградной жвачки, цветные карандаши и гнёзда-одеяла занимали горчичный ковёр. Кровать, естественно, в лёгком творческом беспорядке, плакаты на стене и гирлянда из ленточек украшали угол, куда были сбросаны все подушки и плед с лисятами, подаренный Чонином на Рождество. Потолок загремел, будто кто-то танцевал диско, аккуратная люстра зашаталась. Чердак. Феликс выученными движениями вышел из комнаты и повернул к деревянной лестнице, вскарабкался и оказался в пыльной хижине хаоса и разрушений. Коробки с вещами открыты, зимнее тёплое одеяло с цыплятами закинуто на деревянные напольные вешалки, а детский диско-шар, сверкал разноцветием, которое отражалось в стенах, банках и паутинах. Джисон пыхтел где-то в дальнем углу. — Йоу, белка, ты что тут устроил? — сказал Феликс и чуть не споткнулся об белоснежные коньки для фигурного катания. Странно, Джисон занимался хоккеем. Тут же послышался грохот, будто построенные стопки книжек весело упали на пол. — Ауч! — Хан, не двигайся! Сейчас я приду! Как-то раз Феликс спасал его, застрявшего на дереве. Была проведена целая спасательная операция с верёвкой и ловкостью. Джисон тогда пригласил Феликса на чай с сахарной булочкой сразу после случившегося, а потом ещё целый вечер лип и благодарил. На удивление с того дня Хан больше не боялся высоты. Наверное, он благодарил Феликса не только за спасение, но и за приобретённую способность. С того дня многое поменялось. Например, теперь любимым лакомством Феликса стала фирменная булочка с сахаром от миссис Хан, а лучшим другом — Хан Джисон. — Что ты делаешь? Джисон сидел у огромной картонной коробки, вытаскивая оттуда книжки одну за одной и быстро пролистывая их. — Ищу кое-что. Не поможешь? Помнишь, я писал типа письмо в будущее? Так вот, оно пропало! Я весь день его искал, хотел добавить пару строчек о школе и воздушном змее Сынмина, а теперь не могу его найти! Представляешь? — на одном духу выдал Хан. Его тихонько трясло то ли от волнения, то ли от томного дыхания чердака. — Куда оно могло деться? — задал скорее риторический вопрос Феликс и принялся перебирать книжки, попутно рассказывая о том, как скучно прошёл его день, пока не зазвонил домашний телефон. Дружба дружбой, а ворчание друг на друга по расписанию. Иногда стоило кому-то из них двоих что-то натворить (чаще Джисону), узнавали все без исключения, куда бежать и что нести с собой, чтобы помочь и натворить ещё больше безобразия. Хоть Чонин и Сынмин были паиньками в большинстве случаев, безрассудством болели периодически и почти одновременно. Всё-таки лидером этой команды авантюристов являлся Хан-ужастик-белка-Джисон. Они просидели так какое-то время, разбирая коробки и перебирая спрятанное детство Джисона. Всё время спотыкались об разбросанные вещи и не пойми откуда взявшиеся игрушки для котов. А потом оба выдохлись и спустились на кухню за едой. На часах — вечность, за окном — уже темень. Родители Хана уехали за мешками пшеничной муки и сахара, они часто ездили именно в ночь, ведь ярмарка открывалась с раннего утра. Старший брат работал и жил в большом городе, только по праздникам навещал родной дом, чтобы пожать руку отцу, крепко обнять маму и растрепать волосы младшему братцу. Так что в такие ночи, как эта, дом оставался в полном распоряжении Джисона. Никто уже почти не волновался, но всё же ставили в известность старушку-соседку и родителей Феликса. В кружки-наружки закинули пакетики чая с мятой, из верхних полок буфета достали ватрушки, на столе стоял кувшинчик с липовым мёдом, а плетенная корзинка сочилась домашними яблоками и вишней. Они накрыли на стол, помыли руки ягодныи мылом и замолчали, что даже время замедлилось и стало баюкать. Каждый следующий вдох казался невесомым. Кожу окутала мягкая мгла, а воздух пропитался сладким недугом. Немного посидели в тишине, слушая тиканье настенных часов. Загипнотизировались. Пока секундная стрелка передвигалась, можно было услышать песни лягушек