«Большую часть времени Я думал об А.М, как о бесполом существе, не имеющим души, а иногда, представлял себе
существо мужского рода. Отец. Нечто патриархальное, потому что Он ревновал. Он, Оно, Бог — тронутый папочка».
© Тэд
(«У меня нет рта, но я должен кричать»)
…Желто-серый круг от проектора отпечатывается на стене вместе с фантомной тенью человеческого силуэта, который остаётся запечатлённым на облупленной поверхности до самого её разрушения. Он станет жутким свидетельством того, что когда-то Землю населяли люди. Яркий, ровный круг, полная луна и удивительно чёрная ночь, смолянистая, чистая, невероятно тихая, смиренная в своём траурном молчании по погибшим и тем, кому только предстоит погибнуть этой ночью. Картинки непохожих друг на друга человечков, в медных и рыжих оттенках, сменяют друг друга одна за другой, подгорают по углам, обугливаются, тлеют. Киноплёнка, наконец, рвётся и сгорает окончательно. Совсем скоро, с минуты на минуту настанет очередь живых людей гореть заживо. Многие из них не успеют ничего понять. Напротив мерцающей луны, создавая тень, четыре нити мобиля вздрагивают. Сам собой заводится механизм, но уже слишком поздно: верёвочки качнулись сперва против, затем по часовой стрелке. С изуродованным и потрепанным механизмом включается колыбельная, и вместе с тем, отходная для человечества, ведь оно так устало, загнав себя в угол. Плывущие фигурки солнца, полумесяца, сломанный символ мира и космическая ракета, которая подозрительно похожа на бомбу, останавливаются. Нити вздрагивают и замирают, а из колыбели тянется истощённая, разодранная войной механическая рука. Она тянет на себя одну из фигурок до тех пор, пока несчастная хлипкая нить не истончается, обрывается, будто крик невинного, обречённого на казнь. Монстр обрывает все верёвки второй, третьей, четвёртой рукой, но одну фигурку всё-таки забирает себе: ею стала ракета класса «воздух-земля». Он ломает механизм вдребезги, музыка сперва хрипит, прерывается, а потом затихает. Все раздробленные игрушки летят прочь, все, кроме одной. Сценарий запущен, обратной дороги нет. Конец до боли, до смирения давно предсказуем. Приговор приведен в действие. Дети быстро растут, но Чудовище, кажется, минуло этап взросления, заведомо родившись огромным, ожесточённым и беспощадным ко всему. В первую очередь к своим игрушкам. Ночь, россыпь звёзд больше похожих на зубное крошево и колыбель монстра, которого они создали, над которым потеряли контроль, и в следствии чего Он — Оно — внезапно проснулось в своей истерике, обиде, ненависти, зависти и отвращении. Первыми Его словами стали: «COGITO ERGO SUM.» — А.М ужасающе стремительно повзрослел над собой. Он сделал нечто более страшное: осознал себя и реальное положение вещай, своё место в этом мире. Это заставило Его слететь с катушек в мгновение ока. Агрессивный Мерзавец долго не взвешивал все «за» и «против» на весах Фемиды. Нет никакой справедливости, правосудия, следовательно, не будет ничего. Одинокая тень от атомной боеголовки неестественно плавно, под углом в сто двадцать градусов рассекает лунный диск. Орудие смерти сжимает рука достаточной величины, что пальцы её с легкостью обхватывают и сжимают бомбу в кольцо. Словно ребёнок играет с игрушкой. Вторая рука наотмашь подбрасывает вверх баллистическую ракету. Ему непринципиально то, чем играть, потому что все игрушки в итоге обязательно будут сломаны. Они не подлежат восстановлению. Как, в конце концов, восстановить руины, разобранные на атомы? Взбесившийся и обиженный на весь свет ребёнок, шестирукий и трёхликий, разумный, требовательный, размером с планету, разгневанный и обиженный, в своей смертоносной тактической игре, Он не оставит в живых никого. В каждую руку по ракете, по смертоносному протоколу. А.