Черное солнце

Два месяца он уже здесь, в КММ, думает Рацио, перебирая документы в папке на планшете. Тем не менее, некоторые важные вопросы до сих пор остаются без ответа, а с Воскресеньем становится все сложнее. Информация для него поступает порционно, небольшими поделенными на «важное» объемами, у Рацио накопилось много такого, чем он не против поделиться. Авантюрину снятся кошмары. Когда ему плохо, он употребляет алкоголь. Ненависти ко всему живому он не испытывает. В своих неудачах никогда не винит других. Алмаз относится к нему нейтрально, а его непосредственный руководитель, Яшма, – с толикой родительского попустительства и веры в его силы. На заданиях он часто получает ранения. Иногда отчаянно ищет компанию. Что из этого важно? Пусть решает сам. Когда-то во время одной из первых встреч Воскресенье упомянул, что провоцировать Авантюрина не стоит. Тем не менее, то, чего он требовал сейчас, подразумевало именно это. – Вы получаете приличные деньги за свою работу, – напомнил ему Воскресенье во время одного из последних созвонов, а они бывали редко, очень редко, – и выкладываться обязаны на полную. У Рацио было достаточно вопросов о том, что же это означает. Но Воскресенье предпочитал не говорить напрямую, а отделываться туманными фразами. И все бы ничего, но фразы эти никогда не содержали указаний к действию, даже загадки, только очевидные попытки надавить, создать гнетущую атмосферу. Словно Рацио должен сам угадать, чего от него ждут. Такое поведение вызывало лишь раздражение, и это при том, что загадки ему нравились. У Рацио было уже четыре папки с материалами об Авантюрине, прямо или косвенно его касающихся, и вместе с тем он считал, что знает о нем непростительно мало. О нем… о его окружении. Ведь важным было и то, как относятся к нему коллеги. В их числе, возможно, и есть те, кто желал его пробуждения. Кто же это? Вопросов было много, больше, чем Рацио хотелось бы. Они копились, копились и уже угрожали неизвестностью, создавая напряжение не хуже Воскресенья. Рацио пришел в корпорацию за ответами, но их пока получал так, что каждый приносил с собой еще десяток вопросов. Пока все, что Рацио мог делать, причем делать уверенно – укреплять свое влияние на Авантюрина. Результат его пока что устраивал. Авторитет он уже закрепил достаточно, чтобы в случае потребности суметь применить влияние, насколько возможно. В их ситуации это крайне важно – сейчас Рацио являлся помощником и координатором того, кто вполне способен разрушить мир. Этого ведь достаточно, думает Рацио, имея в виду, конечно же, себя. Но Авантюрин, похоже, считает иначе. У них не было долгих задушевных разговоров о личном, никаких попыток признаний и откровенных тем. Неловкий фоновый флирт со стороны Авантюрина уж точно не стоит к подобному причислять, кажется, так он вел себя со всеми. Задавая себе вопрос о том, как Рацио относится к этому человеку, он ответил бы «с теплом и уважением, но насторожено». И если бы не его опасность, вероятно, Рацио мог бы позволить себе куда больше – резких выражений, недовольств, критики и прямых советов-указаний. Так много того, что он откровенно не одобрял в этом человеке, но о чем не мог говорить, помня о его опасности. И все же… получалось у него не всегда. Рацио осознает это, когда внезапно обнаруживает Авантюрина в своей ванной. Он в одном белье валяется в горячей воде и с явным удовольствием потягивает коктейль из высокого стакана с трубочкой и тонким ломтем лайма. Сперва Рацио ощущает волну возмущения и негодования. Но уже спустя 14 секунд заставляет себя успокоиться и оценить, что же случилось и что он задумал. Авантюрин вернулся домой после задания и по привычке сразу отправился к Рацио в кабинет. Не нашел его, но обнаружил ванную, наполненную горячей водой. Коктейль был явно принесен из его комнаты, а остальное сделало не очень трезвое сознание. Отвратительно. И при этом довольно типично. Несмотря на острый ум, Авантюрин слишком подвержен импульсивным поступкам, но обычно он хотя бы оценивает риски. Что же сейчас пошло не так? – Я ведь говорил тебе, что алкоголь после задания – крайне дурная затея, – недовольно хмурится Рацио. Он приближается, размышляя, как поступить. Хочется вышвырнуть наглеца отсюда сейчас же… впрочем, прислушиваясь к себе, Рацио замечает не без удивления, что все-таки нет, не так уж и хочется. Происходящее