Они не люди!

Юй Син взглянул на лицо Вэнь Цина и увидел, что его ресницы слегка дрогнули, а выражение лица на секунду было ошеломлённым, после чего он вернулся к своему обычному виду. В нём не было ни удивления, ни страха. Вэнь Цин плотно сжал губы и серьёзно сказал Юй Сину: «Никогда больше так не делайте». «Вы когда-нибудь слышали историю о мальчике, который кричал «волк»?» Юй Синь скривил губы и сделал вид, что не понимает: «Хм? Что со мной не так?» Вэнь Цин нахмурился: «Вы явно не проводник, зачем вы продолжаете вводить всех в заблуждение?» «Если вы будете слишком много врать, вам никто больше не поверит». Он сделал паузу и добавил: «Если у вас много голосов, вам придётся пойти и открыть дверь». Любой, кто откроет дверь, не будучи проводником, непременно умрёт. Вэнь Цин хотел было образумить Юй Сина, и посоветовал ему никого не обманывать, но реакция Юй Сина была очень странной: его улыбка на лице стала ярче, когда он услышал его совет, даже глаза ярко светились от улыбки. Юй Син с улыбкой спросил: «Разве я не похож на проводника?» «Или… ты не хочешь, чтобы я был им?» «...» Вэнь Цин понял, что рассуждать с Юй Сином не имеет смысла. После минутного молчания он переспросил: «А вы?» «Вы думали, что я буду проводником?» Юй Син покачал головой: «Нет». Вэнь Цин поднял голову, и посмотрел в его бездонные глаза: «Тогда почему вы продолжаете приставать ко мне?» Юй Син снова покачал головой: «Нет». Вэнь Цин: «???» Разве это не считается приставанием?! Ты явно преследовал меня! Потрясение на его лице было слишком очевидным, Юй Син слегка усмехнулся и небрежно произнёс: «Я к тебе не пристаю». «Я тебя соблазняю». Вэнь Цин: «...» В коридоре послышался шум приближающихся шагов. Вэнь Цин обернулся, в дверях кабинета появились Чжоу Чжоу, Гун Юньюнь и Ли Сивэнь. Все трое одновременно посмотрели на Вэнь Цина и Юй Сина, находившихся в кабинете. Они стояли очень близко друг к другу: Юй Син, лениво прислонившийся к книжной полке, его однотонное чёрное кимоно был свободно приспущено. Вэнь Цин стоял рядом с ним, пальцы их ног соприкасались с друг к другом. Вэнь Цин был одет в белоснежную одежду. На первый взгляд, эти двое визуально создавали гармоничную картину. Некоторые люди находят это гармоничным, а другие — ослепительным. С холодным лицом Чжоу Чжоу подошёл к Вэнь Цину, притянул его за собой и пристально посмотрел на Юй Сина. Увидев это, Юй Синь посмотрел в ответ с полуулыбкой. Оба смотрели друг на друга, ничего не говоря. Вэнь Цин ошеломлённо моргнул и воспользовался возможностью, чтобы забрать «Мифы и легенды Запада» из рук Юй Сина. Как только он коснулся книги, Юй Син обернулся к нему и посмотрел на книгу. Но на этот раз Юй Син не стал препятствовать Вэнь Цину, а отпустил его руку и позволил ему взять книгу. Вэнь Цин неосознанно произнёс: «Спасибо, спасибо». Как только он сказал слова благодарности, то тут же пожалел об этом: Юй Син явно выхватил у него книгу. Так почему он должен был говорить «спасибо» после того, как получил её обратно? Юй Син усмехнулся, наклонился и подобрал с пола выброшенную книгу по греческой мифологии, затем смахнул с неё пыль и протянул Вэнь Цин, после чего, напевая мелодию, вышел из кабинета. Вэнь Цин обнял руками две толстые книги и посмотрел в удаляющуюся спину Юй Сина, в который раз ругая его в душе, как курицу из начальной школы. Странный цыплёнок из начальной школы. Дождавшись, пока Юй Син уйдёт, Чжоу Чжоу озабоченно поинтересовался: «Что только что произошло?» Вэнь Цин робко заговорил, уткнувшись глазами в пол: «Я искал книгу, чтобы почитать, а он выхватил у меня её, а я пытался вернуть её обратно...» Закончив говорить, Вэнь Цин поднял голову и посмотрел на Чжоу Чжоу, но увидел, что тот смотрит прямо на его грудь, его глаза были тёмными и глубокими, казалось, что он совершенно не слушал, что он говорил. Вэнь Цин вдруг немного испугался такого прямолинейного и хищного взгляда Чжоу Чжоу и осторожно спросил: «Что, что случилось?» Через некоторое время Чжоу Чжоу пришёл в себя и слегка хриплым голосом сказал: «Ничего, просто твоя одежда немного испачкалась». Он указал на правое плечо Вэнь Цина: на чистой белой одежде было