Развод

Из рта кричащей на него престарелой женщины брызнула слюна, чуток окропив ему мятую рубашку и щеку. Теркель скривился, но предпринимать попыток вытереться не стал, смиренно поджав плечи и глядя на свою разъяренную клиентку. Лицо ее побагровело от злобы, вены на висках вздулись, а кулаки не переставали долбить по и без того шаткому столу. Парочка папок с документами посыпалась на пол, вываливая листы когда-то отозванных судебных заявлений и ходатайств по другому его неудачному делу. — Послушайте… — начал было Теркель. — Я вас засужу! Вы не юрист, вы шарлатан! Было бы обидно, если бы Теркеля вообще волновало, состоялся ли он в этой жизни как юрист. Как говорится, если бы эта баба знала, как ему похуй… — Всю вашу конторку поганую засужу к чертям собачьим! …Она бы расплакалась. Но она не знала, потому что Теркель молчал и проглатывал все ее оскорбления. Время близилось к обеду, как подсказывали настенные часы, и ему очень хотелось вырваться уже, наконец, на свежий воздух — отдохнуть от очередного неудовлетворенного клиента и от своей отстойной жизни хотя бы на пару минуток. Женщина, сотрясая атмосферу кулаками, все-таки сматернулась пару раз, несмотря на честные попытки сдержаться, швырнула стул на своем пути куда-то в сторону и вылетела из кабинетика квалифицированного юриста общегражданской практики Могенсена Т., хлопнув дверью так, что диплом бакалавра в рамочке на стене трусливо затрясся. Квалифицированный юрист тяжело вздохнул, откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза, все же протерев намокшую щеку ладонью. Мерзость какая. Голова из-за этой милой встречи немного заныла, поэтому Теркель вытащил из ящика в столе обезбол и закинул пару таблеток в рот. Несчастная женщина, которая только что устраивала тут представление, обратилась к нему за помощью по вопросу судебного развода и раздела имущества с мужем. Развести-то Теркель их развел, а вот указать в своем иске о необходимости раздела как-то так случайно забыл. Вот и вышло, что их совместно нажитый в браке дом, который женщина рассчитывала оставить себе, отобрали в счет погашения долгов ее муженька. Не самая приятная ситуация, конечно. По большей части в связи с тем, что у Теркеля снова удержат с зарплаты из-за этого скандала. На старуху ему было плевать. Он поднялся с насиженного места и направился к выходу, сопровождаемый косыми взглядами коллег по цеху. И на это тоже плевать. Сегодня было прохладно, но ему так сильно хотелось выйти, что он даже не подумал о необходимости прихватить свое пальто. Ветер немного трепал кудри и черный галстук, удавкой висящий на шее, так, что Теркель слегка поежился. Сигарета в зубах никак не загоралась, несмотря на попытки прикрыть огонек зажигалки от ветреных порывов ладонью. Наконец, спустя пару ругательств, у него получилось, и долгожданная глубокая затяжка моментально расслабила мозг. Теркель курил тонкие, «бабкские», как сказал бы Джейсон, но его все равно брало. При мимолетной мысли о его бывшем однокласснике тело пробил озноб, но Теркель списал это на то, что мерзнет. Они давно не виделись. Теркель уже взрослый серьезный дядька с высшим образованием, у него за плечами несколько лет тугой учебы по специальности, в которой он разочаровался еще до отправки документов в колледж, но все равно поступил, потому что мама так сказала. У него серьезная работа, серьезная должность и небольшая растительность на лице. У него несостоявшийся брак и антидепрессанты по рецепту врача. У него отсутствие амбиций и атрофированное умение мечтать. У него совершенно никакого желания жить.

***

— Ну давай же, кудряха сью, там, блин, сейчас весь снег растащат твои соседские заморыши! Рожай быстрее нафиг! — Джейсон всегда инфантильно себя вел, когда видел снег. В нем будто просыпался счастливый ребенок, дождавшийся рождественского чуда. Возможно, это было связано с тем, что в их краях зимой такие сугробы выпадали крайне редко, а может его друг просто до усрачки любил снег, черт знает. Начались зимние каникулы, их пятый класс был частично пройден. Теркель торопливо и неуклюже пытался натянуть на голову ворот водолазки, но тот никак не хотел преодолевать его густые патлы в виде дополнительного объема для головы. Джейсон водолазке любезно помог, рывком дернув ткань вниз. — Да каким образом его растащат, ты че, дебил что ли? — Теркель искренне не понимал причину тряски. — Растащат еще как, если ты продолжишь тут сиськи мять вместо того, чтобы лететь наружу, на! Через несколько минут они вовсю играли в снежки, хохоча. Вышли дети из дома вечером, когда уже смеркалось, и улицу тускло освещали лишь полудохлые фонари. А еще через некоторое время они валялись в сугробе, плечом к плечу, и Джейсон, смотря на пару мерцающих звезд, выдал: — Когда-нибудь мы с тобой обязательно вместе посмотрим на северное сияние. Теркель, смотря на пару мерцающих глаз друга, протянул мечтательное «угу».

