Туда, куда дороги нет

— Всего восемьдесят семь фунтов. — За две-то игрушки! Это же охренеть. Джон тихо выругался на проклятую инфляцию и протянул карту к ридеру. Тот жалобно запищал и выдал чек об успешной операции. — Вам упаковать? — Было бы неплохо. — Тогда с Вас ещё десять фунтов. Джон молча оплатил ещё десятку, и продавщица понесла коробки на соседний стол к цветным рулонам бумаги и блестящим лентам. «Вот это дело!» — подумал Джон. Всего-то десять фунтов за рождественскую упаковку! Вероятно цена на сами товары уравнивала здесь всё остальное. Он взглянул на наручные часы — время подбиралось к полудню, а значит, пора было сворачиваться. Оставалось заскочить домой, собрать вещи, потратить тридцать минут на дорогу, и к четырем он успевал подложить подарки под ёлку в доме родителей до того, как Софи и два её спиногрыза, которых Джон любил просто до одури, подняли бы всех на уши своим появлением. Вскоре он уже загружал красивые свертки на пассажирское сидение своей машины, а потом осмотрелся и осознал, какой крошечный карман парковочного места у него остался. Сзади и спереди вплотную прижимались две легковушки, и Джон, чертыхнувшись, начал осторожно выруливать, глядя вокруг, как неожиданно заметил чёрную тойоту на другой стороне улицы. Машина почему-то показалась ему знакомой, будто он уже видел её этим утром, когда выносил мусор. Внутри всё «по-рабочему» напряглось, но Джон постарался отмахнуться от чувства. Скорее всего лишь простое совпадение. Это же Рождество, в конце концов, так что никаких подозрительных мыслей кроме тех, чем в этому году мама могла нашпиговать индейку, или как скоро с порога его начнут терроризировать вопросами о личной жизни, статус которой, тем не менее, никак не изменился за прошедший год. Не то чтобы Джон собирался что-то с этим делать. Он тронулся с места, перебирая в голове то, что нужно было взять с собой из дома к родителям, а потом шутки ради глянул в зеркало заднего вида. Тут всё его веселье моментально испарилось. Чёрная тойота мерно ехала за ним, придерживаясь допустимой при преследовании дистанции. Он знал это наверняка — основы оперативной слежки. Джон дал газа, и машина позади тоже ускорилась. Это совершенно точно была слежка. Он сразу же сбросил скорость и поехал как обычно, чтобы не привлекать внимание. Возвращаться домой теперь становилось рискованно, поэтому он пустился петлять по городу, лихорадочно раздумывая, что же ему делать дальше. Стоило позвонить Прайсу и попросить пробить номера тачки, но телефон мог стоять на прослушке. Джон смачно выругался и направился к ближайшему торговому центру. Единственным утешением был запасной глок, который на всякий случай хранился в бардачке. Джон припарковался около входа, сунул оружие под куртку и оглянулся на тойоту. Та стояла неподалеку с включенными фарами, по-видимому, готовая в любой момент ринуться следом. Он вышел из машины и быстрым шагом направился в магазин. К счастью, из тойоты за ним никто не последовал, иначе бы это добавило сложностей, а так он смог спокойно купить за наличку одноразовый телефон и сразу же набрать Прайса из пустого туалета. — Привет, кэп. Кажется, у нас проблемы. — И тебя с наступающим, Мактавиш. Что за номер? Куда влезла твоя шотландская задница на этот раз? — по голосу Прайс казался скорее разомлевшим, чем недовольным. Рождественский пунш и пара хороших кубинских сигар творили чудеса. — Эй, на сей раз это не вина моей задницы! За мной хвост, кэп. — Ты в этом уверен? — тон Прайса враз изменился на серьезный. — Да, я проверил. Ты можешь пробить номера? Я вышлю в смс. — Само собой, но домой не возвращайся, там может быть засада. И никакой родни пока не выясним, кто это. — Да я уже и так понял, — грустно пробормотал Джон. Праздник медленно катился к черту. — Куда мне тогда? — Я отправлю тебе адрес ближайшей конспиративной квартиры, и если мне не изменяет память, она где-то в Камбрии на самой границе с Шотландией. Возьми на прокат машину и выдвигайся туда. Никаких банковских карт и мобильного. Я позвоню, как только будет информация. Если тут ничего серьезного, то к Рождеству уже вернешься к себе. — Окей, кэп. Джон обреченно выдохнул. Не так он планировал отметить