The Bakugou House | Дом Бакуго

Дом Бакуго был большим и старым. Шото подумал, что он похож на замок из сборника сказок. Он никогда не хотел уезжать. Его не волновало, что дверь заклинило, когда его отец попытался ее открыть. Ну и что, что там была паутина и плесень? Здесь было хорошо. Он думал, что его большая парадная лестница была прекрасной. Он думал, что большая кухня была классной. Но больше всего… Шото любил сад. Шото стоял на кухне, глядя на огромный заросший сад. Там был старый фонтан, увитый виноградными лозами, а вдалеке он мог видеть линию леса. — Рей, — сказал его отец, входя в комнату. — Это место — помойка, — сказал ей папа. Мама шла прямо за ним, заправляя волосы за ухо, — Нам будет лучше сравнять это место с землей. Его мать нахмурилась: — Энджи, этому дому больше 200 лет! — сказала она. — Я думаю, если мы его отремонтируем, то сможем превратить в гостиницу типа «постель и завтрак». Здесь 8 спален, помещения для прислуги, не говоря уже о ванной! Эта ванная великолепна! Она определенно не оригинальна для дома, но она должна быть конца 1800-х годов. Эта ванна тоже огромная для того времени. — Рей, я не собираюсь это с тобой обсуждать! — Это мой дом. Он записан на мое имя! Его отец поднял руку. Мама вздрогнула, прежде чем свирепо посмотреть: — … Не перед Шото, — прорычала она. Она отвернулась от него и подошла к Шото: — Милый, почему бы тебе не пойти поискать своих братьев и сестер? Я думаю, они исследуют дом. Шото нахмурился и оглянулся на сад: — Могу я поиграть на улице? Мама мягко улыбнулась: — К-конечно. Но послушай, пообещай мне, что будешь оставаться там, где мы сможем тебя видеть, хорошо? Не ходи в лес. Там могут быть дикие животные. Он кивнул: — Я обещаю. Она открыла ему старую дверь: — Тогда развлекайся, играя на улице. — Она сказала ему. Шото улыбнулся своей маме и обнял ее за ногу, прежде чем выбежать на улицу. Был теплый летний день. Жар обжигал его спину, но он не возражал. Он подумал о саде. Там были старые статуи, заросшие лианами и сорняками. Фонтан был большим и пересохшим. Вместо этого в нем росли сорняки и растения. Камень был выщерблен. Он взобрался на бортик с краю. Он был широким и толстым, вероятно, предназначался для того, чтобы на нем сидеть. Он раскинул руки для равновесия и начал ходить по краю. Он притворялся, что ходит по канату. Когда он обходил фонтан сзади, что-то привлекло его внимание. Там, на опушке леса, в нескольких ярдах от нас, стоял человек. Он выглядели высокими (ну, все были высокими по сравнению с Шото), с растрепанными волосами. Он были всего лишь тенью. Мурашки побежали по всему телу Шото. Чувство страха охватило его. Он подпрыгнул, упав в сорняки в фонтане. Он поранил колено. Зашипев от боли и сел, он снова глянул на человека-тень, но… Он ушел, вместо него там стоял кто-то новый. Мальчик, примерно его возраста, стоял на опушке леса. Чувство страха ушло и сменилось… Чем-то другим. Он не совсем понимал, что это было за чувство, но его почти тянуло к этому мальчику. Он посмотрел вниз на свое поцарапанное колено. Плакать из-за этого не очень круто, поэтому он сдержал слезы. Он хотел, чтобы мальчик думал, что он крутой. Мальчик наблюдал за ним. Шото смотрел в ответ. Может быть… Он захочет поиграть? Он оглянулся на дом. Мама сказала не ходить в лес. Но пока она может его видеть, с ним все должно быть в порядке. Шото подошел к опушке леса. Мальчик улыбнулся, когда Шото подошел ближе. — Привет, — сказал мальчик. — Ты в порядке? Ты ушиб колено. — он указал. Теперь, когда Шото был близко, он мог ясно видеть мальчика. Он был меньше Шото, с копной растрепанных зеленых кудрей. У него были большие зеленые глаза, а щеки были покрыты веснушками. Чем больше Шото смотрел, тем больше ему не хотелось останавливать взгляд. Он был таким красивым? Деревья отбрасывали на него тень по сравнению с Шото, который стоял под ярким летним солнцем. Они были как день и ночь, вдвоем. Он посмотрел вниз на свое поцарапанное колено. — Я в порядке. Моя мама наложит повязку позже. Почему ты в лесу? — Мне нравится лес, — сказал мальчик. — Здесь прохладнее, в тени. Я играл у пруда. Хочешь пойти? Я собирался поплавать, чтобы освежиться. — Я не могу, — сказал Шото и оглянулся на дом. — Мама сказала, что я должен оставаться там, где она может меня видеть. Мальчик улыбнулся. Его улыбка была такой милой. — Ты уверен? Это недалеко, и сегодня действительно жарко. Искупаться действительно было весело… К тому же этот мальчик казался таким милым. — Я действительно не должен… — он подумал о своем отце и о побоях, которые тот получит, если ослушается. — Мой отец ударит меня, если я не буду делать то, что мне говорят. Мальчик ахнул, а после нахмурился: — Значит, ты такой же, как я. Кто-то придирается к тебе… — мысль о том, что Шото был не один, утешала. — Я Изуку. Как тебя зовут? — Шото. Изуку улыбнулся: — Красивое имя. Сколько тебе лет, Шото? Он подумал, что его имя красивое? Лицо Шото порозовело. — Мне 6 с половиной, — сказал он Изуку. — А как насчет тебя? — Мне только что исполнилось… 7, — сказал Изуку после долгой паузы. — Ты хочешь быть друзьями? Его сердце затрепетало в маленькой груди: — Д-да! — Шото согласился: — Я хочу быть друзьями. Хочешь прогуляться со мной по саду? Изуку почти с тоской посмотрел на сад позади Шото. — …Я бы с удовольствием, но… — Шото! — крикнул его отец. Шото развернулся. Его отец стоял у входа на кухню. — Заходи внутрь! Мы уходим! — Хорошо! — ответил он. — Извини, может быть, в следующий раз… — он повернулся, чтобы попрощаться с Изуку, но… Он ушел. Шото нахмурился. Он надеялся, что если вернется, то снова увидит Изуку. Он ему нравился. Он хотел поиграть. — ШОТО! Его отец снова закричал. Бросив тоскливый взгляд на лес позади себя, Шото побежал обратно в дом. *** Прошло 10 лет, и за все это время Шото часто вспоминал мальчика, стоящего на опушке леса. Он не был уверен, выдумал ли он все это и почему это воспоминание сохранилось у него все эти годы спустя. Было что-то особенное в том солнечном летнем дне в саду, когда они смотрели в глаза мальчику, который стоял под тенистым пологом леса. Он не часто думал об этом. У него не было такой роскоши. Его семейная жизнь была… По меньшей мере, сложной. Особенно после того, как они покинули Дом Бакуго. Его никогда не сносили, а просто оставили гнить. Это сделала его мать… Нелегко пришлось. Левая сторона Шото сохранила на себе плоды мучений его отца. После этого ее принудительно госпитализировали. Шото отправили в крупную частную школу, а его братья и сестры потихоньку покинули дом и один за другим бросили своего отца. Вскоре остались только он и его отец. Пока его старший брат Тоя не выступил с разоблачением их отца. Тодороки Энджи был политиком. Общественный деятель. Он подавал заявку в Сенат, когда Тойя раскрыл величайший секрет их семьи. Жестокое обращение. Его карьера рухнула, мать выписалась из больницы и получила полную опеку над Шото. Его братья и сестры приехали отовсюду, куда уехали, чтобы помочь. И вот, в возрасте 16 лет, Шото оказался у себя и своей матери с немногим большим, чем рюкзак, набитый всем, что он мог захватить. Они стояли перед руинами Дома Бакуго. — Инспектор разрешил нам въезжать, — сказала его мать, — Так что не волнуйся. Деньги, которые я получила… — Она хмыкнула, открывая наполовину заржавленные металлические ворота, — от развода, покрыли большую часть вывоза опасных вещей. Это, по крайней мере… Шото поставил свою сумку, когда они с матерью вместе открывали ворота. — Пригодно для жилья? — спросил он ее. Вместе они распахнули ворота. — Как инспектор вообще попал внутрь? — спросил он и поднял с земли свой рюкзак. Его брелок All Might слегка звякнул. — Понятия не имею, — сказала мама и повела его по дорожке. Она заросла сорняками, которые припекало утреннее летнее солнце. В доме была большая тяжелая дубовая двойная дверь. Она вставила в него старый ключ и отперла его. Дверь открылась с громким скрипом. — Немного пыльно, но… — она оглядела большое фойе, — Я думаю, мы сможем это сделать. Что думаешь, дорогой? Он оглядел фойе и парадную лестницу. Она была большой и на средней площадке разделялась на две ступеньки. Одна вела налево, другая направо. На стене лестничной площадки висела старая пыльная фотография. Семья. Мужчина с каштановыми волосами и в очках, женщина с короткими светлыми волосами и их сын. Сын был очень похож на свою мать. На картине ему не могло быть больше 12 лет. У мальчика на картине были острые красные глаза. — Немного жутковато, — признал Шото, — Но… — он пытался быть позитивным. Он хотел начать новую страницу ради своей матери. У них был второй шанс. Шото не собирался пропускать это мимо ушей и быть несчастным, каким он был всю свою жизнь. — Я думаю, немного потрудившись, мы сможем сделать его домашним. Его мать улыбнулась и погладила его по щеке. Он подался навстречу прикосновению. — Я согласна. Они вместе прошли в гостиную. Там все еще стояло много оригинальной мебели. Стены покрывали картины. Вероятно, больше членов семьи Бакуго. Некоторые из них были пейзажами. Одна такая картина привлекла его внимание. Она выглядела старой. Шото встал на цыпочки, чтобы рассмотреть ее. Это была картина с изображением пруда в лесу. Пруд на картине выглядел воссозданным с любовью. Это было красиво. Внизу стояла дата. Примерно 150 лет назад. А также набор инициалов. Б.К. — Здесь жила твоя тетя? — спросил он, все еще глядя на картину. Мама кивнула, хлопнув по дивану, отчего с него полетела пыль: — Моя двоюродная бабушка. Она была ближайшей родственницей Бакуго. Химуры состоят лишь в дальнем родстве. Я думаю, что эта семейная линия вымерла. — Она промурлыкала и села. — Я чувствую пружины. Шото сдержал фырканье и откинулся на спинку старого дивана. — Он очень… Европейский. Как так получилось? Она пожала плечами: — Не знаю. Но я думаю, мы можем использовать это в наших интересах. Я подумала, что нам следует привести это место в порядок. Использовать его как гостиницу типа «постель и завтрак». Что думаешь? — Мне нравится, — честно сказал Шото. Место было красивым, и если бы они могли его отреставрировать… — Кто бы не хотел остановиться в модном европейском викторианском особняке? Есть ли у нас столько денег, чтобы привести это место в такой вид? Его мать нахмурилась: — Если я возьму несколько займов… Может быть, твой брат тоже захочет поучаствовать. Парень Тойи довольно обеспеченный. Если Кейго захочет стать совладельцем, мы могли бы это устроить. Шото встречался с Кейго всего дважды. Он был довольно популярной моделью и, безусловно, довольно богатым. Но каждое общение Шото с этим человеком до сих пор было очень приятным. — Держу пари, это могло сработать. Она улыбнулась ему: — Я так рада, что ты со мной. Он мягко улыбнулся в ответ своей матери: — Я тоже рад быть с тобой. — Почему бы тебе не пойти немного осмотреть дом? Я собираюсь сделать несколько телефонных звонков. Выбери себе комнату. Здесь есть из чего выбрать. Он кивнул и вышел из комнаты. Прежде чем покинуть комнату, он еще раз взглянул на картину с прудом. Лестница в большом фойе была старой и скрипела под его весом. Он прошел мимо картины на лестничной площадке и поднялся налево. Там было несколько комнат на выбор. Он открыл несколько, прежде чем закрыть их. В конце концов, он нашел довольно милую комнату. Это была спальня со старой кроватью. Матрас казался сравнительно новым, и это была двуспальная кровать. Он наклонился и проверил, нет ли признаков постельных клопов. Довольный, что здесь чисто, он положил свой рюкзак на матрас. В комнате было довольно большое окно с задернутыми шторами. Он схватился за старые пыльные шторы и с силой раздвинул их. Он закашлялся, когда воздух наполнился пылью. Комната была залита солнечным светом. Из окна открывался вид на сад за домом. Он мог видеть старый фонтан. На краю сада была линия деревьев, ведущая в лес. Чувство страха охватило Шото. Волосы на его теле встали дыбом. Что-то было там. У линии деревьев. Что-то наблюдало за ним. Там стояла темная фигура. Он распахнул окно и высунулся из него, не сводя глаз с фигуры. Он моргнул. На опушке леса стоял мальчик. Примерно его возраста. Голова с темными кудрями. С такого расстояния было трудно разглядеть, но он был уверен, что мальчик смотрит прямо на Шото. Он почувствовал это магнетическое притяжение. Он захлопнул окно и выбежал из комнаты. Он помчался по коридору к парадной лестнице, перепрыгивая через две ступеньки за раз. Он вбежал на кухню, где его мама как раз выходила из кухни со своим мобильным телефоном в руке. Они чуть не столкнулись друг с другом. — Воу! — воскликнула она. — Куда ты так спешишь? У Шото пересохло во рту. Он не был уверен почему, но солгал: — Я просто хотел посмотреть на сад. Она улыбнулась и потрепала его по щеке. — Конечно. Просто сделай мне одолжение и держись подальше от леса, ладно? Там может быть что угодно. — Да, я обещаю, — сказал он и прокрался мимо нее. Она окликнула его, но он уже был за дверью кухни. Он пробежал через сад, обогнул фонтан. Его взгляд остановился на линии деревьев. Но там никого не было. Он остановился прямо на опушке, пытаясь заглянуть поглубже в лес. — Хей? — позвал он: — Я видел тебя из своего окна. Тебе не нужно прятаться. Ты живешь поблизости? Погоди… — он посмотрел глубже в лес. Он почти чувствовал, что кто-то есть там, в темноте леса. — … Ты тот, кого я встретил здесь в детстве? Он сделал шаг вперед. — Шото! — Его мать позвала от двери. Шото слегка подпрыгнул. — Да? — крикнул он ей в ответ. Она высунула голову из кухонной двери: — Твоя сестра сказала, что встретится с нами за ужином! Возвращайся в дом, нам нужно собираться уходить! Извини, тебе придется немного прогуляться позже! Он кивнул: — Сейчас буду! — сказал он. Он повернулся обратно к лесу. — …Я вернусь за тобой, — сказал он и, развернувшись, побежал обратно в дом. *** Ужин с Фуюми был приятным. Она пригласила их на встречу со своим парнем. Шото нравился ее парень. Он был милым и, казалось, подходил его сестре. Однажды он разозлился на своих братьев и сестер за то, что они бросили его, но… Он попытался забыть об этом. Наслаждайся временем, проведенным с ними. Он ел холодную собу, пока его мать и сестра обсуждали Дом Бакуго. Фуюми согласилась. Это была отличная идея — организовать здесь гостиницу типа «постель и завтрак». Семейный бизнес, который не имел никакого отношения к их отцу. Той ночью они вернулись в Дом Бакуго с остатками еды. Мама убрала их в холодильник, пока Шото опирался на кухонный остров. — Твоя новая школа возвращается с летних каникул через несколько недель, — сказала она. — Сегодня мне позвонили по этому поводу. — Он мог сказать, что она пыталась говорить непринужденно, но видел, как она смотрела на него, ожидая реакции. Через мгновение до него дошло. Это был скрытый вопрос. Ты будешь в порядке, если пойдешь в государственную школу? — Я с нетерпением жду этого, — сказал Шото. — Я скучаю по Ииде и Яойорозу, но они сказали, что, возможно, приедут навестить меня во время зимних каникул на мой день рождения. — Это мило. Надеюсь, к тому времени дом будет в хорошем состоянии! — Она улыбнулась. Шото промычал: — Итак… Как я зарегистрирован? Как Тодороки Шото или… Его мама нахмурилась: — Это твое официальное имя, но я позвонила твоему классному руководителю. Он с пониманием отнесся к ситуации, поэтому будет называть тебя Химура Шото. Он кивнул: — Сомневаюсь, что это будет иметь значение. Мое лицо показывали по телевизору, и не похоже, что у