ID работы: 14690580

Просто ещё один сон

Слэш
G
Завершён
3
автор
Размер:
4 страницы, 1 часть
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора / переводчика
Поделиться:
Награды от читателей:
3 Нравится 4 Отзывы 2 В сборник Скачать

Просто ещё один сон

Настройки текста
Руки за голову, и взгляд в звёздную россыпь. Дрожь асфальта под кожей, вдоль позвоночника, и первый порыв – вскочить с проезжей части, но я вовремя вспоминаю, что не нужно. Прикрыть глаза, и чуть сосредоточиться – грузовик заносит в сторону, стирает шины о покрытие, а я встаю и бреду к тротуару, туда, где уносится в исколотое звёздами небо серо-стальная громада, самоуверенный вызов космической глубине. За поворотом – грохот, истошно вопит сигнализация и уже зарево лижет бордюры. «Кто же виноват?» Сканер на входе можно проигнорировать, равно как и чёрный сенсорный экран для набора кодов. Кто ждёт меня – тот знает. Стучу костяшками по прозрачной стене, стекло толщиной с моё запястье. «Ракетонепробиваемое», – думаю я, и иду сквозь стеклянную дверь, она и не дрогнула. Она холодная внутри, прозрачная – значит, можно насквозь, а стекло быстро отрезает меня от звуков грузовикокрушения, и от участия в нём. Раз мы не обратили внимания на пальчики и сетчатки – можно поиграться с фотоэлементом… Из стен вылетают железные решётки – впереди и позади. Даже если вдребезги дверь – захлопывается ловушка. Surprise! Не остановит, но задержит. Мгновенно, металлические челюсти щёлкнут – ты в клетке шириной в два шага. Но я быстрее, и блестящие копья уже нацелены мне в рёбра… Оп-ля! Решётка замерла, задумавшись в нерешительности, до встречи право-левых половин – пол-метра… сквозь меня. Я медленно, ласково глажу пальцем их острые зубы. Что такое? Только что тут была тень – и вдруг исчезла. Но для них – всё по-честному, восстановлена прозрачность и справедливость, и клыки нехотя, но втягиваются обратно в стены. Под полом чутко спит сторожевой пёс – датчик на давление. Я топаю по его спине – всё равно не проснётся, и прищуриваю глаза. Сквозь прикрытые веки комната становится чёрно-красной – расчерчена тонкими нитками из огня и крови – лазерными лучами, а я вижу любые излучения. Заденешь такой – и всё здание взвоет… «Западня», – вдруг вспоминаю я, и вообще-то так оно и есть. Я небрежно поддеваю носком кроссовка один из лучей – он рвётся, ещё один…Они опутывают холл, заключают в световую клетку, и даже на нескольких уровнях, до самого потолка. Я восхищённо прищёлкиваю языком – ну и паранойя! Её следы цепляют меня за нос, липнут, как паутинка. Я осторожно тяну электромагнитную нитку и начинаю наматывать на палец… – Лифт налево! – слышу я раздражённый голос, низкий и с налётом хрипотцы. – И хватит издеваться над системой, – а вот и обладатель голоса: лохматый, рубашка наверх на майку, и карманы набиты чем-то сладким, не иначе – руки влипли и не спешат их покидать. Небрежность обманчива – можно подумать, его поднял с постели ночной визит, если бы не стержень в этом голосе и взгляд насквозь, совсем-совсем не сонный. «Сеть» погасла, и я иду следом, досадливо морщась, ребячески, эгоистично, что не дали наиграться – лазерная «паутина» мне понравилась. Надо было сразу не «затенять» сенсор на свет – «ловушка» перебудила весь небоскрёб до самой крыши. Хотя… Ага, застанешь тебя врасплох… Вот это всегда оставалось для меня загадкой – даже я иногда сплю. – Надеюсь, ты не по работе. И неужели нельзя было обойтись без аварии? – Так вышло, – в лифте чёрная глянцевая стена, а вторая половина – стеклянная, и видно всё, что на улице. Подъёмник-обзорник. Он проводит ладонью по хрустально-отражающей глади, и на ней загораются красные сенсорные клавиши. – Здесь 9 скоростей, они задаются автоматически в зависимости от этажа, но можно самому выбрать скорость какую хочешь. И если больше пяти, – пальцем он тыкает во вспыхнувшую вроде смущённо, от