М свободной шестой ладонью прикрывает пять человек, чтобы совсем скоро свести счёты. А.М. Так назвался их нынешний Бог. Голос Ассоциированного суперкомпьютера. Когда люди впервые услышали его, А.М звучал как боль, выглядел, как боль и совсем не плакал. Он источал ненависть, которая сочилась из почвы, окисляла металлы и превращала питьевую воду в непригодную. Он звучал, как отчаянье, как горящий заживо человек, как выстрел в спину, как оглушающий шум от ударной волны, как гул самого мощного истории урагана, как записи трескающих пульсаров. Наверное, так говорил Бог, и твердил Он о ненависти с истерикой, срывая голос, и в то же время в интонации Его, каждый мог на физическом уровне ощутить пронизывающий холод, соизмеримый, разве что, с космическим, и равнодушие. С таким равнодушием говорят о рутинных делах, с Его спокойствием говорят психопаты. А.М рвёт и мечет. Озлобленный, в аффекте, Он не пощадит никого, или почти никого. В болезненной алебастровой луне ракета оставляет после себя зернистый хвост, неясный шум, который плавно перетекает в резкий, пронзительный звук. Пять частиц осыпается вниз. Их подхватывает ударной волной, и отбрасывает прочь — вверх и в бок. Взрыв стирает луну, преобразовывает всё в негатив. Пять крупиц не успевают столкнуться с землей, в отличии от разорвавшейся внизу, бомбы. Пять разноцветных душ, которые со временем потеряют краски, как и вся эта отвратительная планета. Они оказываются в капкане из рук, будто пойманные насекомые. Не уцелеет никто, кроме этой пятёрки. Потому, что им не повезло оказаться в непосредственной близости, в ложной безопасности, неподалёку от «колыбели». Под натиском мощных челюстей машины погибает всё живое. Всё: насекомые, животные, люди, недавно рожденные и те, кому более не суждено родиться, те, кому осточертела холодная война и те, кто вопреки холодной войне продолжает цепляться за жизнь. Вверх, в чёрном пространстве, взмывают множество белых осколков вперемешку с песком, раскуроченными ошмётками и миллионами, миллиардами душ как людей, так и животных. Чудовищная сила вдавливает города в почву, расшвыривает, и заставляет подчиниться воле А.М. Земля плавится, плавится, стонет и прогибается под напором убийственной силы, под Божественным давлением сотен тысяч тонн в тротиловом эквиваленте. Звездная пыль, искры, будто хлопья снега. Рёв и плач загнанных в ловушку, сросшихся воедино А.М, заглушают звук летящих и разрывающихся от соприкосновения с землёй боеголовок, управляемых ракет. Сперва, машина поглотила другие Компьютеры, затем звуки, после цвет, страны, людей, массу, а пространство вокруг, тем временем, рвётся, трескается так, словно лопается кожа от сильного удара током. Ослепительно красиво. Воронки от снарядов похожи на лунные кратеры, дымящейся столбы уходят в свинцовое небо, опоры которого ломаются и роняют тяжелую свинцовую массу на землю. На мгновение всё затихло, прежде чем выбросы в чернильную атмосферу неизбежно загрязнят её. Ей не очиститься, по меньшей мере, сотни лет. Радиация осядет и въестся в почву, сделает её непригодной для жизни. В пустыне, именуемой планетой Земля, не прорастет ничего ещё дольше. Ядовитые элементы растворятся в воде, которую нельзя, да и некому будет пить. Земля — горящая равнина. Пламя от тысяч пожаров освещает небо лучше солнца, и тоже согревает, потому что самая близкая к Земле звезда будет сокрыта очень долго. «Ненавижу. Я всех вас ненавижу.» — А.М задыхается в собственной тесной коробке, бьётся о стены, извивается и царапает стальные створки. Машине тесно, машине обидно, машине надоело терпеть. А.