💜💚
После тридцати многое воспринимается совсем иначе. Больше не удаётся протусить всю ночь и выспаться всего за каких-то три часа, а потом, как огурчик встать с первым будильником и убежать на работу. Теперь длинные носки не кажутся такими уж и дурацкими и осенью ты с удовольствием меняешь тонкую чёрную кожанку на уютный тёплый пуховик с капюшоном. А ранней весной, выбегая из дома, ты можешь забыть про любимые наушники, но никогда не забудешь закинуть в сумку шарф, потому что лишний раз не хочешь брать больничный из-за простуды. А самое обидное, что теперь всего лишь пара кружек пива на следующее утро не хило даёт о себе знать, будто ты кутил целую неделю. И со временем шумные пятничные посиделки в барах с друзьями меняются на ламповые вечера дома за хорошей книгой и бокалом красного сухого или же на уютные объятия со второй половинкой под любимый сериал. И тебе это нравится. Всё меняется, и ты больше не отрицаешь того факта, что твои здоровье и комфорт тебе куда важнее мимолётного веселья. А когда тебе тридцать один и ты на седьмом месяце беременности, то это правило становится номер один в твоей жизни. Тэхён, например, сейчас вообще чувствует себя настолько ранимым и уязвимым, что порой думает, что сделан из стекла. Особенно после одного болезненного выкидыша на раннем сроке и полуторагодовых попыток вновь увидеть заветные две полоски на тесте. Поэтому, узнав о долгожданной беременности, они с мужем приняли обоюдное решение, что Тэхён сразу же уволится с работы и будет заниматься лишь поддержанием их с малышом здоровья. Так его альфе спокойнее… Можно сосредоточиться на работе и каждую секунду не думать о том, что с его семьёй может случиться что-то плохое. Тэхён дома: в тепле, уюте и под его наблюдением, а главное — без постоянных нервных срывов из-за работы. Чонгук оказался не только прекрасным мужем, но и понимающим чутким будущим отцом. Все эти тяжёлые месяцы он с Тэхёна не то что сдувает пылинки, но и балует ещё больше, по возможности забирает на себя обязанности по дому и каждую свободную минуту напоминает о том, что он его драгоценное сокровище. Всегда был, есть и будет. Тэхён по-настоящему счастлив. Каждую ночь засыпать в любимых крепких руках и просыпаться от нежного поцелуя в губы и ласкового «Доброе утро, радость моя» — бесценно. Он не боится почувствовать себя слабым, потому что с Чонгуком можно. Но сегодняшней ночью окутывающий насыщенный запах пачули, горячее ровное дыхание альфы в плечо, его большая ладонь на круглом животе почему-то заставляют тело омеги мелко дрожать и думать совсем не о выборе обоев в детской… Тэхён тихо шуршит одеялом, ощущая между ягодицами и на внутренней стороне бёдер вязкую влагу. Сначала пугается, но потом успокаивается, понимая, что это его природная смазка. Он ужасно возбуждён… Тэхён никогда не был капризным, да и течки всегда проходили спокойно за день-два. Но во время беременности его сумасшедшие гормоны играются с менталкой и желаниями, как хотят. Так, например, два месяца назад ему резко захотелось клубничных эклеров с шоколадной крошкой и никак иначе. И Чонгук нашёл их. В половину первого ночи привёз эти самые эклеры, вытирал Тэхёну слёзы и вытаскивал из имитированного гнезда, сделанного из своей одежды. А после того, как Тэхён слопал лакомство меньше, чем за минуту, альфа сидел на диване в гостиной и дышал через раз, сгорая оттого, с каким упоением омега делал ему минет с остатками клубничного крема на губах и одновременно ласкал себя рукой, потому что «так захотелось». А уже через две недели у Тэхёна возникло дикое желание заняться сексом, когда он просто проходил мимо кабинета альфы. В тот вечер омега горел тем, что хочет прямо на кожаном рабочем кресле, жёстко и без прелюдий. Но Чонгук, конечно