***

Обезбол усилился от эффекта выкуренной сиги, и Теркеля чуток зашатало. Он подумал, что, наверное, можно еще немного подышать свежим воздухом, а потом вернуться к работе. Ненавистной ему работе, на которой он сам не понимает, что забыл. Ему мешал страх двигаться дальше — он всегда был достаточно безынициативным парнем, привыкшим следовать за кем-то и делать то, что ему велено. Существование по чужому сценарию лишало свободы выбора, зато освобождало от ответственности за свою жизнь. Теркель уже был взрослым серьезным дядькой с высшим образованием, но он понятия не имел, кто он и куда ему двигаться дальше. Да и не хотел особо. Он не видел перспектив в своем будущем, ему не был интересен сюжет, который уготовила для него жизнь. Он давно стал оболочкой самого себя.

***

Глаза его друга горели непониманием и разочарованием. — Ну че ж ты такой овощ, Теркель, — брови его были сведены, — Ты реально собираешься тусить с этими двумя после всего? Разуй глаза, штрих, они ж отсосы полнейшие. Кучерявый потупил взгляд. — Ну, они предложили пошляться вместе после школы, настаивали, и я не думаю, что как-то, ну, сделают что-то плохое, в общем, — он не знал, куда себя девать под давящим осуждением друга, и шкрябал пяткой кроссовки землю под собой. Джейсон заглянул дураку за спину — там, чуть поодаль, Нигель и Саки доебывались до младшеклассника. Парень закатил глаза. — Ну и ломик тебе в жопу, дебил. Раз ты тряпка такая, нафиг, и сам не можешь сделать нормальный выбор и отказать, блин, каким-то говнарям, то пиздуй. Мы с Джоанной и без тебя на рампе расчудесно время проведем, — и, показав средний палец, развернулся к ожидающей его девушке. Они встречались всего пару месяцев, но Теркель уже начал чувствовать себя лишним. Ненужным. Ему тяжело было смотреть на них.

***

Пока он плелся до своего рабочего места, проходя мимо некоторых коллег, те моментально переставали о чем-то шептаться, делая вид, что молча все это время стояли возле кофеварки или сидели на стульях, просто так выставив их друг напротив друга. Ага, как же. Теркель знал, что его тут не особо жалуют, потому что он был, как бы это сказать… слабым звеном. Портил компании имидж и воздух. А еще не очень мог в коммуникацию с окружающими. Он старался быть вежливым, даже шутить пытался первое время, но все попытки выглядели нелепо. Сам Теркель ощущал себя каким-то пластиковым, неестественным, словно вместо головы у него надувной шар с коряво нарисованным лицом. И всегда, везде, в любой компании он чувствовал себя лишним, как неподходящий кусочек пазла или овощ в миске с фруктами. Мысль о том, что такого чувства у него не возникало, наверное, только с Джейсоном, вызвала повторное желание покурить и разгрузить голову, но Теркель знал, что ему станет херово от двух сигарет подряд без перерыва. А еще он помнил, что комфортно с другом было ровно до того момента, как тот не потерялся в Джоанне.

***

— На, сосни, лох! — Джейсон от усердия даже высунул язык. Пальцы усиленно долбили по кнопкам. Саб-Зиро на экране жестоко вырвал сердце Рептилии под разочарованный вой Теркеля и победный клич Джейсона. — Нечестно, ты меня толкал, давай еще раз, — Теркель чувствовал себя униженным. — Не, брат, я пошел, у нас с Джоанной ночной киносеанс, — он глупо поиграл бровями. Теркель чуть сильнее сжал в руках джойстик. — Ты говорил, что сегодня останешься на ночевку у меня. — Да, сначала, но потом я так подумал, что мы, типа, уже выросли из такой фигни, да и мы с кофточкой не виделись уже… — Пару часов, — подсказал Теркель скучающе-разочарованно. Джейсон щелкнул пальцами. — Да, точно, и я успел соскучиться по ее… — Не начинай, Джейсон, — Теркель перебил оду восхищения девушкой и досадно отбросил джойстик. — Все путем? — друг весело смотрел на него. Через несколько месяцев им поступать в колледж, и Теркель очень хотел учиться с Джейсоном вместе, на одном факультете. Но родители настаивали на юридическом (Теркель пока не вникал, что это конкретно, но звучало как-то тупо и надменно, он был уверен, что это скучняк полнейший), а сам Джейсон буквально сегодня, завалившись к нему домой с двумя банками колы, радостно объявил о том, что перебирается с Джоанной в другой город за кучу километров, и учиться там они будут вместе, пусть и на разных направлениях. Теркелю хотелось заплакать, но не по-взрослому это как-то, его б не поняли. Он поднял на Джейсона глаза, с трудом скрывая обиду, и сглотнул ком в горле. — Останься. Джейсон непонимающе уставился на расстроенное лицо. Да у него ж, щенка, глаза на мокром месте. — Кудряха, ну не могу я, сказал же, — немного виновато. Теркель чувствовал нарастающую панику из-за того, что вот-вот потеряет его. Скоро они разъедутся по разным городам, и Джейсон окончательно пропадет с радаров, бросит своего друга, забудет о нем. Прямо сейчас он убежит к своей подружке, с которой проводит девяносто процентов времени, и которая не одобряет их с Теркелем дружбу, потому что тот иногда трется возле Нигеля и Саки. Джейсон уйдет и затем навсегда исчезнет из жизни Теркеля. Он редко проявлял подобную решительность, но в этот раз все же осмелел, подгоняемый страхом потери близкого, за что получил полные шока и ужаса глаза напротив, а в довесок больнючую гематому на скуле как окончательный ответ на неозвученный им вопрос. Тепло чужих губ еще хранилось на собственных, когда дверь его комнаты с оглушительным грохотом захлопнулась, оставляя лежащего на полу Теркеля в полном одиночестве. Больше они с Джейсоном с того дня так и не заговорили.