прикосновения, кнопку, – то стена становится матовой, – стекло на глазах превратилось в молоко. – Это тоже по выбору. А то у некоторых может голова закружиться от быстрого подъёма и мельтешения. – Ещё одно касание его ладони – и сенсор гаснет, и я знаю, что мне больше его не вызвать, и нет пути к отступлению. – А перегрузки здесь почти не чувствуются. Я чуть позже буду, у меня дела, – он выскакивает, обернувшись напоследок. Да-да, волнуешься, что головокружение будет. У меня. На скоростях, даже не приближённых к космическим. Ага. Конечно. В моей улыбке – двойное утверждение, означающее отрицание, и какие могут быть дела ночью в пустом здании, но я глотаю комок колючей верблюжьей шерсти, и когда белый туман, недавно обнажающий город в своей стеклянной наготе, отрезает от меня нескладную фигуру, гораздо больше мне хочется сломаться и прижаться лопатками к агатовому зеркалу, напротив белой стены, теперь ставшей и правда глухой стеной. Белая, белая, не прозрачная – а значит, всё равно темница. Чувство, что заключили между двумя цветами – Поглотителем и Отражателем, и заперли в центре круга Инь-Янь. Я оглядываю свой монохромный мир длиной в 30-40 секунд и хмурюсь. Мне не хватает своей идеальной противоположности. Створки разъезжаются, и потом лифт бесшумно уходит под крышу, люк над ним смыкается, как вода над утопающим. Я трогаю его ногой – но чувствую только твёрдый бетон. «Как сквозь землю провалился». На другой стороне вырастает такой же, и так же беззвучно погружается в свою червоточину-шахту в громаде небоскрёба. – Ну как? – крыша окружена металлической оградой, и я думаю, что это слишком слабая защита от такой высоты. – Знаешь, я люблю тут бывать. – А подальше – тёмный странный силуэт. Он напоминает гигантскую морскую ракушку, и чем ближе, тем громче шорох и шёпот. Мы подходим – это правда ракушка, и внутри должна быть жемчужина, но это всего лишь вертолёт. Маленький, лёгкий, голубоватых тонов. «И не светит и не светит здесь живёт холодный ветер здесь над склепом плачут тени голоса и привиденья сон похожий на забвенье» – Что? – М-м-м… ничего. Это площадка? – Ну да. Только хитрая. Её не видно ни снизу, ни сверху, – ладонь касается корпуса машины, и вертолёт мягко соскальзывает и проплывает чуть вперёд, как на водных лыжах, загребая длинными, длинными, искорёженными тенями от лопастей. – Им очень легко управлять, – и если так, то мы ходим по воде это значит быть беде… – Я встряхиваю головой, изгоняя рифмованные мысли. Что это со мной? Подхожу к ограждению. Как здесь, да? Надо бы что-то сказать, но этот тёплый, глупый ночной город бесконечно далеко… И эта почти-священная урбо-красота сжимает, как в тиски, грудную клетку, и страшно сделать вдох-выдох здесь, на вершине сна о новообретённом мире. Сколько же здесь этажей? 150? 200? И я вдруг ловлю себя на том, что не помню, сколько в лифте, этой камере на короткий срок, было отметок. – Вообще-то, этажей, настоящих, меблированных, только 24. 25, – добавляет он, оглянувшись. 25. Там, где живёт моя любовь. – Остальное – так, вакуумные комнаты, – надстройка для пирамиды. Понятно. И вдруг когтистой лапой берёт за горло сухое раздражение – или просто… боль – до рези в глазах: – Почему раньше… почему ты этого не показал мне до того, как?.. – Мне так же глупо снится страна в которой нет полиции и государственной границы¹ Я хочу положить на парапет руку, но вдруг отдёргиваю, как от скорпиона: луна высветила то, что казалось мне литым узором – из железных перил растут цветы, колкие шипастые стебли и полупрозрачные лепестки, как крылья бабочки. Розы, и так по всему периметру. Я касаюсь осторожно цветка – и пальцы немеют и становятся мокрыми, как от крови. Я тупо смотрю на руку, но это всего лишь вода. Розы изо льда, и луна висит в небе буквой «С» и опускает сверху натянутую леску, она проходит насквозь и лепестки мерцают