меня такое лицо, которое легко забыть. — Он указал на свое лицо, изуродованный ожог и странный случай гетерохромии, с которым он родился. Мама слегка поморщилась. — В-верно. Я виновата. Чувство вины поселилось в его животе. — Мам, это… — он вздохнул. — Это не то, что я имел в виду. Я просто… — он потер затылок. — Я имею в виду свои волосы и глаза. Это тоже нелегко забыть. Она грустно улыбнулась ему: — Почему бы тебе не принять душ и не лечь спать? Трубы могут быть немного ржавыми, поэтому, если вода немного потечет, дайте ей немного стечь, хорошо? — сказала она. Шото вздохнул: — Хорошо. Спокойной ночи, мам, — он повернулся, чтобы уйти. Она нежно взяла его за руку. Он посмотрел на нее сверху вниз, прежде чем вздохнуть: — Я люблю тебя. — Я тоже тебя люблю, малыш. — Она отпустила его, и Шото вышел из кухни. Он поднялся по скрипучим ступенькам. Рядом с его спальней была ванная, поэтому он взял банные принадлежности и полотенце, прежде чем направиться в ванную. Она выглядела так, словно ее не меняли с 60-х годов. Он открыл кран в ванне, и полилась красноватая вода. Шото с отвращением сморщил нос. Он наблюдал несколько секунд, но вскоре вода стала чистой. — Наверное, это вредно для здоровья… — пробормотал он. Перед использованием он хорошенько отскреб ванну. Она был не слишком грязным. В основном пыль от того, что им не пользовались. Как только она была признана достаточно чистой для использования, он сбросил одежду и схватил мыло. Мама повесила новую занавеску для душа ранее, так что это было мило. Она была белой и непрозрачной. Шото шагнул в свежевымытую ванну и закрыл ее. Он позволил теплой воде обмыть его тело, прежде чем вздохнуть. Последние несколько недель были такими напряженными. Суд, цирк СМИ, папа… Всего этого было чертовски много. Шото покончил с этим. Он схватил свой шампунь, вылил изрядное количество на руки и начал намыливать волосы. Он был рад избавиться от своего отца. Продолжать жить с этим человеком- Дрожь пробежала по спине Шото. За ним наблюдали. Он медленно приоткрыл один глаз. По другую сторону занавеса стояла тень мужчины. Он мог ясно видеть их силуэты. — АХ! — взвизгнул он. Он подпрыгнул, поскользнувшись в ванне. Он провалился сквозь занавеску, ударившись головой о вешалку для полотенец на стене напротив ванны. Боль пробежала по его позвоночнику. Мыло попало ему в глаз и в свежий порез. Он встал на ушибленные ноги, оглядывая ванную. Но там никого не было. Он схватил полотенце, поспешно обернул его вокруг талии и распахнул дверь. Он лихорадочно оглядел коридор. Где был этот парень? В его ванной был мужчина! Громкий скрип заполнил его уши, когда мама взбежала по лестнице: — Шото? Я слышала стук, ты в порядке? — спросила она, заметив его. — Малыш! О, малыш, твоя голова! У тебя идет кровь… — она подошла к нему, схватила за голову и потянула ее вниз. — О, милый… Хорошо… Выглядит не так уж плохо. — Там был мужчина, — сказал Шото, — В моей ванной! Она моргнула: — Мужчина? — Да! — сказал он. — Я принимал душ, увидел его силуэт на занавеске, упал и… — чем больше он говорил, тем меньше это имело для него смысла. — Я упал прямо на то место, где он стоял. Он ни за что не смог бы пройти мимо меня незамеченным. Даже разбив мне голову. — он вздохнул: — Извини… Думаю… Я устал. Она нахмурилась: — Ты в порядке? Почему… почему бы тебе не принять душ? Я приготовлю тебе чай перед сном. Он кивнул: — Это… Звучит здорово, мам. Спасибо. — Она улыбнулась в ответ. *** Теперь чистый и перевязанный, Шото сидел на своей свежезастеленной кровати. Обычно он предпочитал спать на футоне, но пока у них его нет, придется обойтись и этой кроватью. По крайней мере, простыни были чистыми и приятно пахли. Он натянул рубашку через голову, когда его мама постучала в дверь. — Шото? — Входи, — сказал он, садясь на кровать. Она вошла, улыбаясь ему. В ее руке была новая кружка, наполненная чаем. — Вот, именно так, как ты любишь. — сказала она, протягивая ему ее. Он взял у нее кружку и осторожно понюхал. Аромат был успокаивающим. — Спасибо, мам, — сказал он и сделал большой глоток. Напиток был немного горячим, но вкус был приятным. Мама подошла осмотреть его голову, убирая волосы с лица. — Повезло, что порез неглубокий. — Она поцеловала линию роста его седых волос прямо над тем местом, куда он ударился головой. Ему стало тепло от этого. — Поспи немного, малыш. — Я постараюсь. Спасибо за чай. Она улыбнулась ему: — Я люблю тебя. — Я тоже тебя люблю. Мама вышла из комнаты, закрыв за собой дверь. Шото вздохнул и сделал еще глоток чая, его взгляд остановился на открытом окне. Ночной воздух мягко колыхнул занавески. Он встал, чтобы закрыть его, поставив свой чай на тумбочку. Он подошел к окну и опустил его. Шото обнаружил, что его взгляд блуждает по линии деревьев в лесу. Что-то шевельнулось. Он остановился и наклонился вперед, напрягая зрение, но в темноте ночи ничего не смог разобрать. Он вздохнул и закрыл окно. Вернулся в постель и выключил лампу. Спальня была погружена в темноту, единственный свет исходил от луны снаружи. Он натянул на себя одеяло, еще раз взглянув в окно. — … Это был ты? Изуку? *** Начало лета пролетело незаметно. Дни начали сливаться воедино, поскольку Шото и мама проводили свои дни за уборкой и ремонтом дома. Шото в основном поручали черную работу, но, честно говоря, она начала ему нравиться. Кто знал, что глубокая уборка может приносить такое удовлетворение? Он начал со своей спальни. Они выбросили старый матрас, на котором он спал первые несколько ночей, и заменили его новым футоном. Он также расстелил татами на полу. Ему нравилось, как они ощущаются у него под ногами. Он сорвал старые обои и перекрасил комнату. Старая западная мебель в сочетании с его более японской чувствительностью представляли собой странное противоречие. Что-то вроде этого старого викторианского особняка на окраине японского городка. Этим утром Шото был сосредоточен на саду. Старый фонтан был полон грязи и сорняков. Шото надел перчатки и работал, вырывая старые лозы из фонтана. Он вспотел от жары. Он пытался закончить большую часть своей работы на свежем воздухе до того, как наступит самая жаркая часть дня, когда он убежит внутрь. Может быть, вздремнуть… Вздремнуть действительно было приятно. — Шото, — позвала мама, высунув голову из кухонной двери. — Милый, я сбегаю в магазин. У тебя есть что-нибудь, что тебе может понадобиться? Он на мгновение задумался: — Еще чаю, — но подождал: — И чипсов. Она улыбнулась: — Конечно. Чай с чипсами. Сегодня вечером я готовлю собу. К нам придут Тойя и Кейго. Мы собираемся поговорить о доме, — она повернулась, чтобы вернуться внутрь. — Не оставайся здесь слишком долго. Здесь жарко. Обязательно остынь! — Она улыбнулась: — Пока, малыш, я люблю тебя. — Я тоже люблю тебя, мама. — Шото вернулся к своей работе. Его мать закрыла дверь. Прошло несколько минут. Шото почти полностью очистил фонтан. Он был большим, а средняя секция, откуда должна была литься вода, была украшена статуями женщин в тогах. В основном это был гранит, который нужно было отскрести. Но большая его часть была в хорошем состоянии. Шото вышел из фонтана и снял перчатки. Он откинул с лица мокрые от пота волосы. — Я вроде как хотел вздремнуть, — пробормотал он себе под нос. Дрожь пробежала по его спине. Его голова резко повернулась к опушке леса. Его взгляд остановился на линии деревьев. Сердце подпрыгнуло к горлу. На опушке леса стоял мальчик его возраста. Голова с пушистыми кудрями и бледной кожей. Он был одет в простую одежду. Джинсы, красные туфли и белая футболка с надписью ‘рубашка’. Это был он. Он. Они долго стояли там, просто глядя друг на друга. Мальчик не отводил взгляда. Это завораживало. Он не мог отвести взгляд. Он был таким красивым. Шото мог бы просто остаться в этом моменте навсегда, но тишину нарушил мальчик. — Шото? — спросил мальчик, слегка наклонив голову. Что-то в Шото лопнуло, как тонкая бечевка. Он побежал к линии деревьев, остановившись недалеко от темной тени, отбрасываемой деревьями. Теперь, когда мальчик был крупным планом, Шото мог любоваться его лицом. Бледная кожа, большие зеленые глаза и россыпь веснушек на носу. Это было восхитительно. — …Изуку? — тихо спросил он. Мальчик широко улыбнулся. И, о боже, он был очень красив. Мальчик подошел поближе к краю, оставаясь в тени леса. Теперь их разделяло всего несколько дюймов. — Ты помнишь меня? — спросил он, его ярко-зеленые глаза стали еще шире. Его улыбка была почти заразительной. Шото почувствовал, как дернулись уголки его губ. — А ты помнишь меня? — возразил он. — Конечно, помню. Тебя довольно сложно забыть, Шото. — То, как Изуку произнес его имя, заставило что-то в нем восхитительно дрогнуть. — Хотя меня не так-то легко запомнить. — Я не мог забыть тебя, — сказал он. В Изуку было что-то такое очаровательное. Он был наполовину уверен, что выдумал его. В детских воспоминаниях Шото Изуку казался скорее феей, желающей увести его, чем обычным ребенком. Изуку мило наклонил голову. — Это мило с твоей стороны, — он посмотрел в сторону фонтана. — Ты живешь в доме Бакуго? — спросил он. — Я продолжаю видеть, как ты и та женщина входите и выходите. Шото кивнул: — Да, моя мама унаследовала его несколько лет назад. До сих пор мы им вообще не пользовались. Ты живешь где-то поблизости? — Я понимаю, — сказал Изуку. — Я скажу это только один раз, так что не говори мне, что я тебя не предупреждал… но тебе, вероятно, следует уйти. Дом Бакуго — небезопасное место. Шото наклонил голову: — Что ты имеешь в виду? Изуку поднял ногу, постукивая носком по грязи. Он отвел взгляд от Шото, выглядя почти застенчиво. — Ну, со времен старухи там никто не жил, но это было много лет назад. Я уверен, что он разваливается. Вот что время делает с вещами. Заставляет их разлагаться. Это и… — он оглянулся на Шото, его глаза были острыми, — Здесь обитают привидения. По спине Шото пробежал холодок. Человек-тень из «первой ночи». Этот внушительный силуэт на занавеске в душе. — Это смешно. — Ты не видел ничего странного? Он нахмурился: — Кто там вообще обитает? Семья Бакуго? — Не все. Только один. Мальчик, который умер в доме, — сказал Изуку. — Ты не знал об этом? Шото покачал головой: — Нет. Я думаю, что такого рода вещи должны быть раскрыты? — Только если ты покупаешь дом, — сказал Изуку. — Он достался твоей маме в наследство, верно? — Шото кивнул. — Тогда им не обязательно говорить. Но да. Последний Бакуго умер там. Бакуго Кацуки. Некоторые говорят, что он был убит. Он вздрогнул. — Это… — Тебе жарко? — Изуку перебил его. — Солнце палит прямо на тебя. Почему бы тебе не отойти в тень? — Солнце, на самом деле, било ему в голову. В его голове всплыли слова матери. «Держись подальше от леса.» Но… было бы неплохо просто отойти в тень, не так ли? Изуку сделал шаг назад и протянул ему руку. Идея звучала все лучше и лучше. Шото переступил линию. Он протянул руку и накрыл ладонь Изуку своей. Дрожь пробежала по его спине. Его кожа была прохладной на ощупь. — Спасибо, — сказал он, удерживая взгляд Изуку. — В тени… приятнее. Изуку посмотрел вниз на их руки. — Они такие нежные, — сказал он, проведя большим пальцем по тыльной стороне ладони Шото. Собственная рука Изуку была покрыта шрамами и слегка искривлена. Шрамы, тянущиеся вдоль него, были сексуальными. Ему вроде как захотелось пососать эти пальцы — И теплые. Ты очень теплый, Шото. — Он снова перевел взгляд на Шото. У него перехватило дыхание. Изуку был действительно очень симпатичным, и он прикасался к Шото, и он просто хотел, чтобы тот продолжал вот так тереть его руку. Прикосновения были такими приятными. Его рука дрожала, когда Изуку перевернул его, теперь держа обеими руками. Рука Шото была больше его собственной, кожа гладкая, но немного потная. Изуку провел кончиком указательного пальца по ладони Шото. — У тебя есть линия судьбы, — сказал Изуку, медленно проводя пальцем по центру ладони. Изуку наклонился к его лицу. — Это значит, что ты собираешься оказывать влияние на других людей, — прошептал он. Хотя Шото не чувствовал его дыхания. Он почувствовал, как все его лицо порозовело. — Неужели это правда? Изуку кивнул и тепло улыбнулся ему. — Я так думаю. Ты оказал на меня огромное влияние, а мы почти не разговаривали. — Ну… Ты тоже оставил на мне, — признался он. Он улыбнулся: — Тебе стоит зайти. Только что подъехала машина твоей мамы. Она разозлится, если увидит тебя в лесу. Здесь опасно. — А ты в безопасности? Изуку хихикнул: — У меня ничего не болит. Я слишком крутой! — Он ухмыльнулся: — Серьезно, но увидимся позже, хорошо? — он отдернул свою прохладную руку и помахал, прежде чем снова исчезнуть в лесу. — Пока! — Крикнул Шото, немного запоздав. Он слегка ссутулился и повернулся, чтобы вернуться в сад. Он оглянулся на линию деревьев, когда стоял рядом с фонтаном. Изуку проигнорировал его вопрос о том, где он живет. — Шото! — крикнула мама, прежде чем открыть дверь кухни: — Иди, помоги мне вытащить остальные продукты из машины! — Иду, — ответил он в ответ и побежал к двери. Он хотел поскорее снова увидеть Изуку… *** Шото сидел на ступеньках главного фойе, пока Кейго и Тойя осматривались. Кейго держал руки в карманах, когда осматривался. Тойя стоял в стороне, выглядя немного неловко, не встречаясь взглядом с Шото. У них двоих и в лучшие времена были натянутые отношения. У Тойи, похоже, была какая-то обида на Шото, да и Шото был зол, что Тойя ушел. Тойя сбежал из дома вскоре после того, как маму положили в больницу. Он попал в какой-то несчастный случай, в результате которого на его теле остались огромные шрамы от ожогов. Он вернулся только в прошлом году, чтобы помочь свергнуть их отца. Но… Он пытался достучаться до остальных. Он был готов дать своему старшему брату шанс, несмотря на чувство покинутости, которое тот вызвал. — Вау, Рей, это потрясающее место, — сказал Кейго. — Я имею в виду, что в доме действительно отличные кости. Тойя фыркнул рядом с ним: — Это, наверное, самая веселая вещь, которую ты когда-либо говорил, малыш. Кейго шлепнул своего парня по руке: — Я имею в виду, я определенно хочу осмотреться, но… — он посмотрел на Тойю: — Что ты думаешь? — Я сказал тебе, что думаю, по дороге сюда, — сказал он. Мама всплеснула руками. — Ну, еда почти готова, так как насчет того, чтобы накрыть стол? — спросила она. — Я помогу! — сказал Кейго и быстро подошел к Рей, взял ее и потащил на кухню, оставив Тойю и Шото одних в фойе. Их взгляды на мгновение встретились, прежде чем они оба отвели глаза. Шото подтянул колени к груди. Через мгновение его брат пересек комнату и сел рядом с ним на ту же ступеньку. — Итак… — Начал Тойя, откинувшись назад и поставив локти на ступеньку позади себя: — Каково было жить с мамой? Шото пожал плечами, уткнув подбородок в колени. — Лучше, чем жить с папой, — сказал он. — Дом хороший. Нужно много работать, но… — Я рад. Ты выглядишь лучше. Счастливее. С тех пор, как я видел тебя в последний раз. — Верно… — Шото пробормотал: — Итак, ты собираешься помочь маме? Его брат вздохнул: — Я хочу. Но… Это деньги Кейго. Не мои. Я просто… Я вроде как просто высасываю из него кровь. Я не хочу просить его вкладывать тысячи иен. Но… Если это то, что он хочет сделать… Тойя замолчал. — Послушай, — его тон изменился, и он положил руку на плечо Шото. — Я знаю, что исчез надолго, но я был всего лишь ребенком. Если бы я думал, что мог позаботиться о тебе тогда, я бы так и сделал. Но я не смог. Шото моргнул, глядя на своего брата. — …Все в порядке. Папа был