Захочешь трахаться — звони

      Авантюрин — блядь.       Пусть Веритас не был знаком с ним достаточно хорошо, но это суждение было совершенно точной непорочной истиной.       Потому что нормальные люди не выглядят так вызывающе, и они не заваливаются регулярно в чужие квартиры с целью потрахаться.       Всего этого не было бы, если бы Веритас прервал себя сразу. Надо было остановиться в самом начале, как только он понял, к чему всë идёт.       Они встретились совершенно случайно.       Просто в одно прекрасное пятничное утро на пороге его квартиры оказался красивый, экстравагантно одетый и почти незаконно сексуальный молодой человек.       Его дерзкая ухмылка красиво очерченных губ всадилась остро заточенным ножом где-то между третьим и пятым рёбрами Веритаса.       — Доброго утра, господин Плохиш.       Господин… Плохиш.       Как это… мерзко.       Веритас уставился на него, напрягшись в раздражении, сжимая и разжимая кулаки. Эоны, так и хочется врезать по этой самодовольной роже…       — Вы, наверное, ошиблись кварт… — Убийственно-вежливо. Незнакомец тут же перебил:       — Я, конечно, извиняюсь, господин Плохиш, но разве не ты затащил меня в постель прошлой ночью в клубе? — И ухмыльнулся. Снова.       Веритас посмотрел на него в замешательстве. Великие Эоны, он, наверное, бредит. Мгновение он стоял совершенно неподвижно, не веря словам, которые только что сорвались с чужих губ.       — Я? Я не…       — Ах, не помнишь? Ты, наверное, слишком много выпил, хе-хе… Но, во всяком случае, то, что я сказал, — правда. Той ночью ты так грубо взял меня, что у меня до сих пор болит задница.       Его голос слишком весел для таких жестоких и обескураживающих слов.       Глаза Веритаса сузились. Он несколько мгновений изучал его лицо, пытаясь оценить уровень его честности.       Наконец, он заговорил снова.       — Клянусь, Вы лжёте. Я бы никогда не подцепил в клубе какую-нибудь безымянную проститутку.       Его выражение лица не изменилось даже при слове «проститутка». Сумасшедший, ей-богу. Веритас уже собирался захлопнуть дверь, когда на него вылилась толика новой информации, заставившая его замереть.       — Но это не ложь. Твоя рубашка, — Он протянул ему свёрток.       Глаза Веритаса на мгновение опустились на предмет, который незнакомец держал в руках, прежде чем он снова поднял взгляд и встретился с его усмехающимися глазами.       Последовала секундная пауза. В его голове пронёсся миллион разных мыслей.       В конце концов, он взял сверток, и гнев на его лице на мгновение исчез.       Это был не случайный предмет. Это была рубашка, которая была на нём той ночью. Совершенно чистая — только-только из прачечной, — выглаженная так, что нет ни единой складки. Даже запах кондиционера для белья остался — лаванда.       Веритас поджал губы, и в коридоре воцарилась тишина.       — Выходит, это правда.       — Как видите, — опять усмешка, — господин Развратник.       Выражение его лица потемнело, когда до него наконец дошла правда.       Веритас знал, что с его стороны было глупо так напиваться, но он никогда не ожидал, что в результате произойдёт нечто подобное. Вот он стоит на лестничной клетке. Перед ним — его прошлый партнёр, с которым он якобы провёл ночь. Он не мог решить, на кого ему наорать — на незнакомца или на себя.       — Что ты помнишь из той ночи? — Веритас решил отбросить формальности, припоминая детали того вечера и постыдного утра, которое он упорно пытался забыть.       Кажется, он проснулся с раскалывающейся от похмелья головой полностью голый в VIP-номере, за который точно не платил. Рядом валялся растрёпанный, спящий молодой человек (очаровательно), и Веритас всë не менее быстро понял. Похмелье испарилось мигом — будто рукой сняло, — и он поспешил удрать от одноразового любовника обратно к себе домой, оставив ему в качестве подарка свою рубашку, которую он побоялся с него снимать.       Веритас не помнил, как выглядел его одноразовый любовник, но принесённая рубашка утверждала, что этот человек тот, с кем он тогда переспал.       — Абсолютно всё, — Незнакомец хищно улыбнулся, облизывая красиво очерченные губы. — И я надеюсь на дальнейшее сотрудничество.       Его глаза снова встретились с чужими.       То, как он облизнул губы. Так самодовольно. Как будто он… флиртовал с ним.       Веритас почувствовал, что его гнев снова начинает закипать, а тело напрягается.       Предполагалось, что это был его шанс поставить незнакомца на место, утвердить своё превосходство. Вместо этого он внезапно почувствовал себя взволнованным.       — Сотрудничество? — Тон его голоса был насмешливым, но в нём чувствовалось что-то… ещё.       Не гнев. Не ярость. Даже раздражения не было.       Что-то… другое. Веритас свирепо посмотрел на незнакомца. Так, будто он обнаружил его слабое место.       — С чего бы?       — Ты просто великолепен в постели! — он глупо захихикал, прикрывая рот руками. — Так трахал меня, что я дышать не успевал!       Веритас не мог поверить своим ушам.       Он был… великолепен?       И он был так хорош, что у незнакомца перехватывало дыхание?       