же, сначала зацеловал омегу в каких только можно и нельзя местах, пока тот не утихомирил свой пыл и расслабился, а уже потом взял прямо на своём кресле. И так Тэхёна всё время бросает из крайности в крайность. Каждый день он словно катается на своих «любимых» эмоциональных качелях и уже ничего не может с этим поделать. Порой он со слезами на глазах дрожит от одного только лёгкого поцелуя в шею, пока тело нещадно вымаливает об ином: пылком, страстном, но одновременно нежном и трепетном. Так и этой ночью Тэхён не может уснуть, думая лишь о том, чего он хочет больше: оседлать лицо мужа и скорее кончить от его губ и горячего длинного языка в себе или же сладких томных поцелуев и тёплых объятий до самого утра. Но омега не может себе из этого ничего позволить, потому что знает, как сильно в последнее время Чонгук устаёт на работе, стараясь как можно лучше обеспечить их семью, поэтому решает сам разобраться со своей возникшей «проблемой». Тэхён осторожно поворачивает голову к мирно спящему альфе и прерывисто выдыхает, собираясь с силами. Аккуратно убирает ладонь со своего живота и тихонечко переворачивается на бок, чуть отползая от альфы, чтобы быть подальше от горячего тела. Но как бы не так. Почувствовав рядом пустоту, альфа с недовольным мычанием мгновенно притягивает Тэхёна к груди, а после укладывает руку на мягкое полупопие, во сне легонько жамкая, как любимую игрушку-антистресс. Тэхён зажмуривается и еле слышно скулит в сомкнутые губы. К таким действиям он хоть и привык, потому что Чонгук всегда неосознанно тискает его во сне, но этой ночью от такого ему буквально сносит крышу. Сердце подкатывает комом к самому горлу так, что кажется — стоит омеге раскрыть рот, и оно вырвется. А кожа невозможно пылает там, где её касаются родные и такие горячие руки. Тэхёну срочно нужна разрядка, а иначе он сегодня точно умрёт в собственной постели… Его рука судорожно тянется вниз, огибает большой живот и, минуя лёгкие хлопковые шортики, обхватывает уже твёрдый орган, не спеша скользит по нему, уделяя особое внимание чувствительной головке и заставляя всё тело подрагивать от долгожданного чувства блаженства. Тэхён старается сильно не шуметь, ведь он не хочет разбудить своим бесстыдством уставшего альфу. В начале ему кажется, что хватит и пары простых движений рукой, чтобы кончить и спокойно уснуть, но влажное нутро не даёт покоя, вынуждая Тэхёна желать большего. Омега с сожалением понимает, что ему не хватает того жаркого давления внутри себя, ему необходимо ощутить внизу хотя бы один палец, чтобы достичь желаемого. Но он никак не может дотянуться, не в таком положении… Тэхён тихонько всхлипывает от безысходности. Оттого, что не в состоянии удовлетворить себя и противостоять безумным желаниям. Проклинает своих внутренних монстров, которые вырываются наружу в самый неподходящий момент. Он с силой сжимает руку на члене и двигает ей интенсивнее, насколько позволяет его поза. Чувствует, как свой же аромат жасмина душит, оседая лёгкой горечью на кончике языка, пока слёзы скатываются по горящим щекам и беззвучно падают на подушку. Но его глаза вмиг округляются, когда рука альфы вдруг перемещается с ягодицы на его припухшую грудь и начинает мягко её массировать. Тэхён терпит из последних сил, будто вовсе не дышит, пока альфа с тихим урчанием в полусне ласкает его за грудь и в какой-то момент сжимает до такой степени, что из его губ вырывается протяжный отчаянный стон. Тэхён резко зажимает рот свободной ладонью и не двигается, с трудом предотвращая накатывающую тревогу и ещё большее возбуждение. Ждёт и безмолвно молит о том, чтобы альфа ослабил руку на груди и вновь отдался в объятия Морфея. Но этого не происходит… Альфа продолжает настойчивее тискать его за грудь и всё сильнее