Его принцесса

      «Надо будет завести хоть какие-нибудь запасы еды», — думал Брайан, глядя на то, как Джастин ел сухие хлопья прямо из коробки и запивал их черным кофе. Он уже знал, что Джастин здесь не в последний раз, хотя и не мог сформулировать для этого причину. То, что ему было не все равно, что случится с парнем, было уже неоднократно установлено. Но это не объясняло, почему, кончая в нем последний раз, он едва не выдал вслух собственническое «ты мой». Такого с ним не случалось с подростковых лет, когда на каждом подчиненном сабе хотелось поставить свое имя. Сейчас он просто не мог так чувствовать, потому что это шло вразрез со всем, во что он верил.       Джастину, судя по всему, тоже было о чем подумать. В одних трусах и футболке он сидел, забравшись с ногами на стул. Его волосы все еще были влажными после душа. Каким-то образом у него получалось выглядеть абсолютно гармонично на его кухне. Брайану хотелось облапать его снова и разложить прямо тут на столе.       Прошлым вечером им с Эмметом пришлось изрядно напрячься, чтобы никто и не подумал узреть в юном сабе легкую добычу. Каждый дом, в чье поле зрения попадал Джастин, хотел его себе. Как они на него смотрели, только слюной не капали! А кто бы не захотел такого? Идеальные для саба рост и комплекция, аппетитная задница, которой он вертел так, точно нарочно задумал привлечь больше внимания. Собственно дело было не столько во внешности, а именно в его движениях, пластике, проницательном взгляде из-под длинных ресниц, очаровательной улыбке чувственных губ. Такие долго свободными не ходят. Брайан потешил свое эго, в очередной раз доказав, что все лучшее достается ему.       Прерывая тишину, Джастин поинтересовался как будто между делом:       — Ты все время спрашиваешь, чего я хочу. У тебя какой-то пунктик на этом?       Его непосредственное бесхитростное выражение говорило, что он спрашивал всерьез. Брайан прикрыл глаза и потер переносицу. Похоже, главного он до парня так и не донес. Стоило ли удивляться, что учитель из него оказался так себе?       — У меня пунктик на согласии, пизденыш. И это, блядь, не повод для шуток. У меня кровь из ушей от этих твоих «я готов к экспериментам» и «я возьму все, что вы мне предложите». Ты не знаешь, что у меня на уме.       Джастин перестал жевать и пересел поудобнее.       — Окей, я понимаю, — медленно проговорил он. — Нужно четко обозначать свои границы. Я, правда, не думал, что это про мои желания, скорее про табу.       Сам того не зная, саб наступал на больные мозоли Брайана, и тот вспылил:       — Это должно быть про твои желания! А про чьи еще? Это твоя гребаная жизнь!       Саб замер, глядя на него большими глазами, не моргая. Брайан постарался успокоиться и медленно выдохнул.       — Во-первых, ты еще не знаешь своих границ, — он попробовал начать сначала. — Чтобы их сформировать, нужно, прежде всего, научиться начинать предложения с «я хочу» и «я не хочу». Это и по жизни очень полезно, чтобы однажды не оказаться в ошейнике у какого-нибудь хитровыебаного дома, гладя ему рубашки целый день и удивляясь, как так вышло. Во-вторых, можно перечислять свои табу бесконечно и все равно что-нибудь упустить. Ты уже попадался в эту ловушку, если помнишь.       Он сделал паузу, чтобы дать сабу время переварить информацию и самому собраться с мыслями, а потом продолжил:       — Из-за статуса ты в уязвимом положении. У тебя есть потребность подчиняться, но ты уже знаешь, что это может быть небезопасно. Конечно, ты можешь найти постоянного доминанта. Хозяина. Тебе это будет не сложно. Но, поторопившись, легко потерять себя, даже не успев разобраться, кто ты есть. Если мое мнение хоть что-то значит для тебя, то не делай этого, пока точно не будешь уверен. Можно жить на отдельных сессиях. Каждый раз выбирать партнера и договариваться обо всем. Многие так и делают. Но, если хочешь снимать доминантов по клубам, что собственно и произошло вчера, то не давай им проявить все свое воображение, а сразу обрисовывай, что тебе интересно в данный момент. Если будет видно, что ты знаешь, что тебе нужно, то никто не посмеет тобой воспользоваться.       — Подожди, Брайан. Тебя-то я знаю и могу доверять, — возразил Джастин. Его брови сошлись на переносице в недоумении. Брайан наклонился ближе к нему. Это было очень важно, и он будет объяснять по слогам, если придется.       — Доверять? Ты меня с кем-то перепутал, малыш, — он говорил спокойно, но так, что каждое слово имело вес. — Ты думаешь, если я не оставил тебя на растерзание хищникам и пару раз подвез до дома, то я ангел во плоти? Ты задумывался, что вообще значит быть доминантом по статусу? По определению, мне нравится подавлять и подчинять, а это значит заставлять тебя отказываться от своих желаний в пользу моих. Или вот тебя вставляет от получения пощечин. А меня, от того, что я даю их. Я садист, Джастин, мне нравится унижать и делать больно. Нравится. Я от этого кончаю. И мне нравится видеть слезы на лицах сабов. В идеале мне хотелось бы разобрать тебя по кусочкам и посмотреть, что внутри. Потом я бы предпочел собрать обратно, и услышать твою признательность за все, но это уже другой вопрос. При должном старании доминант может разрушить сабмиссива, вообще не прикасаясь. И пускают они потом слюни в хосписе для сабов, забыв собственное имя.       Брайан встал и притянул Джастина к себе. Он не мог спокойно смотреть на такого растерянного саба. От кого он хотел защитить его в первую очередь, от себя или от других, оставалось неясным даже для него самого.       — Это крайний случай, Джастин. Я не хотел тебя пугать, — Брайан смягчил тон. — В конце концов, мы те, кто мы есть. И в жопу ванильную гопоту, которая хочет нас этого лишить. Но жизнь саба может быть сложной. На доверии далеко не уедешь. Учись заботиться о себе.       Джастин уткнулся лицом ему в шею.       — Все равно, — не сдавался он. — Я знаю, что ты не сделаешь ничего, что навредило бы мне. И, возможно, мне бы понравилось отказаться от своих желаний в пользу твоих.       Брайан глубоко вздохнул. Для него в этом и заключалась вся проблема. Он погладил блондинистый затылок.       — Даже при всех моих благих намерениях, я не читаю мыслей. Я не всегда знаю, что конкретно тебя триггернет в какую сторону. А что касается отказа от собственных желаний… Вот поэтому я и не завожу отношений. У тебя свои границы, а у меня свои.       Кофе уже давно остыл. Дом посмотрел на часы.       — Пора закругляться. У меня еще дела сегодня, — сказал он.       Джастин расцепил объятья и отвернулся в сторону.       — Ты можешь прямо говорить. Я в курсе, что ты… Ну, с другими тоже.       На самом деле Брайан обещал Мел и Линдси посидеть с Гасом после обеда. Он подозревал, что те собирались восстанавливать подугасшую с рождением ребенка страсть в каком-нибудь подземелье, но подробностей, разумеется, не уточнял. Он не стал посвящать в это Джастина, решив расставить точки над «и»:       — Я не твой дом, ты ведь понимаешь? — он пристально посмотрел на саба.       — Конечно, — ответил тот невозмутимо. В этот момент его лицо было сложно прочитать. Несмотря на его статус и возраст, у Джастина был характер.       Брайан предложил подвезти его домой как обычно, но тот отказался, заявив, что сможет обойтись без сопровождения. Дом не стал спорить. Вместо этого он дал ему свои номера телефонов, чего никогда не делал раньше постфактум. Просто на всякий случай.       Одевшись, Джастин задержался у двери. Он немного замялся, но потом робкая улыбка осветила его лицо.       — Я хочу поцеловать тебя, — сказал он. Брайан закатил глаза.       — Ха-ха. Пятерка за усвоенный урок. Но вот тебе еще один: мы не всегда получаем то, что хочется.       Джастин подошел ближе и провел ладонью по его груди.       — Пожалуйста, сэр, — нарочито с придыханием прошептал он.       Наглый щенок. Пора было внести еще одну ясность:       — Больше не используй это обращение в шутку. Вообще не используй, если не готов в эту же секунду по приказу упасть на колени и сосать мой член.       Джастин посмотрел вниз прямо на указанный член и поджал губы, словно взвешивая перспективы. Затем он поднял на доминанта совершенно серьезный взгляд.       — Простите, сэр.       Ну вот что с ним делать? Брайан прижал его к стене и поцеловал, пытаясь хотя бы за счет языка в горле саба притупить вызываемое им чувство фрустрации. Минуту спустя он открыл дверь, а затем, аккуратно вытолкнув дезориентированного Джастина в подъезд, сразу же захлопнул обратно. У него и правда были дела.       