несколько пятен от лечебного вина. Вэнь Цин кивнул: «Я вернусь в свою комнату и переоденусь». Сказав это, он быстро вышел из кабинета с книгами на руках. Только вернувшись в спальню и закрыв за собой дверь на ключ, Вэнь Цин вздохнул с облегчением. Он сел на ковер и подумал, что, наверное, все находятся под слишком большим давлением, поэтому с их эмоциями что-то не так. Немного успокоившись, Вэнь Цин переоделся и принялся за чтение. Пролистав книгу «Мифы и легенды Запада», Вэнь Цин был потрясён. Эта книга была не о мифах и легендах, а об истории развития мифов и легенд, строго говоря, содержание сводилось к тому, как политические изменения на Западе повлияли на развитие мифов и легенд. Прочитав две страницы, Вэнь Цин отложил книгу в сторону и стал читать другую. А вот книга, которую ему подсунул Юй Син, действительно была посвящена мифам и легендам. Вэнь Цин быстро нашёл историю, связанную с трёхголовой собакой. Трёхголового пса в древнегреческой мифологии звали Цербер, и, как говорила Гун Юньюнь, он отвечает за охрану врат в загробный мир. По легенде, герой, чтобы вывести свою умершую жену из подземного мира, играл на музыкальном инструменте. От мелодичных баллад Цербер заснул, а герой со своей женой смогли покинуть подземное царство. Вэнь Цин неосознанно зацепился взглядом за слова «музыкальный инструмент» и «баллада» и стал мысленно воспроизводить детскую песенку «В поисках друзей». [Смотри, смотри, ищи друзей, Найди хорошего друга. Поприветствуйте и пожмите друг другу руки, Ты мой хороший друг]. Может ли разгадка быть в этой песне? Будет ли эта песня иметь какой-то смысл? Вэнь Цин долго думал об этом, но так и не смог прийти к какому-то единому мнению. Он встал и хотел пойти в кабинет, чтобы рассказать всем об этом, но в кабинете никого не оказалось. Вэнь Цин сбежал вниз по лестнице. В гостиной был только Цзи Юй, перед ним стояли три блюда и суп, источающие тепло и соблазнительный аромат. «Гулулу...» Его желудок громко заурчал. Булькающий звук был негромким, но в тихой гостиной он усилился в несколько раз и казался оглушительным. Вэнь Цин смущённо покраснел. Цзи Юй улыбнулся и с нежностью пригласил: «Присаживайся и ешь». Блюд итак было немного, поэтому Вэнь Цин не собирался их есть. Он уже собирался отказаться, как Цзи Юй, словно зная, что он собирается сказать, добавил: «Приготовление пищи помогает мне контролировать свои эмоции и логически мыслить». «Если ты не будешь есть эти блюда», — с грустью произнёс Цзи Юй, — «их придётся выбросить». Вэнь Цин поспешно сказал: «Тогда я съем, спасибо». «Было бы расточительством выбросить его». Цзи Юй улыбнулся и лично сходил на кухню, чтобы принести ему ещё одну миску риса, а затем сел напротив Вэнь Цина и с улыбкой наблюдал, как тот ест. Вэнь Цин ел быстро, набирая пищу большой ложкой. От интенсивного жевания его щеки слегка выпирали, создавая эстетически приятную картину для глаз. Цзи Юй тихо спросил: «Вкусно?». Вэнь Цин кивнул: три блюда и один суп, и он справился один менее чем за пять минут. Цзи Юй не смог удержаться от смеха и спросил: «И давно ты голоден?» Румянец быстро распространился по лицу Вэнь Цина, и он прошептал: «Я, я ем очень быстро». В старших классах, из-за академического напряжения, Вэнь Цин не мог угнаться за стилем преподавания учителей. Он мог только отчаянно сокращать время приёма пищи. Трёхразовое питание было достигнуто в кратчайшие сроки. Через три года у него выработалась привычка есть быстро. Цзи Юй прикрыл глаза наполовину и еле слышно произнёс: «Когда я учился в старших классах, чтобы выиграть время, я тоже ел очень быстро». Вэнь Цин замер в ошеломлении и ответил: «Я тоже». Цзи Юй рассмеялся: «Какое совпадение!» Вэнь Цин кивнул, и после нескольких простых бесед расстояние между ним и учителем Цзи Юем внезапно стало немного ближе. «Эта привычка вредна для вашего здоровья». Цзи Юй медленно встал и сказал ему: «Мне нравится готовить, но я не люблю мыть посуду». «Могу ли я попросить тебя помыть посуду?» Съев чужую еду, Вэнь Цин, конечно, не отказался бы от такой мелочи, как мытьё посуды. Он поставил пустую тарелку в раковину и только включил кран, как вдруг перед его