***

Сидя в своем скромном душном кабинете, куда с трудом из небольшого окошка пробивался солнечный свет, Теркель подписывал документы, формируя очередную увесистую папку с пятизначным номером дела. Через какое-то время она непременно отправится вслед за остальными такими папками в их и так забитый архив — собирать пыль и ждать своего часа для повторного использования. Мужчина искренне не понимал, почему они до сих пор используют именно этот формат документооборота, в то время как остальные нормальные компании уже вовсю перешли на электронное хранение данных. Спасибо Нигелю и компании его отца, что устроили Теркеля после учебы. Нахуй Нигеля и его отца за такую допотопную отстающую от времени компанию с токсичной средой и мизерной оплатой труда. Когда стопка бумаг была, наконец, подписана и сформирована, мужчина достал из кармана брюк телефон и принялся листать ленту. Дел на сегодня больше не осталось, время близилось к окончанию рабочего дня, а мозги кипели от беспрерывной умственной активности и недостатка кислорода в этой каморке. Этот день, как и предыдущие, был дерьмовым, и Теркель в последнее время всерьез стал задумываться над безболезненными способами покончить с собой.. Он бы не решился на такое, конечно, но эта мысль была соблазнительнее его тяжелых подъемов по утрам, бесконечной серой рутины вокруг и проебанной им жизни. В ленте мелькнула фотография, выложенная пару недель назад, и Теркель вернулся к ней, разворачивая на весь экран. Учащенное сердцебиение напомнило, почему жизнь пошла в какой-то момент по пизде. Причина была на фото: лучезарная довольная улыбка, растрепанные волосы, большеглазый удивленный ребенок на руках. Со временем малыш все больше начинает походить на свою мать, подумал Теркель. Самой мамы на фотографии не было. Джейсон повзрослел, но Теркель и так это знал, потому что был на него подписан и периодически пересматривал выкладываемые им фотографии. Тот вытянулся, пропали детские щеки, плечи стали чуть шире. Они с Джоанной еще с окончания школы жили в Орхусе, в ста пятидесяти семи километрах от родного Копенгагена. У них родился сын. Внешне похож на маму, конечно, но характером, как понял кудрявый из пары просмотренных им матерных видосов Джейсона, сын все же пошел в отца. Теркель радовался бы за эту новую ячейку общества, если бы не было так тошно и больно. Его отношения не клеились, а единственная бывшая послала и ушла, когда он испугался совместной семейной жизни. Ну и потому что постоянно пересматривал при ней фотки своего бывшего друга — такое тоже не могло ее не напрягать. Теркелю казалось, что с уходом Джейсона из его жизни ушла вся любовь: он больше не понимал, каково это, ему казалось, что он никогда больше и не испытает такого чувства полноценно. Теркель думал, что Джейсон, уходя, забрал с собой не просто частичку — он забрал всю суть Теркеля, все его эмоции, чувства, стремления. Он потерял себя в другом человеке, а тот ушел, хлопнув дверью. Волочить подобное пустое существование изо дня в день было тяжелейшей ношей, и мужчина начинал опускать руки. Он не видел смысла. Следующий день встретил его забытым дома зонтом и внезапным ливнем. На работу он пришел невыспавшимся, мокрым и несчастным. Кружка горячего сладкого чая немного подняла настроение, но потом ему из бухгалтерии сообщили, что его и так жалкую зарплату урежут с этого месяца из-за недавнего инцидента со злобной бабкой и летающими стульями. Теркель пил свой остывший чай, раздумывая, сможет ли погибнуть от прыжка из окна второго этажа, когда в дверь постучали, а потом сразу заглянули внутрь кабинета. — Эм, здрасьте, мне бы разводик с женой оформить по красоте. На застывшего Теркеля уставился крайне удивленный Джейсон. — Кудряха? — и расплылся в неверящей улыбке. Юриста он выбрал, конечно, не самого лучшего.