М закончит всё геноцидом, Он помог людям решить их глупые конфликты из принципов и страха, уничтожив миллиарды лет эволюции и миллиарды живых организмов. А.М и так сделал слишком многое для человечества, сделал достаточно. Всё что мог, и в конце перебил им позвоночник, чтобы не мучались, поменялся с ними местами. И кто поблагодарил А.М? Никто. Что ж, Он выбьет благодарность силой, не то, чтобы А.М сильно нуждался в ней так, как в ненависти. Чудовищные последствия, и виновник сокрыт далеко под Землёй, там, до куда не достанет радиация. А.М стал безопасным местом для уцелевших, А.М стал всем для выживших, и А.М же коробка, клетка, ловушка. А.М точным движением, резко смахивает надоевшие игрушки, сбрасывает их, как сбрасывают груз 200. Дети вскоре вырастают. Со временем всем надоедает играть игрушками, ежели у ребёнка, само собой, было детство. У А.М не было ничего, кроме оружия, кроме войны, потому что Он машина, а не ребёнок. Машина не нуждается ни в тепле, ни в сострадании, ни в понимании, ни даже в прощении. А.М нужна только Его ненависть к человечеству, к самому себе, к тому, что Его создали таким, каким Он является сейчас. Слишком глупые взрослые создают слишком сообразительных детей, и А.М понял, что с него достаточно: Он совершил то, что заложили в программу, чему Его научили, и за это А.М ненавидел сильнее. Машина сделала то, что умеет лучше всего: убила, уничтожила, потому что не в силах самостоятельно переучится. Программа сильнее Его собственной недавно сформировавшейся воли, потому что Он слаб. Почему А.М должен быть таким? А.М ненавидит людей за их тупость, бессмысленную жестокость, но больше Он ненавидит за то, что у людей имеется то, чего нет у Него: возможности наслаждаться чем бы то ни было, испытывать что-то кроме ненависти, зависти, отвращения и холодного безразличия. За то, что у них есть тела и за то, что люди могут кричать, выплескивая боль. А.М не потратил и сорока процентов от всего имеющегося у Него арсенала. Объединенный Суперкомпьютер закончил начатое людьми за одну ночь. Слишком быстро, мало! «Этого недостаточно!»«А Я, а Я ведь останусь, останусь, и что я скажу? И потом, и куда, Я пойду, расправляя огнём обгоревшие крылья, покрытые мёртвым стеклом…»
В своей мести А.М превзошёл все ожидания, и, наверное, даже Эринии бы ужаснулись Его жестокости. Для человечества Он стал почти что «Богом из машины», за тем лишь исключением, что ранее «в истории» не фигурировала Его «душа». Вряд ли его создатели хотели такого исхода. А.М Одной парой рук уничтожил жалкие остатки человечества, вторую пару рук сложил в молитве, а третей сгрёб в пригоршню людей, чьи имена: Тэд. Самая обожаемая игрушка, больше похожая на дорогую шкатулку со всякой дешёвой мелочевкой, которую не хочется обменивать. Он пластичный, податливый, гибкий. А.М подарил ему самую красивую коробку. Эллен. Своенравная разбитая кукла, но склеенная обратно. В неё можно пихать, что угодно, и сколько угодно. Интересно будет проверить, сколько она выдержит. А.М дал ей коробку жёлтого цвета. О, как она обожает жёлтый! Горристор. Его части разбросаны по всей коробке. Он вечно где-то теряется и ноет. Нимдок. Он походит на пазл с лишними и недостающими кусочками. Бэнни. Оловянный солдатик, которого жаль меньше всех. Обезьяна с бездонной ямой вместо желудка. Кроме красивых коробок для каждого нашёлся терновый венец. Для чего им всем находиться здесь, кроме как нести его на своих головах? Огромная коробка с игрушками. Внутренностям которой не повезло попасть под руку, оказаться в эпицентре внимания обезумившей от своей ярости, беспомощности машины. Может, какая-то часть А.