Педиатр и сокровище

Гречкин был представителем золотой молодёжи, но не того тупейшего и деградирующего слоя населения, а скорее наоборот, тех, кто использует деньги предков по назначению. Кирилл потерял мать, когда ему было девять. Это произошло достаточно быстро, неведомая мальчику болезнь, стремительно развивалась, и человеку, который любил его той самой безусловной любовью матери, с каждым днем становилось все хуже. Когда перед юношей встал вопрос о поступлении, перед ним были открыты престижные заграничные вузы, благо финансы позволяли, однако парень решил остаться на родине. Этим выбором многие из окружения были удивлены, и по началу сам Всеволод Гречкин пробовал отговорить сына от идеи получать хоть и фундаментальное, но отечественное образование. Сам же Кирилл относился к учёбе странным образом, редко зубрил, дурачился с одногруппниками практически каждый день, при этом всегда легко запоминал термины на латыни, разбирался в страшной биохимии по типу цикла Кребса, любил изучать анатомию. Ему нравилось, ему хотелось помогать людям, пусть порой он и сам не осознавая, хотел скорее приступить к работе, ведь ни один ребёнок не должен расти без матери, которую в один миг может одолеть любая болезнь. После окончания пятого курса, студентам всерьёз предстояло подумать о дальнейшей специализации. Тут Гречкин-младший снова сразил всех на повал, как умел и часто делал. Педиатрия. Несмотря на то, что многие знакомые в том числе и отец не до конца приняли выбор парня, касающийся профессии, им стоило взять в толк новый факт. Друзья, которые были не из тусовки меда тут же покрутили у виска и были таковы, но было ли Кириллу дело до них и их бесконечных тусовок по всему Питеру. Нет. С беззаботной жизнью юноша попрощался ещё после средней школы, перейдя в лицей с углублённым изучением естественных наук. Всеволод тогда впервые посмотрел на него как на человека, а не просто горе-наследника, ведь переходный возраст, и обиды на отца из-за матери всячески подписывали юный разум негативом и желанием отомстить, нахамить, послать. В один момент это резко прекратилось и Гречкин старший успокоился, переставая давать наставления и вмешиваться в судьбу сына. Выбор в пользу педиатрии на самом деле определил один из спонтанных (или нет) случаев. Чувствуя себя уже вполне дееспособным врачом, двигаясь однажды по коридору клиники соответствующей походкой, Кирилл Всеволодович, проходя мимо одной двери, которая оказалась чуть приоткрыта, услышал всхлипы. Сначала новоиспеченный медик было подумал, что ему показалось, но звук повторился вновь. Кирилл всегда был любителем искать приключения, а сейчас ему просто стало интересно. Войдя в палату, его предположение сбылось. Полностью спрятавшись под одеялом нечто хныкало, вертелось и создавало абсолютно умилительную картину. – Эй, привет. – постучал Гречкин по свертку одеяла пальцем, будто это предмет, а не ребенок, – ты кто? – продолжил знакомство старший. Из одеяла послышались нечленораздельные звуки. – Чего, чего? – переспросил блондин, наклоняясь ближе. – Леша я! – был выдан краткий, исчерпывающий ответ. – Так почему же ты плачешь, Леш? – Гречкин отыскал табурет неподалёку, на который и приземлился. – Докторы злые! – пуще прежнего разрыдался ребенок, откинув край одеяла, в которое был замотан назад. Не став выяснять причину слез мальца, старший продолжил спокойно наблюдать за ситуацией. Вскоре Кирилл увидел перед собой маленького мальчишку, глаза которого были в слезах, мордашка покрыта веснушками, а рукав пижамы напрочь испачкан соплями. Гречкин перетащил его на руки и качал как младенца, несмотря на то, что Лешке было уже пять с половиной. Ребенок хныкал и долго не успокаивался. Краем глаза, пока размазывал нескончаемые сопли о белый халат старшего, Макаров успел заметить у Кирилла часы на руке, большие, красивые, и почему-то, казалось, холодные, которые ребёнку с повышенной температурой невероятно хотелось прислонить их к себе. Кирилл, угадав желание младшего потрогал его лоб ладонью, после чего не спуская Лёшу из собственных объятий, сходил за цифровым термометром, измерил засыпающему ребенку температуру, которая оказалась слегка повышенной, но не критичной, принял решение облегчить жизнь мальца холодным компрессом, хоть это и было что-то из отголосков “домашней бабушкиной медицины”. Терзать мелкого приемом таблеток сейчас не хотелось, он уже практически спал. Когда младший заснул, блондин переложил его на кровать, испытывая невероятное чувство трепета, которое до этого случая было не знакомо молодому человеку. На следующий день, Гречкин снова вышел на смену в клинику, где была практика, и разузнал всё про вчерашнюю находку в виде малыша с веснушками, с которым едва успел познакомиться, толком ничего не поняв о диагнозе и столь пасмурном настроении, у лечащего врача мальчика. Оказалось, Лешка Макаров был из категории тех детей, которые болеют редко, но метко. Вот и сейчас, когда который день валяясь с температурой в детском доме ситуация со здоровьем пацана не улучшилась, было принято решение отправить мальчика в стационар, и как бы не противился идее воспитателей ребёнок, сам Сергей Разумовский взял под контроль ситуацию со