Эти слова пронзали, как стрелы.       Ему захотелось не просто уничтожить незнакомца за то, что он бросил ему вызов. Ему захотелось сравнять счёты.       — Так что? Да или нет?       Его тело словно горело. Сердце бешено колотилось в ушах.       Разум подсказывал ему, что это ужасное решение.       Он даже не знает его имени, чёрт возьми.       Но этот насмехающийся взгляд заставил даже такого логичного, рационального человека, как он, выбросить весь свой здравый смысл за борт.       — Да.       Он снова усмехнулся, достал из кармана пальто записную книжку, идеально ровными зубами снял с ручки колпачок. Нацарапал всего две строчки, выдрал листок из колец и протянул ему.       Веритас бегло изучил содержание бумаги.       Вверху был указан номер телефона.       Внизу — имя.       Просто и лаконично. Никакой лишней информации.       Внезапно Веритаса охватил огромный прилив эмоций.       Ему захотелось возненавидеть его.       Это был бы логичный поступок.       Но в тот момент всё, чего он хотел, — это схватить наглеца и зацеловать до потери сознания. Тогда будет 1:1.       — Захочешь трахаться — звони. В любое время, кроме обеда. В эти часы я сплю.       Уголки губ Веритаса приподнялись в едва заметной улыбке.       — Спишь во время обеда? — спросил он с искрой неподдельного любопытства в голосе. — Я так понимаю, ты не очень-то любишь поесть?       Незнакомец (Веритас не запомнил его имя) возмущенно расправил свои худые плечи. Судя по нереально тонкому телу под облегающей черной водолазкой и тонким ногам в брюках, Веритас был прав.       Почти невозможная худоба. Взгляд Веритаса скользнул от его узких плеч к стройным рукам и ногам, прежде чем остановиться на облегающей водолазке. Он впервые обратил внимание на его одежду, подчеркивающую все изгибы.       Он действительно сногсшибателен.       Веритас ухмыльнулся, копируя жест незнакомца.       — Бессонница, да? — Он наклонился ближе, вторгаясь в его личное пространство. — Ты всегда можешь поспать в моей постели, если захочешь.       …       Эоны, что он несёт?       Веритасу тут же стало стыдно, когда он услышал ответ.       — Определённо воспользуюсь твоим предложением, господин Извращенец, — Его глаза-полумесяцы непонятного цвета ухмыльнулись, смотря исподлобья.       Его глаза, о, эти глаза!       Они были великолепны, но в то же время в них был намек на что-то зловещее. Как у хищника, изучающего свою жертву.       В голове Веритаса — каша из мыслей и похоти. Всё, что ему хочется, — прижать незнакомца к полу, взять под ноги, намотать эти блядские, идеально уложенные кудри на кулак и…       Веритасу в данный момент было наплевать на всё. На то, что у него есть девушка, на то, что это неправильно, на то, что это рушит его собственные принципы и убеждения, что измена — удел тупоголовых сошек.       — Сегодня. В одиннадцать, — прохрипел он, смутно припоминая, что сегодня Селеста, его очаровательная Селеста, идёт на ночёвку к подруге. — И не смей опаздывать.       — Ты меня недооцениваешь, господин Зануда.       Господин Зануда? Чёрт возьми, нет.       Веритас сжал кулаки.       Он был кем угодно. Гордецом. Упрямцем.       Но скучным он быть не хотел.       — Встретимся в одиннадцать вечера, как я и обещал, и тогда посмотрим, кто из нас скучный. — Веритас решил играть по его правилам. Незнакомец хочет состязания? Он его получит.       — Поверь, со мной не будет скучно, — Он снова ухмыльнулся. — Будет так весело, что ты даже не вспомнишь своего имени.       Веритас прищурился, раздраженный его практически не сходящей с губ ухмылкой и тем фактом, что он находил её чертовски привлекательной.       Он бросил на незнакомца острый взгляд.       — Я буду помнить своё имя, пока жив. Даже если ты заставишь меня почувствовать то, чего я никогда раньше не испытывал.       — В таком случае, ты забудешь моё имя. Хотя нет, ты уже забыл! — Незнакомец засмеялся. Чертовски самодовольный смех. — По глазам вижу, как ты возбуждён. Но не обольщайся. Уговор дороже денег.       Веритас фыркнул.       Он был совершенно невыносим.       — Одиннадцать часов вечера, — строго повторил он. — Я буду ждать.       Незнакомец оказался ужасно пунктуален. Королевская точность. Едва стрелка часов перешла отметку «одиннадцать», он позвонил в дверь.       Он был таким же потрясающим, как и раньше. Веритас застыл в дверном проёме, очарованный.       — Ты не опоздал, — пробормотал он.       — Хе-хе.       Он ещё раз окидывая взглядом всю его фигуру.       — Ты чертовски красивый…       — Приму это как комплимент.       Оказалось, Веритас озвучил свою мысль. Он не ошибался: незнакомец был действительно красив. Голова явно вымыта сегодняшним утром, ногти пусть и острижены несколько дней назад, но совершенно чистые, он пахнет хорошим дорогим парфюмом да и одет прилично-развратно-вызывающе.       Ещё он уверен в себе и не боится поступать так, как ему хочется, прекрасный оратором с обаятельной ухмылкой — контрольный выстрел в голову.       Под алкоголем всë казалось веселее и интереснее. Неудивительно, что он Веритасу понравился.       