***
– Спасибо большое, месье. Мы постараемся проследить за тренировками дочери дома, – мать одной из его учениц с улыбкой кивнула мужчине и, попрощавшись, направилась со своим чадом к выходу. – Всего доброго, – натянуто ответил Луи, усаживаясь за свой рабочий стол, бросая презрительный взгляд на стопку бумаг, с которой ему предстояло разобраться. Спасибо Огюсту за то, что он смог нанять больше секретарей, иначе одна стопка могла превратиться в четыре большие с отчётами и прочей документацией. Всё же подобную работу Луи не любил. – Месье, кажется, что-то случилось, – в дверном проёме вновь появилась женщина с обеспокоенным лицом. – Все что-то кричат и бегут к выходу из здания. Мерант вопросительно изогнул бровь и, встав, решил убедиться в её словах лично. Она была права. Со страшными криками люди неслись ко всем возможным в театре выходам, расталкивая и обгоняя друг друга. Со второго этажа, на котором находился его кабинет, всё было похоже на кишащий жизнью муравейник. – Луи! Срочно выводи всех из здания, загорелся главный зал! – услышал величайший балетмейстер всех времён где-то снизу. И в следующую секунду он почувствовал запах. Запах, который он хотел бы никогда не чувствовать снова — запах дыма. Он среагировал быстро. Быстро оббежав все кабинеты, мужчина вывел вместе с другими преподавателями учеников на заснеженную улицу. Паника передалась отчасти и ему, перед глазами мелькал пожар десятилетней давности, но не было времени отвлекаться на прошлое. Главное сейчас — спасти настоящее. Пересчитав людей и, убедившись, что все, кого он вёл на месте, мужчина облегчённо вздохнул. Людей на улице оказалось много. Все в страхе поглядывали на серый дым над Оперой и оглядывались в поиске знакомых, чтобы убедиться, что они в порядке. Луи спешно подошёл к Вокорбею, чтобы получить указания, что делать дальше. – Месье Мерант. – Одну минуту. Я занят, – мужчина оторвался от разговора о масштабе возгорания и количестве пострадавших. – Ох, Фелис, это ты. В чём дело? – он сразу опустился на одно колено, чтобы удобнее говорить с девочкой. В любой другой ситуации он бы просто смерил прервавшего разговор человека суровым взглядом. Но с Фелис он себе такого позволить не мог. Да он и не хотел. Да, выделять любимчиков среди учеников не правильно, но Фелис – ученица Одетты. Ученица, которой она передала все свои знания, научила плавным движениям, необходимым для её возраста основам балета и дала надежду на исполнение мечты. Он видел в ней молодую, пусть уже и бывшую приму, и не мог не восхищаться талантом и упорством девочки. – Я не видела Одетту с самого утра, и не могу найти её здесь, – девочка взглядом указала на толпу. – Вы не знаете, где она? Сердце Луи пропустило удар. Он начал быстро вертеть головой, в попытке увидеть среди людей знакомую макушку с тугим пучком волос. Годы идут, она больше не балерина, но пучок исправно делает по балетному, и Мерант не мог не признать, что ему это нравилось. К его ужасу, возлюбленной нигде не было, и никто не видел, чтобы она покидала театр. Раздумывая всего секунду, Мерант бесцеремонно скинул с себя сюртук и, не говоря ни слова, протянул его Огюсту. – Луи, стой! – величайший балетмейстер всех времён не слушал его, он уже развернулся и бросился в сторону горящего здания. – Это же верная смерть! – Я не могу позволить себе не успеть в этот раз, – бросил через плечо Мерант. Кровь стучала в ушах, ужас наполнил всё его тело, закрадываясь в сознание. Он вновь почувствовал этот хорошо знакомый запах едкого серого дыма. В голове лишь крутилась одна мысль – спасти Одетту. К чёрту дым, к чёрту опасность, он спасёт её. Не успел в прошлый раз – но он обязан успеть в этот. Пламя постепенно перебиралось в главный холл театра, второй этаж пока что оставался цел. Закрыв рот и нос рукавом своей рубашки, Мерант громко звал женщину по