Рождество, но другого выхода у него не было. Ни тебе семейных посиделок, ни подарков для двух мелких бандитов и никакой индейки с домашней подливой. А ещё было жаль новенький телефон, который стоило бросить на месте. Джон нехотя стер все данные (Боже, храни iCloud), заблокировал экран, поставил на беззвучный режим и запихнул в самую дальнюю кабинку туалета. Софи он набрал уже с одноразового мобильника и долго извинялся под предлогом срочной миссии, обещая приехать, как только сможет, а так же попросил объяснить ситуацию родителям, Роуз и Джейн при встрече. После понятливого вздоха сестры настроение испортилось окончательно. Торговый центр он покинул через другой выход, смешавшись с толпой, и быстро зашагал через проулки к окраине, где знал одну конторку по аренде машин. Там лысеющий дедок — хозяин места — без лишних вопрос выдал ему старенький опель за наличные, которые редели слишком стремительно для человека без доступа к банковскому счету, и дежурно пожелал счастливого Рождества. Джон завел мотор, ещё раз хорошенько огляделся, проверяя нет ли хвоста, и достал телефон: на экране висело непрочитанным сообщение от кэпа. Квартира была в Брэмптоне. Всего каких-то сто миль от Эдинбурга. Джон согласился, что могло быть и хуже, и выехал со стоянки. Карту страны и национальных дорог он знал довольно хорошо в силу своей работы, поэтому путь до места не являлся проблемой без навигатора или хотя бы бумажной карты. А ещё магнитола в этом старье оказалась вполне рабочей, и Джон даже оживился, пока не заиграла «Driving home for Christmas». Тогда он отключил радио до конца поездки. Мимо быстро проплывали жухлые поля и лысые деревья, изредка сменяясь крошечными деревнями и придорожными мотелями, обещавшими самый лучший воскресный обед в округе. Даже погода будто вторила настроению Джона и потому затянула всё небо мрачными тучами. Где-то после пятой гигантской ветряной станции и сорока миль пути он так и не смог понять, кому и зачем понадобилось следить за ним. Грейвзу и Аль-Катале вряд ли было до него дело, а от кудсов ничего не осталось. Других вариантов на ум не приходило. Джон уже пустился перебирать всех, у кого когда-либо увел девчонку или последнюю банку пива на вечеринке, как внезапно в кармане зазвонил телефон. — Хэй, кэп, ты шустро! — услышать голос Прайса так скоро было просто замечательно. Возможно Джон ещё успевал к родителям на ужин. — Слушай внимательно, — раздалось жестким тоном, — я сейчас вышлю тебе новые координаты. Сразу же отправляйся туда. Понял меня? — Но, сэр, а как же Брэмптон? — Мактавиш, это приказ. Никаких вопросов. Ты меня понял? — Прайс звучал на редкость угрожающе, и Джону это совсем не понравилось. Такой капитан был необходимым злом на миссиях, но случался с отрядом только в крайних, особенно сложных случаях. А ещё обычно сулил кучу головной боли. — Так точно, — кисло бросил Джон, и звонок сразу же оборвался. Следом запищало СМС, и первым, что он увидел, был «Манчестер», а это означало дополнительные три-четыре часа езды. С каждой минутой вопросов в голове Джона становилось всё больше, как и миль на трассе до точки назначения, а ответов — ни одного. В самом городе он бывал лишь один раз в далеком детстве, и вся имеющаяся информация о нем ограничивалась для Джона только общими сведениями и тем, что где-то там живет Гоуст. Джон ухмыльнулся, подумав, что мог бы заскочить к нему поздороваться, если бы знал адрес и если бы ЭлТи не остался на базе на все праздники. Джон понятия не имел, как можно добровольно проводить Рождество на рабочем месте, но с хлестким «Дела, Мактавиш» спорить не хотелось, а потому он больше не лез с разговорами по поводу планов на увал. Спустя два часа за окном начало темнеть, и скоро вместо полузеленых обочин остались лишь слепящие «кошачьи глаза» вдоль разделительных полос. Здесь Джон всё-таки сдался и, чтобы хоть как-то скрасить свое унылое путешествие, снова включил радио. На его счастье Крис Риа больше не бередил мысли своим бессмертным хитом до самого Манчестера. Один раз Джон останавливался на заправке, где долил бак, купил кофе с мясным роллом и сходил в уборную, а потом снова двинулся в путь, раз в полчаса продолжая поглядывать