Он понравился и трезвому Веритасу.       Бог по-дьявольски красив и сексуален.       Глаза Веритаса впились в него. Аромат одеколона щекотал его нос. Если бы было можно, он бы залил этим терпким запахом свои лёгкие.       Он подошел ещё ближе, пока не оказался с ним лицом к лицу.       — Ты знаешь, как сильно я хочу тебя прямо сейчас? — Веритас понял, что начинает проигрывать. Трудно оставаться в рассудке, когда незнакомец смотрит так. С насмешкой, похотью, хитростью.       — Ага. Ты же не помнишь, как меня зовут.       Веритас замер. Вместе с ним и его рука, которую он незаметно для себя успел запутать в светлых кудрях.       Он посмотрел ему в глаза, и его сердце пропустило удар.       Он был во власти незнакомца.       Он полностью завладел им.       Веритас забыл всё, что собирался сказать.       Глаза незнакомца усмехнулись. Его слегка полные, сочные, мягкие (в контраст обветренным и неврологически искусанным у Веритаса), сладкие из-за какого-то бальзама губы кремового цвета так и манили. И прежде чем Веритас осознал свои действия, он шагнул вперёд и крепко поцеловал его.       Тогда Веритас узнал, что целовать незнакомца даже привлекательнее, чем Селесту. Одни физические характеристики говорят о многом: зубы у него ровные, гладкие, приятные на ощупь, он с удовольствием отвечает и позволяет заходить далеко. Селесте жаркие поцелуи с покусыванием и посасыванием не нравятся. Незнакомец, кажется, обожает.       Веритас был готов поспорить, что у Селесты был похожий бальзам с непонятным вкусом — то ли цитрус, то ли ещё какая-то химическая ерунда.       Незнакомец усмехнулся Веритасу в губы и сомкнул руки у него на затылке.       В тот момент, когда их губы соприкоснулись, вспыхнула искра.       Все самообладание, которое Веритас накапливал на протяжении всей своей жизни, полностью испарилось.       Его пальцы зарылись в белокурые волосы.       — Господин Жадина… — пробормотал незнакомец.       Какое чёткое, ёмкое и меткое слово. По-другому Веритаса описать нельзя.       Он провёл руками вниз по его плечам, к пояснице.       — Не вспомнил?       Мозг Веритаса наконец-то осознал, что он сказал.       Вспомнил ли он?       Нет.       — …Не помню.       — Какой ужас! — он глупо захихикал в губы Веритаса.       Он бросил на него острый взгляд.       Все его прежние эмоции нахлынули на него, когда осознание того, что он должен был запомнить имя, ударило его, как пощёчина.       — Как тебя, чёрт возьми, зовут? — почти прошипел он с резкими нотками в голосе.       Тогда Веритас узнал, как зовут эту блядь.       — Авантюрин.       Всё внезапно обрело смысл. Всё его разочарование, весь его гнев…       Простое красивое слово.       Его руки обвились вокруг талии Авантюрина.       Прекрасное имя для прекрасного человека.       Веритасу надоело терять время.       Не задумываясь, он наклонился вперёд и снова прижался губами к губам Авантюрина.       Внезапная потребность наверстать упущенное.       Внезапная потребность стереть поцелуем эти чертовы губы с его лица.       Не успел он опомниться, как они пересекли коридор и упали на диван, на котором Веритас устроил свой наблюдательный пункт за дверью.       — Ну? Не скучно? — Авантюрин ухмыльнулся, едва Веритас оторвался от него.       Он издал тихое ворчание, не в силах даже произнести ни слова.       Авантюрин не был скучным.       Он был спичкой, а Веритас — керосином. Любое взаимодействие — и они горят.       Руки, прижимающие Авантюрина к дивану, теперь пробегали по его коже и крепко сжимая бедра в тонких чёрных брюках.       Тогда-то Веритас и получил подтверждение, что Авантюрин — блядь.       Заигрывания как по мановению волшебной палочки превратились в бурный секс на диване в гостиной. Веритас отчётливо помнил протяжную симфонию стонов, достигшую своего крещендо с каждым новым толчком, как чужие длинные пальцы путались в его волосах, как ногти царапали его спину, как глаза закатывались почти до белков и как хищно язык облизывал губы, растянутые в ухмылке.       Авантюрин оказался намного искуснее Веритаса в вопросе половых актов, поэтому звание бляди было подтверждено ещё больше:       Авантюрин уже трахался и не раз.       Это было очевидно, потому что он уж слишком умело насаживался на член, почти мгновенно находил свои чувствительные точки, а отсасывал так, что кончить хотелось практически сразу.       Веритас подозревал, что у Авантюрина есть партнёр-неделька. Сегодня он спит с ним, завтра — со вторым, послезавтра — с третьим. И так по кругу. Иначе он не мог объяснить необычайную ухоженность. Ведь чтобы вся возможная семёрка хотела с ним спать, нужно хорошо выглядеть. Авантюрин с этим прекрасно справлялся.       Эоны, это было так глупо.       Вот он, гений, лежит на незнакомце в своей собственной гостиной.       И он хочет его. Хотел его больше, чем кого-либо за всю свою жизнь.       Больше Селесты. Ужасно.       Тело Веритаса мгновенно реагировало на каждое движение Авантюрина, на его руки и губы.       Его дыхание было коротким и прерывистым, он крепко сжимал его бёдра.       Он оказался полностью собственностью Авантюрина.       — …Итого: пять поз, восемь твоих оргазмов и шесть моих, — устало, но удовлётворённо пробормотал Авантюрин, всё ещё лежа на диване. Веритас не мог перестать восхищаться его подтянутым телом.       Его взгляд блуждал по напряженным мышцам Авантюрина.       Его мысли были далеко.       Последние три или четыре часа (он не был уверен, сколько времени прошло на самом деле) всё было как в тумане.       Он едва мог вспомнить, что делал, к чему прикасался, как прикасался.       Он был совершенно ошеломлен.       Авантюрин потянулся.       У Веритаса помутился рассудок. Он придвинулся ещё ближе, его торс почти касался торса Авантюрина.       — Что, устал? — он фыркнул, с какой-то нежностью откидывая волосы с его лица.       — Я не прочь поспать, но больше хочу есть, — Авантюрин ухмыльнулся (в какой раз?). Стоит ли напоминать, с какой жадностью он глотал эякулят Веритаса?       Лицо Веритаса вспыхнуло.       — Чего… ты хочешь?       — Без разницы.       Спустя пятнадцать минут Авантюрин получил вполне заслуженную порцию яичницы с беконом. Веритас был несколько поражен скоростью, с которой он ел.       — Сколько сахара в кофе?       — Семь кусков. Спасибо.       Веритас приподнял бровь и усмехнулся.       — Так сильно любишь сладкое?       Он внимательно наблюдал, как Авантюрин изящно обхватывает вилку губами.       — Хочешь ещё? — спросил он немного неуверенно.       Ему хотелось накормить Авантюрина. Позаботиться о нём.       — Нет, спасибо, — Авантюрин отставил тарелку в сторону, взял свою кружку и сделал глоток кофе.       Веритас не мог отвести взгляда от Авантюрина. Его зрение затуманивалось, когда он прокручивал в голове события прошлой ночи. Его пальцы судорожно сжались, во рту пересохло.       — Не хочешь… — начал он, неуверенный. Он опустил взгляд в свою тарелку, водя пальцами по её краю. — Не хочешь ещё раз как-нибудь встретиться?       Эоны, он говорит как школьник, приглашающий на свидание.       — А почему бы и нет? Я иду навстречу хорошим клиентам, — Опять эта хитрая ухмылка и насмешливый взгляд глаз непонятного цвета — то ли розовых, то ли голубых. — Можно ещё искупаюсь?       Веритас не мог проигнорировать то, как сильно забилось его сердце, когда он услышал слова Авантюрина.       Он был для Авантюрина обычным клиентом, и всё же…       Он был готов дать всё, что попросит Авантюрин, совершенно бесплатно.       — Да, конечно. — сказал Веритас, изо всех сил стараясь держать себя в руках. — Ванная вон там. — Он указал на дверь в дальнем конце коридора. — Вторая дверь слева. Чистое полотенце белого цвета, сразу увидишь.       Авантюрин вышел из ванны, совершенно размякший (конечно, он же пробыл там три часа) и благоухающий жимолостью, уже одетый в ту же обтягивающую черную водолазку и брюки, которые идеально подчеркивали его задницу.       Веритас внутренне был в полном восторге от запаха Авантюрина.       Он прочистил горло, пытаясь заставить свой мозг снова работать.       — Ты выглядишь… — начал он. У него слегка пересохло во рту.       Он не мог подобрать слов, чтобы описать Авантюрина.       Он просто никогда не встречал кого-то настолько привлекательного и пленительного. Даже Селеста не оказывала на него такой эффект.       — Опять забыл, как меня зовут? — ухмыльнулся. Когда-нибудь он прострелит Веритасу голову.       — Что? — Веритас моргнул. Его мысли метались.       Эоны, он прекрасен.       Веритас снова прочистил горло.       — Нет, — быстро сказал он, пытаясь скрыть лёгкую дрожь в голосе. — Я помню твоё имя.       Он шагнул вперёд, его глаза жадно блуждали по телу Авантюрину.       Он был очарован.       — Конечно, помню… — пробормотал Веритас. — Авантюрин.       Авантюрин рассмеялся. Веритасу показалось, что зазвенели стеклянные колокольчики.       — Ладно. Деньги. Десять тысяч кредитов, — Он протянул руку.       Веритас почти забыл, что Авантюрин здесь не просто так.       Он мысленно выругался. Его руки слегка задрожали, когда он потянулся за бумажником.       Он отсчитал сине-фиолетовые купюры и положил их Авантюрину на ладонь.       Но даже заплатив, Веритас не мог оторвать от него глаз.       Ему нужно было больше.       Он хотел снова провести с ним ночь.       — Здесь одиннадцать тысяч, а не десять.       Сердце Веритаса бешено заколотилось в груди, когда Авантюрин произнёс эти слова.       Он не думал, что Авантюрин заметит. Ошибочная гипотеза.       Он мог бы потратить на Авантюрина тысячи кредитов, если бы это означало, что он сможет провести с ним ещё одну минуту.       Но он знал, что должен быть умным.       Он должен быть осторожен.       — Оставь сдачу себе.       Веритас наблюдал, как Авантюрин убирает деньги. Он не смог удержаться и придвинулся ближе. Его пальцы нежно коснулись чужой руки.       Он отчаянно хотел прикоснуться к Авантюрину, поцеловать его, сделать всё, что в его силах, чтобы он остался.       Плевать на эту Селесту.       — …Что теперь?       — Я пойду. Следующая встреча?       Пальцы Веритаса слегка сжали руку Авантюрина, почти собственнически.       Он не хотел, чтобы Авантюрин уходил, хотел провести с ним всё возможное время.       