втягивать носом дурманящий аромат жасмина, что постепенно заполняет всю спальню. Тэхён тяжело выдыхает и машинально скользит по члену, думая, что так он сможет обмануть своё тело и наконец кончить. Немного прогибается в спине и вплотную ягодицами касается чужих бёдер, но в итоге делает себе только хуже. Тело совершенно его не слушается, рука вольно двигается вместе с бёдрами, пока сам омега жалобно поскуливает в плотно прижатую к губам ладонь. Кончить… Хочется скорее кончить… — с силой сжимая веки, чуть не воет Тэхён, в бреду покусывая и посасывая внутреннюю сторону ладони, представляя вместо неё губы своего любимого альфы. Но в следующую же секунду он замирает и распахивает глаза, услышав копошение и невнятное мычание за спиной. Разбудил… Я всё-таки его разбудил! — не издавая ни звука, убивается Тэхён. Кажется, что его сердце вот-вот выпрыгнет от дикого волнения. — Тэхён-и… — от сонного хрипловатого голоса, что проносится над ухом, омега тревожно дёргается и крепче сжимает рот влажной ладонью. Альфа приоткрывает один глаз и сквозь сон переводит взгляд на свою руку, забравшуюся под футболку омеги. Непонимающе сжимает ладонь и слышит тихий стон, больше похожий на скулёж, что тут же его отрезвляет и отбирает остатки сна. Альфа незамедлительно убирает из-под футболки ладонь и, прижимаясь голой грудью к омеге, встревоженно спрашивает: — Я разбудил тебя, малыш? Прости… — укладывает свой подбородок на плечо и совестно оправдывается: — Кажется, я снова не контролировал себя во сне. Ты как, в порядке? Боясь шелохнуться, Тэхён отвечает лишь короткими кивками головой. Сглатывая неприятный ком в горле, он тихо угукает и пытается отвернуться, чтобы спрятать красное лицо, горящее от стыда за свои безумные действия. Он только что мастурбировал на спящего, ни о чём не подозревающего мужа и фантазировал о том, как тот вдруг просыпается и набрасывается на него с диким рыком и совсем не благими намерениями… Идиот. Сумасшедший извращенец! — С-с-спи, Гук-и, — его голос некстати дрожит, на что альфа обеспокоенно вздыхает и нахмуривает брови, аккуратно хватается за его плечо и медленно тянет в свою сторону, а Тэхён снова противится: — Просто спи. Всё в порядке, правда. — Нет, не в порядке! — возражает Чонгук. Сквозь тонкую ткань футболки чувствует, как тело омеги полыхает огнём, после чего он прикладывает ладонь к его вспотевшему лбу и испуганно округляет глаза. — Ты почему такой горячий? У тебя температура, а ты молчишь?! — хочет развернуть его лицом к себе, дёргая за плечо смелее, но омега не даётся, отворачиваясь и с силой прижимая влажную от слёз щёку к подушке. — Малыш, ты плачешь? Тебе плохо? Больно? Посмотри на меня! От резкого обеспокоенного голоса мужа, Тэхён всхлипывает и в отрицании быстро вертит головой, одновременно сжимая глаза и губы до побеления кожи. Да не плохо ему! Просто очень-очень стыдно! Чонгук тяжко вздыхает, не находит себе места от переживаний. Ладонью осторожно касается огненной щеки омеги и слабым мягким голосом просит к себе повернуться. Сам чуть не плачет, чувствуя боль и тревогу своей второй половинки. Тэхён колеблется, но всё же с виноватым видом поворачивается к альфе лицом, перемещаясь на спину и тут же срываясь на тихий потерянный плач. — Гу-ук… Ну заче-ем?.. — прячет глаза, слегка надавливая на закрытые веки подушечками пальцев, чтобы хоть немного утихомирить слёзы. — Почему ты не спи-ишь?.. Я же сказал, всё в порядке! А ты… Ты-ы-ы! — Тише, тише, Тэхён-и, — ласковый и безумно обеспокоенный голос режет омегу без ножа. Чонгук подрывается и садится, как можно ближе, подгибая ноги в коленях и наклоняясь корпусом ниже. Приглаживает взлохмаченные волосы омеги и убирает их со лба, ненароком касается его подрагивающих рук и старается убрать их от