здоровьем юноши, как и все чеки за лечение в частной и одной из лучших клиник Санкт-Петербурга. У Гречкина разрывалось сердце. Впервые в жизни он столкнулся с проблемой на работе, и не с начальством или собственной ошибкой, а с глубоким чувством эмпатии. Кирилл никогда не задумывался о том, чтобы заниматься благотворительностью, жил себе в удовольствие, никого не трогал, но история Леши и рассказ про детский дом растрогали молодого человека настолько, что он твёрдо решил внести часть финансирования в здравоохранительные учреждения всего города, а также срочно связаться с Разумовским и расспросить про помощь детским домам. На этом история знакомства Леши и Кирилла не закончилась, а только началась. После стажировки в клинике, закончив аспирантуру, Гречкин решил работать частным образом. И не смотря на все попытки отца пропихнуть младшего в министерство, Кирилл стоял на своём и продолжал зарабатывать, оказывая людям помощь. В какой-то момент практически на постоянной основе Кирилл работал фельдшером в детском доме „Радуга“, где и воспитывался Макаров вместе с младшей сестренкой. Вот уж, где работы хватало: позвоночники, зрение, курение, на три диссертации хватит, – мысленно цитировал Гречкин-младший врача терапевта, который вел их курс в университете, тот в своё время успел поработать в общеобразовательной советской школе. Эти два места мало чем отличались друг от друга, везде дети, везде проблемы со страхом, капризами, обидами на всю жизнь, после проведения вакцинации. Но был в этом какой-то азарт, детей сироток жальче обычных, но Гречкин запретил себе так думать, строго настрого запретил. Он свей душой привязался практически к каждому воспитаннику интерната, даже к хулиганистым задирам, которым часто приходилось обрабатывать коленки после драк, обязательно предоставив право выбора на цветной пластырь с развеселым принтом. Любил Кирилл особенным образом тех, кто старательно корчил из себя актеров, чтобы получить справку и легально слинять с уроков, и для таких выдумщиков у доктора была припасена вся строгость и опасность, но всё же доброта побеждала. Всегда. Очередные прививки, очередные заморочки. Скоро осень, господа, скоро осень. Только вот не скоро, а уже полноценно вступила в права. Приехав на работу, припарковав шикарную ламбу чуть ли не единственную на весь город, Гречкин-младший вошел в здание, полностью готовый встретить очередной непростой рабочий день. Всё началось неплохо, подростки в своём большинстве перерастают страх пред уколами к своим летам, но для порядка, естественно, должны быть исключения. Лёшка ненавидел лечиться, а ещё больше болеть. Пациента вреднее, чем он нужно было постараться найти. Ситуация немудрена, поскольку парень рос в детском доме, и во время медосмотров если кто-то и заботился о физическом здоровье хоть минимально, о моральном речь и не шла. Кирилл же совершенно не разделял позицию парня. В его семье о здоровье принято было заботиться тщательно и регулярно следить. В детстве мальчик от этого в восторге не был, но со временем привык, понял, что без этого никуда. Когда-то он потерял мать. Так как Кирилл был современным медиком, а ещё разумеется, молодым и красивым, по его словам, в его кабинете было уютно, ведь он понимал многих детишек, которые чувствовали себя максимально не комфортно в медицинском кабинете, поэтому доктор Гречкин обокрал ИКЕю на несколько плюшевых товарищей, а стены украшали несколько постеров, на многих были просто цитаты, например, Мариенгофа, который гласил, что в медицину нужно верить, как в бога. Выловив наконец мальчишку в туалете и приведя к себе, блондин поспешил заняться приготовлением инъекции, напевая: – Ох, Леха, Леха, мне без тебя так плохо… на сердце суматоха… я точно говорю. – Чего ревем? Лешка, сколько лет мы знакомы, а ты все уколов боишься, самому не смешно? – вопрошал старший с беззлобной насмешкой, монотонно выполняя работу. – Вот ни капли, – огрызнулся младший нетерпеливо ожидая своей участи. – А капля юмора тебе не помешает, и ты прекрасно знаешь, что это ни капельки не больно. В самом деле, Алексей, какой пример вы подаете младшим, а сестре?! – театрально спародировал Гречкин директрису заведения. – Самый жестокий обман в жизни ребенка. – насупившись не уступал Лешка. – Заливаешь, брат. А как же дед мороз? – привел пример старший, продолжая что-то рыскать в коробках. – Ну… на втором месте точно! – тон Макарова с каждой репликой становился выше и тоньше. У парня была ярко выраженная ятрофобия, которая брала свои истоки из глубокого детства парнишки. По рекомендации медика, Леша несколько раз беседовал на тему страха с психологом. – Окей, харе разговоры разговаривать, хотя у меня в планах было тебя заболтать, но что бы не было как с дедом морозом, я тебя обманывать не буду, мужайся старик, – отрезал Гречкин, хлопнув Макарова по плечу, и был таков, в руках его отчетливо виднелся шприц. – Да не могу я. – истерично крикнул Леша. – Так, Макаров! Еще панической атаки мне здесь не хватало, ну-ка вдох-выдох, отворачиваешь голову, и я начинаю, – решил больше не тянуть время Кирилл. Ну вот, приехали. Торг на пару с болтовней закончились, начались предупреждения, черт… что же делать…