Но он знал, что должен быть практичным.       — Да, — сказал он. Его голос был едва громче шепота. — Следующая встреча.       Взгляд Веритаса снова скользнул по лицу Авантюрина, впитывая каждую деталь, словно пытаясь запомнить его.       Он просто обязан увидеть Авантюрина снова.       — Я спросил, когда, господин Тупица! — Авантюрин хихикнул.       Веритас лихорадочно соображал. Его мысли неслись со скоростью тысячи километров в час.       Завтра? Нет, Селеста будет дома.       Послезавтра? Снова нет, чёрт возьми.       — Можешь позвонить, когда будет удобно. У тебя же есть мой номер.       Ах, точно. «Захочешь трахаться — звони».       Было ли это доказательством того, что Авантюрин хотел увидеть его снова?       Веритас не знал.       Но ему нужно было услышать это.       — Ты… — начал он. Его звучал немного напряжённо. — Ты правда хочешь ещё раз?..       — Я уже говорил, что иду навстречу хорошим клиентам, — и снова эти хитрые глаза непонятного цвета ухмыляются, а губы красивой формы кривятся в самодовольной усмешке. — А ты очень хороший клиент. Меня никогда раньше так не вжимали в постель.       Вернее, диван.       Веритас прерывисто выдохнул. Его сердце бешено заколотилось в груди.       От ухмылки Авантюрина по его спине побежали мурашки.       Он внимательно наблюдал за ним, пытаясь прочесть его мысли и намерения.       Веритас не мог понять, серьезен ли Авантюрин или он просто дразнит его.       Но одно можно было сказать наверняка: Веритас не мог устоять перед Авантюрином.       — Я приму это за согласие.       Авантюрин снова ухмыльнулся. Эоны, он сводит Веритаса с ума.       Веритас знал, что заходит слишком далеко, но ничего не мог с собой поделать.       Он слишком сильно хотел его.       — До следующего раза, Авантюрин.       Он не мог дождаться, когда увидит его снова.       Веритас неохотно отпустил руку Авантюрина.       Он бы сделал всё, чтобы удержать Авантюрина здесь, чтобы он остался ещё на чуть-чуть.       Но он знал, что должен его отпустить.       Он был терпеливым человеком.       Он умел ждать.       Он был готов подождать.       Через пятнадцать минут вернулась Селеста, и Веритас почувствовал себя предателем.       Девушка очень хороша собой, мила и воспитана, отзывчива и заботлива. Они были давно знакомы, симпатия взаимна да и вообще всë шло вполне гладко.       Но Авантюрин — это другое. Это за гранью фантазии.       Это взрыв на фабрике резинового — настолько, что не откусить — мармелада, тотальное разрушение всех моральных принципов и секс, секс, секс. Грубый, быстрый, громкий и до одури приятный секс.       Авантюрин вернулся. Опять же — в пятницу, в которую Селеста осталась на работе допоздна, доделывая отчёты.       Веритас решил, что нужно взять ситуацию под контроль, пока не они не достигли точки невозврата, когда больше ничто не может оставаться прежним.       Пока он ещё может мыслить разумно. Пока он ещё понимает.       — У меня есть девушка.       — И что? — Авантюрин идеально ровными зубами безуспешно пытался открыть презерватив. Веритас чопорно забрал у него квадратик и разрезал его ножницами, хранищимися в ящике со столовыми приборами.       — Это неправильно.       — Похуй.       — У тебя в словаре есть понятие стыда?       — Если что-то не устраивает, господин Верность, выход там, — Авантюрин фыркнул, кидая ему баночку со смазкой. Ему, кажется, плевать, что это дом Веритаса, а не его.       Веритас замолкает. Кто он такой, чтобы читать Авантюрину лекции о морали, если он сам ничуть не лучше?       Правильно-неправильно, Авантюрин все равно получает то, что хочет.       Грубый, быстрый, громкий и до одури приятный секс.       Веритасу даже начинает нравиться.       Стоны — музыка для ушей. Они сладкие, протяжные и громкие-громкие. Тело Авантюрина податливое, по-кошачьи выгибается. Он закидывает ноги ему за спину, руками обхватывает шею, чему-то усмехается.       — Эоны… м-м-м… какой серьёз… — ах! — Авантюрин снова стонет, и Веритас заводится ещё больше. — Нех-хороший мальчик, — дразнит, — извинись… Да-да, сю… Ах!.. да…       — Нехороший здесь только ты, — Веритас практически задыхается, вжимая Авантюрина в пол, подхватывая его длинные ноги и раздвигая их шире.       В какой-то степени это правда. Авантюрин — блядь, а бляди хорошими не бывают.       Бездонные глаза Авантюрина смеются. Кто-нибудь, скажите, какого они цвета. Веритас устал ломать над этой загадкой голову.       Впрочем, Веритас об Авантюрине вообще ничего не знает. Ни кто он такой (блядь), ни сколько ему лет (не намного старше Веритаса точно), ни где он живёт (у возможных партнёров).       Он знал всего несколько вещей: его номер, заученный наизусть, и его главное увлечение и страсть — секс.       — Ты кончил четыре раза, — весело и устало сообщил Авантюрин.       — Ещё и подсчёт ведëшь, мерзавец? — Веритас заталкивал презерватив поглубже в мусорное ведро, чтобы Селеста не заметила. Ему было перед ней очень стыдно. Несколько месяцев назад он подумывал ближе к лету сделать ей предложение руки и сердца, а в итоге…       Секс без обязательств с Авантюрином.       