Твой

-Кагеяма, животное, угомонись хоть немного! — названное животное, тем временем, вовсе не думало останавливаться. Хината был нежным, красивым, и Тобио был уверен на все сто, даже тысячу, что всё его сопротивление — только для виду. В принципе, так и было. Но только вот кто знал, что товарищ по команде окажется настолько резким и грубым. Шоё соврёт, если скажет, что не расчитывал на неловкий разговор, короткий поцелуй, и нежный, очень медленный секс дома у кого то из них. Но по всей видимости, не всем мечтам суждено сбыться, и всё что оставалось — цепляться за чужие плечи, пытаясь хоть немного сбавить темп. Сначала десятый номер вообще ничего не понял. После матча голова плохо соображала, мышцы гудели, и хотелось одного — просто спать. Ну и выпить несколько литров воды за раз, наверное. Победа над Инаризаки далась Карасуно с огромным трудом. И всё, что успел сделать Хината — дойти до туалета и опустить голову под холодную воду. Тут и появился Тобио — злой как чёрт, тяжело дышащий сквозь сцепленные зубы. Ничего не объясняя, он схватил второго парня за запястье, дёргая и прижимая к стене настолько резко, что у десятого весь воздух из лёгких выбило. На осознание происходящего ушло ещё несколько секунд, и связующему этого хватило, чтобы надавить на чужие плечи и больно впиться в основание шеи зубами. Хината удивлённо ахнул и дёрнулся, на что Кагеяма, всё-таки, отстранился от него ненадолго: -Да что с тобой такое?! -А что не так? Хочешь сказать, что тебе мерзко? Что я опять делаю что-то не так? Лучше скажи мне всё здесь и сейчас! -Да ты сам на себя не похож! — от возмущения и непонимания, он развёл руками, отворачиваясь от холодного взгляда синих глаз, — То ты весь краснеешь от слова «презерватив», то выдаёшь вот это! Определись уже как нибудь. На самом деле было не совсем понятно, какие отношения между ними. Они не встречались. Они никогда об этом не говорили. Но при этом они ревновали друг друга, целовались, много целовались, Шоё делал Кагеяме амулеты на удачу перед каждым матчем, на что второй позволял ему забежать в зал первым, «проигрывая». Но на деле, Тобио ещё давным давно проиграл. Проиграл его карим глазам, рыжим кудрям и невероятной силе духа. Но признать своё поражение — точно не то, что будет делать великий король. На то он и король — всегда быть первым, всегда быть победителем, всегда оставлять остальных в дураках. Перед Хинатой же стоит важная цель. Стать игроком национальной сборной, но это потом, а сейчас — успокоить этого чертяку до того, как они успеют натворить глупостей. Нет, спорить с тем, что такой Кагеяма просто до одури горячий — глупо. Но где угодно, только не здесь. Почему он становится настолько невероятным в самые не подходящие моменты?! Тем временем, названный время не теряет — перехватывает чужие руки и вклинивается коленом между ног. Кусает, много-много кусает, шепчет что-то пошлое на ухо, и Шоё плавится — с каждым мгновением здравого смысла становится всё меньше и меньше. Нужно остановиться, срочно! -И после таких выходок ты уверен, что придурок тут я? Я точно тебя прибью! — десятый высвобождает руки их крепкой хватки, упирается в чужие плечи и толкает настолько сильно, насколько может. Получается лишь слегка оттолкнуть Тобио и на пару сантиметров отойти от стены на дрожащих ногах, но он, словно озверевший, припечатывает блокирующего обратно, с такой силой, как будто хочет сделать его частью стены. -Я не остановлюсь. Ты был так увлечён игрой, что даже ничего не понял… Знаешь, Хината, ты замечательная приманка. Этот мерзкий связующий Инаризаки… Ты ведь не видел, как он на тебя смотрел! Я точно убью кого то из вас двоих. -Я бы с огромным интересом на это посмотрел.