Ночью звезды из инея

*ੈ✩‧₊˚༺☆༻*ੈ✩‧₊˚ Ева — Я отслеживаю то, что чаще всего начинаю объедаться, когда чувствую ненависть к себе. Ну, знаешь, если уж я и так толстая, то почему бы не доесть остатки торта, сэндвича, а еще приправить все это начос и газировкой, — говорю я, сидя в кресле у Люси. Ее кабинет отдает спокойствием и любовью. Тут приятно пахнет какой-то свежестью, рядом со мной стоят салфетки, а мои ноги накрыты вязаным пледом. Сама же Люси сидит немного сбоку от меня, поджав босые ноги. На ее коленях покоится тетрадь, а ручку она задумчиво грызет. — А что приводит тебя к этой самой ненависти? Бывают дни, когда ты просыпаешься сразу в плохом настроении, например. И кажется, будто оно такое само по себе, но на самом деле нет. Возможно, ты плохо и мало спала. А еще, может быть, тебя ожидает отвратительный и тяжелый день, поэтому твое внутреннее состояние заведомо раздраженное. Проводим эту параллель на твою ненависть — что влияет на самоощущение? — Ну, если я чувствую дискомфорт. Внешний. Например, ощущаю выпирающий живот, который виден всем, — я смотрю в низкий столик напротив себя, играясь со своими пальцами. — А бывает такое, что ты видишь девушек в открытой одежде, и чувствуешь себя не в своей тарелке? — Раньше было, но я борюсь с внутренней мизогинией. Сейчас я смотрю на худышек в топиках с обожанием, а не завистью. И каждый раз я думаю о том, что, возможно, мы с ними топимся в одном и том же болоте. Просто они справляются, а я пока что нет. — А теперь смотри на меня. — Она встает прямо передо мной с разведенными руками, и начинает медленно поворачиваться всем телом. — Ты видишь мой главный комплекс? Мои глаза сразу же приземляются на ее талию — тонкая и аккуратная, ноги стройные и худые, нос соответствует всем стандартам красоты, а густые рыжие волосы еще не поседели. Я отрицательно качаю головой, начиная догадываться, к чему она ведет. — Вот видишь. А я его чувствую и вижу. Понимаешь? Я не буду говорить тебе, что людям плевать и так далее — это не так, мы рассматриваем друг друга. Но каждый сразу же пытается увидеть то, что волнует его больше всего. Вот ты сразу посмотрела на мой живот, верно? Люди слепы, Ева. Пока ты не ткнешь их носом в свои недостатки, они их даже не заметят. — Но я-то их вижу, понимаешь? И вот это меня волнует. — Твоя психика деформирована, Ева. Ты необъективна в оценивании самой себя. Если сейчас я приведу в кабинет девушку, у которой фигура полностью соответствует твоей, поверь, ты скажешь, что с ней все хорошо. Мозг человека с РПП устроен так, что посылает неверную информацию глазам — это не совсем научное объяснение, но главное, что понятно. Ты видишь складку, но ее там нет, понимаешь? Там просто кожа. Выпирающий низ живота? Там матка, которую ты никуда не денешь. А еще стоит учитывать то, что твой организм работает нон-стопом. Ты плотно поужинала и легла спать? Еда может не перевариться. Ты выпила много воды? Привет, она задерживается в тебе. У тебя ПМС? Живот увеличится. Но знаешь, что я пытаюсь тебе донести? — Что благодаря всему этому я живу? — Да. И ведь это прекрасно. Пойми, что ненависть душит, губит и затапливает тебя, призывая истязать организм, который работает только ради тебя. Когда ты чувствуешь любовь к себе? — Когда у меня помыта голова, — я хмыкаю. — Ну, а еще когда я нормально ем. То есть, завтракаю полезной едой, обедаю и, если хочу, перекусываю. Это и правда добавляет мне сил, а еще я чувствую, что забочусь о себе. Я попробовала делать это после твоего задания, и это правда придает сил. — Твой ответ убеждает меня, что мы на верном пути. Все, что тебе сейчас нужно делать — как можно больше говорить себе спасибо. А еще ни в коем случае не считать калории и не ограничивать себя. Хорошо, раз у тебя существует «полезная» еда, оставим это пока что так. Продолжай делать это. А еще сегодня съешь кусочек шоколадки. Маленький, но обязательно съешь его. А завтра мы обсудим то, как он