Авантюрин захихикал.       — Попридержи язык, господин Верность.       Через три недели Селеста уехала в ежегодную командировку. В прошлый раз Веритасу было очень пусто и даже немного обидно. В этот — как-то плевать. Честно говоря, он с нетерпением ждал дня отъезда.       Едва Селеста исчезла из квартиры, пришёл Авантюрин, и крошечная шалость превратилась в масштабную игру, которая переехала из гостиной и кухни в спальню Веритаса. В их с Селестой спальню.       Они практически не вылезали из постели. Веритас даже не знал, кого он пытается удовлетворить: себя или извивающегося под ним Авантюрина.       За четырнадцать ночей они перепробовали десятки поз. Веритас столько не занимался любовью даже с Селестой.       Как оказалось, у Авантюрина — кинк на удушье. Неожиданное открытие. Веритасу пришлось убрать удушение из списка возможных способов убийства, потому что, нет, до смерти приятно он делать Авантюрину ни за что не будет.       Ещё Авантюрину понравилось обездвиживание. Ещё Авантюрину понравилось седлать его.       Веритас до этого момента никогда не обнаруживал в себе жажду экспериментов.       После отъезда Селесты Авантюрин добавил новое правило игры: Веритас может кусаться.       Раньше его это особо не интересовало — странно да ещё и неудобства партнёру доставляет, — но теперь стало очень даже интересно.       За последующие два дня Веритас практически полностью изучил Авантюрина на ощупь, кусая, зализывая и целуя.       У Авантюрина очень нежная кожа. Кровь выступала практически сразу, Веритасу даже не нужно было прилагать усилий.       Веритас проснулся, когда в спальне ещё были голубые тени, появлявшиеся в первой половине дня, пока солнце светило где-то за домом.       Авантюрин лежал рядом, тихо сопя. От его шикарной укладки осталось лишь белокурое месиво. У подбородка засохли остатки эякулята, которые он, видимо, не заметил. Все шея, плечи и ключицы — в красных отметинах. Веритас с какой-то гордостью любовался своей работой.       Авантюрин красивый.       Волосы светлые-светлые, непослушные, на концах вьются. Правильные черты лица: прямой узкий нос, красиво очерченные губы, длинные ресницы, идеальная форма ушей, изящный изгиб челюсти.       Может, Веритас бы бросил Селесту, отдав предпочтение Авантюрину, если бы не одно очень печальное обстоятельство: Авантюрин неисправимая блядь.       А ещё он снова в его рубашке.       Веритас встал, зачем-то укрыл Авантюрина пледом, полюбовался ещё немного.       Всë, хватит. Лучше не думать.       Веритас варил на кухне кофе, когда пара рук обхватила его со спины, и сонный голос почти дружелюбно промямлил что-то похожее на «доброе утро».       Веритасу даже показалось, что никакой Селесты не существует. Есть Авантюрин, с которым он живёт уже две недели и с которым он трахается больше трёх месяцев.       Авантюрин с какой-то жадностью заглотил нехитрый завтрак — омлет и свежесваренный кофе с семью кусками сахара — и отблагодарил повара хорошим минетом («Твои семенники вообще отдыхают? Кончаешь в одиннадцатый раз за сутки…» «Заткнись.»).       И всë пошло по новой: Авантюрин на столе, на полу, на диване, потом в кровати и даже перед зеркалом.       Авантюрин, Авантюрин, Авантюрин.       Эта блядь кружит ему голову.       Веритас почему-то уверен, что никаких других любовников нет и что он сейчас единственный партнёр Авантюрина, потому что он никуда не уходит, а остаётся в этой квартире, как у себя дома. Спит с Веритасом, ест всë, что он готовит, торчит в ванне по три часа, и трахается с ним, трахается, трахается.       Веритас краем сознания понимал, что так нельзя. Так неправильно. Селеста — его самая-самая, она должна быть лучше Авантюрина во всех отношениях.       Но он все равно с каждой секундой убеждался в обратном.       Авантюрин лучше.       Да, он блядь, но с ним Веритасу было лучше, чем когда-либо с Селестой.       Авантюрин смелый, прямолинейный, напористый, совсем не похожий на кроткую Селесту. Он готов делать всë и даже больше.       — Ну-ну, дорогой Плохиш, не обольщайся, — Авантюрин хихикает, валяясь под нависшим над ним Веритасом, поглаживая длинными пальцами его мускулистые руки. Его белокурые волосы раскинулись вокруг его головы ореолом.       Прелестная блядь.       Веритас кривит губы. Хочется ещё. Авантюрина всегда мало, хочется ещё и ещё. Всего и полностью.       Авантюрин снова хихикает, проводя пальцем по его нижней губе.       — Дуешься, как младшеклассница.       — Замолчи.       — Заставь меня.       Веритаса не нужно просить дважды. Авантюрин только и ждёт, когда его поставят на место: тянет его голову на себя, путает пальцы в волосах, тихо выдыхает ему в губы, закрывая глаза.       Любимая блядь.       Только есть одно «но»: любовь и влечение размыты до грани. Веритасу нравится Авантюрин, а Авантюрину нравится секс.       Тем не менее Веритас даёт Авантюрину все шансы.       Когда возвращается Селеста, пропадает животный секс, сонное бурчание и странная нежность. Вместе с ними исчезает и Авантюрин, унёсший собой в половину меньше денег, чем должно быть. Он объяснил это тем, что «постоянным клиентам с классными членами — скидка в пятьдесят процентов».       