— было слышно, что обладатель голоса ухмыляется, и вороны мгновенно повернулись на голос, — И я, кстати, не «мерзкий связующий», а Мия Атсуму, седьмой номер. Парни застыли, не в состоянии двинуться с места. Вот почему Шоё абсолютно не хотел делать ничего здесь. Встретить здесь связующего Инаризаки, ещё и показаться перед ним в таком положении… Хуже, как решил Хината, быть уже не может. Но Мия, как оказалось, был полностью противоположного мнения. Он двигался резко, из-за чего ни один, ни второй отреагировать не успели, и в считанные секунды, уже Кагеяма стоял спиной к стене, в то время как Хината упирался руками ему в грудь. Заканчивался весь этот порочный круг на Атсуму, который, не теряя времени, опустив руку на грудь блокирующего, аккуратно повёл ей вверх, до шеи, не сильно сжимая. На это рыжий судорожно вздохнул, прижимаясь в брюнету всем телом, сжимая ткань его футболки. -Видишь, Тобио? Ты всё делаешь неправильно, но не переживай, я научу, — он склоняется к шее и мажет по ней сухими губами. Рука с опускается обратно на грудь, сжимая один сосок через ткань футболки. Десятый на это жмурится и мотает головой, прижимаясь щекой к груди брюнета, — Это же Хината. С ним нужно быть нежным. Посмотри сам. Кагеяма не знает, что чувствует. Происходящее — аморально и неправильно, но чёрт возьми, насколько же горячо эти двое смотрятся вместе… У девятого перехватывает дыхание, и он, наконец, позволяет себе прикоснуться. Он касается длинными пальцами чужой спины, и ведёт по позвоночнику вниз, надавливая. В то время Атсуму целует чужую шею, а руками ласкает грудь. Хината, мягко говоря, слегка шокирован. Ему сложно вникать в разговоры двух связующих. Мысли превратились в вязкую кашу, сердце, что и так стучало с огромной скоростью, сейчас, кажется, вот-вот проломит грудную клетку. Четыре руки — это слишком. Он иногда и одного Кагеяму был не в состоянии вынести, а тут такое. Хотелось врезать по этой наглой роже. И Мие тоже хотелось врезать. Шоё беззащитен против них, и в теории, они могли бы сделать с ним всё, что захотят. Абсолютно всё, что подскажет больная фантазия. Но это всё только до того момента, пока Кагеяма позволяет. Как только девятый решит, что с Мии хватит, он отберёт своё обратно, не давая нахальному ублюдку и шанса. Эта мысль до безумия заводила. И какая больше — вопрос не имеющий ответа. Хината сильнее сжимает пальцами чужую одежду и стонет ещё более несдержанно, когда Мия сзади трётся об него, шепча что то до отвратительного грязное ему на ухо, а Тобио ласкает его рёбра пальцами, языком — плечи и шею. Перед глазами плывёт из-за выступивших слёз, и седьмой номер плотнее прижимается сзади, поднимая чужое лицо на Тобио за подбородок: -Сейчас это твой связующих, а ты его доигрощик, — Шоё не доигровщик, но его сейчас это мало волнует, — Но когда-нибудь в будущем, ты будешь бить с моих пасов. Ты обязан. Ты станешь моим доигровщиком, и мы обязательно встретимся с твоим дружком по разные стороны сетки… «Доигровщиком» явно было лишнее. Мия абсолютно точно не это имел ввиду, но несмотря на всё своё нахальство, о таком даже он не сможет заявить напрямую девятому номеру Карасуно. Атсуму прикусывает чужое ухо в попытке замять ситуацию и тут же получает локтём в грудь. Он отстраняется, и следом получает в лицо. Отшатываясь в сторону, он держится за свою щёку. Нехило приложили. Наконец, вернув возможность сколько-нибудь здраво мыслить, он поднял глаза на воронов. Шоё прятал лицо в чужой груди, намертво вцепившись в чужую футболку, в то время как Тобио одной рукой прижимал рыжего к себе, а второй был готов врезать наглому лису ещё раз, если он вдруг подумает подойти снова. -Да ладно… Всё ведь так хорошо начиналось. -Свали, просто свали. Решив не нервировать его, Мия правда покинул туалет, напоследок бросил лишь одно: «-Однажды, он всё равно будет моим». Тобио разрывало от злости, но подавив свой безумный гнев, он слегка отстранил от себя рыжего паренька. Хината был красным, растрёпанным и заплаканным. Сердце больно сжалось. -Мне казалось, тебе нравится… -Мне нравилось, — Хината глубоко вдохнул, прикрывая глаза, — Но потом, когда он это сказал, мне стало мерзко, от него и от себя -Я не хочу потерять тебя, — губами Тобио коснулся рыжей макушки, — Я и правда переживаю из-за того, что однажды, мы, возможно, разойдёмся по разным командам, и у тебя будет другой связующий. Что ты забудешь меня, и всё такое. Это глупо, наверное? Но я правда переживаю из-за этого. -Ты придурок, Кагеяма! Я всегда буду твоим, я хочу быть твоим. Я — твой. -Мой? -Целиком и полностью твой. На самом деле, было не совсем понятно, какие отношения между ними. Они не встречались. Они никогда об этом не говорили. Но между ними было что-то большее. Крепкая, нерушимая связь. Они пренадлежали друг другу, и это было чем-то большим, чем любые отношения.