из открытого окна. Волшебная кухня с обыкновенными людьми. — А может ну его это письмо? Найдётся. Джисон грустно вздохнул. — Ну давай посмотрим какой-нибудь ужастик у тебя в комнате? Джисон скорбно покачал ногой. — У меня есть сырный попкорн и миндаль в шоколаде. Джисона было легко переубедить. Совсем скоро они валялись на горчичном коврике Джисона и смотрели по телевизору канал со страшными фильмами и смеялись с каждой попытки волосатого и клыкастого монстра их напугать. Потому что были вдвоём, потому что поймали смешинку и, возможно, потому что фильм был совсем не страшным. Забавно то, как быстро они привыкли друг к другу. Хан никогда не любил большое скопление людей, но обожал смотреть ужастики, а Феликсу нравилось толкаться и искать знакомые лица, но он весь трясся, когда главные героини кричали от испуга. Просто однажды, бегая от ос и шмелей, они встретили друг друга у того самого дерева, где в будущем застрянет Джисон. Стукнулись лбами и попадали в траву. Так и подружились. По телевизору шли титры, тихонько проигрывая саундтрек к фильму, название которого они уже забыли. Они поборолись на руках, потолкались и попинались. Совсем выдохлись, и в комнате стало жарко. Феликс встал, чтобы открыть окно, засмотрелся на луну и звезды, пока Джисон взволнованно рассказывал что-то про чердак: — …и там что-то падает постоянно, и передвигается. Отец рассказывал, как оставил на коробках свой бумажник, так его и след простыл. Как это понимать? Ладно бы это всего раз-два произошло, так нет же! Там вообще постоянно вещи пропадают. Я уже не знаю, что думать. А бумажник-то... — Слушай, до он просто, наверное, завалился куда, — Феликс тяжело вздохнул, — чего ты так за чердак-то зацепился? — Да потому что странно это. Ещё и звуки эти, оно же прямо надо мной всё! — Джисон надулся. Почувствовал, что Феликс ему не верит. Уши покраснели от негодования. — Это недавно началось. Звуки только на прошлой неделе появились, так-то всё спокойно было. Я правда не придумываю! — А родители что говорят? — Чердак кучу раз проверяли, даже ночевали там. Ничего не нашли. Мама говорит, что белки сородичей ищут. Феликс фыркнул, улыбнулся. — Но вещи пропадают, к этому мы уже привыкли, — Джисон порылся в одеяле и нашёл виноградный леденец. Зашуршал упаковкой, закинул конфету в рот. — Да это нормально! Сынмин тоже рассказывал, как мяч посеял на своём чердаке. Так у него он ещё мрачнее, помнишь, когда мы зимой за коньками лазили туда? — напомнил ему Феликс. — Может, ты и прав. — Всё в порядке и ты в порядке. Найдём потерянное и вернём справедливость! Иногда средь тьмы в маленьком просвете мягких карих глаз можно найти выход в бесконечную жизнь, что подарит счастливые воспоминания о чуде. Параллельная линия жизни проходит мимо, и они даже не до конца осознают, насколько близко и насколько сильно они попали в цель. Время пройдёт и всё исцелит, заберёт с собой. Или закрутит немыслимую загадку? Торжественно плюхнувшись на пол, Феликс и Джисон гулко зевнули. Ноги уже не держали. Время перевалило далеко за полночь, а глаза сами закрывались. Феликс задумался. Джисона часто захватывали совсем не важные события: опрокинутое ведро воды, не закинутый мяч в ворота, школьные любовные треугольники. То, без чего и прожить можно было с легкой душой. Но он докапывался до истины и досиживался допоздна, пока его интерес не успокаивался и не переключался на что-то другое. Феликс принимал все его особенности, но это не запрещало ему каждый раз поражаться этой нетерпимости и такого желания быть и тут и там. От этого дружба с Хан Джисоном была наполнена яркими сплетнями и самыми спонтанными вылазками. В их комнату заглянула пауза. Они вновь поймали тишину за крылья и теперь сами не хотели так быстро её отпускать, ведь чтобы мысли переварились, а потерявшееся доверие — вернулось нужно время. Лёгкий ветерок убаюкивал, тонкое одеяло смягчало движения, Джисон быстро заморгал, чтобы не почувствовать