Без Авантюрина в доме тоскливее.       Никто не стонет, никто не смеётся, никто не дразнит, никто не ест ужин. Селеста не хочет секса, Селеста не всегда понимает шутку, Селеста не хочет, чтобы её ставили на место, Селеста решила худеть.       Веритас ждал пятницы.       Авантюрин вернулся. Чуть не сломал дверной звонок и принёс бутылку хорошего красного вина.       — За хорошую жизнь, — Авантюрин закидывает ногу на ногу и поднимает бокал, усмехаясь.       Веритас думает, что жизнь с Авантюрином и правда становится хорошей.       — За хорошую жизнь.       Авантюрин пьёт вино. Губы красиво обхватывают край бокала, и Веритас, кажется, может любоваться вечность…       Блядь.       В Авантюрине скользко, горячо, тесно. Веритас выливает много смазки.       С Селестой попроще. Она не хочет три пальца внутрь, не хочет седлать его. Селеста в принципе ничего не хочет.       Авантюрин скулит, хочет глубже, умоляюще царапает его спину и просит, просит.       — Громче, — Веритас сгребает копну белокурых волос в кулак. С новым ударом по простате Авантюрин выгибается в спине и послушно выполняет требуемое.       Когда он стал таким? Чёрт знает.       Этот чёрт — Авантюрин. Самый смертный грех, фатальная ошибка и благословление Веритаса. Эоны благосклонны к нему.       — Сегодня новые правила, — Авантюрин хищно улыбнулся, облизывая припухшие губы. Всего несколько минут назад он вошёл в квартиру Веритаса, и они сцепились, целуясь и кусаясь.       Веритас наблюдал за ним, чувствуя, как учащённо бьётся его сердце в груди.       Он с трудом сглотнул, напряжённый.       — Какие?       Он не мог этого отрицать, что был заинтригован.       И, в некотором смысле, напуган.       Что Авантюрин приготовил для него?       — Мне нужна комната на десять минут и гарантия, что ты не будешь подглядывать! — прощебетал Авантюрин, хихикая, как ребенок, собирающийся проказничать.       Комната? На целых десять минут?       И он не может смотреть?       Авантюрин вообще хоть что-нибудь понимает?       Это не его дом, чёрт возьми!       Но. Веритас мог довериться Авантюрину.       Наверное.       — Хорошо, хорошо. Я не буду подглядывать. — Он указал на спальню позади себя. — Десять минут?       — Ага.       Веритас хотел возразить, последовать за Авантюрином, потребовать, чтобы ему позволили увидеть, чем он там занимается.       Но он обещал.       Он вздохнул.       Десять минут.       — Чуть не забыл, — Не прошло и минуты, как Авантюрин приоткрыл дверь и высунул в коридор голову. — Тебе нравятся кролики?       Кролики?       Откуда это взялось?       — Они милые… вроде бы.       — Ага, — Дверь снова захлопнулась.       Что творится в голове Авантюрина? Веритас знал, что там гуляет ветер, учитывая, что Авантюрин трахается за деньги, но сейчас всё выходило за рамки.       Какая связь между кроликами и тем, что Авантюрин делает в его спальне?       …О Боже.       Глаза Веритаса расширились, когда он увидел, как Авантюрин выходит из комнаты. Его челюсть отвисла от шока при виде эротического костюма кролика.       Его взгляд скользнул по обнажённой плоти, пальцы сжались в кулаки.       Веритас чувствовал, что теряет рассудок. Мир сужается, и всё, что остаётся, — это Авантюрин.       Веритасу хотелось наброситься на него, сорвать костюм и заявить свои права.       — А вот и похотливый зайчик.       Какая же Авантюрин блядь.       Веритас почувствовал, как его сердце учащенно забилось от его слов, а разум наполнился образами того, что можно сделать с Авантюрином.       — Эоны, ты… — Он замолчал. Его взгляд скользнул по чужому телу с нескрываемым вожделением. — Ты играешь в опасную игру, Авантюрин.       — Я знаю, — Авантюрин подошёл ближе и положил руки на крепкие плечи Веритаса. — Но в этом-то и весь смысл. Тот, кто не рискует, не получает морковку.       Прикосновения Авантюрина опьяняли, голос был подобен греху.       Веритас не смог бы устоять перед ним, даже если бы захотел.       — Морковка… — пробормотал он. — Ты сведёшь меня с ума.       Его пальцы обхватили чужие запястья, большие пальцы нежно ласкали кожу, пока он пытался собраться с мыслями.       — Похоже, у меня нет другого выбора, как последовать за тобой в эту кроличью нору.       Жизнь с Авантюрином и правда становится хорошей. Она сужается в узкий круг, в котором нет никого, кроме них самих.       Как кроличья нора.       Авантюрин захихикал. Сердце Веритаса бешено заколотилось в груди.       Он был рациональным и логичным человеком, а Авантюрин заставил его почувствовать себя влюбленным дураком.       Его большие пальцы продолжали поглаживать кожу на запястьях Авантюрина, обводя контуры костей под ней.       — Скажи мне, — хрипло пробормотал он, — чего ты хочешь?       Он давно оставил попытки сопротивляться.       Он хотел Авантюрина всеми возможными способами.       — Чего я хочу? — Глаза Авантюрина снова усмехнулись. — Я хочу секса.       — И это всё? Просто секс? — Веритас слегка наклонил голову, и в уголках его губ заиграла легкая ухмылка. — Или ты хочешь большего?       — Тогда ответить на свой вопрос сам, господин Тупица. Кто я?       Самый раздражающий, наглый, красивый, пленительный и неотразимый человек, которого Веритас когда-либо встречал. Неразрешимая загадка. Зависимость. Человек, лишивший его рассудка и верности и вырвавший его сердце из рук Селесты.       А ещё законченная блядь.       — Ты…       — Блядь. Таких интересует только секс. Но, — Авантюрин усмехнулся, — я ещё очень жадный и не против урвать побольше.       Жадный. Веритас видел это по его глазам.       Авантюрин всегда хотел главный приз.       И Веритас был более чем готов дать ему всё.       Он положил руки на его бёдра.       — Так возьми. Возьми всё, что хочешь, Авантюрин.       — Твою морковку, — Авантюрин ухмыльнулся. — Всё остальное я давным-давно забрал.       Авантюрин испортил его для Селесты, его милой Селес.       И Веритаса это вполне устраивало.       — Ты забрал её ещё раньше, чем «всё остальное», — поддразнил он, проводя пальцами по изгибу спины Авантюрина. — Продолжай в том же духе, зайка.       Тягучая и неспешная процедура растяжки похожа на сладостно-садистскую пытку. Наблюдение, как Авантюрин под ним извивается («Боже… ах… бля… ах! ть…») тоже.       Эоны, как Веритасу нравились звуки, которые Авантюрин издавал.       Ему нравилось видеть, как его спина выгибается под ним, как его пальцы пытаются ухватиться за пол, ища опоры.       — Подними, — Авантюрин просит между стонами, и Веритас послушно подчиняется, сместив хватку на бёдрах.       — Вот так?       — Да… ах…       Веритас почувствовал прилив возбуждения, когда в голосе Авантюрина послышались напряжение и отчаяние.       — Красивый… — пробормотал он, впиваясь пальцами в его бёдра и наблюдая за выражением его лица.       Авантюрин был по-настоящему красив в этот момент: в глазах собрались слезы наслаждения, длинные ресницы слиплись, губы опухли от бесчисленных поцелуев и покраснели, шея и плечи искусаны до крови, светлые волосы растрëпаны.       Эоны, от него захватывает дух…       Внезапно щёлкнул дверной замок. На пороге стояла Селеста.       Авантюрин с любопытством оглянулся на неё, а сердце Веритаса пропустило удар.       Нет. Нет, нет, нет. Она должна была вернуться позже.       Она должна была вернуться позже. Сегодня пятница. Она должна была задержаться на работе…       Проклятье.       Теперь ему придется столкнуться с последствиями.       — Авантюрин… — медленно произнёс Веритас, — это Селеста.       Селеста, невысокая девушка с угольно-чёрными волосами по плечи, уставилась на них с широко раскрытыми глазами, не в силах что-либо сказать или сделать.       — Безумно не приятно познакомиться! — крикнул Авантюрин, улыбаясь и поворачиваясь так, чтобы видеть испуганное выражение ее лица. Движение не прекращалось. — Очень наслыша-ан.       Веритас видел, как руки Селесты начинают дрожать.       — Аван… — Слова Веритаса оборвались, когда он почувствовал, как губы Авантюрина, откинувшегося на него спиной, коснулись его щеки.       — Ш-ш-ш… Ты сам сказал, что я тебе нравлюсь больше.       Это правда.       Авантюрин повернулся к ней и, высунув язык, показал пис.       Авантюрин встал между ним и Селестой и собирался взять то, что хотел. Он почувствовал, как дрожь пробежала по его телу, когда он увидел, как ты злорадно смотришь на нее из его объятий, лениво высунув язык между губами.       Он хотел Авантюрина.       Он нуждался в Авантюрине.       Не Селеста. Авантюрин.       К чертям эту Селесту.       И ему было все равно, кому он причинит боль, чтобы заполучить то, что хочется.       Мир Селесты стремительно рушился и осыпался прахом.       Её Веритас, милый нежный Веритас, который клялся ей в верности, изменил ей с мужчиной.       И теперь этот мужчина насмехался над ней в лицо.       Селеста перевела дыхание и медленно выпрямила спину, пытаясь вернуть себе контроль над ситуацией.       Авантюрин снова застонал, когда Веритас попал по простате, и Селеста снова обессиленно ссутулилась. Веритас притянул Авантюрина ближе, впиваясь зубами в нежную и и без того искусанную кожу на его шее и сжимая его бёдра.       Селеста выглядела… униженной. Крошечная, слабая, не в силах ни убежать, ни кричать, ни заплакать. Она просто стояла на месте, ни на секунду не переставая дрожать.       Веритас хотел, чтобы она знала, кого он выберет.       Кого будут гладить его руки.       К кому будут прижиматься его губы.       Кого будут кусать его зубы.       Веритасу захотелось сломить её. Разрушить иллюзию, что она всë ещё вовлечена в отношения.       Селеста на подогнувшихся, дрожащих ногах отступила назад. Она была растеряна, сбита с толку. Такую картину она и представить себе не могла.       Авантюрину явно нравилась её реакция.       Блядь.       Стонет, выгибается в спине, насмешливо и лукаво смотрит на Селесту. «Иди, дорогуша, — Веритас практически слышит эти слова. — Места закончились».       Веритас подумал, что начинает любить эту кроличью нору ещё больше.       Иначе никак нельзя.       Теперь все поровну.