в зеркало заднего вида. К началу седьмого он въехал в пригород Манчестера, к его неудовольствию ничем не примечательный и мало освещенный. Там ему пришлось тормозить зазевавшихся прохожих, чтобы узнать, в какой стороне искать адрес, выданный Прайсом. И вот спустя ещё двадцать минут он, наконец, увидел указатель с названием улицы, а чуть дальше табличку с нужным номером на стене красного кирпичного дома. Джон припарковался недалеко от него и вышел оглядеться и размять затекшие от долгой езды ноги. Коттедж был обычный, двухэтажный и не новый, судя по состоянию каминной трубы, но ухоженный, без пятен плесени на откосах или черепице, со стриженой зеленой изгородью вокруг. Всё это Джона совсем не удивило, а вот свет в окне на втором этаже заставил понервничать. Джон тут же схватился за свой глок и тихо прошел к крыльцу, раздумывая, как незаметно попасть внутрь. Конспиративные квартиры обычно всегда пустовали, а чем являлось это место, он не знал и потому решил, что лишняя осторожность не повредит на тот случай, если враг всё же его выследил. Но не успел он подобраться ближе, как входная дверь резко распахнулась, и на пороге возникла высокая фигура, а следом за ней в нос Джону уставился точно такой же глок. Фигура замерла на одну долгую секунду, потом сделала шаг вперед из темноты, и в мутном свете желтых фонарей Джон разглядел знакомую балаклаву с белым рисунком черепа. — Чт… Гоуст, это ты? Какого хрена, ЭлТи?! — Джон настолько поразился увиденному, что, забывшись, принялся размахивать руками, одной из которых всё ещё держал заряженное оружие. — Это я должен спросить у тебя, Мактавиш. Убери пушку и заходи. Гоуст оглянулся по сторонам и впустил Джона внутрь, быстро закрыв за ним дверь. Однако в прихожей он не дал ему ступить и двух шагов, загородив собой проход, сложил руки на груди и встал напротив, нависая хмурой и очень негодующей скалой. — Соуп, что ты, черт возьми, здесь делаешь?! И как узнал адрес? Говори немедленно! — лейтенант в своем гневе выглядел устрашающе, впрочем, как и всегда, но в то же время растянутая футболка, потертые треники и босые ступни делали его до одури домашним, и тут Джона осенило страшной догадкой. — Э-э-эй, стоп-стоп-стоп. Только не говори, что это твой д… — Мактавиш, я задал вопрос! Джон воровато оглянулся вокруг, но темнота скрадывала почти все очертания прихожей, кроме разве что могучей фигуры Гоуста. — Прайс отправил меня сюда. Дома за мной установили слежку, и я попросил кэпа пробить номера, а он отослал меня сначала в Брэмптон на конспиративную квартиру, а потом вдруг перезвонил и сказал ехать по этому адресу без дальнейших объяснений, — Соуп зябко поежился под острым взглядом: казалось, что эти прищуренные глаза сейчас располовинят его прямо на придверном коврике. — В свою защиту могу сказать, что понятия не имел, куда еду, а с таким кэпом спорить было страшно. Здесь Саймон резко отстранился, и на долю секунды Джону почудилось, что тот растерялся от услышанного. — Прайс был серьезным в разговоре? — Ещё каким. Слышал бы ты его. Раздался тяжелый вздох, и Гоуст сжал пальцами переносицу через маску, а затем развернулся и пошел вверх по лестнице на второй этаж. Джон бы так и остался стоять, недоуменно пялясь в широкую спину, если бы его не окликнули следом: — Мактавиш, ты идешь или нет? Соуп дернулся и быстрым шагом нагнал уже заходившего в квартиру Гоуста. Внутри у него всё трепетало сродни тому, как когда он впервые собирался поцеловать самую красивую девчонку в колледже, или когда командир его эскадрона в САС объявил, что среди всех именно Джон был избран новым членом для элитной сто сорок первой. Возможно сравнения не совсем подходили для ситуации — всего-то знакомство с чужой квартирой — но Соуп ощущал мурашки по телу. В их отряде Саймон Райли носил свой позывной не просто так. Никто не знал о нём ровным счетом ничего кроме тех крупиц информации, которые были необходимы для успешного выполнения заданий. Дальше шел пустой лист с красной печатью «Засекречено». Во всяком случае так себе представлял это Соуп, когда думал о том, как выглядит досье Гоуста да и сам Гоуст. Однако со вторым Райли удивил их всех.

— Ты уродливый? — Как раз наоборот.

