*****
Размеренное течение дней будто вновь обрело привычный ритм, повторяясь подобно раскручиванию часового механизма. Перед девушкой вновь предстала та же белая фарфоровая кружка, источающая знакомый аромат умиротворяющего чая. Напряжение, будто алые нити, пронизывало каждый дюйм этих стен, не позволяя даже воздуху свободно проникать сквозь свое плотное полотно. Очутившись вновь в этом кабинете, Мари вновь ощутила на себе изучающий взгляд Хёнджина, восседающего в кресле с перекинутой ногой на ногу. Его пристальное внимание будто прожигало насквозь, пытаясь разгадать мысли и чувства, что бушевали в моей душе. Знакомая рутина, окутывающая подобно коконам, дарила ощущение ложной безопасности, в то время как внутри клубились неуверенность и волнение. Это безмолвное ожидание предстоящего разговора усиливало напряжение, сгущающееся в воздухе подобно грозовым тучам. Молодой человек усмехнулся, произнося: — Странно, ведь именно ты позвала меня на этот разговор, а первым начинаю говорить я. Мари на мгновение оторвала задумчивый взор от отражения в фарфоровой кружке и ответила: — Извини, мне нужно было собраться с мыслями. Помнишь, я говорила, что найду способ мести? Я высказалась тогда немного неверно. Теперь я хочу показать тебе людей, которые помогут нам найти этот способ. Хван улыбнулся, произнося: — Ах, ты говоришь про Ёнбока? Этот мальчишка скорее побежит прятаться за чужую спину, чем станет мстить своему старшему брату. — Нет, он уже повзрослел, поверь мне. Кроме него есть еще пара человек, у которых нет личной заинтересованности в мести, но, как показала практика, они вряд ли пощадят его. Услышав это, Хван заинтригованно произнес: — Вот это уже звучит интересно. — Но они также недолюбливают и тебя. Однако, если ты расскажешь им правду о происходящем, я думаю, их мнение может измениться. Хёнджин фыркнул, вскинув голову: — Ты хочешь, чтобы я с опущенной головой пришел к тем, кто жаждет моего унижения? Мари спокойно ответила: — Хочешь жить — умей извернуться.*****
Феликс, поспешно вскочив со стула и схватив телефон, громко воскликнул: — Джисон! Мари едет! Услышав это, Джисон удивленно переспросил: — Что? Когда? Ей удалось сбежать от Хвана? — Не знаю, она просто написала, что будет у нас в скором времени, — ответил Феликс. Джисон ощутил смешанные чувства — с одной стороны, страх перед предстоящей встречей с Мари, ведь он не понимал, почему она с таким отчаянием соглашается на смерть от его рук, пусть и с моральной точки зрения, а с другой — любопытство, что творилось в голове этой девушки. Чонин, пытаясь разрядить обстановку, усмехнулся: — Надеюсь, она хотя бы прострелила ему колено, чтобы не возвращаться домой с пустыми руками. Хоть какую-то интересную историю расскажет. — Ты как всегда, Чонин, — покачал головой Джисон. Чонин беззаботно произнес: — Вы тут все сидите в напряжении, а я никогда не сомневался в этой леди. Что бы ни случилось, она точно о себе позаботится. Слова Чонина отчасти успокоили Джисона, но сердце все еще бешено колотилось в ожидании приезда Мари. Что же будет дальше? Деревянная входная дверь с громким стуком захлопнулась, возвещая о прибытии ожидаемых гостей. Ворвавшись в гостиную, первой появилась Мари, за ней спокойным, изучающим взглядом последовал Хван Хёнджин. Чонин, с иронией вздохнув, произнес: — Да уж, не этого я ожидал, когда говорил, что она должна приехать не с пустыми руками. Джисон и Феликс, переглянувшись, воскликнули в унисон: — Что за?.. Мари, обращаясь к ним, твердым голосом произнесла: — Просто выслушайте, а потом кричите сколько угодно. Стоило ее взгляду зацепить алые волосы Феликса, как она, не раздумывая, шагнула вперед и сжала парня в крепких объятиях, будто намереваясь переломать ему несколько позвонков. — Живой… Слава Богу, ты живой. Прерывисто дыша, Феликс проговорил: — Уже начинаю сомневаться в этом, потому что, если ты сожмешь мою шею чуть сильнее, моя голова точно останется в твоих руках отдельно от тела, — с трудом выдавил он. Мари, отстранившись, воскликнула: — Ах ты! Я же волновалась! Феликс, нахмурившись, ответил: — Представляешь, мы тоже! А ты еще и зло во всей красе к нам притащила. Определенно, ты не умеешь делать подарки. Хвана, казалось, вся эта ситуация лишь забавляла. Младший Ли, судя по всему, сумел выбраться из ресторана без серьезных повреждений. Но тут на него обрушился яростный взгляд Хана Джисона, готового вот-вот взорваться от гнева.Джисон, приближаясь к Хвану и замахиваясь кулаком, со злостью выкрикнул: — Моральный урод! Какого черта ты здесь забыл? Не дай бог, я узнаю, что ты хоть пальцем к ней прикоснулся или сделал что-то еще похуже! Решил разрушить жизнь каждому из нас, как и Ёнбоку? Хван, сохраняя спокойствие, ответил: — Воу-воу, полегче, парень. Ты ведь Джисон, не так ли? Феликс, наблюдая за происходящим со стороны, недоуменно взглянул на Мари, ясно давая понять, что хочет узнать, рассказала ли она всё. Мари, тихо ответив «Нет, я не говорила». Пристальным взглядом окинув всех присутствующих, Хван произнес насмешливо: — Могу предположить, что тот молодой человек, который так старательно пытается слиться с интерьером, есть не кто иной, как Ян Чонин, — не скрывая высокомерную ухмылку, Хёнджин продолжил, — Откуда я это знаю? , — переведя взгляд на Чонина, Хван продолжил, лаконичным тоном, — Ян, неужели ты уже получил письмо от Сынмина? Джисон, обернувшись к Чонину, требовательно спросил: — Чонин? Ян, тяжело вздохнув, ответил: — Я все объясню. Устало наблюдая за происходящим, Мари воскликнула: — Боже, что вы все тут устроили? Напряжение в комнате нарастало, каждый ждал ответа младшего, пытаясь понять, какую еще тайну хранит этот молодой человек. Кан, очевидно, была обеспокоена складывающейся ситуацией и надеялась, что им удастся распутать клубок этих замысловатых событий. Хван, с нескрываемым превосходством в голосе, продолжил: — Можете не волноваться, крыса была не в вашем обществе, а в моем. Не так ли, Ян? Ведь Сынмин докладывал тебе о каждом моем решении? Чонин, коротко ответил: — Да. Не выдержав сложившейся напряженной ситуации, Феликс воскликнул: — Да кто-нибудь, черт возьми, объяснит, что здесь происходит?! Хван, игнорируя возмущение Феликса, отстраняя Джисона, вежливо поинтересовался: — Могу ли я пройти к дивану? Его спокойствие и невозмутимость лишь накаляли обстановку, заставляя остальных гадать, что же скрывается за этим невозмутимым фасадом.