имени, слушая, как его голос рикошетом отскакивает от стен. Спасти Одетту. – Ну где же ты, – безостановочно бормотал Мерант, чувствуя, как сжимается его сердце, если он видит пустой класс, где нет даже намёка на то, что бывшая прима здесь. На свой страх и риск, а может из-за того, что других вариантов, где она может быть и не было, мужчина свернул к главному залу. К самому пеклу. Едкий дым распространялся с каждой секундой всё сильнее, глаза щипало, а лёгким недоставало свежего чистого воздуха. Пробравшись сквозь сломанные в порыве побега двери, Мерант бегло принялся обыскивать помещение, насколько это было возможно. – Одетта! Мгновение, и он увидел до боли знакомую фигуру женщины. На том самом месте, где она была и десять лет назад, во время точно такого же пожара. На сцене. Окружённая огнём, задыхающаяся, не в силах сделать и шагу, Одетта вздрогнула, услышав знакомый голос. Ещё секунда, и Мерант уже был перед сценой. Разделяло их лишь кольцо полыхающего пламени и высота над полом. – Разбегись и прыгай. Я тебя поймаю, обещаю, – ему пришлось кричать, иначе она бы не услышала его из-за треска горящих досок и занавеса кулис. Спасти Одетту. Собравшись духом, Одетта сделала несколько шагов назад, чтобы разбежаться. Руки и ноги её дрожали, она словно оказалась в своём самом страшном ночном кошмаре. Взглянув в глаза Луи и, получив его кивок, на свой страх и риск она прыгнула. Секунда, и он уже крепко сжимал её в объятиях, тяжело дыша. – Уходим отсюда, – Мерант взял её за руку и, постоянно оглядываясь, повёл женщину в обратном направлении. – Луи, осторожно! – Одетта вовремя потянула его на себя. Мгновение, и на место, где он только что стоял, свалилась груда горящих тяжёлых досок, заваливая вход, через который он зашёл ранее. – В таком случае уйдём наверх через проход за оркестровой ямой, а оттуда сможем спуститься к выходу, – величайший балетмейстер всех времён свернул в другую сторону, отчаянно молясь, чтобы дверь не была закрыта. Они быстро взбирались по лестнице наверх. Хорошо, что огонь ещё не успел добраться до этой лестничной клетки. Последняя ступенька и они уже на втором этаже. В противоположном конце виднеется главный вход, который ещё каким-то чудом не завалило. Мужчина потянул бывшую приму за собой, стараясь ступать как можно быстрее, отсутствие чистого воздуха пагубно сказывалось на состоянии обоих. – Чёрт, – выругалась Одетта и остановилась. Острая боль пронзила больную ногу, вынуждая корчиться от неприятных ощущений. – Обопрись на меня. Мы уже не далеко, ещё немного осталось, – мужчина обеспокоено посмотрел на возлюбленную. Недолго думая, он одной рукой обвил её талию, и положил её ладонь на своё плечо, чтобы у женщины была хоть какая-то опора и облегчение. – Нет, уходи отсюда. Оставь меня. Я лишь замедлю нас обоих, и тогда никто не выберется. Тогда мы погибнем оба, – Одетта закашлялась и убрала свою руку с плеча мужчины. – Уходи, прошу тебя. – Ни за что! – её слова ранили его сердце, вскрывая старые раны. – Если у тебя получилось прогнать меня десять лет назад, не думай, что получится сделать это прямо сейчас. Я не оставлю тебя здесь, – словно назло, воспоминания проносились перед его взором, когда она умоляла его уйти. Умоляла уйти и строить свою жизнь дальше. Строить без неё. – Уходи тебя, прошу! У тебя ещё есть возможность! Я не хочу такой участи для тебя. Тебе незачем жертвовать собой ради меня — калеки. Я не хочу, чтобы погибли мы оба. Оставь меня и уходи. – Как ты можешь так говорить об этом? Я ни за что не оставлю тебя здесь. Если моя судьба погибнуть с тобой здесь, я сделаю это. Но пока есть возможность, я буду пытаться вывести нас обоих! – он готов был уже просто бесцеремонно подхватить её на руки и преодолеть оставшуюся половину пути, но длительное нахождение в горящем здании ослабило их обоих. – Почему ты просто не уйдёшь? – Потому