Не то чтобы Соуп и правда ожидал увидеть настоящее лицо лейтенанта, но зато потом слишком долго для человека незаинтересованного вспоминал и размышлял о нём. Уродливым тот действительно не был: пара-тройка бледных шрамов, в том числе один, пересекающий уголок губ от подбородка до самого носа, никак, однако, не портивший его лицо, соломенные волосы, тонкий длинный нос с горбинкой явно от перелома, а может и от нескольких, пухлые губы и стальной, пронизывающий насквозь, подобно его любимым армейским ножам, взгляд под тяжелыми веками, который Джон бы узнал из тысячи, даже если бы так никогда и не увидел лейтенанта без маски. В общем и целом внешность у Гоуста была обычная, но Соуп по своим внутренним критериям находил ее более, чем привлекательной. Выходило, что Саймон действительно не соврал тогда. Джону вообще до сих пор неумолимо мерещилось, что их разговор в Лас-Алмас был не просто ироничным способом удержать его в сознании и привести к церкви. Было в нём что-то очень личное, что Гоуст по понятным ему одному причинам открыл лишь Соупу. В узкой прихожей свет не горел, но она достаточно освещалась из гостиной, чтобы Джон смог разглядеть в ней бежевые стены и темный деревянный пол. Справа висела железная вешалка с рядом крючков и верхней одеждой на них, а внизу стоял низкий комод для обуви. Джон разулся, сбросил куртку и осторожно последовал за Саймоном дальше по коридору, в котором он насчитал три двери, предположительно в спальни и ванную. Войдя в гостиную, Соуп остановился и замер, словно ребенок, впервые оказавшийся в магазине сладостей. Он с жаждой впитывал в себя каждый дюйм пространства, каждую деталь и предмет: комната была просторная и светлая, выкрашенная в бежевый как и коридор, на полу квадратами лежала коричневая плитка, два окна с рулонными шторами, круглый матовый светильник на потолке, глубокий уютный диван темно-зеленого цвета с перекинутым через спинку пледом и кресло с подушками в тон, стеклянный кофейный столик перед диваном с кучей пультов и керамических подставок под стаканы, плазма на белой тумбе за ним. На объединенной с гостиной кухне был встроен небольшой гарнитур, уже несколько износившийся местами, и серебристый холодильник, Там же стоял обеденный стол и два придвинутых к нему стула. Все было насколько обычно и нормально, насколько вообще могло быть. Тем не менее Джон не нашел ни одной рамки с фотографиями, ни полки с дисками, пластинками или книгами, ни одного захудалого магнита на холодильнике, — одним словом, ничего, что могло бы хоть как-то выдать владельца и его предпочтения. Даже в собственном доме Гоуст оставался Гоустом. Очнулся Джон только тогда, когда Саймон, кажется, в третий раз окрикнул его из кухни: — Мактавиш, прием! Чай будешь? — Аа? Да, — Джон был согласен на что угодно, только бы и дальше разглядывать чужое жилище, попасть в которое скорее всего не удавалось до этого никому, вероятно даже Прайсу. Соуп аккуратно выдвинул стул и уселся напротив Гоуста, всё ещё не до конца осознавая, что видит перед собой своего лейтенанта, заваривающего ему чай на собственной кухне. Он бы скорее поверил, что его шарахнуло гранатой на последней миссии, и с тех пор он в коме галлюцинирует сказочными вещами. — Сахар, молоко? — Саймон, не оборачиваясь, достал вторую кружку, к слову, как и первая тоже ничем не примечательную, и залил пакетик кипятком. — Нет, не надо, спасибо. Следом на стол перед Джоном приземлилась дымящаяся чашка, а напротив — Саймон на стул. Несколько долгих секунд он с большим вниманием изучал ошеломленного сержанта, а потом закатал балаклаву к носу и начал пить свой чай — крепкий, без молока и сахара. Повисло молчание, вязкое как банка Мармайта, который Соуп тоже терпеть не мог. Само собой, он не выдержал первым: — Хорошая берлога, ЭлТи. — Угу, — очень по-гоустовски послышалось в ответ без намека на продолжение, но Джон не сдался. — Я думал, ты останешься на праздники на базе заниматься делами. — Так и планировал, но с Прайсом иногда спорить себе дороже. Джон и сам знал, каково это, и понимающе ухмыльнулся. — Кстати о Прайсе. Даже не будешь звонить ему по поводу… — он неловко повел рукой вокруг. — Всего этого? Гоуст в ответ лишь лениво покачал головой и отхлебнул ещё чая: — Если он пожертвовал моей анонимностью, значит мы и правда в дерьме, Джонни. Соуп моментально вспыхнул и опустил глаза к своей нетронутой кружке. Это дурацкое прозвище низким тоном в купе с чужим признанием творили с ним странные вещи. Снова наступила тишина, но Соуп больше не порывался открывать рот. Вместо этого он украдкой глядел на Гоуста, который, в свою очередь, не скрываясь, пялился на него в ответ. Джон вдруг впервые за весь вечер заметил, что в прорези маски у Саймона сейчас не было размазано черной туши по лицу, и потому выглядело это довольно непривычно. Можно