ужасен. Я… Раньше я злился, что ты ушел, но… — Как будто часть боли, которую он таил, исчезла. В конце концов, Тойя действительно вернулся за ним. Теперь Шото был свободен. Просто… потребовалось время. — Так оно и есть. — И все же, — вздохнул Тойя, — послушай меня. Я хочу, чтобы ты был счастлив и здоров. Я знаю, что жить с мамой — это то, чего ты хотел, но Шото… — он наклонился и понизил голос. — Мама тоже не самый лучший родитель в мире. Я знаю, что она старается, и она намного лучше, чем осел, и она была почти жертвой. Но не забывай, она причинила боль и тебе. Он сердито посмотрел на своего брата: — Это не была… — Я знаю, — оборвал его Тойя. — Я не говорю, что это была полностью ее вина. Это не так. Я также не говорю, что тебе не следует с ней жить. Я хочу сказать, что если мама замкнется, или станет странной, или что-то еще доставит тебе дискомфорт… Позвони мне. Я приеду и заберу тебя. В любой день. Даже посреди ночи. Если ты в беде, я приду прямо к тебе, хорошо? О. — … Хорошо, — сказал Шото. Он встал. — Я буду иметь это в виду. Нам нужно пойти поесть. Тойя тоже встал. Они стояли на одной ступеньке и были абсолютно одинакового роста. — Пошли, мамина соба надирает задницу, — сказал Тойя и повел его вниз по ступенькам на кухню. *** Они вчетвером сели за кухонный стол. Шото сидел рядом со своей матерью, а Тоя напротив него. Он спокойно ел свою собу, пока мама и Кейго болтали о доме. — Здесь есть большое офисное помещение, которое можно переоборудовать в другую комнату. Правда, вода в одной из ванных поначалу становится ржавой. Кейго кивнул: — Я не очень разбираюсь в сантехнике, — сказал он, — Но, может быть, дело в приборах? Так было бы дешевле. — он промурлыкал: — В целом, место действительно отличное, Рей. Есть ли поблизости какая-нибудь туристическая достопримечательность? Мама нахмурилась: — Городок приятный. К тому же он не слишком далеко от города. Примерно в 45 минутах езды. Я думаю, новизны особняка может быть достаточно. Кто не любит викторианские особняки? — Я имею в виду, ты права, но… Я не знаю, мы должны придумать что-то еще. По типу… Потрясающий фактор. Шото что-то пришло в голову: — Здесь водятся привидения. Все трое повернулись к Шото. У мамы отвисла челюсть, у Тойи приподнялись брови, в то время как Кейго только ухмыльнулся: — Это правда? Это идеально! — Как это идеально? — спросила мама. — Призраков не существует, — просто сказал Тойя. Кейго ухмыльнулся: — Жуткое викторианское поместье с привидениями! Кто бы не захотел остаться в таком? Мы отремонтируем дом, но сделаем его немного жутковатым. Затем мы продаем историю о привидениях и даем людям знать, что они могут провести ночь в Доме Бакуго! Что за история этого места, Шото. Ты, кажется, знаешь об этом? Он заерзал и откусил большой кусок собы. Он пожал плечами: — Просто… Что-то сказал соседский мальчишка. Э-э-э… Младший сын Бакуго. Кацуки. Он умер в доме. Эээ… Не знаю как. Но, возможно, убийство. — Черт возьми, правда? — Кейго спросил: — Если это правда… Это может быть грандиозно. — он ухмыльнулся и достал свой телефон. — Я посмотрю, смогу ли я что-нибудь найти… — Призраки не настоящие, — повторил Тойя. Кейго не отрывал взгляда от телефона: — Не имеет значения, настоящие они или нет, детка. Люди любят призраков. Мама нахмурилась: — Когда вы познакомились… — Ага! Кое-что нашел! — Кейго обрадовался: — Согласно этому, дом Бакуго раньше был домом для аристократической семьи Бакуго. Давайте посмотрим… Бакуго Мицуки так так так… Ах! Бакуго Кацуки! Последний наследник фамилии Бакуго перед тем, как род вымер. Он умер в доме в возрасте… О боже, всего 17 лет. Его нашли в одной из ванных комнат наверху в ночной рубашке… Он утонул в одной из ванн. Ах, чувак, я надеялся, что он умер в спальне. Даже не сказано, в какой ванной. — он вздохнул. — Но все же! Мы могли бы продать какую-нибудь историю о водных следах и… — Люди-тени, — тихо сказал Шото. — Они говорят… Ты видишь тени. В ванной. Когда ты показываешься. Мама нахмурилась: — Милый, если это из-за первой ночи… — Что произошло в первую ночь? — Спросила Тойя. — На самом деле Шото ничего не думал, что он… — Я видел, — наконец сказал Шото, — Я думаю. Но… Я почти уверен, что видел его. Бакуго Кацуки. Я принимал душ в ванной, ближайшей к моей комнате. Я видел тень в первую ночь, — сказал он, — Так что… да. Там призрак. Он в моей ванной. — Изуку сказал, что в доме водятся привидения. Сопоставить это с его собственным опытом, и он был уверен в этом. — Это место населено привидениями, — он откусил еще кусочек. — Это правдивая история. Мама нахмурилась: — Милый… Ты довольно сильно ударился головой, когда выпал из душа. Тойя сердито посмотрел на их мать: — Так вот почему у него еще одна отметина на лице. — У меня не было ничего… Кейго быстро перебил их обоих: — Я думаю, это круто. Викторианский отель типа «Постель и завтрак» с привидениями. Рей, я думаю, нам следует создать сайт. Поговорим о сохранении этого дома и истории Бакуго. Как мы хотим превратить его в отель. Я буду продвигать его, и сейчас у вас много сочувствия от общественности… — Кейго, — прорычал Тойя. — Это правда. Я пытаюсь им помочь. Послушай, вся эта история с Энджи ужасна, но позволь ей сработать на тебя. Это действительно могло бы помочь собрать деньги, плюс я буду рад вложить свои. — объяснил он. Мама нахмурилась, не глядя на Тойю. — …Мне нужно подумать об этом, Кейго. Он пожал плечами: — Конечно. Я просто думаю, что это будет единственный способ привести этот дом в порядок. Здесь много проблем. Я просто не хочу, чтобы это превратилось в денежную яму, из которой мы не сможем выбраться. Я действительно думаю, что при общественной поддержке… — Хорошо, — сказала она наконец, — Если это то, что, по-твоему, нам нужно, тогда давай сделаем это. Но… Я бы предпочла не связывать с этим наши имена. Предполагается, что это будет нашим новым началом. Кейго кивнул: — Готово. Совсем без Тодороки. Я просто… Скажу, что это мой проект. — Спасибо. Шото опустил взгляд на свою еду. — Я могу провести дополнительные исследования о Бакуго, — сказал он, — Может быть, узнать о них больше. Это… Это поможет, верно? — Черт возьми, да! Чем больше мы знаем, тем лучше. Мы можем приукрасить эту историю о привидениях. Чем известнее Бакуго Кацуки, тем известнее отель типа «постель и завтрак» Дома Бакуго. — В гостиной есть картина, — добавил Шото. — Я думаю, она подходящего возраста. Подписана его инициалами. Кейго с усмешкой хлопнул ладонью по столу: — Еще лучше. Картина с привидениями! Тойя закатил глаза: — По-прежнему нет такой вещи, как призраки. Мама нежно гладит Шото по голове. — …Если это то, что нужно, чтобы обеспечить Шото. Быть независимым… Изуку, казалось, много знал о Бакуго. Он взглянул на кухонную дверь. Ему нужно было снова поговорить с ним. Заставить его снова прикоснуться к нему вот так… *** Как только Кейго согласился помочь, деньги потекли рекой. В дом пришли рабочие и начали чинить вещи. В ванной Шото был произведен капитальный ремонт. Мама, казалось, хотела сосредоточиться на этом. Возможно, ради Шото. Даже с рабочими у Шото все еще было много дел. Они с матерью работали над восстановлением части старой мебели в доме. Неудобный диван в гостиной был разобран и заново набит. Сидеть на нем больше не было больно. Им пришлось сосредоточиться на глубокой уборке. Это была тяжелая, утомительная работа. Шото в данный момент мыл фойе. Он стоял на четвереньках с ведром и поломоечной машинкой. У него болели руки. На его телефоне играла музыка, но он ее не слушал. Он взглянул на ступеньки, на портрет семьи Бакуго. Это был его другой проект. Исследование семьи Бакуго. Знать о них было особо нечего. Их самым известным участником был Кацуки. И только потому, что он умер таким странным образом. Утонул в собственной ванне в ночной рубашке. Причина его смерти неизвестна. Они подозревали самоубийство. Теорией Шото было убийство. Хотя бы потому, что так сказал Изуку. Он не видел его с того дня в лесу. Он продолжал искать. Надеясь снова увидеть его на опушке леса. Но этого не произошло. Шото вздохнул, оглядываясь на свою работу. Пол медленно приводился в порядок. Понемногу. Он перевел взгляд с пола обратно на тот же портрет. — Как… Ты умер, Кацуки? — он спросил мальчика на картине. Ответа не последовало. Мальчик на картине никогда бы ему не ответил. Единственные люди, которые знали, как умер Бакуго Кацуки, были мертвы. Призраки не рассказывают историй. — Шото! — Позвала мама: — Подойди сюда на минутку! Он встал, оставив ведро и щетку. Он прошел в гостиную, где его мать сидела, глядя в свой ноутбук. — Что случилось, мам? — спросил он. — Сюда, — сказала она и жестом пригласила его подойти. — Смотри! Сайт Кейго! Посмотри, сколько денег он собрал! Он подошел к дивану и склонился над ней. Он посмотрел на экран, его взгляд упал на количество пожертвований и: — Боже мой, — сказал он, — Мама, это… Боже мой. Она улыбнулась ему: — Я знаю! С такими деньгами, Шото, мы действительно могли бы сделать это! — она промокнула глаза: — О, детка, это так чудесно… Бам! Они оба оглянулись в сторону фойе. — Что за черт… — Шото выбежал обратно в фойе. Его ведро с мыльной водой разлилось по комнате, и четкие мокрые следы протянулись от лужи к ступенькам. На его руках появились мурашки. — Все в порядке? — Спросила мама из гостиной. — Нормально! — сказал он, — Просто… мое ведро упало со ступенек. Вот и все. Беспокоиться не о чем… — Он солгал. Он не был уверен, зачем солгал. Он посмотрел вниз на шаги. Он почувствовал себя обязанным подняться за ними по лестнице. Они пошли налево. Они оставались на чистом полу. Следы босых ног, примерно того же размера, что и ступни Шото. Они свернули в коридор на верхней площадке лестницы. Он шел по ним, пока они не привели к двери в коридоре. Его ванная. Тот самый, в котором он видел тень той ночью. Он пытался связаться с ним? Он вдохнул. — Кац… — Шото! — зов мамы вывел его из транса. — Извини, дорогой, мне нужно выйти! Я встречаюсь с Кейго за ужином, чтобы поговорить о сайте. Он только что звонил. Он побежал обратно к ступенькам, глядя на нее сверху вниз, его сердце все еще колотилось в груди: — Хорошо провести время. — Ты будешь в порядке? Я, возможно, вернусь через несколько часов. — Мне 16, мама, я справлюсь с пребыванием дома один. Она улыбнулась: — Тогда увидимся позже, милый! — Она помахала рукой и направилась к двери. Он спустился по ступенькам и остановился на площадке перед портретом. — Я люблю тебя! — Я тоже тебя люблю… — сказал он и помахал рукой. Как только дверь за ней закрылась, Шото остался один в доме. Жаль, что он не чувствовал себя одиноким. *** Шото вздохнул и принялся за уборку беспорядка в доме Кацуки. Он не был уверен, как мама не заметила. Он взял ведро и замел все свои следы. Собрал всю оставшуюся воду и отжал швабру в ведро. Хотя он и не осмелился подойти к двери ванной. Закончив, он вылил остатки воды в кухонную раковину и вздохнул. — Тебе не обязательно было все переворачивать… — он оборвал себя. Искра пробежала по его позвоночнику. Он поднял голову и выглянул из кухонного окна в сад. Там, через дорогу, на опушке леса стояла знакомая голова с зелеными кудрями. Шото бросил ведро и выбежал через заднюю дверь. Оказавшись за дверью, он замедлил шаг, чтобы не выглядеть отчаявшимся. Он помахал рукой, направляясь к опушке леса: — Привет, — тихо сказал он. — Привет, — ласково ответил Изуку, отступая назад, чтобы Шото мог войти в лес. Он, не колеблясь, сразу же вошел. — Ты был занят, — сказал Изуку. — Я продолжал видеть, как рабочие входят и выходят. Он кивнул: — Да. Парень моего брата помогает нам собрать деньги на ремонт дома. Мы превращаем его в гостиницу типа «Постель и завтрак». — О, понятно, — тихо сказал Изуку. — Значит, в дом придет много людей» — Надеюсь. — Шото положил руку на дерево, опираясь на него. Изуку вторгся в его личное пространство. Сердцебиение Шото участилось, и он почувствовал, что краснеет. — Это мило, — тихо сказал он. — Дом очень хороший. Хотя я сомневаюсь, что Кацуки это понравится. Он предпочел бы, чтобы его оставили в покое. Шото нахмурился: — Может быть… Я эээ… Я тебе верю. Кстати. О нем. Он эээ… Я мыл пол, и он пнул мое ведро. Везде устроил беспорядок. Он усмехнулся: — Похоже на него. Просто скажи ему, чтобы в следующий раз уходил. — Хочешь зайти? Я собиралась скоро приготовить обед. Изуку сделал паузу. Он оглянулся на дом, затем на Шото. Он выглядел очаровательно, глядя вот так из-под ресниц. На мгновение Шото ничего так не захотелось, как подойти и поцеловать его в лоб. — …Внутрь? — он спросил: — Мне внутрь нельзя. Это заставило Шото задуматься. Что, черт возьми, это значило? — Кто запретил? — спросил он. — Владелец. Один из них. Он поколебался, прежде чем протянуть руку и нежно взять Изуку за руку. Его кожа была прохладной на ощупь. — Старый? Они мертвы. Этот дом, — он указал, — принадлежит Химуре Рей. Я ее сын… Химура Шото, — произносить это имя все еще казалось немного неправильным. — Так что… по сути, это мое. Я говорю, что хочу, чтобы ты вошел. Изуку посмотрел вниз на их руки. Он поднял руку Шото ладонью вверх и поднес к своей щеке. Дыхание Шото сбилось. Он касался лица Изуку. Изуку наклонился к его руке, нежно потерся о нее носом, когда его глаза затрепетали, закрываясь. — Итак, просто чтобы убедиться, что нам все ясно, Шото, — он посмотрел на него острыми зелеными глазами. — Ты приглашаешь меня внутрь? Внезапно стало очень трудно дышать. Говорить стало еще хуже. Он мог только кивнуть, поскольку все его тело словно горело огнем. Изуку был таким… таким… таким. — Хорошо. Если это то, чего ты хочешь. Отведи меня внутрь. — Изуку убрал руку от своего лица, теперь просто держа ее в своей. Шото кивнул и повел Изуку к выходу из леса. Он первым вышел на солнце. Изуку заколебался на краю, но… Он перешел линию тени. На солнце он выглядел еще красивее. Он повел его через сад. Изуку огляделся, обратив внимание на разросшиеся растения и вычищенный фонтан. — Это, э-э, — начал Шото, тяжело сглотнув, — Фонтан почти снова готов к использованию. — Это мило. Тебе нравится этот фонтан, не так ли? — Я просто думаю, что вода приятная. Мою ванну заменили, так что я, вероятно, начну принимать больше ванн. С другой стороны, я почти уверен, что там умер Кацуки, но… Изуку усмехнулся: — Если ты любишь плавать, в лесу есть пруд, — начал он. Шото, уже взявшийся за кухонную дверь, обернулся: — Да? — спросил он. — Не могу сказать, что я когда-либо раньше плавал в пруду. Это безопасно? Выражение лица Изуку на мгновение стало непроницаемым. — Ммм… В основном. Это глубже, чем ты думаешь. Но если ты со мной, с тобой все будет в порядке. Интуитивный образ следования за обнаженным Изуку к сказочному источнику, освещенному лунным светом, возник в его сознании. Взять эти мягкие руки… Обхватить руками все гибкое тело Изуку и поцеловать- Он покачал головой и открыл дверь. Ручка застряла. Он посмотрел вниз на дверь. Он потянул ее несколько раз. Он чувствовал, что она хочет открыться. Это было почти так, как будто кто-то держал дверь закрытой изнутри. Он отпустил Изуку, схватил его обеими руками и потянул. — Извини, он довольно старый, должно быть… — Каччан… — прошептал Изуку. Или, по крайней мере, Шото подумал, что он мог бы это сказать. Это прозвучало почти как мягкое рычание. Шото дернул еще раз и обнаружил, что дверь легко открывается. — Похоже, у тебя получилось, — сладко сказал Изуку. — Хорошая работа, Шото. Ты действительно сильный. Было почти неловко от