что люблю тебя! Люблю до сих пор! Потому что не вижу смысла жить, если ты хотя бы не находишься в поле моего зрения ежедневно. Пусть ты и отклоняешь все мои попытки помочь тебе, я хотя бы рад знать, что у тебя и у Фелис есть крыша над головой. Я тоже был в том пожаре, Одетта! Я винил себя все эти годы, потому что во время не забежал в это чёртово здание, и я не прощу себя, если не выведу тебя отсюда прямо сейчас! Внезапно бывшая прима слишком отчётливо почувствовала его грубые рубцы на ладони, которой он сжимал её талию. Ведь именно он этими руками разгребал горящие балки тогда, пытаясь достать её, потерявшую сознание, почти похороненную на той самой сцене. Он тоже боится этого огня, его так же как и её мучают кошмары. Он тоже просыпается, а перед взором всё ещё видит горящую сцену вместе с ней. Дрожа всем телом, Одетта слабо положила руку на его плечо, негласно говоря, что пойдёт вместе с ним. Облегчённо вздохнув, Мерант, быстро, насколько это было возможно, начал спускаться по каменным ступенькам. Спасти Одетту. Дневной свет мелькал перед глазами. Единственный холодный лучик, указывающий им путь. Ещё немного. Ещё пара шагов и они окажутся в безопасности. Свободной рукой, Мерант толкал дверь, ощущая, как пожар подкрадывается к ним сзади. Мгновение, и им в лицо бьёт ледяной свежий воздух. Осталось лишь спуститься вниз по каменным ступенькам, вниз, где уже им навстречу бегут ранее покинувшие театр люди. Боль в ноге притупилась, и Одетта могла идти сама, но руку Луи она не отпускала. Раздался громкий грохот, здание затряслось и дым повалил ещё быстрее. В следующую секунду мощный толчок сотряс землю вокруг театра. Потеряв равновесие, Луи и Одетта упали на белоснежный снег, как и остальные. Облако пыли, смешанное с дымом, поднялось вверх. Кажется, что-то обвалилось. Никто понятия не имел что, но было предположение, что произошло это в главном зале. Мерант отряхнул с одежды снег и помог подняться бывшей приме. Оба наконец-то смогли дышать. Дышать полной грудью, стараясь забыть о том, что происходило с ними минуту назад. Они выбрались. Он смог спасти её. Он успел.***
Фелис крепко сжимала в объятиях Одетту, не говоря ни слова. Женщина успокаивающе поглаживала её по голове, шепча о том, что уже всё хорошо. Они сидели на лавочке, чуть поодаль от всех, и Одетта с грустью глядела на обгоревшую крышу театра. Воспоминания о предыдущем пожаре не отпускали её, как и сковывающий тело ужас пережитого. День ото дня ей снился один и тот же кошмар, и вдруг он воплотился в явь. Королева лебедей медленно кружила по сцене под плавную музыку, полностью погружённая в свой танец. Арабеск, фуэте и плавный переход к гран же те. Одетта закрыла глаза, проживая эмоции и историю персонажа. Внезапно музыка прекратилась, и вместо неё зал заполнился безумными криками людей. Сбитая с толку Одетта открыла глаза, и увидела, как зрители сломя голову несутся в сторону выхода, но в чём была причина? Ринувшись в сторону кулис, девушка отчаянно начала дёргать ручку запасной двери, но она была заблокирована. Единственный выход – главный вход в зал. Вернувшись на сцену, она поняла, что осталась совсем одна. Один на один с огнём, бравшим её в своё жаркое кольцо пламени. Молодая прима видела, как сгорает алая ткань кулис, и как огонь подбирается всё выше и выше к потолку. Дышать стало тяжело, в лёгкие пробрался серый дым, смешанный с пеплом. Глаза заслезились и девушка пригнулась, чтобы попробовать увидеть хоть что-то, хотя бы малейший намёк на спасение. Над головой послышался громкий хруст, точно такой же она услышала и под ногами. Хрясь! И с потолка упала одна из балок, оцарапав ей спину. Девушка отскочила в сторону, но тут раздался ещё один хруст, и в этот раз упала уже она. Сцена провалилась под её ногами из-за загоревшихся досок. В отчаянных попытках выбраться, Одетта