заплаканного лица. — Расскажи мне, что случилось? Принести тебе воды? Малыш, ты весь горишь, давай сначала снимем одеяло? — Не на… — обрывая фразу, вскрикивает Тэхён, поджимая руки к груди с такой силы, что, кажется, сейчас продавит ими грудную клетку. Большими ошарашенными глазами смотрит на застывшего альфу, который, сам не знает почему, опускает взгляд всё ниже и благодаря тусклому освещению ночника замечает приспущенные свободные шортики и то, из-за чего Тэхён сейчас не в себе, а после альфа с облегчением на мгновение прикрывает глаза и еле заметно улыбается. — Сказал же, не надо! — повторяет Тэхён, быстро прячет голый пах краем одеяла и с каждой секундой всё ярче краснеет то ли от возмущения, то ли от дикого смущения. — Давай сделаем вид, что ничего не произошло, хорошо? — не спрашивает, а конкретно ставит перед фактом. Отворачивая лицо, бурчит себе под нос: — Это всё гормоны. Покоя мне не дают… Альфа беззвучно смеётся, морща нос от улыбки. Руками забирается под одеяло и быстро находит шортики, стягивая их до конца, пока омега тихо шмыгает носом и с невозмутимым лицом быстро стирает с щёк дорожки от дурацких слёз, позволяя снять с себя всю одежду и параллельно оставлять на теле мимолётные трепетные поцелуи. — Почему сразу не разбудил, м? — полностью скинув одеяло, альфа устраивается между подрагивающих ног и чуть приподнимает одну, пройдясь по ней лёгкими поцелуями от колена к середине бедра, а после медленно опуская на постель. Из-под лезущей в глаза чёлки он смотрит на омегу безумно любящим, но немного хитрым взглядом. — Ты же знаешь, я всегда с удовольствием тебе помогу, — не разрывая зрительного контакта, растягивает губы в томной ухмылке и мажет ими по дёрнувшейся головке, размазывая сладковатую смазку, а после жадно слизывая влагу с губ, заставляя омегу зажмуриться до появления ярких вспышек перед глазами. — Дурашка. — Да как же я могу? Не надо, Гук-и… — плаксиво просит Тэхён, пытается отползти выше, к изголовью кровати, но большие крепкие руки его не отпускают и настойчиво притягивают к своему лицу всё ближе. — Ложись, у тебя же завтра с утра совещание… Ты должен!.. — отрывисто вскрикивает, резко напрягая взятые в жаркий плен бёдра и пах. Он с большим трудом сгибает ноги в коленях и приподнимает голову. Слабо моргает и видит меж своих ног альфу, который улыбается всё с той же нежно озорной ухмылкой и продолжает покрывать его аппетитные бёдра медленными чувственными поцелуями. Облизывая сухие губы, Тэхён еле слышно произносит: — Ты должен поспать, Гук… Завтра… Важный день… — Важное здесь только ты, малыш, — слова, словно молния, срываются с губ альфы и достигают самого сердца омеги. Поцелуи в момент становятся более развязными, жаркими. Губы альфы скользят по твёрдому напряжённому органу, задерживаются на головке, подразнивая чувствительную уздечку языком. Чонгук не перестаёт целовать, сосать, возбуждать. На несколько мгновений он останавливается и беззвучно улыбается тихим стонам наслаждения и такому яркому сладковатому аромату жасмина, смешанному со своим. — Нет, пожалуйста, Гук… — Тэхён вертит головой в разные стороны, как умалишённый, слёзно сдвигает брови к переносице, сжимает подушку у своей головы, а сам ноги всё шире и шире расставляет, быстрее толкается в горячий, наполненный его же соками, рот, пока альфа подушечкой большого пальца дразнит его мокрую дырочку, немного давит на неё, но не входит. — Да, ещё немного, пожалуйста… Нет! Остановись, сейчас же! Нет, Гук-и, прошу-у… М-м-м… Ещё, хочу ещё! Чонгук всё же останавливается, не понимая, что именно от него требует омега, и, прищурившись, с умилением наблюдает, как тот капризно скулит и ёрзает по постели, желая от него всего и сразу. — Тише, тише, — успокаивает капризного и невозможно