Он задержался напротив напольного зеркала и посмотрел на себя. Он был все тем же Брайаном Кинни. Ему не нужна была причина для еще одной встречи с Джастином. Ему не перед кем оправдываться. Простого «я так хочу» достаточно. ***       Они познакомились с Линдси в университете. Их дружба не была такой уж вероятной. Что общего могло быть у доминантного парня-гея и сабмиссивной лесбиянки? Кроме того, он был из традиционной семьи среднего класса, где дом устанавливал правила и не терпел пререканий, а ее родители были ванильными, богатыми, считали себя лучше всех и воротили нос от «грязных животных, подчиняющихся инстинктам». Но, несмотря ни на что, они сразу понравились друг другу. В те годы, помимо того, что она была остроумной и талантливой, Линдси была той еще оторвой. Она умела веселиться, а еще участвовала во всех студенческих политических и экологических акциях, часто незаконных. Однажды она позволила малознакомой доминантке надеть на себя ошейник, только чтобы позлить родителей на рождественских каникулах. Позже, пережив те неудачные отношения, она зареклась носить на шее хоть что-то, будь оно даже из бриллиантов. Тогда они вместе с Брайаном и пустились во все тяжкие. Золотые времена.       Брайан до сих пор не мог до конца понять, что случилось, когда на горизонте появилась Мелани. Про себя он признавал, что та была достаточно умной, не сильно страшной, относительно сильной доминанткой, но не больше. Линдси, очевидно, видела что-то еще. Через год после выпуска она заявилась к нему с простой черной полоской кожи на шее. Она выглядела немного виноватой, однако ни о чем не жалела.       Она забыла свои амбиции, вся ее жизнь теперь вращалась вокруг одного человека. Мелани не признавала других вариантов. Ее саба должна была быть послушной, носить ошейник, сидеть дома и воспитывать детей.       Брайан не понимал, кто в здравом уме захочет такую жизнь, но лезть в отношения доминанта с его сабмиссивом считалось последним делом. Линдси потребовались годы, чтобы убедить его, что каким-то своим извращенным образом она была счастлива. Ее хозяйка тоже внесла свой небольшой вклад. Мелани никогда не была очарована Брайаном и не скрывала это. При этом на удивление она вела себя разумно и особо не ограничивала их общение. Даже больше, не была против того, чтобы он стал отцом их ребенка. Когда Брайан напрямую спросил ее об этом, она ответила, что, если с ней что-нибудь случится, он будет тем, кто позаботится о Линдси с малышом. Брайану импонировали расчетливые люди.       Дверь ему открыла улыбающаяся Линдси. Последний раз, когда он видел ее, она валилась с ног от усталости, была одета в растянутый домашний костюм, вся в детской присыпке и еще бог знает в чем. Сегодня ее было не узнать: на лице макияж, высокая прическа на голове, корсетный ошейник подчеркивал длинную шею.       — Так классно, что ты нашел время. Хорошая няня стоит целое состояние, — сказала она, пропуская его в дом.       — А мои услуги бесплатные, — съязвил Брайан.       — Ты отец, не жалуйся.       В гостиной Мелани передала ему Гаса с рук на руки и прочитала длинную лекцию по уходу за ним, как будто он оставался с ним в первый раз.       — Мы собираемся…       — Я знать ничего не хочу. Избавь меня от деталей.       Когда они наконец ушли, Брайан расположился с Гасом на диване, где у того уже было устроено его «гнездо» из игрушек и подушек.       Его сын был еще совсем маленький. Когда он не ел, не спал и не ревел, то просто смотрел своими круглыми карими глазками и барахтал ручонками. Однако генетическая рулетка уже сделала свое дело. У него уже был статус, хоть пока и не представлялось возможным его определить. Брайан часто гадал, что же выпало Гасу.       Он был честным с Джастином: жизнь саба подразумевала целый ряд сложностей по сравнению с остальными, даже несмотря на законы, провозглашающие равноправие. Помимо необходимости все время быть настороже и противостоять нежелательному влиянию, им приходилось иметь дело со стигматизацией и дискриминацией. Им было сложнее получить образование, устроится на работу, купить недвижимость. Во многих местах все еще требовалось разрешение от доминанта или родителей. Саб без ошейника — бесхозный, всегда потенциальная жертва любого достаточно ушлого дома. А в ошейнике…       Брайан зарекся осуждать выбор Линдси, но изменения в ней были такими кардинальными, что кололо глаза. И это был не первый раз, когда он был свидетелем того, как ошейник, по его мнению, разрушал личность. Про свою мать он предпочитал не вспоминать без необходимости.       Он посмотрел на Гаса, который кряхтел, лежа на животе, и пытался попробовать резинового зайца на вкус. Брайан любил сына, хотя не думал, что будет. Он поцеловал его в макушку. Пока это от него зависело, его близкие не будут жертвами системы.       — Кем угодно, мелкий. Ты можешь быть кем угодно.