пыталась закричать, чтобы хоть кто-то пришёл ей на помощь, но голосовые связки отказывались работать. Снова хруст над головой. Она уже обессилена, перед взором всё плыло, а ссадины и занозы на руках мешали подтянуться, чтобы вызволить себя из ловушки. Что-то с глухим свистом упало рядом с ней, и внезапно ногу пронзила острая боль, а её душераздирающий крик разнёсся по театру. В следующую секунду она потеряла сознание, возможно от боли, а может быть просто от недостатка кислорода. Каждую ночь просыпаясь от этого жуткого сна, Одетта чувствовала, как её трясло, а нога болела сильнее обычного. Давным-давно пережитый страх закрадывался в душу, и она могла часами сидеть на кровати, не в силах заснуть. Заслышав хруст снега под чьими-то ногами, Одетта подняла голову и увидела Меранта, подошедшего к ним. Не говоря ни слова, он накинул на плечи женщины свой сюртук, стараясь укутать её как можно лучше. – Фелис, сходи и впиши своё имя в список к месье Вокорбею, а затем подойди к Кэтрин, она выдаёт ученикам тёплую одежду, – сказал Мерант, взглядом указывая в сторону молодой учительницы младших классов. – Хорошо, – Фелис слезла с лавочки и побежала в сторону директора, где уже выстроились в очередь её подруги. – Пройдёмся? – бывшая прима тоже поднялась с лавочки и посмотрела на Луи. – Да, конечно. С ногой всё в порядке? – Уже всё хорошо, не беспокойся. Луи осторожно обнял её за плечо и они медленно побрели вперёд, каждый думая об одном и том же. – В тот день он выглядел так же? – внезапно спросила Одетта. Луи вопросительно посмотрел на неё, пытаясь понять, о чём идет речь. – Театр во время того пожара, – пояснила женщина, глядя на обгоревшее здание. – Да. Он отчётливо помнил эту картину. Всё выглядело точно так же, как и сегодня. Обожжённая крыша, толпы людей, безумные крики и паника. И он так же помнил, как выносил её на руках из этого здания. Они остановились недалеко от входа, продолжая молчать. Одетта поджала губы, рассматривая обугленные участки. Пожар уже потушили, бояться больше нечего, никто не пострадал, некоторые отделались лишь мелкими ожогами, которые пройдут через какие-то пару недель. Она почувствовала, как величайший балетмейстер всех времён чуть сильнее сжал её плечо. Она вновь ощутила эти грубые рубцы на его ладони. Их взгляды внезапно встретились, и женщина не смогла сдержать слёз, побежавших по её щекам. Мерант крепко обнял её, прижимая к себе. Одетта уткнулась лицом в его грудь, а он лишь шептал ей не сдерживаться и выпустить эмоции. Она плакала почти беззвучно, изредка всхлипывая. Он гладил её по спине, зная, что бывшую приму это всегда успокаивает. – Я словно была в своём самом страшном кошмаре, – дрожащим голосом пробормотала она. – Я знаю. Я тоже. – И всё было точно так же, как и в прошлый раз. Вновь зима, вновь загорелась сцена, и вновь мы были там. – Однако есть одно «но». В этот раз я нашёл тебя вовремя. В этом вся разница, – тихо прошептал мужчина, в очередной раз проводя ладонью по её спине. Завидев приближающуюся к ним Фелис, Мерант осторожно покачал головой, указывая взглядом в сторону её подруг. В его глазах отчётливо читались слова «Сейчас не лучшее время для вопросов. Думаю, что пока тебе вмешиваться не стоит». Фелис кивнула, она и сама уже поняла, что этим двоим пришлось пережить. Второй в их жизни пожар, в результате первого Одетта попрощалась с балетом, а Луи, по её же прихоти попрощался с ней. Сегодня же спаслись оба, что несказанно радовало. Сиротка знала о их связи совсем немного. Короткие обрывки фраз, неохотный тон Одетты, и маленькие фрагменты – вот и всё, что она слышала. Меранта спрашивать девочка не решалась, да и давить на раны было страшно. В конце концов, он только недавно начал хорошо относится к ней. Может быть, величайший балетмейстер всех времён хотя бы вкратце расскажет ей, после того как Одетта