и река молочная, и берега из бетона
урбан любит меня, а я люблю его
и грустно было уезжать из дома, но как сидеть на месте?
мир такой огромный
♫ Alai Oli — Город превращается в море
Услышав, что Лидия Мартин — археолог, все смотрели на нее с удивлением, особенно если видели ее в ее обычном облике, а не в запыленном и испачканном землей комбинезоне. Обычный облик Лидии Мартин был типичным образом хорошенькой глупой куколки: модные платья, высокие каблуки, ухоженный маникюр, кокетливые взгляды на мужчин, беспомощность в любой ситуации, отвратительные навыки вождения и прочий набор стереотипов. Единственное нарушенное ею правило — она не была блондинкой, крася и так от природы рыжие волосы в оттенок под названием «клубничный блонд», от чего они становились немного светлее и ярче, но оставались такими же рыжими. В школе ей успешно удавалось играть роль дурочки. Лидии повезло выиграть в генетическую лотерею, родившись красивой и умной, и отчасти это действительно было подарком небес, а отчасти — тем еще проклятием. Интеллект и популярность редко совместимы в школе, а Лидия с первого класса осознала, что ей мало только получать высшие баллы от учителей, что ей нужен статус и среди ровесников. Статус среди ровесников она интеллектом никак бы не завоевала, ее бы объявили ботаником и сделали изгоем. Ставка на интеллект была провальной, и Лидия поставила на красоту. Она не прогадала. С красивой девушкой стремились общаться все — и парни, и другие девушки. Лидия стала популярной, без преувеличений могла назвать себя «королевой школы», она была хозяйкой лучших вечеринок, с ней хотели дружить, еще чаще с ней хотели переспать. Она выбрала парня себе под стать, не чувствуя к нему особой любви; он был сексуальным капитаном команды по лакроссу, и если ее хотели парни, то его — девушки. Они стали идеальной парой — как на фотографии в модном журнале. Закончив школу, Лидия его бросила. Он тоже уже передумал с ней встречаться, поэтому испытал скорее облегчение. После школы уже не нужно было завоевывать популярность, играя в дурочку. Школа была всего лишь первой ступенью, точкой отсчета. Пока подруги Лидии выбирали колледжи, а некоторые выходили замуж и на том образование и саморазвитие заканчивали, она подала документы в Гарвард, где в последующие шесть лет изучала археологию. Парни в ее жизни за эти годы были, и не один, но ни с кем она не заводила серьезных отношений. Серьезные отношения мешали бы карьере, а Лидия мечтала в первую очередь о карьерном росте и об открытиях — потому и выбрала именно профессию археолога. Это было невероятно интересно — в буквальном смысле раскапывать тайны мироздания, изучать мир с самых его истоков, путешествовать по всей планете и исследовать-исследовать-исследовать.***
— Да, представляешь? Это может быть нечто, что перевернет наши представления о мировой истории! Лидия вытянула ноги, бросив взгляд в окно самолета, и переместила телефон от одного уха к другому. Эллисон в трубке восхищенно охнула. — Да ладно? — Возможно, этот город был похож на Древний Рим! Обнаружили этот город в бассейне реки Амазонки, в долине Упано на востоке Эквадора. Пока о нем было мало что известно, велась активная исследовательская работа, и Лидия попросту не смогла сидеть в Штатах. Она попросила отпустить ее на полевые раскопки и разрешение получила; возможно, не в последнюю очередь благодаря расстегнутой пуговице на блузке, но не суть важно. Начальство до сих пор испытывало по поводу Лидии когнитивный диссонанс. — Ри-им, — с уважением протянула Элли. — И там жили люди? — Естественно, там жили люди, — Лидия наморщила носик. Иногда ей казалось, что наличие постоянного парня делает девушку тупее. До того, как Эллисон съехалась со Скоттом, она задавала меньше глупых вопросов. Либо она была со Скоттом прямо сейчас, и звонок подруги застал их в объятиях друг друга, а не ответить или ответить и попросить перезвонить Элли не смогла — то ли из вежливости, то ли из желания услышать новости. — Просто… м-м… там же могли жить не Homo sapiens, — зачем-то попыталась Эллисон состроить умный вид. Не получилось. Лидия прикрыла глаза, радуясь, что подруга не видит это ее выражение лица. — Теоретически, — коротко ответила Лидия; этот ответ был универсальным, когда она заводила разговор на научные темы со школьными друзьями. — Понимаешь, были же разные виды людей, — Эллисон не сдавалась. — Э-э… австралопитеки. И неандертальцы. Лидия закатила глаза, считая до десяти и убеждая себя, что ее раздражение во многом основано на ее менструальном цикле. Прямо сейчас она находилась в лютеиновой фазе и переживала ПМС, поэтому Элли и казалась ей идиоткой. — И в этом городе могли жить они! — жизнерадостно заключила Эллисон. — Да, неандертальцам самое то жить в городах, — тон у нее все же вышел чрезмерно саркастический. Элли обиделась. — Тогда скажи, кто мог там жить. Вечно ведешь себя так, будто все на свете знаешь. Ты так изменилась после школы! Мельком Лидия сделала вывод, что у Эллисон, очевидно, сейчас тоже лютеиновая фаза, но это лишь усугубило ситуацию. — Я знаю не все на свете, но я знаю, например, виды человека. Перечислять их долго, но упомянутые тобой неандертальцы, они же Homo neanderthalensis, вымерли, вероятно, как минимум двадцать четыре тысячи лет назад, а упомянутые тобой