сонливость. Они столкнулись взглядами, когда Феликс зевал, и оба не сдержались от смеха. Никому и никогда не понять, от чего они смеются, когда за окном гуляют ночные звездопады и рычат горные ветра. Подножье горы иногда дарит ночное эхо от того, что происходит на вершине. Такая цепочка строиться по всему лесу — и такова природа. Этой ночью слышались взмахи длинных крыльев и шуршание листьев. Лесная магия не дремлет. А Хан Джисон и Ли Феликс уже почти спали на всё таком же горчичном коврике перед выключенным телевизором. Только звёзды что-то постоянно бормотали и шептали с неба. Подушки сгреби под себя, накинули все одеяла, потому что ночной ветер был не таким теплым, как дневной. Закрывать окно было поздно, сил не было даже перекинуться гадостями и пожеланиями. Так и уснули — на полу, с открытым окном, но с чистым сердцем. Обычно их не разбудить даже громкой музыкой, ведром холодной воды или щекоткой. Разве что запахом свежевыпеченных блинчиков. Однажды их сон прервал щенок Сынмина, который по-хозяйски запрыгнул на диван, где они уснули, и начал лизать их лица. Сынмин тогда хохотал пуще прежнего, а Джисон даже сначала закричал от неожиданности. Но этим утром их разбудил не щенок, а грохот на чердаке. Феликс резко раскрыл глаза и не сразу понял, почему место рядом с ним пустует и остывает. Он быстренько пришёл в себя и последовал за чужим теплом. Врезался в него, пока протирал глаза, — в спину Джисона прямо на выходе из комнаты, поспешно заглянул за него и направил взор туда же, куда смотрел Джисон. Лестница на чердак, ранние сумерки, цветочный тюль. Пока ничего необычного. — Ты чего? — пробормотал спросонья хриплым голосом Феликс. — Там кто-то есть. Я слышал топот. — Что? С чердака послышались скрипы, будто кто-то царапает дерево. Следом прозвучал шелест, словно оставшиеся лежать книжки кто-то пролистывал. Феликс и Джисон звучно сглотнули. Не сговариваясь подошли к лестнице. Было жуть как интересно, но дикий ужас накидывал им картинки монстра, который пугал их сегодня ночью. А они смеялись. Громко и совершенно понятно над кем. — Ну не может же быть… — Нет, Джисон, пожалуйста. Они аккуратно забрались по лестнице и на счёт три высунулись в пространство чердака. Пока только половиной головы. Диско-шар всё ещё крутил цветные кругляшки по стенам, лампочка не горела, одеяло с ламами — оно всегда было с ламами? — закрывало весь обзор на темный угол, где они вчера перебирали книжки. Было принято решение взобраться туда полностью. Камень-ножницы-бумага — игра везучих, но не Джисона, поэтому он уже весь стоял под самой крышей, за ним крался Феликс. Как только они забрались по лестнице наверх, звуки прекратились. Царила полная тишина. Нагнетающая тишина. Звонкая тишина. Или это было только в их голове? В любой момент на них мог напасть источник звуков, они были в полной готовности познать месть, прочувствовать атаку, увидеть свой нарастающий страх в живую. Медленно подойдя к одеялу, Джисон обернулся и посмотрел на Феликса. Тот кивнул. Хан протянул руку и резко дернул одеяло вниз, срывая его с вешалок и скидывая их тем самым на пол, создавая такой грохот, что, кажется, даже старушка-соседка с соседнего дома могла проснутся от него. Дыхание задержалось, клубочек электрических нервов завязался под резво стучащимся сердцем. А веселье не заканчивалось. Не успели они очухаться, как из-за угла ринулось в их сторону что-то рыжее и шустрое. Послышалось кошачье рычание. Что-то подсказывало, что на кошачем это значило не «доброе утро». Сознание перевернулось, облетело вокруг Земли и врезалось в затылок новой формой — осознанием. Феликс и Джисон теперь уставились в зелёные глаза рыжего полосатого кота с белым животиком, который, испугавшись громких звуков, теперь вцепился в одеяло и распушил хвост. Ужасно интересное начало дня. — Ты как здесь оказался?! У меня чуть сердце не выскочило. — Я, кажется, пережил смерть... Они неуклюже ломанулись за