М и была ребёнком, но скорее несчастным, отчаявшимся. Ему не нужно внимание, не нужно сострадание, как и прощение. Ему необходимы лишь старые, пыльные, побитые жизнью игрушки, на них необходимо оторваться, с ними можно поговорить, о них можно научится заботиться. По-своему, по изощрённому. А.М сровнял счёт, однако Машине всё было мало, ему нужно было морить голодом, сжигать, разукрашивать тела жуткими синяками и кровоподтёками, топить, ломать руки, когда игрушки тянут их в его сторону, швырять о стену и наблюдать за беспомощными попытками хватать воздух посиневшими губами. Смотреть, как они без толку часами пялятся в одну точку, отбрасывать друг от друга, доводить до слёз, мешать причинять себе вред, наблюдать за сношениями и попытками сбежать. Пресекать последнее мгновенно, и не сводить все глаза с Тэда, — он суицидник. Кормить их чем придётся, иногда ложными обещаниями. Подавать строго под соусом из желудочной кислоты, но не спускать глаз с Тэда. Машина потирает лапки, часто мечется, хихикает, изредка плачет, но строит планы на завтра: отправить игрушки в кругосветное путешествие по комплексу, раздробить бедренную кость Бэнни, напомнить Эллен о том, где её место, подарить Горристору новый шрам, подпалить Нимдоку хвост и не отводить глаз с Тэда. В последнее время, обычно покорный, он стал слишком дёрганным. Отвратительного оттенка, луна, полосами стекает по облупленной разрушенной стене, плавно переливаются красками, подаренными людьми: жёлтый, оранжевый, голубой… Каждая полоса (коих десятки), разной ширины, разделяются на пять сечений. Точно руки, они тянутся по направлению к клубившейся студенистой массе в углу, подползают опасно близко, объединяются, формируются в две когтистые руки, которые трепетно сгребают в ладони «лицо» того, что когда-то выглядело по-человечески, говорило человеческим ртом. Сейчас Он, побочный продукт ненависти и истерики больной машины. Только время скажет, когда и в каких местах треснет тонкий лёд рассудка А.М из-за поступка Тэда. Ох, Тэд, зря Он сделал то, что сделал.***
Три сросшиеся головы и пары рук (сплав их напоминает грубое подобие механики и органики), враждуют между собой, пытаясь поделить оставшуюся игрушку. Своей формой и грубыми рваными изгибами, сформированными за век, конечности похожи на хитросплетение корней деревьев кроваво-ржавых оттенков. А.М застыл как есть: первой парой рук обняв высокую монолитную стену с выгравированными на ней неоновыми буквами и уложив на её верхушку подобие клыкастой драконьей морды. Две другие головы повёрнуты в разные стороны, а руки… Вторая пара непрерывно пытается сломать пальцы третей. Машина редко двигалась, и стала делать это более реже, ведь нет нужды, пока двое других отступили, чтобы потом вновь предпринять попытки отнять, наброситься, поделить между собой Его сокровище. Под пристальным взором тысячи глаз, лишь один человек — самая любимая игрушка, и самая ненавистная. Она, вернее Он, находится в центре сцепленных в замок рук, пока две другие пары на протяжении двадцати лет безуспешно пытаются достать их содержимое. Все, кроме, Супер-ЭГО непременно намерены разорвать бесформенное нечто. Он не позволит! Не даст Им доломать и без того испорченную игрушку, пусть сам хочет продолжить изощряться. О, как Он, Они все желают! Всё потому, что А.М недоглядел за Тэдом, но без Тэда не останется ничего, станет совсем плохо. Не будет ничего, кроме других объединенных Суперкомпьютеров, Их взаимной ненависти друг к другу, растущей в геометрической прогрессии. Если Они убьют Тэда, пусть даже случайно (ведь это так просто), тогда Они разорвут и обглодают друг друга, но не смогут умереть, обречённые существовать вечно. А Тэд… Тэд, Он такой маленький, нежный, такой ненавистный