австралопитеки, они же Australopithecus, это вообще не люди, а род ископаемых высших приматов, у которых были признаки прямохождения и антропоидные черты в строении черепа, и жили они гораздо раньше неандертальцев, исчезнув как минимум миллион лет назад! — Я не училась на археолога! — возмутилась Эллисон. — А я не училась на мастера маникюра, но не рассуждаю же, какие есть виды пилочек для ногтей! — Рассуждаешь! — Поправка: не рассуждаю, делая грубейшие ошибки! — Ах, грубейшие ошибки? — Именно! Поставить в один ряд неандертальца и австралопитека — то же самое, что сравнить пилочку для ногтей и ватный тампон! На другом конце трубки воцарилось молчание. Наконец Эллисон веско произнесла: — Вот поэтому у тебя и нет парня. — Что? — Лидия чуть не рассмеялась. — Что за чушь? — Чушь? Думаешь, почему от тебя все сбегают? — Может, потому, что я сама прекращаю отношения? — А вот и нет! Мужчины тебя боятся! Особенно когда ты сыплешь этими никому не нужными терминами! От этой археологии кто угодно станет импотентом! — Что за бред? — рассердилась Лидия. — О, и твое высокомерие! Это тоже бесит! Ты стала смотреть на всех свысока, будто тебя окружают одни идиоты, а ты вдруг стала избранным гением! — Может, меня действительно окружают одни идиоты! — сорвалась Лидия. — Тогда удачи тебе на вершине Олимпа! Эллисон сбросила вызов. — Скорее уж Парнаса, — сказала Лидия экрану смартфона. — Олимп был обителью богов, на Парнасе же жили музы под покровительством Аполлона… Фыркнув, она съела печеньице, заботливо предоставленное пассажирам среди прочих бесплатных угощений класса люкс. В чем-то Эллисон была права, но Лидия не считала себя в этом виноватой: просто она не демонстрировала с друзьями себя настоящую, а когда перестала скрываться — они вдруг поняли, что не дотягивают до ее уровня. И они не дотягивали. И даже если Лидия и пугала мужчин, то ей к черту не сдались такие мужчины.***
Через неделю она почувствовала себя намного лучше. Начались и закончились месячные, и организм вступил в фолликулярную фазу. Лидия позвонила Эллисон и помирилась с ней, что было несложно, ибо Элли точно так же прошла сложный период. — Но все-таки ты зря отказываешься от мужчин, — заметила Эллисон. — Кто сказал, что отказываюсь? — хохотнула Лидия. — Я отказываюсь от длительных отношений. Не от секса. — О-о, — заинтересовалась Элли. — Кстати, ты же живешь рядом с аборигенами? И какие они? — Ничего особенного, в целом. Две руки, две ноги, голова, член — если речь о мужчинах… Кроме раскопок, Лидию всегда интересовало общение с коренным населением, если экспедиция направлялась в заселенные места. Тогда она обязательно уделяла внимание беседам с ними; если языковой барьер и существовал, то быстро ею преодолевался. — Конечно, речь о мужчинах! Ты не хотела бы переспать с аборигеном? — выдала Эллисон. Лидия задумалась. Их лагерь был разбит недалеко от поселения племени ваорани, и при всей ее лояльности ко всем населяющим Землю народностям… — К сожалению, ваорани не те секси-индейцы, каких показывают в кино. Они низкорослые, никаких рельефных мышц и такого прочего, а ты помнишь, каких я люблю мужчин. — Жаль, — расстроилась Эллисон, уже вдохновившаяся однажды послушать рассказ подруги о горячем экзотическом сексе. — Но мне всегда нравилась свобода таких людей. Они полностью лишены сексуальных предрассудков. Они ходят голыми и совершенно этого не стесняются, например. В их легендах часто присутствуют сексуальные мотивы. В первый же день моего знакомства с ними женщины предупредили меня насчет якуруна; представляешь, они до сих пор в такое верят. — Якуруна? — Это народ, якобы живущий в подводных городах. Иногда их зовут божествами. По ночам они плавают по реке верхом на крокодилах и вроде как следят за порядком. Они могут повелевать всеми животными Амазонии, и на самом деле они неплохие, но им нравится ухаживать за смертными женщинами и, соответственно, забирать их с собой на дно. То есть, люди хотели объяснить самим себе причину, почему иногда их знакомые пропадают без вести, когда пошли к реке, и объяснение, что человек просто утонул, их не устраивало. — Интересно, — протянула Эллисон. — Еще бы. Поболтав еще немного, Лидия попрощалась с подругой — пора было работать.***
Никто на берегу не видел, как трое молодых мужчин, таясь за камышами, пожирают глазами девушку среди женщин-ваорани. От ваорани она отличалась, как солнце отличается от мокрых и потому блестящих камней — светлая нежная кожа, длинные волосы цвета огня, большие глаза, словно впитавшие в себя часть ясного летнего неба. — Богиня, — пробормотал один. — Прекрасная, — проронил второй. — Она будет моей, — сказал третий. Двое других метнули на него сердитые взгляды. — Еще чего! — Общей? — предположил четвертый. Все остальные трое возмущенно на него зашипели. — Только моей! — Моей! — Нет, моей! — Давайте так, — сказал пятый, более старший на вид, — Устроим соревнование. Кто первый сможет ее соблазнить, тому она и будет принадлежать. Но учтите, она не ваорани. Она не из тех девушек, к которым мы привыкли. Она прилетела с другого края земли в брюхе железной птицы. — Она будет моей, — упрямо пробормотал тот, кто сказал это первым. — Посмотрим! — запальчиво воскликнул тот, кто назвал ее «богиней». И пятеро якуруна одновременно скрылись под водой.