Никто открыто не говорит, что хотя все четыре квадранта подчиняются правилам поведения, всадник в первую очередь подчиняется Кодексу, который часто отменяет правила, по которым живут другие квадранты. По определению: всадники устанавливают свои собственные правила.
— МАЙОР АФЕНДРА. РУКОВОДСТВО ДЛЯ ДРАКОНЬИХ ВСАДНИКОВ (ЗАПРЕЩЕННОЕ ИЗДАНИЕ) —
____________________
Бурление в желудке не имеет ничего общего с лимонадом. Я почти уверена, что полковник Аэтос только что намекнул, что убьет нас. — Хорошо, что у нас нет секретов, — парирует Ксейден. Улыбка Аэтоса меняется на более мягкую, которую я видела всю свою жизнь, и это изменение становится жутким. — Будь осторожна с тем, с кем делишься своими военными историями, Вайолет. Мне бы не хотелось, чтобы твоя мать потеряла одну из своих дочерей. Какого черта? Энергия потрескивает на кончиках моих пальцев. Он смотрит на меня какое-то время, убеждаясь, что я поняла его намек, затем поворачивается и, не говоря больше ни слова, идет в общую зону, Варриш следует за ним. — Он только что угрожал твоей жизни, — рычит Ксейден, тени выскакивают из-за колонн. — И Миры. Если я расскажу кому-нибудь, что произошло на самом деле, он нападет и на нее. Посыл понятен, — Сила горит в моих венах, ища выхода. Гнев только подпитывает энергию, которая быстро поднимается огромной волной, угрожая разорвать меня на части. — Давай выведем тебя наружу, прежде чем ты разрушишь это место, — говорит Ксейден, протягивая мне руку. Я беру его за руку, сосредотачиваясь на том, чтобы сдерживать молнию, пока мы идем во двор, но чем сильнее я пытаюсь ее приручить, тем жарче становится, и как только мы оказываемся во тьме двора, я вырываю свою руку из руки Ксейдена, и сила вырывается из меня, обжигая каждый нерв по пути наружу. Молния озаряет ночное небо, поражая двор примерно в сорока футах от нас. Гравий летит во все стороны. — Дерьмо! Ксейден создает щит тени, ловя камни прежде, чем они успеют поразить кого-либо из ближайших кадетов. — Думаю, алкоголь не ослабляет твою печать, — медленно говорит он. — Хорошая новость в том, что здесь все каменное. — Извините! — Я кричу остальным, когда они разбегаются, морщась от моего крайне смущающего отсутствия контроля. — Прекрати защищать меня. Квадрант нуждается в защите от меня, — Глубоко вздохнув, я поворачиваюсь к Ксейдену. — Южное крыло? Это то, что ты выбрал? — Лидеры крыла всегда имеют право выбора места службы. — К тому времени, когда они написали наши приказы от руки, другого выбора не было. Я буду в Самаре. Сегодня я упаковал и отправил большую часть своих вещей. Это самый восточный форпост Южного крыла, где пересекаются границы провинций Кровла и Брайевик, и находящийся в дне полета. — У них будет всего несколько часов вместе, каждый раз, когда они будут совершать перелет. — Да. Она очень злится. — Тэйрн тоже, — Я тянусь к Андарне на случай, если она еще не заснула. «Ты потеряла всякую связь с реальностью, если думаешь, что я приближусь к нему прямо сейчас», — отвечает она хриплым после сна голосом. «Он не в настроении». «Ты должна спать». Она должна привыкнуть ко сну без сновидений. Я до сих пор не знаю точно, что это значит, а Тэйрн не открыт для вопросов о секретах воспитания драконов, но он настаивает на том, что сон в следующие два месяца имеет решающее значение для ее роста и развития. Часть меня не может не задаться вопросом, не является ли это просто умным способом избежать большей части подростковых лет капризных драконов. Как по команде, Андарна отвечает, зевая: «И пропустить всю драму?» — У нас будет всего несколько часов, чтобы… — шепчу я, отводя взгляд от пристального взгляда Ксейдена. — Ты знаешь. Чтобы передать информацию. — Двор напоминает мне бальный зал примерно через два часа после того, как все разумные покинули вечеринку, полную пьяниц и неверных решений. Как, черт возьми, мы с Ксейденом собираемся исправить то, что у нас есть, если мы не проводим время вместе? — Совершенно уверен, что именно в этом и заключается идея. Они будут разделять нас как можно дольше и как можно чаще. Нам придется максимально использовать то время, которое у нас есть. — Сегодня я не так сильно тебя ненавижу, — шепчу я. — Это алкоголь. Не волнуйся, завтра ты снова будешь меня презирать, — Он протягивает руку, и я не отступаю, когда он обнимает меня за шею. Тепло разливается по каждому дюйму моего тела. Влияние, которое он оказывает на меня, настолько же приводит в ярость, насколько притягивает. — Послушай меня, — Он понижает голос и нежно притягивает меня к себе, бросая взгляд на группу подвыпивших кадетов, наблюдающих неподалеку. «Подыграй мне» Я киваю. — Я вернусь через семь дней, — говорит он в пользу проходящих мимо людей. «Сгаэль и Тэйрн не смогут разговаривать на расстоянии. Они почувствуют эмоции, но не более того. Помни, что руководство прочитает любое послание, которое мы отправим», — Он наклоняется, создавая для всех впечатление, будто мы заключены в какие-то прощальные объятия, что недалеко от истины. «За семь дней многое может случиться» — Я мысленно слышу, что он мне говорит. — Что мне делать, пока тебя нет? — Ничего существенного не изменится, — уверяет он меня для блага зрителей. «Не вмешивайся ни во что, что делают Боди и остальные», — У него такой