того, насколько ему понравилось это слышать. Он открыл дверь для Изуку и снова взял его за руку: — Пойдем, — сказал он и втащил его внутрь. Изуку оглядел кухню, его глаза были большими, как блюдца. — Выглядит отлично. Вы, ребята, и тут делали ремонт? Он отпустил руку Изуку, чтобы заняться приготовлением обеда: — В этой комнате его не так много. Но мама говорит, что для дома это не оригинально. Рабочие сказали, что, похоже, люди продолжали пытаться отремонтировать его, но остановились после нескольких проектов. Так что весь дом как бы разбросан повсюду. — он поставил кастрюлю кипятиться. — Хм, интересно, — сказал Изуку. — Изуку, — начал Шото, — ты живешь поблизости? — Ах, типа того, — сказал Изуку. — Я в основном остаюсь в лесу. Там спокойно. Тихо. Одиноко. Он нахмурился: — Тогда зачем оставаться там? — спросил он. Изуку пожал плечами: — На самом деле никуда больше не могу пойти. Так что… Я хожу и провожу большую часть своих дней у пруда. Иногда я прихожу сюда и смотрю на дом. Немного безумно находиться в нем. — он снова оглядел кухню. — Это вы с мамой здесь живете, верно? И у вас спальня с видом на сад? — Да, — сказал Шото, — Только я и мама. Но Тойя и Кейго теперь часто заходят. Что ты делаешь в лесу весь день? — Не так уж много, — признался Изуку. — Особо нечем заняться… Ничего, что мне нравится. Он озаглавил свою главу. — Что тебе нравится? — он спросил. — Рисование, — почти сразу сказал Изуку. — Но рисовать теперь тяжело. — его правая рука дернулась. Шото вернулся к нему и нежно взял за руку. Изуку нахмурился: — Не самое приятное зрелище, я знаю, но… Что уж тут сделать? Шото нахмурился: — Это был несчастный случай? — Нет, — сказал Изуку, не глядя на него. — Кое кто разбил ее молотком, чтобы помешать мне рисовать. Он ревновал. Я был лучше его, даже несмотря на все его дорогие уроки. — огонь в газовой плите разгорелся ярче. — Я был самоучкой, и все же моя работа была лучше, чем у него. — свет над ними начал сверкать, — Поэтому он повредил мне правую руку. — перегорела лампочка. Они оба подпрыгнули, когда рядом с ними посыпалось стекло. — Черт, — сказал Шото и бросился за метлой и совком. Он вернулся и начал подметать. — Ты в порядке? — он спросил Изуку. Изуку кивнул: — Я… я в порядке. Прости… Я не хотел говорить об этом. — Все в порядке. — он встал со всеми осколками лампочки. — Должно быть, это было травматично. — он выбросил стекло в мусорное ведро, — …Моя мать плеснула мне в лицо кипятком, когда мне было 6. Не прошло и двух недель после того, как мы познакомились детьми. — О, Шото, — сказал Изуку. — Мой отец бил ее. Бил всех нас. Я уверен, вы видели это в новостях, но… Он запер мою мать в психиатрической больнице и начал воспитывать меня, чтобы я пошел по его стопам как политик. Хотя я этого не хочу. — он вздохнул: — Итак, он выбил дерьмо из меня и моих братьев и сестер. Они все либо сбежали, либо, когда им исполнилось 18, сбежали из дома. Тойе потребовалось встретиться с Кейго и раздобыть немного денег, чтобы убрать моего отца. Весь этот… Судебный процесс и развод. И теперь моя мама получила опеку надо мной, но нам приходилось каждый день ходить в суд и умолять судью. Да, она… она причинила мне боль, но только потому, что он причинил боль ей. Она сломалась. Мы все сломались. — Он посмотрел на лампочку в мусорном ведре. — Иногда… люди набрасываются, когда ломаются. Он повернулся обратно к Изуку. Изуку плакал. Его рот был открыт, слезы текли из его больших красивых глаз. — …Мы одинаковые. — он прошептал: — Я так и думал… тогда. Когда мы были маленькими… мы были такими же, но теперь… — он подошел к Шото и взял его за руки, улыбаясь. — Шото, разве ты этого не видишь? Мы… мы созданы друг для друга. Ты вернулся сюда не просто так. Я. Я был здесь все это время… Должно быть, я ждал тебя. Глаза Шото расширились. Он… он был прав. Шото почувствовал, как его сердце бешено колотится в груди. Оно готово было выскочить из грудной клетки. Изуку был прав. Они должны были быть вместе. Его с самого начала тянуло к Изуку. — Когда ты так говоришь… — Чшш, твоя мама возвращается домой. Послушай, сегодня вечером… поздно. После того, как твоя мама ляжет спать, ускользни. В лес. Я хочу показать тебе окрестности. Ты сможешь это сделать? Приходи ко мне сегодня вечером? Пожалуйста, Шоччан? Он кивал, прежде чем его мозг успевал осознать, с чем он соглашается. Не то чтобы это имело значение. Изуку мог попросить его сделать что угодно, и Шото согласился бы. — Д-да. Конечно. Я приду в лес сегодня вечером. Изуку одарил его самой милой улыбкой: — Я буду ждать тебя, Шоччан, — прошептал он и, наклонившись, поцеловал его в подбородок. — Увидимся вечером. — П-пока. — Шото вышел. Его лицо было таким горячим, что он был уверен, что если бы мог, то загорелся бы. Он смотрел, как Изуку уходит, очарованный тем, как шорты облегали его зад всю дорогу до опушки леса. Он помахал в последний раз. Затем он исчез в темноте. Как только открылась входная дверь, раздался крик. — Шото! — Мама позвала: — Я вернулась! Шото оторвал взгляд от деревьев. — Добро пожаловать домой, — крикнул он. — Я только поставил воду кипятиться! Я приготовлю нам обед. — Сказал он и опустил взгляд на мусорное ведро. — Самое странное, что лопнула лампочка. Мама вошла в комнату и вздохнула: — Я поговорю с электриком, — сказала она и похлопала Шото по щеке. — До начала занятий в школе осталась всего одна неделя! — Она сказала: — Держу пари, ты не можешь дождаться. — она провела большим пальцем по нижней части его щеки. Шото только мягко улыбнулся ей. *** В тот вечер Шото допоздна не спал. Он ждал, когда мама пожелает ему спокойной ночи и уйдет в свою спальню. Он ждал, нервно покачивая ногой. Он никогда раньше не сбегал тайком из дома. Жизнь с отцом в некотором роде выбила из него бунтарство. И хотя он определенно не хотел, чтобы мама узнала… Как он мог сопротивляться? Он около часа ждал, пока она уснет. Затем Шото выполз из своей комнаты. Он шел близко к стенам, чтобы пол не скрипел. Как только он добрался до лестницы, то съехал по перилам до самого пола фойе. Его самые большие препятствия устранены. Шото ухмыльнулся, чувствуя почти кайф от волнения. Опасность. Он направился на кухню. Холодный воздух пронзил его насквозь. Это было так ужасно, так кошмарно. Он вздрогнул. От этого ощущения он чуть не упал на колени. Ему показалось, что легкие наполняются водой. Он покачал головой и сделал еще один шаг вперед. Что-то схватило его сзади за рубашку с такой силой, что сбило Шото на землю. Он приземлился на спину, ударившись головой об пол. — Черт… — пробормотал он. Он медленно сел, подняв ноги и согнув их. Затем в голову пришла ужасная мысль Что-то было перед ним. Шото медленно поднял голову, чтобы посмотреть фигуре перед собой в глаза. Массивная тень преградила путь на кухню. Его форма была широкой, волосы на голове торчали торчком. Чистый ужас поразил Шото до глубины души. Красные глаза открылись, уставившись на тень. Он взглянул на картину на лестничной площадке. Оттуда на него тоже смотрели красные глаза. Знание имени на лицо сделало его… каким-то образом менее пугающим. — …Кацуки, — тихо позвал он. Тень склонилась над Шото. Он, в свою очередь, отодвинулся. Он попробовал снова: — Кацуки… дай мне пройти. — Он зарычал. Тень зарычала в ответ, холодный воздух снова окутал Шото. Он был напуган. Но он бывал здесь раньше. Он увидел своего отца, склонившегося над ним с поднятым кулаком. Он уставился на тень. В его голове возник Изуку. Милый Изуку, который был один в лесу и ждал его. — Кацуки, тебе меня не напугать. — Д-Д-Д-Деку… Это был не голос, а больше холодного воздуха обдувало спину Шото. Он вздрогнул. — Кацуки, отойди в сторону! — Он закричал. — Проклятый… Он решил повторить слова, которые использовал Изуку. Он не был уверен, почему он думал, что это сработает. Не был уверен, откуда он знал. Или даже правильно ли он расслышал Изуку. — КАЧЧАН, ШЕВЕЛИСЬ! — крикнул он. Тень сразу же исчезла. Шото не упустил эту возможность. Он встал и бросился на кухню. К задней двери. Он пробежал через сад и вокруг фонтана. Он побежал прямо к опушке леса, ни разу не оглянувшись. Ночью в лесу было темно. Шото стоял в маленькой нише, где они с Изуку всегда встречались. Дом позади него был темным. Его сердце все еще колотилось в груди. Призрак. Кацуки. Он видел его. Он говорил с ним. Он прикасался к нему. Никто бы ему никогда не поверил. — Шото! Шото! — закричал Изуку, казалось, материализуясь из ниоткуда. Шото повернулся к нему лицом и обнаружил, что держит в охапке Изуку. Холодные руки обвились вокруг его груди, а пушистые волосы уткнулись в плечо. Он судорожно вздохнул, подняв руки, неуверенный, что делать. — Я скучал по тебе, Шоччан. — Изуку замурлыкал. Он схватил его и крепко обнял в ответ. Изуку скучал по нему? Никто на самом деле не говорил Шото таких вещей. Они увидели друг друга всего несколько часов назад. — Я тоже по тебе скучал… — прошептал он. — Это глупо? Они слегка отстранились, все еще держась друг за друга. — Вовсе нет, — сказал Изуку, так мило глядя на него снизу вверх. — Даже мгновение разлуки слишком долгое, когда ты предназначен кому-то. Шото густо покраснел. Он понял, что имел в виду Изуку. — …Мы едва знаем друг друга. Изуку только хихикнул и отодвинулся на свое место. — Не имеет значения. — он положил голову на грудь Шото. — Твое сердце бьется очень быстро. Ты, должно быть, тоже это чувствуешь… — он сильнее прижался ухом. — Звучит мило… Жаль, что они не бьются вечно. Ему так сильно хотелось запустить пальцы в волосы Изуку. Он мог… не мог? Изуку сказал, что они «созданы» друг для друга. Он не был уверен, что именно это значило. Они были… парни? Хотел ли этого Изуку? Он почти ничего не знал о нем, кроме того, что он был самым красивым мальчиком, которого он когда-либо видел, и ему хотелось целовать его милые пухлые губки, пока они не покраснеют. К черту. Он провел пальцами по этим мягким кудряшкам. При слабом освещении они казались черными. Они были мягкими под его пальцами. Изуку замурлыкал и прижался ближе. — Ты такой добрый, Шото. Мягкий… теплый… Я просто хочу остаться с тобой навсегда. — Ничто не длится вечно, — сказал Шото. Изуку поднял голову, его зеленые глаза сверкнули: — Но мы можем. — Ч-то? Он отстранился и схватил Шото за руку. — Пошли. — Изуку улыбнулся и потащил его глубже в лес. Дом позади них исчез, поскольку его затянуло глубже в деревья. — Изуку, мне не следует заходить слишком далеко. Если моя мама проснется и обнаружит меня здесь, она убьет меня. Изуку только хихикнул: — Все будет хорошо. Я держу тебя. Ты со мной, так что ты в безопасности. — Он потянул Шото дальше. Деревья переплетались и расплетались. Небо разверзлось, луна была почти полной и освещала их. — Вот мы и пришли. Он посмотрел туда, где остановился Изуку. В нескольких футах перед ними был большой пруд. Над ним склонилось дерево, вода казалась чернильно-черной в темноте ночи. Луна отражалась от поверхности. Он видел это раньше. — Картина. В доме есть картина, Кацуки был здесь. — Картина? — Спросил Изуку, поворачиваясь к нему. — Картина с изображением этого пруда? В доме? — Голос Изуку стал холодным. — … Да, — тихо сказал Шото. — Я думаю, это принадлежало Кацуки. Подписано Б.К. Изуку зарычал и отвернулся. — …Мудак. Это… — по воде пошла рябь. — Как ты мог… — он схватился за собственные волосы. — После того, как он… я был… — Изуку наклонился, обхватив голову руками. — Он не может… У него была паническая атака. Шото не был новичком в этом. Он наклонился и очень нежно взял руки Изуку в свои. — Хей, — тихо сказал он. Он не был уверен, почему у Изуку была паническая атака. Очевидно, из-за картины… Но это не имело никакого смысла. То, как Изуку говорил половину времени, вообще не имело никакого смысла. — Ты в порядке, — прошептал он. — … Это не нормально, но… -Изуку снова плакал: — Я учился всему заново… И это было мое лучшее — и оно здесь — с его… — Тшш …- Шото пытался. — Все в порядке… Я… — Он напряг свой мозг, подбирая слова утешения. Первое, что пришло ему в голову, был его любимый комикс. Все возможно. Маленькие глупые книжки, которые все эти годы держали его на плаву под каблуком у отца. — Я здесь, — сказал он, — Так что тебе больше не нужно грустить. Рыдания прекратились. Изуку посмотрел на него, его челюсть отвисла, глаза расширились. — … Ты идеален, — сказал он, и его лицо исказилось в улыбке. Его глаза почти остекленели. Шото нашел этот взгляд столь же милым, сколь и пугающим. — О, Шото… — Он заключил Шото в объятия, и они отступили назад. Он лег поверх Шото в грязь рядом с прудом. Его ноги были по обе стороны от бедер Шото, прижимая его к земле. Сильные и холодные руки обвились вокруг его шеи: — Останься со мной навсегда… Никогда не уходи. Никогда — давай просто будем вместе. Никто другой. Шото использовал свою руку, чтобы усадить их, Изуку тяжело сидел у него на коленях. Шото почувствовал, что краснеет, пытаясь не возбудиться. Это не сработало. — Изуку, — мягко сказал он, — Когда ты говоришь такие вещи… что ты имеешь в виду? — Хм? — Изуку мило склонил голову: — Я не совсем ясно выражаюсь? — Просто хочу быть уверенным. Я не преуспеваю в таких ситуациях. Пожалуйста, будь со мной откровенен. Изуку понимающе кивнул. — О. Понятно. Хорошо. Я могу это сделать. Буду откровенен. — он обхватил лицо Шото ладонями. Его искалеченная правая рука держалась за левую щеку. Большим пальцем он провел по нижней стороне своего шрама: — Мы подходим друг другу… Полностью. — он прошептал, больше для себя, чем для Шото. Глаза Изуку закрылись, и Шото повторил его движение. Холодные и мягкие губы прижались к его губам. Шото целовали. Его первый поцелуй за всю его жизнь. И это было здесь, с этим удивительным мальчиком, при лунном свете. Идеальный первый поцелуй. Шото схватил его за талию и притянул ближе. Он все делал правильно? Он наклонил голову, чтобы не столкнуться носами. Он крепко держал Изуку, хотя бы потому, что не был уверен, что делать со своими руками и… Язык Изуку скользнул по его собственному. Все остальное перестало иметь значение. Язык Изуку был у него во рту, и это было так приятно. Изуку пах вкусно. Как мох и роса холодным утром. Он был вкусным. Легкие следы домашнего хлеба сделали его язык слегка сладковатым. Шото надеялся, что у него не было неприятного запаха изо рта. Изуку, казалось, нравилось то, как он продолжал целовать его все глубже, словно пытаясь поглотить. Они снова отступили. Изуку уперся руками по обе стороны от головы Шото, глупо целуя его. Он чувствовал, что все внутри него горит. Он не хотел останавливаться. Он хотел лежать здесь целую вечность и целовать Изуку, пока мир вокруг них не рухнет. В конце концов, они расстались. — Это было ясно? — Спросил Изуку. — … Мы вместе? — спросил он. Изуку на мгновение задумался: — Пока нет. Но мы скоро будем. Сначала ты должен кое-что сделать, хорошо? Разочарование поселилось в его животе. — Что я должен делать? — спросил он. Он попробовал Изуку. Он хотел большего. Ему нужно было больше. — Пожалуйста, скажи мне, Изуку, что мне делать? Скромная улыбка заиграла на губах Изуку. Он встал и потянул Шото за собой. — Ты хочешь быть со мной? — Да, — сказал Шото, не сбавляя ни мгновения. — Что, если это означало, что ты больше никого не сможешь видеть? Ни свою маму, ни своего брата. Это был бы только я. Навсегда. Он колебался. — … Почему? — спросил он, слегка отстраняясь. Он любил свою маму. Его мама была самым важным человеком в его жизни. Кроме того, он был ей