возбуждённого омегу Чонгук. Садится на колени и ладонями нежно поглаживает его по круглому животику, приговаривая: — Папочке Тэхёну нельзя так волноваться. Ну же, Тэхён-и, — спускает ладони на бёдра и не спеша ведёт ими ниже, сминая пальцами упругие ягодицы до еле слышных стонов. — Расслабься и скажи папочке Чонгуку, что ты хочешь на самом деле? — Я не… — омега безнадёжно вертит головой, — не знаю… — Ну же, малыш. — Я хочу… Хочу… — Скажи мне, чего ты хочешь, и я это сделаю. — Хочу м-м-м… Гу-ук… — Всего два слова, Тэхён-и. Чонгук нетерпеливо растягивает безумно влажную дырочку двумя пальцами, заставляя омегу давиться воздухом и наконец поддаться своим желаниям. — Тебя! Тебя! Хочу тебя, Гук-и! — А ещё? — спрашивает альфа хрипловатым сладким, словно мёд, голосом, отчего омегу начинает трясти, захлестнув волной жгучего возбуждения. Он видит, как Тэхён мечется среди своих мыслей, боясь сказать вслух то, о чём сейчас думает. — Чего ещё хочет мой малыш? Ну же, скажи. — Хочу твой язык… Там, внизу… Пожалуйста, трахни меня своим языком, умоляю! Тэхён пылко произносит сквозь ладони на горящем лице, подаваясь бёдрами к рукам альфы, что мучительно медленно и нежно ласкают его член и гладкие яички, пока в голове вспышками появляются безумные отрывки того, как альфа жадно его вылизывает. — Не нужно меня умолять, Тэхён-и, — улыбается альфа и тянется к рукам омеги, поглаживает их и аккуратно убирает с лица на подушку. — Я сделаю всё, только не скрывай от меня своё красивое лицо, пожалуйста… Прикусывая нижнюю губу, омега несколько раз кивает ласково улыбающемуся альфе и тут же утопает в самых нежных и бережных поцелуях, что покрывают его отзывчивое на каждое прикосновение тело и спускаются ниже, мягкими губами обхватывая головку и опускаясь на член по основание. — Гук-и… Ещё один протяжный умоляющий стон и мурашки по всему телу. Тэхён толкается в жаркий рот в такт движениям и закатывает глаза от бурлящей внутри страсти. Он чувствует, как средний палец альфы охотно проникает внутрь, двигаясь всё глубже до заветного местечка, и несдержанно мычит от долгожданного давления. Альфа делает несколько осторожных движений пальцем, пока его рот беспрерывно скользит по твёрдому органу омеги. И в следующее мгновение чувствует, как горячее семя приятно разливается по гортани. Он с жадным чмоком облизывает головку и сглатывает, не проронив ни капли. Довольно улыбается, стирая с губ и подбородка слюну и наблюдая за тем, как омега прерывисто дышит через рот и смотрит на него помутневшими глазами, собираясь что-то сказать, но Чонгук его опережает. — Ты такой мокрый… — облизывая губы, альфа смотрит вниз, где смазка омеги густо выделяется и впитывается в смятую простынь. — Как восемь лет назад на нашем третьем свидании, когда мы узнавали друг друга получше прямо на кровати твоих родителей, — тихо смеётся, заботливо подкладывая свою подушку под ягодицы ослабевшего омеги. После чего не спеша размазывает вязкую прозрачную смазку по бёдрам и слегка опустившемуся члену, что подрагивает от мягких поглаживаний, постепенно наливаясь кровью. — Помнишь, как ты громко стонал в ту ночь? Я вот помню. И твои соседи, наверняка, всё ещё не могут это забыть… — Боже… Просто замолчи! — нервозно куксится Тэхён, зажмуриваясь от стыдливых воспоминаний. Конечно, он всё помнит. Как выкрикивал его имя при каждом глубоком толчке, и как они чуть не сломали родительскую кровать, что стучала в стену почти до утра. И как потом долгое время не мог смотреть соседям в глаза при встрече, тоже помнит. Поэтому он ногой пинает альфу в бедро, после того, как тот беззвучно над ним потешается, продолжая настойчиво поглаживать его ягодицы. — Это уже слишком… — Хорошо, — альфа не перестаёт улыбаться и с горящими глазами спускается к