ощущался. — Спасибо тебе. И спасибо мне. Видишь, я уже начала делать это, — я беру свою сумку, улыбаясь. — Люси, а что делать, если хочется заесть свое разбитое сердце? — Милая, тут поможет только смещение фокуса. За нашу сессию ты ни разу не упомянула того самого мальчишку, чье имя я не буду называть. А все потому, что ты была занята собой. И стоит ли плакать из-за какого-то там парня, если в это время можно заработать кучу денег на виллу для себя и своей подруги? — Тогда мне точно пора варить свечи. Моя подруга очень хочет личный бассейн. — Сияй, моя девочка. С улыбкой на лице я закрываю дверь в кабинет Люси, на которой висит табличка: «Заходи — не бойся, выходи — не плачь». Я выбрала именно эту женщину за ее юмор, да. Я медленно иду по коридору и чувствую, как сердце начинает ныть из-за того, что рядом со мной нет придурка, который меня же и растоптал. Да, какого-то хрена я скучаю по тому, кто сломал все мои кости, а потом помочился на них. Я так устала скучать по Элиану. Мне так, черт возьми, не хватает его прикосновений, улыбок и нежных взглядов. А еще я хочу извиниться за то, что сказала ему про семью. Я хочу помыть свой язык с мылом за то, что вообще позволила себе подобное высказывание. Это было отвратительно, а еще грубо и низко. Меня укусили, но необязательно же кусаться в ответ. А еще безумно больно из-за того, что я, черт возьми, та самая девушка, которую он любит. Или любил. Не знаю я, мать твою! Чертова недосказанность, моя хренова трусость и километры лжи просто помешали нам быть счастливыми. А ведь я могла сразу сказать ему обо всем. Могла просто открыть свой рот и признаться в чувствах, поделиться историей. И он бы сказал о любви мне в ответ. И, кажется, мне было бы не так обидно, если бы Элиан сказал о том, что любит совершенно другую девушку. Я бы хотя бы знала, что не имею к этому отношения. А сейчас, получается, что моя ложь отобрала счастье сразу у двух людей. Грустно осознавать, что между нами есть нить, которой мы больше не связаны. Больно понимать, что я врала и принимала неправильные решения, которые и стали точкой в нашей истории. Я иду по тропинке, смотря на звездное небо, которое теперь ассоциируется с разлукой. Хотя, может быть, где-то там, в другом мире, мы с Элианом встретимся заново и будем счастливы? Через жизнь, в других телах, мы с ним случайно столкнемся на улице, и наша драма превратиться в любовную комедию. Ведь я узнаю его по голосу даже через тысячи световых лет. И в другой жизни я точно сделаю все правильно. Я обещаю это самой себе. Слезы разрезают мои щеки, а горло окутывает холод. Как же хочется просто быть счастливой. Просто быть рядом с человеком, которого любишь. Черт возьми, почему я люблю его, хотя должна ненавидеть? Я так жалею о том, что не обняла его напоследок. — Пс. Пс. Да твою мать, эй! — я слышу шипение за спиной и напрягаюсь. Знаете, страдания и душевные муки, конечно, делают больно, но вот умирать ночью в каком-то закоулке совершенно не хочется. Я оборачиваюсь, зажимая ключи от комнаты общежития в руке, подобно ножу. — Посмотри на землю. — Я буду кричать. — Господи, когда-то это реально кого-то останавливало? — Не надо. Просто ты идешь не в ту сторону. Посмотри на землю уже, хватит болтать! — Я узнаю голос Санти, и камень падает с плеч. Он прячется за деревом, но я вижу, как из-за ствола торчит его задница. Я смотрю на землю, чуть правее от своих ног, и вижу там… фонарик? Да, маленький фонарик в форме звездочки, который светит не очень ярким холодным светом. Я хмурю брови, и иду в том направлении, находя через несколько метров еще один. Быстро вытираю слезы и иду дальше, ориентируясь на эти маленькие звезды, которые, как будто, упали с неба. С каждым шагом на губах расцветает смущенная улыбка, а мой внутренний ребенок просто пищит от восторга. Я не сдерживаюсь и все-таки поднимаю один фонарик с земли. Он такой маленький, что занимает половину моей ладони. Кажется, путь заканчивается, и