было рассмотреть каждую длинную светлую ресницу и мелкие морщинки в уголках глаз. Вряд ли Гоуст ходил дома с гримом и балаклавой, хотя Соуп бы не удивился, но всё же не удержался и ляпнул: — Ты и дома в ней ходишь, или это специально для меня, ЭлТи? Саймон на это ничего не ответил, встал из-за стола и поставил пустую кружку в раковину. — Идем, покажу твою спальню. Джон послушно пошел следом. Гостевая спальня была справа по коридору за одной из тех дверей, как правильно догадался он ранее, и выглядела так же безымянно, как и гостиная. Заправленная полуторная кровать, прикроватная тумба, комод для одежды из трех ярусов и небольшое настенное зеркало. — Полотенца в комоде, вещи можешь разложить там же, — сухо бросил Гоуст. — По поводу вещей… — тут Джон внезапно вспомнил, что всё его скудное имущество заключалось в одном глоке, и смутился сильнее, чем когда Гоуст проделывал в нём дыры взглядом на кухне. — Такое дело… Я ведь приехал сюда не из дома, так что… Гоуст только привычно закатил глаза и вышел. Вернулся он через минут пять, за которые Джон успел знатно разволноваться и пройтись нервными пальцами по покрывалу, подушкам, открыть поочередно ящики и рассмотреть темные махровые полотенца, включить и выключить бра над кроватью и почти постучаться в дверь напротив. В руках Саймон держал стопку вещей, по-видимому, изъятых из собственного гардероба. — Вот, — он бросил их на кровать и отошел. — Зубная щетка будет в ванной на раковине, — а потом закрыл за собой дверь. Джон тут же рухнул рядом с вещами и потер руками лицо. Черт возьми, всё это напоминало ему какое-то хреновое телешоу по BBC One, которое так любила смотреть мама по вторникам. Во всяком случае экшена и конфузных сцен им точно было не занимать. Джон все никак не мог взять в толк, зачем Прайс отправил его в дом к Гоусту, и, что самое важное, что по этому поводу думал сам Гоуст. Его квартира не выглядела так, будто лейтенант планировал с размахом отмечать Рождество или ждал кого-то в гости, хотя в последнем Джон на сто процентов уверен не был и оттого чувствовал себя неуютно и немного виновато. Сам он обожал этот праздник и обламывать его остальным считал настоящим преступлением. Но с другой стороны не его вина была в том, что Прайс решил всё за них двоих. Вероятно, Джону стоило спросить Саймона прямо. Он повернул голову и посмотрел на то, что ему принесли: сверху лежали спортивные штаны, под ними две футболки, а в самом низу чёрное худи на флисе. Джон поднялся и вытащил его, чтобы разглядеть получше. Эта была одна из тех безразмерных кофт, которые Гоуст постоянно носил на базе. Казалось, у него их имелось бесконечное количество, и все они были одинаково чёрные, как и знаменитые балаклавы. Соуп потрогал материал, провел ладонью вдоль шва и улыбнулся. Несмотря на свой мрачный вид, на ощупь она была мягкая и теплая, прямо как её владелец, усмехнулся про себя Джон, а когда он и вовсе натянул худи сверху, то ощутил слабый и очень приятный запах. Определенно стоило спросить бренд ополаскивателя у Гоуста на будущее. Перед тем как выйти из комнаты Соуп посмотрел на себя в зеркало и не сдержал глупой ухмылки — худи висело на нём мешком, и даже с его приличными габаритами он утонул в рукавах и объемах. Гоуст действительно был выдающимся мужчиной во всех смыслах этого слова. В гостиной Саймон сидел за кухонным столом с ноутбуком и пачкой каких-то документов, вероятно, как раз тех, с которыми он так рвался поработать на базе. А ещё он сменил свою балаклаву с черепом на обычную черную. Джон устроился с ногами на диване и поймал на себе пристальный взгляд, не первый за вечер, блуждающий по его фигуре и словно оценивающий. Джон под ним неуютно заерзал и прокашлялся перед тем, как спросить: — Эй, ЭлТи, раз ты дома в этот раз… Может, у тебя были какие-нибудь планы на Рождество? — Даже если и были, то теперь это уже не важно. Гоуст вернулся к компьютеру, а Соуп, расстроившись, обнял колени и уставился в мертвый экран плазмы. — Извини, что всё так вышло. Не хотел портить тебе праздник. Я ведь и сам был на полпути к родителям, когда обнаружил хвост. Так и бросил подарки для Алекса и Холли в машине. Это мои племянники от старшей сестры Софи. Настоящие бандиты, но без них Рождество не Рождество. А ещё я сто лет не видел Роуз — это моя вторая старшая сестра. Она почти всё своё время проводит во Франции по работе, поэтому пересекаемся редко, только по праздникам. Ещё есть Джейн, самая младшая из нас, настоящий чертёнок. Представляешь, в школе всегда за меня заступалась и била парням прямо в нос, — Соупа как прорвало. Он и так любил поговорить о своей семье, а когда нервничал, то болтал в принципе без остановки. Время от времени получалось просто взрывное комбо. — Ты не испортил, — вдруг послышалось тихо из-за стола. Джон вздрогнул и обернулся. Саймон