успокоится? – Но всё же ты права, в остальном всё точно так же, как и десять лет назад. – И даже то, что ты любишь меня так же, как и десять лет назад. Меранта словно молнией ударило. Он и забыл, что признался любимой в чувствах. – Да. Верно, – он решил нарушить возникшее неловкое молчание. – Скажи это ещё раз, – Одетта немного отстранилась, чтобы смотреть ему прямо в глаза. Луи сделал глубокий вдох-выдох. Сердце заколотилось как бешеное, а дышать стало труднее. – Я тебя люблю. Люблю так же, как любил тогда, и любил все эти годы. Мне было тяжело увидеть тебя впервые после турне, когда ты, хромая, угрюмая, до смерти уставшая, поднималась по лестнице. Я видел тебя такой последние шесть лет. Я не знал, как тебе помочь, и корил себя за бездействие. Я всё так же люблю твой голос, всё так же люблю твои прекрасные глаза, в которых готов утонуть навечно. Я люблю тебя целиком и полностью. Все твои так называемые недостатки я по прежнему называю твоими особенностями. Меня не волнует, что подумают люди, с какими трудностями я столкнусь, ухаживая за тобой. Я готов помогать тебе, если ты это позволишь. Я люблю тебя, Одетта. Я люблю тебя, мой Лебедь. Он замолчал, переводя дыхание, а она смотрела прямо в его карие глаза. Такой родной взгляд, такой знакомый, такой тёплый. Она чувствовала его почти каждый день, но когда оборачивалась, этот взгляд исчезал. – Я тоже тебя люблю. Прости меня пожалуйста и за то, что сказала в больнице, и за то, что говорила сегодня, – Одетта виновато посмотрела в сторону, одновременно заливаясь румянцем. Мерант улыбнулся, наблюдая за тем, как она начинает смущаться. Словно она уже не взрослая женщина, а всё ещё молодая девушка, которой в первый раз признались в любви. Мерант осторожно берёт её за подбородок, поворачивая лицо женщины обратно к себе. Прошло, казалось бы, всего несколько секунд, но для них прошла вечность. Вечность, в которой им так наскучило. Они жили порознь эти чёртовы десять лет, так что же мешает им разрушить ментальные стены, построенные вокруг себя, и воссоединиться вновь. Он медленно приближает своё лицо чуть ближе, словно давая ей возможность отпрянуть, если она не хочет. Одетта же, напротив, неуверенно обнимает его за шею, побуждая к действиям. За одно мгновение он сокращает оставшееся между ними расстояние и мягко накрывает её губы своими. Он целует её, вновь нежно заключая в свои объятия, и окутывает теплом. При этих действиях она слегка вздрагивает, но не протестует. Они оба закрывают глаза. Приятное, неописуемое ощущение удовольствия разливается по телу, от краешка волос до кончиков пальцев. Луи, не прерывая поцелуя, спускает руки чуть ниже, обвивая ладонями стройную талию. Отстранившись, Одетта смущённо улыбается, вспоминая их первый поцелуй после тренировки, когда они были моложе. Луи касается губами горбинки её носа, лба, щёк, осыпая поцелуями всё лицо женщины. Бывшая прима начинает смеяться, даже не пытаясь уклоняться от этой ласки. – Ну всё-всё, успокойся. Вдруг нас кто-то увидит. – Как будто раньше тебе было не всё равно. К тому же, я уже сказал, что меня не волнует чужое мнение, – Мерант замолкает, когда вместо ответа бывшая прима касается устами его щеки. Они ещё долго простояли вот так вот – молча, крепко сжимая в объятиях друг друга. Одетта доверчиво положила голову на его грудь, чувствуя, как бьётся сердце величайшего балетмейстера всех времён. – Чего разволновался то так? – с улыбкой подшучивает женщина. – Я десять лет никому в любви не признавался! Тебя одну лишь ждал, – парирует мужчина, наиграно закатывая глаза и по-детски надувая губы. Одетта шутливо ткнула локтем его в бок, заставляя неожиданно рассмеяться обоих. Он спас её. Он успел. И теперь они знают, что если впереди их ждут трудности, они справятся с ними вместе. Также изящно и точно, как когда-то танцевали на ещё не сгоревшей сцене.