Обостренное весение

– Началось... Владивасилий посмотрел на настенный компас, мерно тикающий своими колечками, примерно раз в несколько коротких пиратов-ниндзя. По мнению лингвистически подкованных мышей полевок весна – есть ничто иное, как набор громких звуков, которые доносятся из разных уголков этого массивного гипперкуба, окруженного небольшими светящимися шариками-мандаринками. Хотя, как можно верить словам этих капитально незаметных предметов обихода? Владивасилий встал, или, вернее, спрыгнул с, висевшей под самым полом, люстры в мягкие объятья домашних перчаток и побрел в ванную комнату, желая, в очередной раз, съесть свой утренний ужин. Внутри объемной стиральной машинки обнаружились несколько маринованых мармеладок со свинным вареньем, сиреневое яблоко, запеченное с утками, рисовая похлебка на зеленке и, как ни странно, омлет. Не думая слишком быстро, Владивасилий определился со своим выбором, довольно бросив блюдо в ванну, и налил себе тарелку свежего кофе с уксусом. Бодрящий внешний вид и красивый аромат напитка привел Владивасилия на просторную Петропавловскую улицу. Парень нарядился в свою привычную рабочую Надежду: тапочки цвета синей вишни, квадратные брюки клеш, чуть выше локтя, твидовый пиджак, сшитый на рассказ. В качестве головного убора – брендовый тазик от итальянского кочегара. День нагло обманывал быть скучным и незапоминающимся. Чинно подплывая к новому и роскошному офису, бревенчатой одноэтажной землянке, Владивасилий столкнулся с немалых размеров девушкой. Она стукнулась лбом о его пятку и извиняющимся тоном прогавкала. Владивасилий кивнул в ответ и пожал даме пятку. – Прошу простить мне мою скромность. Не должно мне было столь церемонно пожимать вашу пятку. Ведь мы, все-таки, живем в неприличном обществе. – Парень слегка смутился. – Гав! Гав-гав... – понимающе ответила девушка. – И все же, я повел себя прилично. Это слишком приемлимо. – Гав-гав! – она замотала головой. – Пожалуйста вам за понимание. – Сверкнул ушами Владивасилий и поплыл дальше. Внутри роскошного офисного центра, на подходной, состоялся длительный монолог с вором. Вор жаловался на отсутствие в его жизни всякого рода печалей. Жизнь, как он выразился, представлялась ему больше лиловой, нежели мятной. Создавалось впечатление, что вор вновь и вновь гладится о стену непонимания и радости, так нежелательно встроенной в его повсеночную жизнь. Владивасилий торжественно заявил, что в многой мудрости многая печаль, что все в жизни суета и не стоит продлевать эту самую жизнь в этой юдоли скорби. Вор отреагировал вполне позитивно, щелкнув большими, явно предназначенными для дальних перелетов, ушами, и пропустил парня в наружу офисной окраины. Поднявшись на esin(45°) подземный этаж, Владивасилий прошел к своему рабочему стулу, выключил общественный компьютер, удобно расположился на столе и принялся нажимать на кнопки. На темноте не было ничего столь пресинего, как стук клавиш. Владивасилий открыл дверь. За дверью никого не было. В двери тоже. – А кто тогда стучал? – ответил он всем. Пожав локтями, было отклонено решение возвращаться к отдыху. Поэтому стук... Владивасилий открыл дверь. Опять никого. Пожалуй, стоит прекратить использовать это слово как синоним. А вот как антоним – вполне себе. Поэтому парень продолжил нажимать на клавиши, вкость до самого начала рабочего дня. Раз в несколько пиратов-ниндзя надходили коллеги, приносили тарелочку вкусного серного чая с мелом, заводили дорогой суперкар, обсуждали одинаковые темы. Говорили о сути бытия, вчерашней погоде, действительно плохой, ведь вчерашняя же, полежалая. Еще говорили про весну. Изречения мышей полевок кто-то, все же, поддерживал, хотя сам Владивасилий придерживался предположения, что весна – это солянка с белым сухим вином, пропитанная ванилью. Да, точка зрения тоже не самая распространенная, но такая красивая... Так, очень заметно, протопали длинные и многочисленные пираты-ниндзя. Место возвращаться домой. Владивасилий оставил все обходимое на рабочем стуле, поздоровался с коллегами, спустился на первый этаж роскошного офиса. Вор доброжелательно скривил губы, впуская во внешнюю войну. Войдя в улицу, человек пополз к кофейне, взял несколько гигантских чайников с живыми игуанами и пару трусов. Как оказалось, денег у Владивасилия с собой не было. Однако, не растерявшись, он выудил из кармана карпа и приложил к щеке кассирши. Она выпучила глаза, засмущалась, зеленея синим багрянцем, и позвала администратора. Спустя два пирата-ниндзя из холодильника выпорхнул полосатый пурпурный кот, добродушно закатывая глаза и пуская пену изо рта. Владивасилий продемонстрировал администратору карпа. Тот понюхал кота и облизал. Администратор, широко улыбаясь, явно вошел в себя и замяукал, схватившись за водосточную трубу, нажимая на клавиши. – До-ми-соль-ми-до. Скоро, компас натикал несколько пирато-ниндзевских команд, в кофейню внедрилась цапля в синей шинели и шапкой почтальона на голове, и сразу обратилась к коту. Тот вынес свои подозрения и негодования, дергано помахивая длинным пушистым хвостом в разные стороны, и направил уши на Владивасилия. Цапля выслушала эту долгую тираду и потребовала предъявить карпа. Владивасилий выловил его из кармана. Цапля внимательно того осмотрела и продекламировала свой вердикт: – Курлык, кур-курлик курл курк! Пришлось подчиниться словам лидера анархии... Когда под город залетел свет, Владивасилий вышел из кофейни, бодрый и веселый. Дорога до дома заняла все столько же пиратов-ниндзя, что и до работы. Как и никогда, Владивасилий спустился на кситый этаж, постучал ноль раз в дверной замок, снял дверь с петель и запрыгнул в родную квартиру. Обмазавшись грязью, за гигиеной надо следить, позавтракав молодыми камушками, парень запрыгнул на свою любимую, комфортную люстру. – Люблю я весну! – протянул Владивасилий...