нужен. Ему действительно нравился Изуку, и он хотел быть с ним, но почему у него не могло быть и того, и другого? Изуку нахмурился: — … О. Может быть, мы не такие, как я думал. — Нет, — быстро сказал Шото. — Я просто хочу знать почему. Почему я не могу быть со своей мамой, если я с тобой? — Я не могу быть ни с кем другим. Я здесь совсем один. Я существую один. Сколько бы я ни плакал, никто меня не слышит. Все мои родные и друзья мертвы …- Изуку посмотрел вниз на пруд: — Итак, я лежу здесь один. Единственный человек, который остался рядом… Мы ненавидим друг друга. Мы изгнали друг друга из наших владений и иногда устраиваем соревнования в гляделки, просто чтобы посмотреть, кто отступит первым, но теперь я знаю, что этот ублюдок обокрал меня. Он украл у меня все! Шото наблюдал за ним. В словах Изуку вообще не было никакого смысла. Это было похоже на то, о чем он говорил… О, Кацуки. Но как это могло быть? Дом был необитаем в течение многих лет. Если только Изуку не пробирался туда тайком. Но он сказал, что ему запрещено? Плюс, что мог украсть у него Кацуки? Он был так сбит с толку. — …Что происходит? — Мне жаль, — тихо сказал Изуку. — Я лгал тебе. Ну… не лгал. Просто не рассказал тебе всего. Мне действительно жаль, Шото. Я просто так сильно хочу тебя. Я хочу сохранить тебя. — Он посмотрел на Шото. — Если я скажу тебе, кто я, ты никогда не захочешь быть со мной. — Это неправда, — сказал Шото. — Когда я с тобой, я как будто впервые становлюсь целым. — он подошел к Изуку и взял его искалеченную правую руку. — Расскажи мне все. Я послушаю. Я не сбегу. Что бы это ни было. Не важно, насколько это ужасно или невероятно. Я останусь и по-прежнему буду хотеть тебя. Я хочу быть с тобой. Изуку мягко улыбнулся, когда по его лицу потекли слезы. — Это так мило… Это неправда, но я ценю это… — пролилось еще больше слез — он не плакал. Его волосы промокли. Вода полилась на Изуку, его одежда изменилась. Теперь на нем была рубашка цвета слоновой кости, наполовину заправленная в коричневые брюки, присборенные на икрах, и он был босиком. Он тоже промок насквозь. Вода, казалось, собралась у его ног. — Шото, я мертв. Весь его мир изменился. Он почувствовал, как у него подкосились колени, когда все изменилось в десять центов от этих слов. Изуку был мертв. — Ч-что? — Я призрак, — просто сказал он. — Одинокая душа, которой некого и ничто назвать своим. Привязанный здесь Качч… Кацуки. Я тоже привязываю его здесь. Шото моргнул: — …Я не понимаю. Изуку снова обхватил ладонью лицо. Его рука была ледяной и влажной. — Я был слугой в доме Бакуго. Моя мать была там горничной. Я родился там, чтобы прислуживать. Дом отличался от всех остальных, и мы должны были следовать кодексу дома. Я был личным слугой Кацуки всю свою жизнь. Я должен был одевать его и помогать купать. Когда мы были маленькими, мы были друзьями. Я так нежно любила его. Мы не знали, что я была служанкой, а он моим хозяином. Потом, однажды, он вычислил наши места… Он мучил меня… Я был его боксерской грушей. Однажды он сбросил меня с лестницы. Никто не ругал его за это. Я не мог дать сдачи. Меня бы уволили, как и мою мать. — Изу… — Потом я нашел этот пруд …- в его голосе появилась нежность. — Это был мой оазис. Мое убежище. Я приходил сюда с теми небольшими припасами, которые мог достать, и рисовал. У Кацуки было так много всего. Я взял старые холсты с дырами, залатал их сама, и с помощью моей единственной кисти и красок, которые я сделал сам… Я рисовал. У меня получилось! Я был талантлив. Я был лучше Кацуки. Когда мне было 14, он узнал. Он вывел меня в сад, положил мою руку на фонтан и разбил молотком. Рана зажила неправильно, и я никогда не смог нарисовать так же… Его сердце разбилось. Он хотел обнять Изуку. Сказать ему, что все в порядке. Что он был здесь ради него, теперь, когда все в порядке. Но Изуку продолжал настаивать. — Я заново научился рисовать. Левой рукой. Это заняло у меня почти три долгих года, но я рисовал каждый час, какой мог… Я не останавливался. Я был одержим. Каччан не остановил бы меня. Не смог остановить. Я никогда не собирался сдаваться. Поэтому я продолжал рисовать, пока не стал еще лучше, чем был раньше. Я покрасила свой дом. Мой пруд. Я только закончила свой шедевр, когда Каччан нашел меня. Он сказал, что моя мать сказала ему, что я здесь… Она знала, что это мое секретное место, и сказала ему, где меня найти. Шото не понравилось, к чему клонится эта история: — Изуку, ты не обязан… — Нет… нет, тебе нужно это услышать, — сказал Изуку. — Может быть, ты поймешь, почему это должны быть мы. Моя собственная мать предала меня. Она рассказала мне об этом Каччану. Он застал меня за рисованием. Сначала… Я подумала, что произвела на него впечатление. Он сказал… Он сказал, что это самая красивая картина, которую он когда-либо видел. — Изуку снова разрыдался. Его лицо исказилось. Тяжелые черные круги легли вокруг его зеленых глаз. Его кожа была бледной. Больше, чем обычно — Затем он накричал на меня. Назвал меня Деку — так он всегда называл меня. Это означает бесполезный… Я был бесполезен… Он кричал, что я всего лишь пытался превзойти его. Он толкнул меня, и я упал… — он указал на участок травы. — Я ударился головой о камень там. Он думал, что убил меня. Поэтому, чтобы скрыть следы… он… Шото обратил свое внимание на пруд. Чернильно-черные воды скрывали то, что лежало внизу, в глубине. Этот пруд больше не был просто оазисом Изуку. — Это моя могила, — прошептал Изуку. У него пересохло во рту. Это было так много. Ему казалось, что его голова вот-вот взорвется. Изуку был мертв. Он был мертв. Он был влюблен в — подождите, подождите Влюблен? Был ли Шото влюблен? Он смотрел сверху вниз на промокшего до нитки Изуку, плачущего, когда рассказывал свою историю. Боль. Жестокое обращение, которому он подвергся от руки Кацуки. У него защемило сердце. Он рванулся вперед и прижал его к себе. Ему было все равно, что он промокнет. Изуку пискнул в его руках, но обнял его в ответ, уткнувшись лицом в грудь Шото. — Я люблю тебя, — сказал Шото. — Я только что понял это, но я люблю. Мне все равно. Мне все равно, умрешь ты или нет, я хочу тебя. Я останусь здесь, в доме, и буду с тобой, пока не умру. Я буду посещать твой пруд каждый день. — О… — Он мягко взглянул на Шото. — …Возможно. Но что, если мы… — Изуку остановился. — Твоя мама в лесу. — Почти инстинктивно он прижал Изуку ближе к своей груди. — Ты должен пойти к ней. Она злится. — Черт… — Шото застонал и закрыл глаза: — Когда я смогу увидеть тебя снова? — он спросил Изуку: — Я хочу быть с тобой. Пожалуйста. Все время, которое мне нужно… Изуку улыбнулся: — Чшш, — успокоил он его. — Иди к своей маме. Завтра вечером прими долгую горячую ванну, и мы снова увидимся, хорошо? — он сказал — Уходи. — Он одернул себя. — Шото, я люблю тебя. Я надеюсь, мы сможем быть вместе. Скоро, — сказал он и прогнал Шото. — Скоро. Он любил его? Шото уставился на Изуку, его челюсть отвисла. Изуку только улыбнулся и жестом велел ему уйти. Шото, у которого пересохло во рту, кивнул и ушел, побежав ко входу в лес. Конечно же, у входа стояла его мать. На ней была пижама и в руке фонарик. — Шото? — она позвала. Он вздохнул и открылся ей, выйдя из леса. — О боже мой… — она подбежала к нему, схватив в объятия. — Где, черт возьми, ты был, я так волновалась… — Она отстранилась и обхватила его лицо одной рукой. — Я проснулась, а тебя не было! — она плакала. — О, мама… — тихо сказал он, вытирая слезы с ее щек. — Прости, я… — Какого черта ты пошел в лес посреди ночи? Ты хоть представляешь, насколько это опасно? О чем ты думал? Ты вообще думал? — теперь, когда она знала, что он жив, казалось, она могла на него разозлиться. — Шото, что с тобой не так? Возвращайся в дом — прямо сейчас! — Она приказала и вытащила его из леса. — Я не могу поверить, что ты мог сделать что-то подобное! Шото молчал всю обратную дорогу до дома. Она затащила его внутрь и закрыла за ними кухонную дверь, заперев ее. Она повернулась к Шото, подняв руку и указав на него пальцем. Шото протянул руку и взял ее. — Мне жаль, — сказал он. Она снова расплакалась: — … Почему? — спросила она наконец. — Почему ты сбежал? В чем был смысл? Это совсем на тебя не похоже. Он не мог сказать ей правду. Но… Это была его мама. Он мог немного рассказать ей. — …Есть мальчик. — он сказал: — Его зовут Изуку. Он живет недалеко отсюда, но тусуется в лесу. Он попросил меня улизнуть сегодня вечером. Я… Я действительно хотел его увидеть. Непроницаемое выражение появилось на лице его матери. — Ты улизнул, чтобы увидеть мальчика? Почему я впервые слышу о нем? Мы здесь уже два месяца, и есть парень, который так сильно тебя держит, что заставляет улизнуть? Мальчик? — Он мне действительно нравится. — Шото признался: — Он такой… — Это опасно, — сказала мама. — Мне это не нравится. Шото, я знаю, тебе приходилось многое скрывать от своего отца, но ты ничего не скрываешь от меня. Если есть кто-то, кто так много для тебя значит, я хочу с ним познакомиться. Как ты с ним познакомился? Ты покидал территорию только со мной? Я бы увидел его, если бы он пришел сюда. Шото пожал плечами: — Я… Я не знаю, он в основном появляется, когда тебя нет дома. Дело не в этом, дело в том… — Дело в том, что какой-то странный мальчик заманивает тебя в лес посреди ночи, которого я никогда не встречал. Он хотя бы твоего возраста? Он старше? Что ему от тебя нужно? Возможно, он пытается причинить тебе вред или использовать тебя… Использовать его? Причинить ему боль? Изуку бы никогда! Гнев клокотал внутри Шото. — Он любит меня, — вызывающе сказал Шото. — Изуку хочет быть со мной. Он бы не причинил мне такой боли. — О, он любит тебя? — Мама спросила: — Шото, мы здесь сколько, несколько недель? Если этот парень Изуку так сильно любит тебя, почему он скрывается от меня? Почему он ведет тебя в лес? Мне это не нравится. Я не хочу, чтобы ты разговаривала с этим мальчиком. У него отвисла челюсть: — Ты даже ничего о нем не знаешь! — А ты? Шото закрыл рот: — Я иду спать. Мама схватила его за руку: — Шото, мы еще не закончили об этом говорить, — он стряхнул ее с себя. — Шото! — Крикнула она, следуя за ним в фойе. Над ними висела картина с изображением Бакуго. — Шото, я просто волнуюсь! Это происходит из ниоткуда, и я очень огорошена всем этим! — Она зарычала: — Ты наказан! Шото проигнорировал ее топот по ступенькам. Он завернул за угол. Она все еще звала его, но не последовала за ним. Он прошел по коридору, остановившись у своей ванной. Дверь была приоткрыта, и внутри было темно. За ним наблюдал единственный красный глаз. Когда он коснулся этого глаза, волна ужаса захлестнула его. Но он растоптал его. Вместо этого он уставился в глаз свирепым взглядом. Он остановился перед дверью. — Убийца. — Он зарычал и с грохотом закрыл дверь ванной. *** Он спал как убитый. Когда он проснулся, то остался в постели, ворочаясь с боку на бок и глядя в свой телефон. Только ближе к вечеру он встал и спустился на кухню позавтракать. Мама сидела за столом и ждала его. Он проигнорировал ее и просто подошел к холодильнику, чтобы взять два яйца. Он достал сковороду и включил плиту. Мама наблюдала за ним, держа в руках кружку с чаем. — Шото… — Начала она: — Прошлая ночь была неприемлемой. Он вздохнул и разбил яйцо. — Каково мое наказание? — просто спросил он. Он позволил яйцу упасть на сковороду. — Школа начинается через несколько дней. До тех пор никакого мобильного телефона. Никакого компьютера. Никакого телевизора. Никаких комиксов, — она сделала паузу, — И больше никаких встреч с этим мальчиком. Рука Шото сжала яйцо в его руке: — Что? — он резко повернулся к ней лицом: — Ты не можешь быть серьезной! Она посмотрела на него снизу вверх: — Шото, этот мальчик заманил тебя в темный лес поздно ночью. Я ему не доверяю. Ты говоришь, что он любит тебя, но Шото, это больше беспокоит. Он покачал головой: — Нет, мама, — начал он. — Ты не понимаешь! Я должен увидеть его снова. Следующие слова вырвались прежде, чем он их всерьез обдумал. Прежде чем он даже потрудился обдумать их. И все же они были правдой. — Я влюблен в него, — сказал он, и его голос, казалось, продолжал звучать без его разрешения. — Я собираюсь быть с ним. Ты не сможешь остановить нас. — Шото, ты едва знаешь этого человека. Ты сказал, что его зовут Изуку? Как его фамилия? Изуку никогда не раскрывал свою фамилию. Он покачал головой. Это не имело значения: — Это не имеет значения! — Да, это так! Ты понятия не имеешь о его намерениях. Он мог быть хищником. Он мог преследовать тебя из-за твоего отца, он мог… — Остановись! — Шото закричал: — Просто остановись! Мама вскочила на ноги: — Ты не хочешь этого слышать, но это правда! Ты должна знать, что этот мальчик, вероятно, очень опасен. Судя по той небольшой информации, которую ты мне дала, он звучит отрывочно. — она нахмурилась: — И ты его не любишь. Ты не знаешь, что такое настоящая любовь, Шото. Он повернулся к ней: — Что? — спросил он. Конечно, он знал, что такое любовь. Его сердце знало. Изуку заставил его чувствовать себя лучше, чем кто-либо когда-либо. — Твой отец ужасно воспитал тебя. Он издевался над тобой… Я причинил тебе боль. Ты познал так мало любви. И твоя история во всех новостях. Бьюсь об заклад, этот человек знал, кто ты, и разыскал тебя, и теперь, когда он уделил тебе ту малую толику позитивного внимания, по которому ты изголодалась. Вот почему ты думаешь, что любишь его. — Ты понятия не имеешь, о чем говоришь. — Он огрызнулся и выбросил еду, которую готовил. Он бросил грязную кастрюлю в раковину и выключил газ. — Ты ничего о нем не знаешь. Ты строишь предположения… — Так расскажи мне о нем! — Мама закричала: — Расскажи мне о нем что-нибудь, что изменит мое мнение. — Я НЕ МОГУ! — закричал Шото. — Ты мне не поверишь! Ты этого не получишь! Мама ущипнула себя за переносицу: — Я просто в замешательстве, Шото… Ты защищаешь этого человека — ты никогда не упоминал его до вчерашнего вечера. Он покачал головой: — Я не могу этого сделать. Я не буду этого делать. — Он повернулся и вышел из комнаты. — Я иду в свою комнату! Не разговаривай со мной! — Шото, — позвала она, но остановилась. Хорошо. Шото думал про себя, поднимаясь по ступенькам. Он хотел побыть один. Ему нужно было просто пережить сегодняшний день. Изуку сказал на ночь наполнить ванну… Он не был уверен, что это поможет, но так сильно хотел увидеть его снова… Он сделает что угодно. Он пришел в свою спальню и захлопнул за собой дверь. Он лег на живот, схватив подушку и крича в нее. Это было несправедливо. Конечно, ему не следовало сбегать, но говорить, что он не мог видеть Изуку? Это была чушь собачья. Она ничего о нем не знала! Он согласен… Изуку был не самым нормальным человеком в округе. Фактически он был мертв, но это делало его более безобидным! Шото перевернулся на спину: — Изуку никогда не причинил бы мне вреда. По спине Шото пробежал холодок. Он сел в кровати, когда шторы задернулись сами собой, погрузив комнату в мягкую темноту. Перед ним материализовалась тень. Пара красных глаз моргнула и открылась. — Чего ты хочешь? — он спросил: — Ты, блядь, меня не пугаешь. — кое-что пришло ему в голову. Прошлой ночью. Кацуки пытался помешать ему пойти к Изуку. Очевидно, Кацуки знал, что Изуку тоже был призраком. На днях Кацуки тоже пытался не пустить Изуку. — Ты мудак! — прорычал он. — Вы оба мертвы, и ты все еще пытаешь его! Кацуки отвернул голову. Он пошел — скорее, скользнул — к месту на полу. Из его тела появилась темная рука и указала вниз. Шото медленно встал со своей кровати. Он двинулся к тому месту, когда Кацуки скользнул назад. Он поднял татами и указал на половицу: — Здесь? Кацуки кивнул. Он протянул руку и надавил на нее. Доска была немного расшатана. Раньше он этого не замечал. Она была немного твердой, но Шото поднял ее. В полу было крошечное отделение. Его покрывали паутина и пыль, но там что-то было. Книга. Шото протянул руку и вытащил ее, сдувая с нее пыль. Он заменил половицу и коврик татами. — Что это? Призрак не ответил. Шото снова сел на свой футон и присмотрелся повнимательнее. Это был журнал в кожаном переплете. Он осторожно развязал его, чтобы не рассыпался. Он открыл его на первой странице. 