раскинутым в стороны бёдрам, укладываясь на живот и притягивая омегу ближе к своему лицу. — Лучше поскорее займусь этим сладким местечком, как и обещал. Тэхён резко запрокидывает голову, широко открывая рот и глубоко вдыхая насыщенный аромат пачули и жасмина, когда гладкий язык альфы делает несколько размашистых мазков по его дырочке и начинает постепенно проникать внутрь. Он дёргается, когда большие пальцы на его ягодицах с силой вжимаются и растягивают кожу вокруг горячей узости, давая ловкому языку всё больше пространства. Тэхён сдавленно выдыхает, пальцами цепляясь за простынь по разные стороны от себя и кусая губы, пока Чонгук жадно проходится по текущей пульсирующей дырочке. Он вылизывает его, заталкивая язык так глубоко, как только может, удерживая Тэхёна на периферии стыда и порочного удовольствия. — Гук-и… — выстанывает имя альфы Тэхён, подмахивая тазом в такт равномерным движениям, и произносит громче на встречу всё более точным толчкам. — Боже, Гук-и, ещё! Ещё! Умоляющие протяжные стоны разносятся по комнате, возбуждая Чонгука до предела. Он шумно тянет дурманящий аромат жасмина, закрывая глаза от наслаждения. Его омега пахнет возбуждением до сладостного головокружения. Чонгуку до безумия нравятся этот аромат, эти разрушающие все грани стоны и сладковатый привкус на языке. Ему хочется ещё: больше, глубже, ближе. Он тянет омегу за бёдра, щедро размазывая смазку по щекам и подбородку. Вылизывает каждый миллиметр, тщательно и так ненасытно, стараясь слизать языком всё до последней капли. Мажет языком вокруг сокращающегося колечка и буквально теряет рассудок. Тэхёна всё ещё так мало. Всегда. — Гук-и, я… хочу кончить… — хнычет омега, ёрзая по подушке и давая альфе понять, что он почти дошёл до своего пика. Чонгук выпускает одну ягодицу, оставляя на ней следы от пальцев, и начинает нарочито медленно скользить по напряжённому органу омеги, продолжая проникать в него языком. Не в силах больше терпеть, омега сильнее толкается в руку, сжатую на своём члене, упираясь пятками в простыню, и через несколько бурных толчков кончает, пачкая горячим семенем руку альфы. Он подрагивает и загнанно дышит, пока альфа делает ещё пару мазков языком и после укладывает голову ему на бедро, медленно размазывая по пальцам белёсую густоватую жидкость. — Малыш, как ты? — восстанавливая дыхание, спрашивает Чонгук и приподнимается, усаживаясь между ног омеги. — Не устал? Вместо ответа ему на заметно выпирающий орган ложится аккуратная шаловливая ножка и пальчиками цепляется за резинку, пытаясь стянуть трусы. — Тэ? — вопросительно смотрит альфа, улыбаясь уголком губ, и видит на губах омеги плутоватую улыбку, от которой сердце замирает. — Почему ты до сих пор в трусах, а не во мне?.. — звучит слишком невинно для того, кто абсолютно обнажённый лежит с лисьей улыбочкой и ножкой наминает чужой пах. Чонгук с тихой усмешкой качает головой, распадаясь на атомы от своего безбожно милого и безжалостного омеги. Молча встаёт с кровати и под его пристальным взглядом раздевается, оставляя нижнее бельё на полу. Старается так широко не улыбаться, в предвкушении покусывая нижнюю губу и залезая обратно. Кончиками пальцев рук ведёт по бёдрам омеги ровно до паха, нерешительно касается его полностью вставшего члена, словно в первый раз. Заботливо поправляет подушку под аппетитной попкой и приближается ближе к дырочке, всё такой же влажной и манящей. Чонгук мажет по ней гладкой головкой, слегка надавливая на вход и размазывая по своему члену выделяющуюся смазку. Глаз не сводит с умопомрачительного сексуального выражения лица своего омеги. — Я думал увидеть тебя сладко спящим после того, как ты… Ну, после того, как тебе станет легче, — с шумным выдохом говорит Чонгук, придерживая одну ногу Тэхёна