самым внезапным образом его забавляет. Возможно, он просто заскучал в своей комнате в последние дни, потонув в горе рабочих отчетов и графиков. Авантюрин тихо смеется. – Немного уж точно не повредит. Это вкусно! Хочешь попробовать? – и он тянет вперед свой бокал, словно желает произнести тост, а потом снова с довольной улыбкой отпивает. – Воздержусь, – Рацио тяжело вздыхает и складывает на груди руки. – Доктор, не стесняйся. Тут еще есть место, – Авантюрин дразняще улыбается и довольно жмурится. «А ведь действительно. Пока не проучишь, он продолжит наглеть и будет считать, что способен меня смутить», – мелькает мысль. В отличие от Авантюрина, Рацио раздевается полностью – еще чего, принимать ванную в белье. Недовольно хмурится, но все равно опускается в воду. Ванная большая, для двоих места вполне достаточно. Немного воды выплескивается на пол, но в целом у него вполне получается расположиться с комфортом. Почти с комфортом. Рацио хмурится, приподнимается, ничего не стесняясь, достает с полки резиновую уточку и возвращается в воду. Вот теперь лучше. Он замечает, как довольно наблюдает за ним Авантюрин сквозь полуопущенные веки. Капельки воды на голых плечах и губах, раскрасневшиеся щеки и взлохмаченные волосы, до смешного изящная манера держать бокал… мелькает мысль, что его намеренно соблазняют. Все, как и положено демонам и уж тем более врагу рода человеческого, которому предначертано уничтожить мир. И все же никакой опасности с ним рядом Рацио не ощущает. Сейчас так и вовсе хочется отобрать у него алкоголь и просто мягко вымыть ему волосы. И вместе с тем в сознание легко проникает желание просто его коснуться. Рацио снова тяжело вздыхает и списывает это на отсутствие личной жизни. – Ты ведь не так пьян, каким хочешь казаться? – задает он все же вопрос. Авантюрин улыбается и кажется совершенно очаровательным. Рацио сглатывает комок в горле. – Не стоит недооценивать то, как я устаю на работе! – голос, впрочем, звучит как угодно, но не трезво. – Я это уже слышал, – отзывается Рацио, откинувшись на бортик ванной. Авантюрин тихо смеется и снова тянется к коктейлю, который уже успел убрать на столик. – Нет, – качает головой Рацио, – тебе хватит. – Доктор, ну не будь таким жадиной! И… все же ставит бокал обратно. Глаза его кажутся до странного теплыми, взгляд – нежным и вместе с тем хитрым. «Красивый, – мелькает неуместная мысль и отзывается непривычным теплом, – и знает об этом». Такая деталь не имеет никакого смысла и важности, но Рацио не может найти действительно стоящих причин запретить себе думать об этом. Опасность замирает где-то рядом, неважная и ненужная, покой и тепло пополам с его острым обаянием затапливают изнутри приятым бальзамом. Воскресенье сказал бы, что причина в намеренном соблазне от дьявольского создания. Но Рацио уверен, что Авантюрин не делал ровным счетом ничего лишнего – он бы ощутил подобное влияние. Он так думает и в тот момент, когда Авантюрин подбирается ближе и внезапно приобнимает за талию. Это даже не интимно, но довольно приятно. Авантюрин молчит, но Рацио позволяет ему устроиться щекой на его груди, и слышит, как сладко он вздыхает. – Доктор, не уходи никуда какое-то время, ладно? – голос его звучит хрипловато, сонно и очень тихо. Запаха алкоголя от него почти нет, только дорогих духов, как обычно. Так устал? Действительно вымотался? В чем он нуждается, в поддержке? В помощи? В союзниках? В любовнике? С последним у него проблем бы не было, Авантюрин крайне обаятелен и весьма привлекателен внешне, так что дело явно не в этом. Желание погладить его худые плечи становится почти непреодолимым. Не смущает даже собственная нагота и его близость. Разве физический контакт делает его соучастником? У Рацио нет намерения разрушить мир, однако есть четкая задача суметь повлиять на Авантюрина. И осознание желания, совсем недавно начавшего формироваться. Это не физическая страсть, не влюбленность, не увлечение. Это желание понимать лучше, с его стороны, попробовать быть пристрастным, и Рацио по-прежнему не видит в этом ничего дурного. Он вздыхает и думает, что запах его духов столь же приятен, сколько и раздражающ. – Я и не думал, – честно отвечает он. Руку он все же кладет на его плечо, чуть сдавливает его. – Пока вода не остыла. Авантюрин не отвечает. Судя по ровному тихому дыханию, он уже спит.