4/20 По словам старой ведьмы, ведение дневника должно быть ‘терапевтическим’. Дневник — ужасный подарок на день рождения. У старика был гораздо лучший, но Деку восхитился этой вещью, когда я ее открыл, так что не все так плохо. У меня есть кое-что, чего он хочет. Он моргнул, перечитывая это несколько раз. — Это твое. — Он поднял глаза на призрак Кацуки. — Оно просто было здесь все это время — о боже мой. — это могло бы помочь отелю. Это могло бы дать ему представление об Изуку. Это было написано, когда он был жив. По-настоящему жив! Шото ухмыльнулся и перевернул страницу. 4/29 Сегодня я рисовал. Это выглядело дерьмово. Деку сказал, что это выглядело хорошо, но что, черт возьми, он знает? Он даже рисовать больше не умеет. Его картины были дерьмовыми. Он должен быть рад, что я сломал ему руку, чтобы ему не пришлось тратить время на талант, в котором он не разбирался. Я в бешенстве. Я знаю, что могу сделать лучше. Лучше, чем этот дурацкий портрет. Черт! Прошло почти три года, а я все еще не могу выкинуть это из головы. Я не должна была его сжигать. Он запечатлел меня так, как никто другой никогда не мог. Даже профессионал, которого ведьма наняла, чтобы нарисовать нас троих, не смог правильно передать мои глаза. В нем я выглядел как ребенок. Но Деку- БЛЯДЬ. Он понял это. Цвета его работ тоже. Я не могу перестать зацикливаться на этом. Я исправил проблему. Я сломал его. Я сжег это. Почему я все еще думаю об этом? Шото нахмурился: — Ты сжёг его картины? Так это правда. Ты раздробила ему руку и сжег его работы. Почему? Кацуки отвел взгляд. Он вернулся к дневнику. Он пропустил вперед. 7/15 День рождения Деку. Я нашел его дремлющим в саду. Я был великодушен, так как у него день рождения, поэтому я всего несколько раз ударил его кулаком. Ведьма орала мне во все горло этим утром, поэтому я проявил агрессию. Деку — легкая мишень. С ним так легко причинить ему боль. Он перевернул страницу. 7/19 Деку продолжает исчезать. Я замечаю это все чаще и чаще. Вчера он чуть не пропустил мое пробуждение. Я не знаю, что он задумал, я не знаю, что он скрывает. Я буду угрожать его матери… Может быть, она знает, где он. Шото перевернул страницу еще раз. 7/26 Случилось что-то ужасное. Я должен написать это, или я сойду с ума. Я узнал, куда направлялся Деку. В лесу есть пруд. Это недалеко от входа в сад. Он ходил туда рисовать. Маленький засранец пошел за моей спиной и снова научился рисовать сам. И его работа такая… Картину он закончил, когда я пришел туда. Это была самая замечательная вещь, которую я когда-либо видел. Пейзаж. Он нарисовал пруд. Цвета… тени. То, как он заставил свет отражаться в воде. Это было как во сне. За три года он заново научился рисовать и уже намного превзошел меня. Снова. Если кто-нибудь когда-нибудь узнает… Его заберут и отправят в художественную школу. Ведьма любит искусство. Она бы ни за что не позволила Деку остаться неиспользованным. Мое искусство второсортное. Я толкнул его. Я был так зол. Я сильно толкнул его. Мне пришлось избить его. Выплесни это ужасное чувство наружу. Он ударился о камень. У него треснула голова. Я думаю, он умер почти мгновенно. Я никогда не забуду вид его крошечного скрюченного тела, лежащего там. Моя жизнь была бы разрушена. Моя карьера. Мой мир. И все потому, что Деку не мог просто сидеть сложа руки. Потому что ему нужно было продолжать рисовать. Я выбросил его тело в пруд и сверху бросил камень, на который он приземлился. Затем я уничтожил его припасы и забрал картину. Я спрячусь здесь, в своей комнате, на несколько дней. Потом покажу ведьме. Деку мертв. Он ему все равно не понадобится. Шото почувствовал, что его сейчас стошнит. Он посмотрел на тень Кацуки. — …Ту, что в гостиной. Красивый пруд? — он спросил. — Это была картина Изуку? Ты украл ее? После того, как убил его? — спросил он. Тень по-прежнему ничего не говорил. Он только снова протянул руку вперед и указал на книгу. Шото посмотрел на нее и перевернул страницу. 8/03 Его мать не перестает плакать. Я схожу с ума. Ночью я вижу его из своего окна. Я вижу Деку. Я вижу, как он стоит там, на опушке леса. Он весь мокрый и справедливый… Смотрит на меня. Я знаю, что он просто наблюдает за мной. Он стоит там всю ночь напролет. Он никогда не уходит. Никогда не двигается. Это пугает меня. 8/05 Маме понравилась картина. Она собирается устроить меня за границу в колледж изящных искусств. Она сказала, что картина была настолько хороша, что я мог бы стать известным художником. Меня тошнит. 8/08 Каждую ночь одно и то же. Он наблюдает из леса. Его одежда прозрачна. Он насквозь мокрый. Даже когда я закрываю шторы. Я закрываю глаза и вижу его в своей комнате. Над моей кроватью. Я чувствую, как вода падает на мои простыни. Повторяю это глупое детское прозвище снова, и снова, и снова. Каччан, Каччан, Каччан, Каччан, Каччан. К а ч ч а н К Каччану К К Каччан КАЧЧАН Каччан. 8/10 Я не спал два дня. Ведьма беспокоится. Я думаю, она думает, что я оплакиваю Деку. Возможно, так и есть. Я скучаю по тому, как надавал ему в живот. Я скучаю по его голосу. Я скучаю по его лицу. Я скучаю по улыбкам, которые он дарил мне, как будто я самый важный человек в мире. Мне нужно выбраться из этого дома. Я уезжаю в Америку через 8 дней. Меня приняли в художественную школу в Нью-Йорке. Я ухожу. Я буду свободен от этого дома. Я буду свободен от Деку. Мне нужно помыться. Шото перевернул страницу. Но остальное было пустым. — …Это была твоя последняя запись? — он спросил Кацуки. Тот посмотрел на призрака. Кивнул. — Странно. Это была не предсмертная записка. — ничего не говорило о том, что он больше не мог справляться с чувством вины. Если уж на то пошло, в конце туннеля Кацуки забрезжил свет. — Почему ты покончил с собой? Кацуки рассмеялся. Звук был низким и эхом разнесся по комнате. Он смеялся и смеялся, пока его тень не исчезла. — Придурок, — пробормотал Шото, бросая книгу на землю. *** В ванной была новая ванна. Она была больше старой. Как только он включил ее, вода стала прозрачной. Он поставил ванну наполняться. Он не был уверен, что принятие ванны позволит ему снова увидеть Изуку, но отчаянно хотел попробовать что-нибудь. С тех пор, как они поцеловались… Шото хотел большего. В его груди как будто была дыра. Ему нужен был Изуку, чтобы заполнить ее. Он вздохнул, когда понял, что его полотенце все еще в спальне. Он вышел из ванной, закрыв за собой дверь. Он прошел в свою комнату, слегка пнув журнал, схватил полотенце, которое взял со вчерашнего дня, и вышел обратно в коридор. — Шото? — позвала мама. Он закатил глаза: — Я принимаю ванну! — крикнул он в ответ. Наступила тишина. — … Хорошо. — сказала она наконец. — Мы… мы поговорим позже. — Неважно, — пробормотал Шото больше себе под нос. Он открыл дверь ванной и был встречен божественным зрелищем. Изуку стоял посреди ванной в пушистом белом халате. Он был не очень длинным и свисал с одного плеча. — Привет, Шоччан, — ласково сказал он. Он не мог говорить. Во рту у него пересохло. Кожа Изуку была выставлена на всеобщее обозрение. Его взгляд скользнул по бледным мышцам и старым шрамам. Ему захотелось сорвать с себя этот милый халатик и прижаться руками и ртом к его коже. — Вау. — Наконец-то он вошел. — Да? — Спросил Изуку, хихикая. — Заходи. Закрой дверь. Нам нужно вести себя тихо. Шото кивнул и закрыл за собой дверь. — …Как ты здесь? Ты забрался внутрь? — Шото, я мертв, — напомнил ему Изуку. — Но нет. Я могу войти в эту комнату через воду. Мой пруд и вода для дома подключены к одному источнику воды. Технически это часть леса. Но теперь я могу выйти из воды. Я, вероятно, не смогу исследовать дом, но держу пари, что смогу убежать обратно в лес, не прихватив трубы. Он посмотрел на ванну. Изуку выключил ее. Она выглядела теплой и манящей. — Что теперь? — спросил он. Румянец залил щеки Изуку. Он поиграл с галстуком на талии. — Я подумал… мы могли бы принять ванну вместе. — Да, — сказал Шото и сразу начал раздеваться. Глаза Изуку блуждали по его груди, когда он отбросил рубашку в сторону. Он стянул штаны и боксеры одним движением. Больше всего его возбуждала одна мысль о купании с Изуку. — Вау, — сказал Изуку, прежде чем снять свою мантию. На его обнаженное тело было приятно смотреть. Подтянутый, с широкими бедрами и тонкой талией. Шото хотел его. — Залезай. — Он указал на ванну. Шото медленно опустился в воду в ванне. Это было идеально. Он тихо вздохнул. Изуку подошел к краю ванны, прежде чем тоже шагнуть в нее. Уровень воды не поднялся. Медленно Изуку опустился между ног Шото и лег поперек его груди, уткнувшись лицом в изгиб шеи Шото. Контакт кожа к коже был таким приятным… Изуку касался его всего. Даже его член был прижат к гладкой прохладной коже. Его руки обвились вокруг спины Изуку, притягивая его ближе. — Приятно… Изуку хихикнул и поцеловал его в подбородок. — Рад, что тебе нравится. Ты… очень взволнован. — Он поддразнил, проводя пальцами по груди Шото. — Ты очень сексуален, — признался Шото, — Мне нравится твое тело. — Мне тоже нравится твое… Шоччан, — проворковал он и покрыл поцелуями его подбородок. Он должен рассказать о дневнике и картине. Они должны поговорить о том, что Шото наказан и ему запрещено видеться с ним. Но голова Шото сейчас была занята не этим. Все, чем он был полон, были мягкие губы, прохладная кожа и что-то, что ткнулось в его ногу. Поэтому он протянул свободную руку и обхватил лицо Изуку. Он оторвался от своих занятий и посмотрел Шото в глаза. — Могу я поцеловать тебя еще раз? — Спросил Шото. — Пожалуйста, — прошептал Изуку, и Шото снова сблизил их губы. Это было блаженство. Прохлада мягких пухлых губ Изуку. Он провел языком по нижней губе Изуку. Его рот открылся, и они поцеловались глубже. Изуку подвинулся, чтобы правильно сесть у него на коленях, не отрывая их губ от друг друга. Он прижался бедрами к Шото. Раскаленное добела удовольствие прокатилось по нему, когда Изуку прижался к его члену. Даже при легком касании воды это было приятно. Самое большое удовольствие, которое он когда-либо испытывал. Никто никогда раньше так не касался его члена. Он застонал во время поцелуя. Время казалось таким странным. Он не был уверен, сидели ли они там, целуясь, трясь и постанывая. Возможно, прошло несколько секунд. Или, возможно, несколько темных ночных дней. Это не имело значения. Все, что имело значение, это то, что Шото был желанным. Его любили. О нем заботились. К нему прикасались. Ему было так хорошо. Казалось, что его разум таял. Они распались. — Я люблю тебя, — сказал Шото, все еще держа лицо Изуку в своих руках. Глаза Изуку расширились: — О, Шото… Пожалуйста… пожалуйста, боже, позволь мне сохранить тебя… Было бы так жестоко не позволить мне после этого. Ты нужен мне… Ты нужен мне. Ты нужен мне. Ты нужен мне… Он наклонился и сладко поцеловал губы. — Я здесь. Я никуда не уйду. — Я имею в виду… — Изуку покачал головой и просто поцеловал его снова. Шото снова погрузился в блаженство. Конечно, именно тогда все пошло не так. Тук-тук. — Шото, милый? — Мама позвала через дверь. Она постучалась с тихим хлопком. Паника затопила его тело. — Д-да? — крикнул он ей в ответ. — Что тебе нужно, мама? — Мы можем поговорить …? Я знаю… Я знаю, что последние несколько месяцев были тяжелыми. Слишком тяжелыми. Вся твоя жизнь была такой тяжелой, Шото. Я не смогла облегчать ее. — Она плакала. Изуку, тихий, как мышка, положил голову на грудь Шото. Просто слушал. — Из-за развода и прессы… Я просто так волнуюсь. Казалось, что у тебя все так хорошо получается… вся ситуация с Изуку, казалось, действительно возникла из ниоткуда. Думаю, я просто была в шоке. Они с Изуку обменялись взглядами. Она собиралась попросить о встрече с ним? Это было бы здорово! — Я все еще не знаю, что я чувствую к нему… Думаю, мне придется встретиться с ним. Узнать, в безопасности ли он. Я имею в виду… Он может быть просто таким же проблемным ребенком, как ты. — Она тихо рассмеялась. — Так что, посмотрим, сможешь ли ты уговорить его прийти, пока я дома. Шото мягко улыбнулся: — Д-да… Я думаю… — Он убрал прядь волос с лица Изуку. — Я попрошу его встретиться с тобой. — выражение лица Изуку было непроницаемым. Мама сказала тихо: — Хорошо… Может быть, это… Это могло бы сработать. — может быть, это действительно могло бы сработать. — О, и Шото, у меня есть чай для тебя, так что прикройся. — Она открывала дверь. — Подожди, мам… — Попытался сказать Он. Он сел, увлекая за собой Изуку, прикрывая их обоих. Он схватился за занавеску в душе, пытаясь спрятать их. но она порвалась Его мать стояла в дверях с кружкой чая в руках. У нее отвисла челюсть. Изуку и Шото сидели вместе, обнаженные, прижавшись друг к другу в ванне. Она уронила чай. Он разлетелся вдребезги на земле. — О… — ее голос сорвался. Ее лицо сменилось с шока на ярость. — ОТВАЛИ ОТ МОЕГО СЫНА! — заорала она. Они оба выскочили из ванны. Изуку схватил свой халат. — Шото- позже? — УБИРАЙСЯ ИЗ МОЕГО ДОМА! — Мама закричала, выталкивая Изуку из ванной. Изуку сбежал. — Мама, пожалуйста, просто… Она снова перевела взгляд на него. Он поднял оторванную занавеску для душа над своим мокрым телом. — Нет, нет, Шото, я не буду просто. Ты впустил незнакомца в наш дом без разрешения. Ты был голым в ванне под моей крышей? ТЕБЕ 16! Я не могу тебе поверить! Он забрался на стену дома? Не отвечай! Черт! — заорала она. — Что творилось у тебя в голове? Я только СЕГОДНЯ УТРОМ сказала тебе, что ты не должна с ним встречаться. Я была готова встретиться с ним — но не больше! Ты никогда больше не увидишь этого мальчика. Страх, паника, гнев. — Ты не можешь остановить меня! — закричал он наконец. — Что ты собираешься делать? Запри меня в доме? Как папа? — спросил он. Она вздрогнула: — Если это то, что может помочь! Он вышел из ванны, склонившись над ней: — Я люблю его. Он любит меня! Ты не можешь запретить мне видеться с ним. Мне… мне все равно! — Ты должен знать, насколько это глупо и опасно! — закричала она. — Может быть, мне все равно! Мама сверкнула глазами, все ее лицо покраснело от ярости. — Иди спать! — крикнула она. — Убирайся из этой ванной и ложись спать. Если ты выйдешь из нее, я узнаю. Я вызову полицию, и они отвезут тебя домой. Не испытывай меня, Шото! Он свирепо посмотрел в ответ: — Чертовски прекрасно! — он заорал. — Не проклинай меня! Шото проигнорировал ее. Он схватил полотенце и обернул его вокруг талии, избегая разбитой кружки на полу. — Какая разница! — оттолкнув ее, он направился в свою спальню. Шото захлопнул за собой дверь и лег на свой футон. Он лежал там целую вечность, слушая, как его мать бормочет что-то себе под нос, убирая беспорядок в ванной. Он лежал там. И впервые за долгое время он заплакал. *** Когда Шото проснулся, был уже далеко за вечер. Небо снаружи уже окутывали сумерки. Должно быть, он проспал весь день. Он все еще был