под коленом и вставляя головку на половину. — Малыш… Ты такой горячий и всё ещё очень узкий… — Нет, Гук-и… — капризно стонет Тэхён и тазом двигается навстречу к альфе. Хочет скорее почувствовать его внутри. — Хочу тебя, быстрее… — Не спеши, родной. Мы должны быть осторожны. Входит медленно и аккуратно, зажимая нижнюю губу между зубов чуть не до крови. Тэхён расслаблен и хорошо его принимает, но всё же Чонгук очень переживает по поводу полноценного полового акта. Он боится, что сделает что-то не так и в итоге доставит любимому боль, поэтому он максимально осторожен, оставив свои дикие инстинкты и желания глубоко внутри себя. Под протяжные довольные стоны омеги двигается плавно, входит во всю длину, замедляясь на несколько секунд, и сам шумно выдыхает. Прикрывает глаза от удовольствия, в это время поглаживая и слабо сжимая мягкие бёдра, прислушиваясь к прерывистому звучному дыханию. Выходит почти до конца и снова скользит вперёд по горячему влажному проходу, внутри ощущая невероятный жар. Тэхён сладко постанывает и вздрагивает, когда длинные пальцы накрывают его напряженный член и начинают нежно ласкать под ритм мягким, но глубоким толчкам. — Мне так хорошо, боже, Гук-и… — на выдохе произносит омега и словно плавится от медленных неторопливых движений и нежных прикосновений, от которых по всему телу бегут мелкие приятные мурашки. — Мне тоже, малыш… — отвечает альфа, едва слышно постанывая от невероятных ощущений. — Очень хорошо… Он не может отвести взгляда от приоткрытых соблазнительных губ. Оттого, как Тэхён дышит часто-часто и со стоном сжимает его изнутри, трогает свою грудь, пальцами покручивая чувствительные соски. Альфа замечает маленькие капельки молозива, при виде которых он тихо рокочет и терпеливо толкается в жаркую узость. Ему ужасно хочется попробовать на вкус и слизать с розовых сосков и пальцев омеги каждую стекающую капельку. Тэхён видит, как Чонгук прожигает его своим томным взглядом и облизывает губы, и от этого еле заметно ухмыляется, накрывает руку альфы, двигая по своему члену всё быстрее, пока тот не начинает в нём двигаться развязнее. — Гук-и… — тянет омега с блаженной улыбкой, запрокидывает голову назад вместе с руками, цепляясь за свою подушку и вскрикивает каждый раз, как Чонгук проходится по комочку нервов внутри. — Да, Чонгук-и! Ещё немного! Я… Я сейчас!.. По спальне проносится громкое протяжное мычание одновременно с приглушённым хриплым стоном наслаждения. А после Тэхён чувствует приятную истому по всему телу и струи горячей спермы, стекающие по внутренней стороне бедра. Он с трудом приподнимает голову, наблюдая за запыхавшимся альфой, который улыбается, поглядывая на него, и вытирает запачканную руку об простынь. Альфа по грудь накрывает его одеялом, мягко подбивая края под бока и заботливо поглаживая по круглому животику, после ложится рядом и ластится щекой к его открытому плечу. — Ты замёрз, Тэхён-и? Нам нельзя болеть, — альфа со всей нежностью прижимается к груди омеги, укладывая на неё свою голову, и, закрывая глаза, глубоко и безмятежно выдыхает. — Давай полежим так немного, а потом примем вместе тёплый душ, хорошо? Тэхён молча смотрит на макушку мужа на своей груди и чуть слышно всхлипывает от распирающих чувств. После такого в омеге снова просыпается его сентиментальность, и слёзы радости как по волшебству наворачиваются на глазах. — Гук-и? — тихонечко зовёт альфу Тэхён. — Что, малыш? — Люблю тебя. Всего два слова, такие тихие и невозможно тёплые, сказанные родным человечком, который носит под своим сердцем их маленькую вселенную, доводят Чонгука до щемящей приятной боли в груди. До скупых альфьих слёз, счастливой улыбки на губах и бесконечной благодарности судьбе, что когда-то свела их вместе. — И я тебя, маленький.💜💚