взгляд, стальной, который он приобретает, когда уверен, что прав. — Ты правда не собираешься меняться? —Я шепчу, моя грудь сжимается. «Это не о нас. Все взгляды будут прикованы к тебе, а у тебя нет реликвии восстания, которая могла бы скрыть твои действия от Мельгрена, если ты останешься в одиночестве. Твое участие ставит под угрозу все, над чем мы работаем», — Другая группа кадетов приближается, направляясь к ротонде. Трудно с этим спорить, особенно когда то, что я запланировала, приходится предоставить самой себе. — Я буду скучать по тебе, — Его рука сгибается на моей шее, когда пара всадников из Третьего крыла подходит слишком близко. «Полностью доверять можно только тем, кто был с нами в Рессоне». — Подумай обо всем свободном времени, которое у тебя будет без необходимости постоянно тренировать меня на ковре, — Я поддаюсь непрекращающемуся желанию прикоснуться к нему, поднимая руки к его груди, чтобы ощутить под кончиками пальцев ровный стук его сердца, и виню алкоголь в том, что совершенно перестала соображать. — Я бы предпочел, чтобы ты лежала подо мной на коврике, чем свободное время, — Его рука обхватывает меня за талию, притягивая ближе. «Что касается других отмеченных, не рискуй доверять им. Еще нет. Они знают, что не смогут убить тебя, но некоторые из них были бы рады, если бы тебе было больно, учитывая, кто твоя мать.»</emphasis> — Мы ещё вернемся к этому, не так ли? — Я пытаюсь улыбнуться, но моя нижняя губа дрожит. На самом деле я не расстроена его уходом. Это говорит лимонад. — Мы никогда и не оставляли это, — напоминает он мне, понизив голос, хотя остальные во дворе теперь предоставляют нам более чем достаточно свободного пространства. — Сохрани себе жизнь, и я вернусь через семь дней, — Его рука скользит по моей шее, его большой палец касается моей линии подбородка, когда он опускает свой рот так, чтобы он дышал чуть выше моего. — Сегодня нам удалось сохранить друг друга живыми. Веришь мне? Мое сердце трясется. Я почти чувствую вкус его поцелуя, и, боги, я этого хочу. — Своей жизнью, — шепчу я. — Это все? — Его рот парит над моим, все обещания и никакого результата. — Все. — Доверие нужно заслужить, а он даже не пытается. — Жаль, — шепчет он, поднимая голову. — Но, как я уже сказал, ожидание — это хорошо. Здравый смысл с поразительной легкостью пробивается сквозь туман похоти. Черт возьми, что я почти сделала? — Никакого ожидания, — Я сверкаю глазами, но в моих словах не хватает остроты. — У нас ничего не будет, помнишь? Это твой выбор. Я имею полное право вернуться в зал собраний и выбрать того, кого захочу, чтобы согреть свою постель. Кого-нибудь более обычного, — Это блеф. Может быть. Или алкоголь. А может, я просто хочу, чтобы он почувствовал ту же неопределенность, что и я. — У тебя есть полное право, но ты этого не сделаешь, — Он медленно улыбается мне. — Потому что тебя невозможно заменить? — Это не выглядит как комплимент. По крайней мере, так я говорю себе. — Потому что ты все еще любишь меня, — Уверенность в его глазах раздражает каждый дюйм моего характера. — Заткнись и проваливай, Риорсон. — Я бы сделал это, но ты держишь меня мертвой хваткой, — Он смотрит между нашими телами. —Ахгр! —Я отпускаю руки с его талии и отступаю назад. — Иди. — Увидимся через семь дней, Вайоленс, — Он пятится назад, направляясь к туннелю, ведущему к летному полю. — Постарайся не сжечь это место, пока меня не будет. Я смотрю в его сторону, пока не понимаю, что он далеко за пределами моего поля зрения. А потом я стою там еще пару минут, медленно дыша, пока не убеждаюсь, что мои эмоции находятся под неким подобием контроля. Что, черт возьми, не так со мной? Как я могу хотеть того, кто отказывается сказать мне всю свою правду? Кто делает из этого игру со своим нелепым «Спроси меня о чем-нибудь»? Как будто я первой догадаюсь, что спросить? — Он вернется, — говорит Ри, подходя ко мне сзади, держа в руках собственное послание, в ее глазах светится волнение, несмотря на мрачный тон ее слов. — Меня это не должно волновать, —И все же я все еще обхватываю себя руками, как будто мне нужно держать себя собранной. — Почему ты сдерживаешь улыбку? — Между вами что-то случилось? — Она кладет письмо в карман. — Что за письмо? — Я возражаю. — Ты получила приказ? — Приказы обычно означают только одно. Я хватаю ее за плечи и ухмыляюсь. — Ты…? Она хмуро произносит: — У меня есть хорошие новости и плохие новости. — Сначала плохие, — Это мой новый девиз. — Аэтос — наш новый лидер. Мое лицо бледнеет. — Этого стоило ожидать. Какие хорошие новости? — Сианна, наш исполнительный офицер, стала исполнительным офицером секции, — Ее улыбка ярче любого магического света. — И ты смотришь на нашего нового командира отделения. — Да! — Я вскрикиваю от абсолютного восторга и дергаю ее в объятия. — Поздравляю! Ты будешь потрясающей! Ты уже потрясающая! — Мы празднуем? — громко спрашивает Сойер с края двора. — Абсо-бля-лютно! — кричит Ридок, эль расплескивается по краям его кружки, и он бросается к нам. — Командир отделения Матиас! — Какой у вас первый приказ, командир отделения? — спрашивает Сойер, а Надин спешит догнать его длинные шаги. Ри оглядывает каждого из нас и кивает, словно принимая решение. — Выжить. Я улыбаюсь и желаю, чтобы все было так просто.