голый. Его голова раскалывалась от обильных рыданий. Он встал с кровати, отпечатки полотенца покрывали некоторые части его тела, придавая коже странную текстуру. В животе у него громко заурчало. Он встал, схватил одежду и набросил ее на себя. Мама, должно быть, разозлилась. Для нее это выглядело намного хуже, чем было на самом деле. Но она понятия не имела, что происходит на самом деле. Кто такой Изуку. Что он был измученной душой, вынужденной скитаться по земле после того, как его убили и украли. Кацуки забрал все у Изуку. Но… Может быть, Шото мог бы дать ему что-нибудь взамен. Он подобрал дневник Кацуки. В нем были признания в его преступлениях. Если они узнают об этой истории и увидят Дом Бакуго… Картиной Изуку можно было бы восхищаться как его собственной. Его история могла бы быть известна. Он должен быть честен с мамой. Поверит ли она ему? Он крепко сжал дневник в руке и направился к лестнице. Он остановился на верхней ступеньке. Он услышал голоса на кухне. Звучало как мама, Тойя и Кейго… Шото соскользнул по перилам, чтобы не наступать на скрипучие ступени. Он медленно подкрался к кухонной двери и прислушался. Мама плакала. — Я просто… Я не могу этого сделать! Я думала, что смогу это сделать, но… — Мама, — сказал Тойя мягким голосом, — Все в порядке. Ты в порядке. Все будет хорошо. Этого следовало ожидать. Он в таком возрасте… Ты была в больнице, но я был угрозой в 16 лет. Это довольно незначительно после всего, во что я вляпался. — последовала пауза: — Все будет хорошо. Мы здесь, чтобы помочь. — Я просто не понимаю… Я что-то упустила из виду? Как будто он другой человек… — Рей, — это был голос Кейго. — Травма может заставить людей реагировать по-разному. Я не знаю, я думаю, чем сильнее мы будем отталкиваться от этого, тем больше он захочет его увидеть. — Что мы должны делать? — Тойя спросил: — Позволь ему увидеть этого парня? Он шныряет повсюду. Парень явно оказывает плохое влияние. Честно говоря, я придерживаюсь того, что говорил с самого начала. Шото должен жить с нами. По крайней мере, некоторое время. Пока все не уляжется. Ему не нужно связываться с этим лесным ребенком. Ему не нужно жить в доме, куда приходят и уходят рабочие. В городе много хороших школ. Он может пойти в один из них и получить лучшее образование. Они хотели, чтобы Шото покинул Дом Бакуго? Они так отчаянно хотели разлучить Шото и Изуку, что собирались переместить его? Он протопал на кухню: — Я не уйду, — сказал он. — Шото… — начала мама. Мама и Тойя сидели за столом, он обнимал ее одной рукой. Мама выглядела так, будто не спала, по ее лицу катились крупные слезы. Шото заметил, что на плите стоит чайник. Кейго стоял рядом со столом. Он нахмурился и подошел к Шото. — Хей, малыш, — сказал он, мягко протягивая руки. — Мы просто разговариваем, пока нет решений… Тойя и мама переглянулись. Мама слегка кивнула. Тойя встал и сказал: — Мы приняли решение, — он сделал паузу. — Шото, ты переезжаешь ко мне и Кейго. Он покачал головой: — Нет! — крикнул он. — Мне здесь нравится. У меня здесь есть друг! Я люблю этот дом и мне нравится здесь жить! Я не хочу уходить. Я не хочу оставлять Изуку! Если я уйду, он останется один! — Честно говоря, — сказал Тойя, — мне насрать на этого парня Изуку. Мне насрать на тебя. На Шото. На то, как у тебя дела. Очевидно, не очень хорошо. Пробираешься по лесу? Принимаешь ванну с парнем, пока мама не спит? Что, черт возьми, с тобой не так? Этот парень у тебя в голове… Шото прижал дневник к груди: — Нет! Вы не понимаете, что происходит! Никто из вас этого не понимает! — Да, — тихо сказал Кейго. — Этот мальчик — Изуку, верно? — Шото кивнул: — Он милый, он, наверное, очень мил с тобой. Просит тебя встретиться с ним в разных местах. Он милый? — Шото снова кивнул. — Значит, он милый и любезный, и он говорит тебе, что любит тебя. Но Шото, если он не желает делать это правильно и заставляет тебя скрываться, значит, ему есть что скрывать. Это отрывочно. И опасно. Я знаю, что Изуку заставляет тебя чувствовать себя хорошо, но он не хороший! — Нет! — снова сказал он. — Изуку хороший — он такой, такой хороший. Ему причинили боль и надругались над ним… — Совсем как ты, верно? — Спросила Тойя: — Наверное, рассказала тебе какую-нибудь слезливую историю и сказала, что вы оба тааак похожи. — Шото прикусил губу: — Шото, история нашей семьи — национальная новость. Все знают, через что мы прошли. Он имел преимущество, зная о тебе. Он использует эту информацию, чтобы манипулировать тобой… — ОН НЕ ТАКОЙ! — Шото закричал: — Вы все тупые. Вы не понимаете! Он не просто какой-то парень! Он не хищник. Он моего возраста, ему грустно, я нужен ему! — НУ И ЧТО? — Тойя крикнул в ответ: — Тебе нужна помощь! Ты травмированный подросток, которому нужна стабильность и терапия, — он повернулся к маме. — Какого черта ты до сих пор не нашла ему психотерапевта? Шото зарычал: — Не кричи на нее! — огрызнулся он. — Мама тоже хочет, чтобы я был здесь! Она может помочь Изуку, я… — он протянул дневник, готовый рассказать им все. Он должен был заставить их поверить. Тело Изуку все еще было в пруду! Этого было бы достаточно! — В лесу есть пруд… — Хватит, — прошептала мама. — Шото, отныне ты будешь жить со своим братом. Я не могу этого сделать… Я не могу тебя растить. Я недостаточно силена. Его сердце разбито. Слезы навернулись на глаза Шото. Он был всего лишь ребенком, когда услышал, как его мать плачет по телефону своей собственной матери. Я не могу его растить. Его левая сторона — Затем она сожгла его. Она не смотрела на Шото. Он был таким некрасивым? Он был таким непривлекательным? Таким ужасным? — Мама… — прошептал он. — Ты должен жить со своим братом, — просто сказала она. — Я не могу… — она плакала сильнее. — Я не могу помешать тебе сбежать. Я не могу защитить тебя. Тойя может. Я не могу этого сделать. Он покачал головой: — Нет, пожалуйста! — взмолился он. — Не отсылай меня! — Малыш, — мягко сказал Кейго, положив руку ему на плечо. Шото не выдержал: — Не прикасайся ко мне! — он закричал: Мама, просто… посмотри на меня! Пожалуйста, просто… — теперь он тоже плакал. — Просто посмотри на меня! Или моя левая сторона слишком отвратна? " Кейго нахмурился: — Послушай… Я собираюсь вернуться к домой. Я приготовлю для него комнату. Мы должны… позволь ему провести еще одну ночь в доме. Шото, собирайся. Я вернусь за тобой и Тойей завтра. Хорошо? — Хорошо, — сказал Тойя. — Шото, ты не выйдешь из дома, пока Кейго не вернется. Так что просто… Иди наверх. Собирайся. Шото в последний раз посмотрел на свою мать. — Так вот и все? Однажды я улизнул, чтобы повидаться с мальчиком, и меня выгнали? Ты так сильно меня ненавидишь? — спросил он. — Я не… — начала она. Но она по-прежнему не смотрела на него. Чайник на плите начал шипеть. По коже Шото побежали мурашки. Это было точно как в тот раз. — Ты плеснул мне в лицо кипятком, когда мне было 6 лет! — прорычал он, — А теперь ты выгоняешь меня из единственного места, которое я когда-либо считал своим домом. — Он отвернулся: — Ты такая же, как папа! — Эй, ты не можешь… — начал Тойя. Шото швырнул в него дневником, попав сбоку по голове. Он повернулся и выбежал из комнаты. Сначала он вбежал в гостиную. Картина Изуку висела на стене. Она действительно была красивой. Он схватил ее, убежал в свою комнату и поднялся по лестнице. Они хотели удержать его от единственного человека, который когда-либо по-настоящему любил его? Потому что это было доказательством. Мама его не любила. Тоя его не любил. Никто не знал. Никто, кроме… Изуку. Теперь, в своей комнате, он открыл окно спальни, выходящее на линию деревьев. Он высунул голову. Он мог спуститься… Это было бы трудно, держать картину, но он мог это сделать. Ему пришлось поторопиться. Пока все были заняты его быстрым уходом. — … Тебе не стоит идти. Шото резко повернул голову. Перед дверью стоял мальчик, которого он видел только на картине на лестничной площадке. Он был высоким, хотя и чуть ниже Шото. Светлые волосы, промокшие насквозь, прилипли к его лицу. На нем была белая ночная рубашка до бедер. Она была прозрачной. Красные глаза впились в Шото. Кацуки. Кацуки материализовался перед ним более четко, чем когда-либо прежде. — Что? — тихо спросил он. — К Деку. Ты ведь туда направляешься, верно? — он спросил: — Не надо. Шото нахмурился: — Какого черта я должен слушать убийцу? Кацуки нахмурился и отвел взгляд: — Ты прав. Я действительно убил его. Я не хотел, но я это сделал. — Ты украл у него все! — Он поднял картину: — Это принадлежит Изуку. Ты злился, потому что он был лучше тебя! Во всем. Он был добрее, милее… Кацуки поднял руку: — Ты прав. Я не собираюсь стоять здесь и пытаться защититься. Я этого не заслуживаю. Я получил все, что заслуживал, но Шото, если ты пойдешь к пруду, ты больше его не покинешь. Деку опасен. Да, в жизни? Он был добрым человеком, который никому не причинил бы вреда. Даже мне после того, как я уничтожил его. Но после смерти? Смерть вытворяет с людьми забавные вещи. Ты становишься другим, когда умираешь. Смерть опечалила меня. Смерть привела его в ярость. — Я- что? — Я не убивал себя, — сказал Кацуки. — Деку убил меня. Шото моргнул: — Нет! Это невозможно! Ты убил его — Призраки не могут убивать людей! — с другой стороны, в этом был какой-то смысл. Кацуки умер с надеждой на будущее… И Изуку могли попасть в ванную, в которой он умер… Он поднял бровь. — Он собирался убить тебя с тех пор, как встретил. Я играл у пруда. Хочешь пойти? Я собирался поплавать, чтобы освежиться. — Нет, я… Что, если бы это означало, что ты больше никого не сможешь видеть? Ни свою маму, ни своего брата. Это был бы только я. Навсегда. — Он… — Шото сделал паузу. — Он хочет, чтобы ты был с ним навсегда. Если ты пойдешь к пруду, ты оттуда не выйдешь. Я пытался держать тебя подальше от него, но ты чертовски упрям. — Кацуки вздохнул: — В ту ночь, когда ты улизнул, я был уверен, что ты умрешь. Я разбудил твою маму, стуча повсюду. Это спасло тебе жизнь, и вот ты снова пытаешься ее выбросить. Шото покачал головой: — Нет, — сказал он. — Ты лжешь! Ты отвратительный, мерзкий человек и ты лжец! — закричал он. Изуку любил его. Изуку хотел быть с ним вечно. Он зажал уши руками и присел на корточки. Изуку был хорошим человеком! Он хотел быть с Изуку. Больше ни с кем. — Я иду к нему, — сказал он наконец, опуская руки. — Я иду, и ты не сможешь меня остановить! Кацуки вздохнул: — Хорошо, — сказал он. — Сейчас ночь, ночью нам легче. Даже Деку. Ты не справишься без моей помощи. Люди внизу? Они увидят тебя, остановят и уведут прежде, чем ты доберешься до леса. Как только ты окажешься там, Деку будет контролировать ситуацию. Он посмотрел на Кацуки: — Ты поможешь мне? — прошептал он. — Это твоя жизнь. Если ты хочешь выбросить ее… — Он снова вздохнул: — Я считаю, что я в долгу перед Деку. Так что скажи ему, что я послал тебя. Скажи ему, что мы с ним квиты. Око за око. Жизнь за жизнь. Рука за руку. Скажи ему, чтобы он больше никогда не приближался к моему дому. — Да, что угодно. Просто помоги мне, — взмолился Шото, — Позволь мне добраться до него. Кацуки отошел от двери. Она открылась у него за спиной. — Возьми картину. Отсюда, пока не окажешься в лесу, не издавай ни звука. Он жестом пригласил Шото следовать за ним. Он схватил свои синие кроссы, завязал их и схватил картину Изуку. Кацуки прошел по коридору, оставляя за собой мокрые следы. Шото крался вдоль стены. Они остановились наверху лестницы. Внизу перед дверью стояли его мама и Тойя. Кейго только что ушел. Мама плакала, уткнувшись в свои руки, когда Тойя прижал ее к себе: — Мам, все будет хорошо. Мы с Кейго сами разберемся с этим. С ним все будет в порядке. Я обещаю. Ты поступаешь правильно. Она рыдала на груди его брата: — Я просто так сильно люблю его… — она плакала: — Но я не могу с этим справиться! Я думала, что смогу это сделать, но… — Все в порядке, — сказал Тойя. — Я думал, что это произойдет. Свести тебя и неуравновешенного подростка вместе… Все будет хорошо. Все наладится. Это только на время, хорошо? Ему просто нужно убраться отсюда на некоторое время, держась на некотором расстоянии от этого парня. Как только он остынет, мы все сможем сесть и поговорить. Шото закатил глаза. Дистанции не будет. Сегодня вечером он собирался в Изуку. Всего через несколько минут он снова будет в его объятиях. Он повернулся к Кацуки и кивнул. Кацуки тихо сказал: — Я собираюсь сломать что-нибудь в другой комнате. Я постараюсь отвлечь их. Как только они покинут фойе, беги со всех ног. Беги в лес. Это владения Деку. Он не собирается отпускать тебя, когда ты у него в руках. — Он посмотрел на Шото сверху вниз. — Последний шанс отступить. Последний шанс на нормальную жизнь. Он только улыбнулся Кацуки. Он хотел к Изуку. — Тогда ладно, — сказал Кацуки и исчез. Шото наблюдал, как мокрые следы бесшумно спускаются по лестнице. Он прошел мимо матери и брата в гостиную. Прошло мгновение, прежде чем раздался громкий ТРЕСК. Шото откинулся назад, скрывшись из виду, когда мама и Тойя отпрыгнули друг от друга. — Что, черт возьми, это было? — Спросила Тойя. — Прозвучало так, будто что-то упало — боже, я надеюсь, что это не ваза, я думаю, это оригинально для дома. — они оба вбежали в гостиную. Он пошевелился, сползая по перилам. Он прижал картину Изуку к груди. Он пробежал из фойе на кухню и выбежал за дверь. Лесная полоса была прямо там. Он обежал фонтан, спустился по тропинке и скрылся в лесу. Было темно, но светила полная луна. Ее свет падал на лес, освещая тропинку. Шото бежал, пытаясь вспомнить дорогу к пруду. Он несколько раз обернулся, но вскоре вышел на поляну. Луна освещала чернильно-черный пруд. Дерево, склонившееся над ним, было черным в ночи. Оно было безмятежным. Шото подошел к пруду и поставил картину. Он понял, почему Изуку любил это место. Он тихо вдохнул. Воздух был расслабляющим. Ветер развевал его волосы. Он закрыл глаза, наслаждаясь прохладным ночным воздухом. — Изуку, — позвал он пруд. — Я здесь. По воде пошла рябь. Из воды показалась голова с мокрыми темными кудрями. Она приподнялась, открывая больше Изуку. Он промок до костей, одетый в кремовую рубашку и коричневые брюки. — Шото? — он тихо спросил: — Ты здесь! — Он побежал по воде к берегу. С каждым шагом он менялся. Он все больше походил на того Изуку Шото, которого знал. Милые футболки и джинсовые шорты. Он выглядел раскрасневшимся и счастливым. Он столкнулся с Шото, обхватив его руками за грудь: — Ты пришел — это значит?.. Шото отстранился от него и обхватил ладонями его лицо: — Моя семья хочет, чтобы я уехал. Они пытаются забрать меня. Его глаза расширились. Затем на лице Изуку появилось мрачное выражение: — Нет, нет! Ты мой! — он прорычал: — Ты мой, поэтому они не могут тебя заполучить! — Они хотят, чтобы я уехал завтра, — сказал он, — Но я должен был прийти к тебе. Мне нужно быть твоим. Мне все равно…- он оборвал себя и отстранился. — Я кое-что тебе принес. — он наклонился и поднял картину. — Это твоя. Я подумал, что она должна быть у тебя. Мы можем… — он огляделся. — Выставить ее? Изуку взял картину, глядя на нее сверху вниз. — О боже, Шото! — воскликнул он. Слезы выступили в уголках его глаз. — Это так чудесно… Это моя картина! — он сказал: — Это самая заботливая вещь, которую кто-либо когда-либо делал для меня. — Он прижал ее к груди: — Спасибо, Шото… Он мягко улыбнулся Изуку: — Я рад, что тебе это нравится. Изуку снова посмотрел на картину и осторожно положил ее на землю: — Ты слишком хорош, Шото… Мне действительно