смотрел прямо на него, не моргая. — Что, прости? — Ты не испортил праздник. Потому что портить нечего. — А-а-а… — Соупу неожиданно полегчало, но в то же время стало ещё печальнее, чем если бы он и правда нарушил чужие планы. Выходило, что Саймон вообще не собирался отмечать Рождество, закрывшись дома в одиночестве с кипой бумаг. Возможно, это был выбор самого лейтенанта, но Джону с ним мириться совсем не хотелось, и тогда его захватила совершенно безумная идея. — Слушай, ЭлТи, раз мы не знаем, что происходит и когда ждать звонка от кэпа. Да и вроде как застряли тут… Может, хоть индейку зажарим и пропустим по стаканчику..? Реакция не заставила себя ждать, и Соуп втянул шею глубже в худи, прячась от красноречивого взгляда, в котором читалось ясное как день: «Мактавиш, ты дебил или да?». — Нет, ты не подумай, никаких украшений и ёлок! Просто, знаешь, хороший обед и, может быть, кусок шоколадного полена..? — Нет, — отрезал тут же Гоуст. — Ты — зануда, ЭлТи. Это же Рождество в конце концов. Даже Скрудж всё осознал в этот день, а тебя вообще ничем не проймешь. Тут Гоуст вдруг посмотрел на Соупа долгим нечитаемым взглядом, в котором Джону внезапно привиделось колючее отчуждение и даже толика некой грусти, совсем не присущей лейтенанту, а потом молча опустил глаза к бумагам. Настроение скоропостижно покинуло сержанта. Остаток вечера они так и провели, каждый занимаясь своим делом: Гоуст стучал по клавиатуре и помечал что-то в бумагах, а Соуп добрался до телевизора и теперь пересматривал прошлогодний Кубок Шести Наций, особенно не жалея острого словца и приговаривая, что в школе играл лучше, чем это стадо болванов, когда счет увеличивался не в пользу Шотландии, однако тут же затыкался, вспоминая, что Гоуст вообще-то сосредоточенно работал на благо всего взвода. Где-то каждые тридцать минут Саймон, в свою очередь, на автомате предлагал Джону чай с сэндвичем с беконом, и тот каждый раз неудобно отказывался, вспоминая самую первую кружку, к которой он даже не притронулся — чай, мягко говоря, был не самым его любимым напитком из всех, да и есть совсем не хотелось. Часа через два Гоуст захлопнул ноутбук, встал из-за стола и потянулся, отчего тонкая футболка задралась на животе именно в тот момент, когда Соуп решил на него посмотреть. От вида светлой кожи и точеных косых мышц под ней к щекам прилила кровь, и Джон, спешно отвернулся, понадеявшись, что полумрак комнаты скроет его глупую физиономию. — Я спать, — Саймон подавил кулаком зевок и собрал со стола свои вещи. — Тогда я тоже! — Можешь остаться, тут не комендантский час, — кажется, он даже усмехнулся в ответ, ну или Джону лишь померещилась улыбка под складками балаклавы.

***

Следующим утром Соуп впервые за долгое время проснулся не по будильнику. Его телефона, с вечно включенным на восемь подъемом, рядом больше не было, а одноразовый мобильник и вовсе сдох после приезда. Не размыкая глаз, Джон лениво потянулся и только потом заметил, что подушка была немного плотнее обычного и пахла чем-то неуловимо свежим, а не стандартной лавандой. Он резко распахнул глаза и увидел незнакомое окно напротив, а потом вспомнил весь предыдущий день. Но несмотря на случившееся хотелось проваляться в кровати ещё чуть-чуть: в комнате было прохладно, а одеяло приятной тяжестью согревало как раз так, как предпочитал сам Джон. Когда, в конечном счете, переодевшись и умывшись, он вышел в коридор, его сразу же оглушило непривычной тишиной. В его квартире в Эдинбурге даже ночью что-то умудрялось звенеть, свистеть, гудеть и тикать, а у Гоуста всё словно замерло или задержало дыхание, опасаясь лишний раз скрипнуть, дабы не навлечь на себя разрушительный гнев Саймона Райли. Свет горел только в прихожей, и везде было пусто. Гоуст или заперся у себя, или просто-напросто отсутствовал. Джона даже посетила шальная мысль заглянуть в чужую спальню, но кто знает, сколько и где тут натыкано скрытых камер. Часы на микроволновке показывали девять семнадцать, и Джон открыл холодильник, с благоговением вспоминая о вчерашнем сэндвиче с беконом. Полки внутри были полупустыми: блок выдержанного Чеддера, упаковка бекона, молоко, масло, яйца, ополовиненная пачка сосисок, несколько банок с консервированной фасолью, какие-то соусы на дверце и забитый овощами нижний отдел. От холодильника Соупа он едва ли чем-то отличался, возможно только присутствием овощей и отсутствием пива, поэтому Джон не растерялся и, справедливо посчитав, что Саймону голодный труп здесь явно ни к чему, достал всё, что было нужно, а затем принялся шариться по шкафам в поисках посуды и хлеба. К тому моменту, когда отворилась входная дверь, Джон как раз переворачивал шкворчащий бекон на другую сторону и не заметил, как прямо за его спиной тихо возник Саймон. — Пахнет неплохо, — ехидно раздалось почти в затылок Соупу, и