я поднимаю глаза на чертову полянку. Наше место, хоть я и сразу поняла куда иду. На земле расстелен плед, на котором сидит хренов Элиан Ньето, и смотрит на меня с улыбкой. Сбоку от него лежит телефон, который отбрасывает слабый свет наверх, призывая к себе всяких мошек. — Созвездие, я, оказывается, влюбился в тебя еще до того, как узнал твое имя. Я влюбился в твой голубой цвет. А еще в твои океанские глаза, светлые волосы, которые всегда лезут мне в рот, и в твои губы. Первое время я любил подносить твою резинку к носу, которая все еще хранила запах, но потом случайно постирал ее вместе с джинсами. — Я молча смотрю на него, скрестив руки на груди. — Я очень расстроился тогда, кстати. Но вот твою записку я хранил в ящике стола так бережно, что мои друзья не смогли ее найти. Созвездие, когда я увидел тебя первый раз, около стены на вечеринке, мое сердце само рвануло в твои объятия, но я сдержал его. Оказывается, чувства гораздо мудрее разума. И если бы тогда я узнал, что девушка из моих снов, это ты, я бы украл тебя у всех на виду. Черт, да я бы обнял тебя и больше никогда бы не отпустил. Да, ты снилась мне. И во время заплывов, когда Лоренто так сильно задалбливал нас, ты стояла перед моими глазами, помогая мозгу отвлечься от боли в мышцах. А еще я любил фантазировать о нашей встрече. И она получилась даже лучше всех иллюзий. Просто потому, что этой самой девушкой оказалась ты. Он встает и медленно подходит ко мне, а я стою неподвижно, словно статуя. Одинокая слезинка скатывается по щеке, но нет сил, чтобы смахнуть ее. Я просто сжимаю дрожащие губы, и стараюсь удержать всхлипы внутри себя. — Наши отношения больше походили на борьбу в остроумии, а еще комедию. И я так люблю это. Каждую твою шутку, каждый смешок, каждую улыбку. Я люблю то, как ты ворочаешься во сне. А еще то, что ты пьешь кофе, прихлебывая его. Я люблю всю тебя, Ева. И всегда любил только тебя. Я чертов эгоист, который привык кричать, чтобы на него обратили внимание. Но с тобой я могу быть тихим и молчаливым, потому что ты единственная, кто слышит и слушает меня всегда. А еще я люблю то, что ты так чутко и ответственно старалась мне помочь, пренебрегая собой. Я люблю всю тебя. Со всеми шрамами и неровностями. Со всеми болезнями и шипами. Я сказал, что ты сломана, но это неправда. Ты мое ночное небо, в котором горят все звезды. И ты стала моей маленькой вселенной. Моим Созвездием, которое помогает отыскать верный ориентир. Прости меня, Ева. Я люблю тебя. И даже если сейчас ты просто уйдешь, я все равно буду появляться на твоем пути, и доказывать, что я достоин быть рядом с тобой. Мне не нужен никто кроме тебя. И никогда не был нужен. Ты прощаешь меня? — Нет. — На языке крутилось совершенно другое слово, но пока что я не готова его произносить. — Элиан, ты врал мне. Да, очень романтично то, что ты был влюблен именно в меня все это время, но ты этого не знал. Ты просто морочил мне голову, пока в твоем сердце жила другая. И это больно осознавать, потому что мне ты казался искренним. И я верила тебе, Элиан. А как сейчас я могу верить тебе? Слезы сдавливают горло, мешая говорить, и он тянется, чтобы взять меня за руку, но я отстраняюсь. Первый раз я тянусь не к нему, а от него, и это не доставляет мне боли. Я хочу, чтобы он отошел от меня подальше, потому что мне, черт возьми, неприятно от всего, что происходит сейчас. — Как я могу верить тебе сейчас? А вдруг окажется, что ты любил вовсе не меня? В ту комнату могло зайти еще двадцать девушек. И ты снова будешь целовать меня, надевая маску? Нет, спасибо. Я не железная. И я прощаю тебя, простила сразу же, как ушла. Надеюсь, что и ты примешь мои извинения за те отвратительные слова про тебя и твою семью. Но быть вместе с тобой я не готова. И я разворачиваюсь. И ухожу. В руке все еще зажат фонарик в виде звездочки, и хочется верить в то, что это станет маленьким символом надежды на то, что у меня обязательно все будет хорошо.