котом, попытались поймать, но он не давался, каждый раз убегал в темные углы и прятался за коробками. Естественно. Поэтому было решено разобраться с беспорядком, рано или поздно им всё равно пришлось бы идти сюда и убирать за собой. Пока они складывали вещи по коробкам, выключали диско-шар и проверяли целостность вешалок, успели разложить всё по полочкам и догадаться, что именно кот был источником всех мук Джисона. Как он пробрался на чердак и пробыл здесь столько времени — вот загадка, но теперь стало легче воспринимать все посторонние звуки, которые они слышали. Когда основное пространство было очищено и убрано, оставалось дело за малым. Коробку с книжками решили оставить напоследок. Джисон принялся укладывать их ровными стопками, а Феликс — подавать. Пальцы отпечатывались на обложках, а пыль летала повсюду. Феликс пару раз чихнул, пока искал все разбросанные книжки. Оказалось, они валялись по всему чердаку, хотя Феликс точно помнил, как складывал их рядом с коробкой. Подхватив последнюю с фиолетовой обложкой, Феликс протянул её Джисону страницами вниз. Из неё тут же вылетел конверт. Потрепанный, но с читаемым текстом и марками, на которых были изображены кролики. Джисон заметил, поднял и раскрыл глаза в удивлении, ведь прямо сейчас держал своё письмо в будущее, которое потерял ещё день назад. — Это же оно. Мне мерещится? — Ты положил его в эту книжку? — недоверчиво спросил Феликс. — Нет. Я просто оставил его на чердаке. Чудеса случаются, продолжаются и не планируют заканчиваться. Весёлая выдалась ночка, бурное показалось утро. Несовершенные видят совершенное. Истина приходит с опозданием. — А где кот? А кота нигде не было. Теперь. Ни в одном углу, ни в одной коробке и даже одеяло оказалось пустым. Как сквозь землю провалился. Они спустились с чердака и обошли весь дом. Кота словно и не было никогда. В их всё ещё сонных головах восторжествовала неурядица. Они снова поднялись на чердак, обошли углы и даже нашли царапины. Но они подходили больше на царапины от напольной вешалки, у которой не было колёсиков и которую приходилось передвигать вот так. Будто всё исчезло, будто никогда и не приходило. Или прошло мимо. Странное утро, в общем, выдалось. — Наверное, убежал. Окна же открыты. На дерево спрыгнул и смылся, — предположил Феликс. — Странно. Так тихо сбежал? Джисон снова посмотрел на конверт. Почему он был таким потрёпанным? Когда он писал письмо и покупал для него новый белый конверт, тот не выглядел так. Взглянув на строчку «от кого», он заметил новые инициалы: Л.М. Совершенно чужое имя украшало его конверт. От этого совсем голова пошла кругом. Странно-негаданно напали заклятья, окутывая место под самой крышей, заставляя задуматься, а не сон ли это всё. Джисон быстро открыл белый потрёпанный конверт и вытащил его содержимое. Письмо. Написанное фиолетовыми чернилами и совершенно понятными буквами. Но не его подчерком. И не его мыслями. Развернув бумагу, Джисон прокашлялся и подал голос: «Привет, милашка Хан Джисон! Меня зовут Ли Минхо и я живу в мятном доме у подножья горы на окраине. Рядом прут, где по ночам поют лягушки, только они скорее безостановочно орут и не дают мне спать. Я занимаюсь фигурным катанием, только мои коньки куда-то пропали. Я как-то раз оставил их на чердаке и теперь не могу найти, ты не видел их? Что ж, я тоже, как и ты, ничего не понимаю, но вчера мы с моим другом Хван Хёнджином нашли твоё письмо и решили ответить на него. У Хёнджина, кстати, пропало одеяло с ламами. А несколько месяцев назад я обнаружил чей-то бумажник. Не помню точно, чей именно, но у хозяина была твоя фамилия. Если письмо каким-то образом дойдёт до тебя, то отправь мне ответ. Положи в ту же фиолетовую книжку, я буду ждать у меня точно такая же. Похоже Суни мой кот и правда путешествует меж параллельных вселенных! Приятно познакомиться Хан Джисон. И передавай привет Феликсу от Хёнджина (он не видел, что я это написал).

Ли Минхо»