тот от неожиданности дернулся с такой силой, что почти снес рукой горячий противень. — Гребаный ад, ЭлТи! Какого ж хрена ты так подкрадываешься?! Я чуть прямо здесь душу не отдал! — Теряешь хватку, Джонни. Судя по тону настроение у Гоуста было получше вчерашнего, что безусловно обрадовало Соупа, но никак не давало расслабиться в его присутствии. Только немного придя в себя и отправив бекон обратно в духовку, Джон, наконец, посмотрел на то, чем занимался Саймон. Тот выкладывал из здоровенного пакета продукты, среди которых было буквально всё на свете, чтобы приготовить отличный воскресный (или рождественский) ужин, включая даже ягодные пирожки, но никакой индейки или полена. Самой последней на столе появилась бутылка скотча. Того самого, что Соуп пил всегда, когда они бывали в барах после миссий. Джон так и стоял, растерянно переводя взгляд со скотча на Саймона и обратно, который, к слову, был не в привычной балаклаве, а в черной медицинской маске, прикрытой сверху капюшоном очередного худи, и, вскинув бровь, смотрел на Джона. — Что-то не так? — Нет-нет, все нормально, даже лучше, чем оно могло быть, — едва смог выдавить из себя Соуп внезапно охрипшим голосом. Не говорить же вслух о том, как внутри у него все оплавилось от осознания, что Саймон хоть и отказался напрочь отмечать Рождество, но запомнил марку его любимого скотча и молча принес Джону. Если бы Соуп знал Гоуста чуть меньше, он бы решил, что это своеобразная попытка извиниться. Хотя заявлять, что он вообще «знал» Гоуста было уже довольно смело с его стороны. Однако лейтенант никогда не переставал удивлять. — Не проворонь бекон. Гоуст ушел к себе в комнату, а Джон очнулся и завертелся около плиты. Если позволяло время, он мог соорудить отменную тарелку с хрустящим сэндвичем с беконом, глазуньей, тушеной фасолью и грибами. И сегодня ему особенно сильно захотелось этим похвастаться. Он как раз раскладывал приборы на стол, когда на кухню вернулся Гоуст в черной балаклаве и оценивающе принюхался: — Пахнет отлично. Да ты прямо подарок судьбы, Джонни. — Ты ещё не в полной мере осознал, насколько тебе со мной повезло, ЭлТи, — Соуп игриво подмигнул, за что получил типичный взгляд Гоуста, тем не менее совсем беззлобный. — Чай тебе больше не предлагать, как я понимаю? Есть растворимый кофе. — Сойдет. Саймон заварил себе чай, Джону кофе с сахаром, как тот попросил, и они сели завтракать. Ели молча, пока среди звона приборов Саймон, нацепив кусок жареного шампиньона на вилку, внезапно не выдал: — Как предотвратить инцест у грибов? — Джон аж подавился тостом от неожиданности и, прокашлявшись, вопросительно уставился на Саймона. — Фразой «Не спорь с матерью!». — Это было ужасно, ЭлТи. Просто кошмар! — Но тебе понравилось. Довольный собой Гоуст расправился с несчастным грибом, пока Соуп безуспешно пытался скрыть дурацкую улыбку за кружкой кофе. Выходило у него не очень. Как будто их знакомый полевой флирт перенесли в квартиру лейтенанта, только оставили позади террористов, вонючие болота и страх смерти. Джону нравилось. К такому можно было быстро привыкнуть. — Чем планируешь заняться сегодня? — спросил Саймон и взялся за грязную посуду, пока Джон медленно цедил свой кофе и отстраненно рассматривал, как под тонкой футболкой перекатываются мощные мышцы спины при активном движении. Лейтенант вообще представлял собой довольно завораживающее зрелище, что на поле боя, что в собственной квартире. Соуп любил наблюдать за тем, как тот тренирует новичков, умудряясь каждый раз почерпывать для себя что-то новое. Особенным наслаждением для глаз были спарринги. Редко когда Гоуст сам становился в пару с кем-то зеленым, но если такое всё же волшебным образом случалось, посмотреть сбегалось полбазы. Само собой, никто пока так и не смог уложить его на лопатки, даже опытные бойцы. Даже Соуп. Слитые четкие движения, молниеносная реакция, превосходящая сила. Всё это идеально сочеталось в одном человеке, и если бы Джон мог смотреть на те спарринги вечно, он бы без раздумий пожертвовал сном и остальным свободным временем. — Джонни, ты слишком часто зависаешь. Надо что-то с этим делать. — Эй, я тут. Просто задумался, — Соуп махнул головой, прогоняя наваждение, и зацепил взглядом окно — легкая утренняя морось за считанные минуты перешла в разряд ливня. — Хотелось бы прогуляться, но кэп запретил, да и погодка что надо. Двадцать четвертого обычно мы всей семьей собираемся в доме родителей. Канун Рождества всё-таки. В этом году я впервые не с ними. — И чем же обычно Мактавиши занимаются в канун Рождества? — Пьют глинтвейн и терзают меня вопросами о личной жизни. — Очаровательно, — хмыкнул Гоуст. — А чем Райли? Саймон помолчал какое-то время, смотря прямо сквозь Джона, а затем бросил: — Больше ничем. Соупу вдруг стало так неуютно, словно в комнате резко похолодало