глазами появилось розовое пятно. Цзи Юй держал в руке розовый фартук и жестом показал, чтобы тот надел его на себя. Вэнь Цин поспешно ответил: «Всё в порядке, я быстро помою». Цзи Юй заботливо сказал: «Просто переоденься, нехорошо пачкаться». Вэнь Цин опешил, он действительно сменил футболку, но эта была такого же фасона, что и предыдущая, никакой разницы между ними не было. Как он узнал? В момент замешательства Цзи Юй надел на него фартук. «Готово», — сказал Цзи Юй. На кухне было необычайно тихо, слышался только звук льющийся воды. Вэнь Цин опустил голову, чтобы помыть посуду, и посмотрел на розовый фартук в цветочек на себе. Он был немного удивлен, что никогда не видел этого фартука на кухне. «Учитель Цзи, где вы нашли этот фартук?» Цзи Юй: «Он висел у холодильника». Движения Вэнь Цина прервались: он уже приходил на кухню утром и отчётливо помнил, что у холодильника не было ни фартука, ни какой-либо одежды. Внезапно он вспомнил о пропавшем нижнем белье из шкафа. Почему странным образом исчезло нижнее бельё из спальни? И почему вдруг появился фартук на кухне? Вэнь Цин нервно сглотнул, почувствовав лёгкий холодок от фартука на своём теле. Цзи Юй наблюдал за ним и, увидев, что лицо Вэнь Цина внезапно побелело, тихо спросил: «Что случилось?» Вэнь Цин, заикаясь, спросил: «Учитель, как вы думаете, здесь не должно быть призраков, верно?» На лице Цзи Юя появилась игривая улыбка: «Я не знаю». По спине Вэнь Цина пробежал необъяснимый холодок, он так испугался, что его руки задрожали, и он не удержал тарелку. Тарелка упала на мраморную столешницу и разбилась, теперь повсюду валялись осколки разбитого фарфора. Цзи Юй бессильно вздохнул: «Ты такой робкий, что ты можешь сделать в будущем?» Мысли Вэнь Цина были заняты призраками, и, услышав слова Цзи Юя, он испуганно воскликнул: «Что дальше? Появятся ли призраки в будущем?» Цзи Юй покачал головой: «Прошлой ночью появилась трёхголовая собака. Если ты совершишь ошибку сегодня вечером... я не знаю, что, чёрт возьми, произойдёт». Вэнь Цин вздрогнул, и перед ним один за другим возникли призраки из фильмов ужасов, которые он смотрел. Он быстро покачал головой, приказывая себе не думать об этом. Неправильное голосование может дать обычные подсказки… Вэнь Цин обернул руки полотенцем и был поглощён уборкой разбитого фарфора на столешнице. Цзи Юй шагнул вперёд: «Позволь мне сделать это». «Нет, всё в порядке». Вэнь Цин мягко покачал головой и сделала шаг в сторону. Его левый локоть ударился о столешницу, и осколок фарфора вонзился ему в кожу. Его глаза мгновенно покраснели, и из них потекли слёзы. «Не двигайся», — Цзи Юй взял его за запястье и посмотрел на рану. Фарфоровый кусочек застрял неглубоко, но рана была длиной три—четыре сантиметра, и кровь быстро окрасила белый фарфоровый кусочек в красный цвет и медленно стекала по его краю. «Рана достаточно длинная», — Цзи Юй цокнул от предвкушения, и его тон неосознанно повысился. Вэнь Цин со слезами на глазах отвернулся. Почему учитель, судя по голосу, в хорошем настроении? Это была его иллюзия? Вэнь Цин смахнул навернувшиеся слёзы на глазах, и его зрение вновь обрело ясность. Цзи Юй взял пинцет и осторожно вытащил осколок тарелки. Вэнь Цин только успел выдохнуть, как Цзи Юй слегка приоткрыл рану на его локте, обнажив немного ярко-красной плоти, отчего он побледнел от боли. Цзи Юй объяснил: «Потерпи чуть-чуть, там внутри ещё маленький кусочек». Кусочек был настолько мал, что казалось, будто кончик пинцета неизбежно задевает мякоть раны. Несколько коротких секунд оказались для Вэнь Цина очень долгими, и растрёпанные волосы на его лбу намокли от холодного пота. Чёрные пряди волос прилипли к маленькому бледному лицу, губы были плотно сжаты от боли, и на них не было ни следа крови. Жалкий и милый. Цзи Юй некоторое время любовался им, прежде чем собрать мелкие осколки, обработать рану и перевязать его. «Ладно, иди отдыхай». Вэнь Цин подавил желание закричать и, задыхаясь, на слабых ногах вышел из кухни. В этот момент Цзи Юй остановился, медленно поднял руку, посмотрел на ярко-красные капли крови на тыльной стороне ладони, опустил голову, осторожно понюхал и слизал их.