жаль, но я больше не могу дать тебе выбора. Я не могу пройти мимо тебя. Но теперь ты мой. Навсегда. — Он протянул руку и обхватил ладонями лицо Шото. — Я тебя не отпущу. — Изуку, — сказал Шото, уперев руки в бедра, — Я пришел сюда, чтобы сказать тебе да. Я готов. Мне не нужно снова видеть свою семью. Они меня не любят. Я хочу быть с тобой. Что бы это ни значило. Я готов. — О… — глаза Изуку расширились: — Хорошо! Прямо сейчас. Я сделаю тебя своим. — он отстранился, и Шото увидел, как исчезла его одежда. Изуку был обнажен в лунном свете, его ноги ступали в пруд. Его кожа выглядела мечтательной, купаясь в серебре. Его волосы были почти черными из-за слабого освещения. — Сними одежду, — приказал он. Он кивнул и разделся. Он развязал шнурки на кроссовках, снял всю одежду и аккуратно сложил ее стопкой рядом с картиной на траве. Он посмотрел на Изуку, ожидая его указаний. Глаза Изуку блуждали по его обнаженному телу. Шото почувствовал себя ягненком, которого оценил волк. Он задрожал от восторга. Изуку протянул руку, вода позади него выглядела манящей и прохладной. Лунный свет отражался от него. — Давай, вода прекрасная. Шото взял его за руку и шагнул в пруд. Вода в пруду была такой холодной. Но Шото обнаружил, что не возражает. Не тогда, когда там был Изуку. Не тогда, когда он уговаривал его все глубже и глубже погружаться в прохладную воду. Вскоре Шото обнаружил, что достает ему до плеч. Изуку обвил руками его шею, на них падал лунный свет. Это было волшебно. — Это идеально. Ты здесь, — тихо сказал Изуку. Они прижались обнаженными телами друг к другу. — Ты весь мой… Шото кивнул. Верно. Теперь он принадлежал Изуку. Его это устраивало. Он всегда кому-то принадлежал, и если бы ему пришлось выбирать, он выбрал бы Изуку. Милый, мягкий и добрый Изуку. Он выбирал бы его каждый раз. — Я твой. — Шото повторил как попугай. Выражение чистого блаженства, промелькнувшее на лице Изуку, было опьяняющим. — Скажи это снова. — Я твой, Изуку. Ты можешь сохранить меня. Навсегда. Изуку притянул Шото к себе для поцелуя. Их губы идеально соприкоснулись. Волоски на руках Шото встали дыбом, когда они стояли в холодной воде и целовались. Через мгновение Изуку отстранился и положил голову на плечо Шото: — Я хотел удержать тебя, когда мы впервые встретились. Взять тебя за руку и увести… Он моргнул, крепче прижимая к себе Изуку. — Ты имеешь в виду… Когда я был маленьким? Он кивнул: — Да, только не так. Но я хотел привести тебя сюда. В мой маленький оазис. Я мог сказать, что тебе было больно. — Изуку провел пальцами по обнаженной груди Шото. — Ты был бы таким милым. Маленький ребенок здесь, со мной. Я бы так хорошо заботился о тебе. Но я думаю, это, — он сжал грудь Шото, — лучше. Возможно, я не смог бы так долго развлекать ребенка, но я думаю, что смогу занять тебя. — Чем занять? — Спросил Шото. — Секс, — просто сказал Изуку. — У нас будет много секса. Это прозвучало — и Шото не использовал эти слова легкомысленно — охуенно. — Хорошо, — сказал он очень нетерпеливо. — Мы… мы собираемся прямо сейчас? Изуку промычал — Да. Прямо сейчас. — он потянул его дальше, в пруду было несколько больших камней, один был близко к краю, ближайшему к большому дереву. — Вот, Шото, вот так, — он уложил Шото поперек камня. — Ты должен держаться. — он проинструктировал: — Ты почувствуешь себя лучше, если тебе будет за что ухватиться. Он кивнул и обхватил руками камень. Под водой прохладные руки схватили его за задницу и раздвинули ноги. — Будет больно? — Шото спросил: — Я никогда… — он замолчал. — Сначала? Может быть, немного. Но я обещаю, что буду очень хорошо заботиться о тебе. Позже ты сможешь делать это и со мной. Идея засунуть свой член в Изуку была опьяняющей. Идея о том, что Изуку засунет свой член в Шото, также была довольно привлекательной, хотя и немного пугающей. — Хорошо… — прошептал он, — Я готов. Два согнутых пальца были выставлены перед лицом Шото: — Пососи их, сделай их приятными и влажными. — Он послушно взял их в рот, прихлебывая и обводя языком пальцы. Другая рука Изуку потянулась и обхватила твердый член Шото. Он дернулся, упершись бедрами в его руку. — Такой милый… — Пробормотал Изуку, целуя его в подбородок. От похвалы у Шото закружилась голова. Он откинулся на камень Изуку, веря, что тот доставит ему удовольствие. Он вытащил пальцы изо рта с непристойным хлопком. Это заставило Шото содрогнуться. — Я никогда… — Я тоже, — сказал Изуку, слегка приподнимая Шото из воды, чтобы ввести кончики пальцев в него. — Ох! — вскрикнул Шото. Вторжение было болезненным. — Изуку… Изуку прошептал: — Все в порядке. Я держу тебя. Это не будет долго болеть — его палец был таким холодным — затем боль прошла. Ощущения были не из приятных, но Шото, по крайней мере, не было больно. — Дай-ка я продолжу. — его палец вошел глубже. Что-то вроде удовольствия прокатилось по Шото. Это заставило его член дернуться в хватке Изуку. — Прямо здесь? — спросил он, двигая пальцем. Удовольствие. Шото застонал, все его тело сразу расслабилось. — Эт-то! — взмолился он. — Изуку, сделай это снова… Изуку поцеловал его в щеку: — Я понял, — он начал водить по нему пальцем, целясь в то блаженное место, из-за которого Шото видел звезды. Каждое прикосновение заставляло его дрожать. Он вцепился в холодный камень, едва слышно сорвавшись с его губ: — Да… да… — простонал он. — Еще, пожалуйста… — умолял он, прижимаясь бедрами к его руке. — Я… — Я держу тебя, — пообещал Изуку, покрывая прохладными поцелуями его подбородок. Второй палец вошел внутрь, и Шото почувствовал себя так хорошо. Наполненность не причиняла боли. — Ты так хорош для меня. Он был хорошим? Шото тихо заскулил. Было приятно быть хорошим. Слышать, какой он хороший. — Ах да… — громко простонал он. — Изуку… — умолял он. — Я дам тебе больше. — Изуку проворковал: — Не волнуйся. — Он сказал и пошевелил бедрами. Шото почувствовал кончик его члена — тупой и прохладный. — Просто… Расслабься. — сказал он ему и начал проталкиваться внутрь. — Ах… — вскрикнул он, — Это… Это больно… — захныкал он. Изуку потер бедра: — Я знаю, Шоччан, все в порядке… Просто сделай глубокий вдох. Со мной тебе будет так хорошо, тебе просто нужно расслабиться. — Я… — Он оглянулся через плечо. Изуку мягко улыбнулся. — Я доверяю тебе, — сказал он ему. На лице Изуку промелькнуло выражение: — Ты не должен… — сказал он и протолкнулся до конца. Было больно, но через мгновение тело Шото привыкло. Удовольствие. Непохожее ни на что, что он испытывал раньше. Он издал долгий стон, его тело сразу обмякло. — Я-Изуку… — заныл он, — Чувствую… хорошо. Изуку поцеловал его в плечо: — Хорошо. Я рад, это должно быть приятно. — Он начал медленно входить. Движение его члена было приятным. Изуку был медленным и нежным. Убедился, что Шото чувствует себя потрясающе. Его член заныл, когда преякулят потек из головки. — Я никогда, никогда не отпущу тебя… — прошептал ему Изуку. — Ты мой. Я не оставляю тебя. Он кивнул: — Да, — простонал он. — Твой… Я твой. Его толчки становились грубее. Быстрее, жестче. Шото застонал, хватаясь за камень, к которому его прижали. Его мозг затуманился. Это было так приятно, что он мог взорваться. Он почувствовал, как его желудок уже сжимается. — Обещай… — Изуку прорычал ему на ухо: — Обещай любить меня вечно. — Я… — вскрикнул Шото. Член Изуку ударил его по простате. — Я обещаю! — закричал он. — Изуку, я буду любить тебя вечно. — Даже после твоей смерти? — Навсегда! Изуку замер. Он укусил Шото в плечо. Тогда было больно — сейчас чувствовалось… хорошо. У Изуку была разорвана кожа, кровь стекала по его груди. Он почувствовал, как холодный язык прикасается к крови. — Мой, — прошептал Изуку. — Мой. Шото ахнул, когда кончил. Чистый прилив удовольствия пробежал по нему. Сперма полилась из его члена. Изуку крепко обхватил его, вливаясь в него. Сперма полилась внутрь Шото. Она была горячей. Тяжелой. Он тяжело дышал. У него был секс. Шото впервые в жизни — у него был секс. — Я… — он попытался подобрать слова. Он оглянулся на Изуку через плечо: — Я люблю тебя. — Я тоже тебя люблю, — сказал ему Изуку. — Вот почему я не сожалею об этом. Что-то выскользнуло из воды. Черное призрачное щупальце. Оно обвило тело Шото. Появилось еще. Его руки были схвачены и скованы за спиной. Шото полагал, что должен запаниковать. Но странное спокойствие нахлынуло на него. Его оттащили от скалы. Он откинулся назад в объятиях Изуку, когда черные усики плотно обвились вокруг него. — Что… — его разум затуманился. — Сегодня прекрасная ночь. — Изуку прошептал ему на ухо: — Посмотри на луну. Шото поднял голову. Луна была круглой и яркой, когда весной она освещала их своим светом. — …Луна прекрасна. — Он прошептал в ответ. — Ты готов? — Спросил Изуку. — Да. — Шото не знал, к чему именно он был готов. Но… Он был готов. Прохладные руки Изуку придержали его за бедра: — Сделай глубокий вдох. Шото сделал глубокий вдох. Сам того не осознавая, в последний раз. Его затянуло под воду. Он почувствовал, что его тянет вниз, свет луны становился все тусклее и тусклее. Изуку развернул его. Шото медленно выдохнул, пузырьки пролетели мимо его головы. Изуку выглядел невероятно. Призрачно-белый, подсвеченный даже в темноте. Шото боролся в тисках усиков. Они разжались вокруг его рук. Он потянулся к Изуку. Обхватив руками его шею. Изуку улыбнулся и обхватил ладонями лицо Шото. — Я знал это. — Он заговорил, — Когда мы впервые встретились, не заслоненный водой. Я знал, что мы будем вместе. Навсегда. Они достигли дна пруда. Изуку был прав. Это было глубже, чем он думал. Изуку первым достиг дна. Затем он исчез. На мгновение Шото запаниковал. Но чем дольше он смотрел, тем больше видел. Он парил над чем-то. На дне пруда виднелся кости. Между зеленью, покрывавшей пол. Он задыхался. Но он оттолкнулся. Шото толкнул ил, а также большой камень, который прикрывал кости. Там был обнаружен скелет. Кожа давно сгнила. Но было ясно, по крайней мере для Шото, что это было. Тело Изуку. Его положили поверх всего этого. Костлявая рука обвилась вокруг его шеи. — Мой. — голос Изуку прошептал ему. Твой Он молча согласился. Шото потерял сознание там, на дне пруда. *** Рей понятия не имела, почему ее жизнь закончилась так, как она закончилась. Почему, казалось, ей никогда не позволяли быть счастливой. Ее заставили выйти замуж за человека, которого она не любила. Вынужденная рожать детей, которых она любила, но, тем не менее, вынашивать их было ужасной травмой. Все четверо ее детей были светом, пришедшим из тьмы. И она причинила им боль. Она причинила боль Шото, своему ребенку, так сильно, что на его лице были видны следы ее травмы. Ее дети знали так мало любви. Ее собственный сын пропал несколько часов назад. Сбежал, чтобы быть с парнем, на которого, вероятно, стал бы охотиться, потому что искал любви, которую она никогда должным образом ему не дарила. Все это испытание было ее ошибкой. Рей сидела на задней ступеньке дома. Тойя была рядом, успокаивающе поглаживая ее по спине. Ее старший внезапно превратился в мужчину, и она пропустила это. На другом конце двора Кейго разговаривал с одним из полицейских. Он поспешил обратно, получив известие о побеге Шото. Солнце начало подниматься над линией деревьев. По-прежнему никаких признаков Шото. Кейго кивнул офицеру и вернулся к ним. — Они все еще прочесывают лес. Но если они ничего не найдут в ближайшее время, они пока откажутся от дела. — …Он там, — сказала Рей, не сводя глаз с линии деревьев. — Я знаю, что он там. — Мама, ты видела парня, с которым разговаривал Шото, верно? Это… Изуку? — Спросила Тойя. Кейго нахмурился: — Офицер сказал, что не знает никого в городе, кто подходит под описание. И это довольно маленький городок… Возможно, они уехали. Шото сейчас может быть за много миль отсюда. Она покачала головой. — Нет. Я знаю, что он рядом. Я… Я чувствую это. — Она схватила себя за руки. — Я не должна была сдаваться… Если бы я не… — Мама, ты не можешь винить в этом себя. — Нет, Тойя, он пытался нам что-то сказать. Я отказалась слушать. — Она посмотрела себе под ноги. — Это все моя вина. Когда она произносила эти слова, из леса вышел другой офицер. Он что-то держал в руках. Она попыталась разобрать, что это было. По ее спине пробежали мурашки. .Нет Она встала, по ее лицу текли новые слезы. В его руках было что-то похожее на картину в пластиковом пакете. В другом прозрачном пакете была одежда. Аккуратно сложенная. Сверху лежала пара светло-голубых кроссовок. Одежда Шото. — Сэр, — офицер позвал другого. Она наблюдала, как к нему подбежали. Они долго разговаривали. Затем другой офицер вернулся к Рей. — … Ну? — спросила Тойя. — Они что-то нашли, верно? Мы видим, что они что-то нашли. Офицер полиции нахмурился. Он снял шляпу и держал ее перед собой. — Мне очень жаль, — сказал он. Рей почувствовала, как ее мир рушится вокруг нее. Время замедлилось. Нет, нет, нет, нет. Только не это. Что угодно, только не это. Она отчаянно трясла головой. — Там есть пруд… В лесу. И ваш сын- — НЕТ! — Рей закричала: — Нет, пожалуйста, он не может быть. — она упала на колени. Тойя вздохнула у нее за спиной: — Ты шутишь. Это отвратительная шутка. — Его тело было найдено. Рей закричала. *** Неделю спустя. Тойя вернулся в дом в последний раз, чтобы собрать кое-какие вещи. Он не хотел оставаться надолго. Его братья и сестры были трусами. Ни Фуюми, ни Нацуо не осмелились прийти сюда. Тойя был там той ночью, и все же он был здесь, чтобы забрать мамины вещи. Она вернулась в больницу. Скорее всего, она останется там. По крайней мере, на некоторое время. Она не произнесла ни слова с тех пор, как они получили новости. С того ужасного момента, когда они узнали, что Шото был… Шото был мертв. Его смерть была признана самоубийством, но на Изуку было объявлено в розыск. Но на него не было никаких зацепок. Его тело было найдено в пруду в лесу. Его нашли на дне пруда. Поверх другого скелета. Сказали, что ему по меньшей мере сто лет. Все останки были извлечены из пруда. Шото похоронят всего через несколько дней. Остальные останки забрали для анализа ДНК. Честно говоря, Тойе было все равно. Он не мог заставить себя заботиться о чем-либо. Шото все подводили. От рождения до смерти Шото был всеми покинут. Никогда не слушался. Наименее любимый. Тойя не слушал. Шото пытался им что-то сказать. Тойя вошел в фойе Дома Бакуго. Он поднялся по ступенькам к массивной картине. — Я не думаю, что ты понимаешь, что он пытался сказать, не так ли? — он спросил картину. — Почти хотел бы, чтобы призраки были реальными. Шото верил в привидения. Кое-что еще пришло ему в голову. Книга. Шото запустил в него книгой. Тойя побежал на кухню. Она была нетронута во время последнего разговора, который у него был здесь. Чайник стоял на холодной плите, неиспользованный. Там, на полу, была она. Книга в кожаном переплете. Он взял его и пролистал. Судя по виду, это был дневник. Старый, судя по датам. Тойя повернулся, чтобы выйти из комнаты. Он остановился. Что-то мелькнуло в уголке его глаза. Он почувствовал, как участилось сердцебиение. За Тоей наблюдали. Он закрыл журнал. Медленно повернулся лицом к окну. Задний. Тот, на котором был виден двор. Тот, с которого была хорошо видна линия деревьев. Там ничего не было. Тойя вздохнул и потер переносицу: — Мне нужно еще поспать. — сказал он и вышел из комнаты. Снаружи, на опушке леса стояли двое мальчиков. Они держались за руки, вода капала на землю под ними. Они повернулись и в последний раз пошли прочь от дома. Они вместе исчезли в темном лесу.