на пару градусов. Вопрос явно был из серии запрещенных, и Джон уже успел здорово пожалеть о нем, но Гоуст как ни в чем не бывало открыл свой ноутбук и разложил рядом вчерашние документы. — Эм-м. Ну ладно, тогда телек посмотрю, что ли… Так Джон просидел перед телевизором около двух часов, за которые пролистал все имеющиеся каналы, включая платные с фильмами и сериалами и ещё несколько музыкальных. Везде транслировали рождественские программы и благотворительные передачи. Ничего из этого смотреть не хотелось, но он упрямо продолжал жать на кнопки, ворочаясь на диване, лишь бы занять себя хоть чем-то и не начать снова доставать Гоуста своим трепом. На экране Гринч воровал через дымоход очередную ёлку, когда краем глаза Джон заметил Саймона, выходящего из кухни. Через несколько минут тот вернулся и бросил на диван рядом с ним какую-то большую коробку. Ей оказался пазл на тысячу деталей с изображением «Каспера — дружелюбного призрака» на фоне мрачного замка и желтого полумесяца. Джон несколько мгновений осоловело глядел на знакомую вещицу, а потом неприлично громко заржал на весь дом. — Так и знал, что ты в этом замешан, Мактавиш. Гоуст сверлил Соупа испытующим взглядом, но тот был уверен, что под маской, судя по мелким складкам ткани в районе губ, скрывалась улыбка. — Выбирал его я, признаюсь, но к твоей двери подложил Газ, — Джон примирительно вскинул ладони вверх, всё ещё посмеиваясь. — На Хэллоуин мы сдавали квартальные нормативы, и он уступил мне в стрельбе на два попадания. Проигравший должен был передать тебе «подарок». — Идиоты, — Гоуст закатил глаза и вернулся за компьютер. — Я был уверен, что ты его выкинул. — Знал, что пригодится однажды, когда непутевый сержант явится на мой порог и будет изнывать от скуки. Рискнешь или слабо? — И не надейся! Если бы ты только видел, сколько пазлов мы с Алексом собрали за последние пару лет! В итоге Саймон занялся делами, а Джон, усевшись на полу перед телевизором, стал вытряхивать детали из коробки и переворачивать картинкой вверх. Конечно, провокация выглядела слишком уж откровенной, но заняться всё равно было нечем, и потому спустя некоторое время на плитке образовалась порядочных размеров рамка из крайних пазлов. Джон так внимательно рассматривал детали и раскладывал их по цвету в разные кучки, что совсем не замечал, как лейтенант изредка задерживал взгляд на его закусанной от усердия нижней губе и хмуром лбу. Два раза они прерывались на обед и ужин, а потом снова возвращались каждый к своему делу. Только под самый вечер, когда на полу уже красовался Каспер и половина замка, Джон откинулся спиной на диван и потер ладонями глаза. Саймон так и продолжал работать, уткнувшись носом в бумаги — казалось, что в таком объеме готовиться может только годовой отчет за весь взвод, не меньше — а Джон отчаянно боролся с дремотой, укутанный теплым худи. За окном давно сгустились сумерки, и под мерное брюзжание телевизора его начало клонить в сон. Гоуст, должно быть, заметил подозрительно неподвижного Соупа, потому как, хрустнув костяшками пальцев, сказал: — Джонни, иди спать. — Это приказ, ЭлТи? — Соуп откликнулся почти сразу же, хотя голос у него был хриплый, как со сна. — Может им стать, если будешь плохо себя вести. — А сказку на ночь прочитаешь? — Могу только правки в тренировочный план на следующий год. — Фу, ЭлТи, от такого мне кошмары будут сниться. — Я серьезно, Джонни. Иди ложись. — Пойдем со мной, — сонно выдал Соуп и тут же вскочил на ноги, осознав, что только что так бездумно ляпнул. Весь вид Гоуста после сказанного оставлял ему не больше пяти секунд на объяснения. Джон побоялся, что дальше в ход могли пойти подручные средства, среди которых была ополовиненная и ещё довольно горячая кружка чая. — В смысле каждый в свою комнату! В смысле просто спать! Гоуст смерил сержанта пристальным взглядом и, по-видимому, не найдя в нём никакого тайного умысла, решил последовать совету. Он молча закрыл ноутбук, собрал в стопку документы и направился в спальню. А Джон, продолжая пылать от смущения, поплелся следом. Уже перед самой дверью Саймон остановился и посмотрел на зевающего Джона: — Спокойной ночи, Джонни. — Спокойной, ЭлТи. И спасибо тебе. — Не расслабляйся, подарков под ёлкой завтра не будет. — Я уже и так получил свой подарок. Довольно неожиданный, но мне нравится. Тут глаза Гоуста распахнулись в удивлении, и Соуп не смог сдержать широкой улыбки. Саймон Райли, которого застали врасплох, занимал отдельную почетную нишу в мыслях Джона. Они разошлись по комнатам, и Соуп, страшно собой довольный, тут же рухнул лицом в подушки, почти моментально отрубаясь. Этой ночью ему снились странные образы, подобно Касперу, укравшего для Джона ёлку через дымоход и положившего под нее бутылку скотча, но так крепко и спокойно Джон не спал уже очень и очень давно.