голубовато, искристо. Тонкие, нежные, хрупкие… ледяные, края как бритва. Льдинки тают на ладони знай никто тебя не тронет в коконе моих агоний. Роза жжётся как огонь… И вдруг кидаю взгляд вниз, и остро понимаю, почему любишь здесь бывать и что здесь есть, чего нет нигде. Одиночество. Такое, что я даже делаю шаг назад. Вены немеют и кружится голова, в горле застрял кусок ледышки и в груди схлопнулся вакуум, сжав сердце до размеров шарика для пинг-понга. И теперь я знаю, что скрывает за собой слово высота. Настолько один. Просто-просто, жутко-жутко. Почему раньше без меня? Живым тут не место. Огромен мир и тесен двоим нам здесь нет места чтоб не сорвать протеста из полупьяных губ. Я тихонько пытаюсь сгрести ладошкой блики над ледяными цветами. Природный свет – это тебе не сфокусированный лазер, легко цепляющийся, как струнка – он проскальзывает между пальцами, точно шёлк. Увёртливое Нечто… Твоя ошибка – моя победа вот только плачет над нами небо. Оттуда, где я, не возвращаются. Я смотрю, он закладывает руки за голову, пока я колдую над этой «клумбой», и глядит вверх, а в чёрных глазах такая тоска, что хватит насквозь пропитать всю эту сказку из стекла и железобетона. «А как же небо?» Небо шлёт меня с приветом льдом дождём и лунным светом, – а я поворачиваюсь и смеюсь глазами, как луна, смеюсь, как смеются, не оставляя шансов. Свет-таки попался, и я держу его осторожно, в полуприкрытой ладони, точно бабочку, – … Никакой защиты нету¹… – и хочу протянуть ему, но он вдруг резко бьёт по парапету, и здание дрогнуло, до основания, и мой «подарок» просто соскользнул с ладошки. – Действительно хватит! – огромный небоскрёб хрустнул переломанным хребтом, и сложились несколько этажей. Я чувствую, как внизу трещат спички стальных каркасов и брызжут во все стороны стёкла, и всё здание, кренясь в этой дикой качке, оседает. – Пойдём! – он открыл дверцу вертолёта, но я бросаюсь назад и ещё с хрустом отламываю стебелёк. – Быстрее! Ты что делаешь?! – Ай, это же роза! Иглы в подушках пальцев и сон уже разбит… Охранная система подумала всего 4 секунды, мигнула одобрительно и тяжеленные двери почтительно разъезжаются в стороны. Я кошусь на обманщиц-стены, в которых дремлют ядовитые шипы. Спокойно, там, в конуре, я сегодня законно. – Лифт… – Слева, - вместо «привет». Он оглядывает меня сверху вниз, удивлённо- подозрительно: – Да. Поговорим наверху, ладно? Я чуть позже буду, у меня… – Дела, – вздыхаю я, зарабатывая повышение концентрации чужого внимания к своей особе процентов на 25, и иду к лифту. Я ступаю внутрь и наконец-то выдыхаю. Немного посижу тут, чтоб не приезжать раньше, и осмотрюсь. Эбен и кварц, никаких девяти скоростей. Этажей-то 25. Никаких стёкол-хамелеонов. Всё честно и голо, мелькают дорога, и витрины напротив, окна. И вот двери разъезжаются. – Ты уже здесь? – Ага. Я молчу. – Здесь есть вертолётная площадка? Удивлён? – Есть, – осторожно переступаю порог, правда, есть, но, конечно, не ракушка. – А ты откуда знаешь? – суживаются глаза, заранее готовые не верить. Я даже улыбаюсь: – Мне сон приснился. Он отворачивается, и я глажу взглядом спину. – Вот как. И какой? «Что я не вернусь, и ты знаешь, почему», – я покрепче стискиваю ладонь, и хрустит, и впивается в мозг. – Про ледяные цветы. Лучше знать наперёд, Кому первым сдаваться. Смерть хотя бы не врёт. Если кто-то умрёт... В руке было твердое, а теперь капает. Пусть ломается лёд… … капает в пыль, на серый бетон. А цветок – синий лёд… … и это не талая вода... Лезвиями сквозь пальцы ____________________________________________________________ ¹ — строчка из стихотворения, уже не помню чьего авторства... «Это просто лунный свет, никакой защиты нет. Сердце — пламенный рубец» — это тоже кстати строчка из песни Мельницы. Еле вспомнил)))
По желанию автора, комментировать могут только зарегистрированные пользователи.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.