Яйца в честь Ангела

Совместная операция против тау началась еще до Сангвиналы, и казалось, что не будет ей конца. Полковник Кольбер из Мордианского бронетанкового обдумывал ситуацию перед совещанием с полковником князем Байдой Вишневецким из Востроянских Первенцев. Кажется, наметился просвет, но говорить о переломе ситуации еще рановато… Вишневецкий, как обычно, молодцеватый, с лихо подкрученными усами, вошел, и Кольберу почудился запах дорогого амасека. Он полез в полевой планшет, но вместо инфопланшета первым делом вытащил два птичьих яйца ярко-красного оттенка, и одно протянул Кольберу. — Сангвиний воскресе! — воскликнул он. — Что? — ошарашенно переспросил мордианец. — Тю, полковнику, — удивился Вишневецкий. — Надо отвечать «воистину воскресе!» — Воистину воскресе, — повторил озадаченный Кольбер. — А теперь давайте чокнемся! Кольбер оглянулся. Бокалов с амасеком в его ставке не наблюдалось, и вряд ли востроянский коллега мог предложить ему сойти с ума… Вишневецкий нацелился на него яйцом. — Ну, чокайте! — Кольбер наконец догадался, что от него требуется, и стукнул своим яйцом. — Ваша взяла, — и Вишневецкий протянул ему свое треснувшее. — Ну ось, а теперь гляньте. Вот данные аэропиктсъемки, а вот разведданные от скаутов… Кольбер наклонился, мгновенно забыв о яйцах и воскресшем Сангвинии, — разведданные были, с одной стороны, тревожные, а с другой, просвет стал более явным. Тау решились на дерзкий гамбит. Но имперские силы могли провести собственный гамбит, и Кольбер уже понял — какой. — Перебросить сюда танковые части, — говорил тем временем Вишневецкий, — при поддержке с воздуха, и неплохо бы еще орбитальным огнем… — А вот сюда ударит пехота, — поддержал Кольбер. Он перевел дух. Кое-что не давало ему покоя. — А что значит «Сангвиний воскрес»? — Как — что? Ну, на седьмой день Император воскресил его, и Ангел воссел одесную Императора на небесах… — А-а, понятно, — Кольбер сморгнул. Жаль, что на небесах, мелькнуло в уме, живой примарх нам прямо тут ох как не помешал бы. — Тогда вот тут ударит пехота, здесь мы поставим моторизованный резерв… Они обсуждали, строили планы, но Кольбера грызла еще одна мысль. — Князь, а что значит «яйцо» и «чокаться»? — Так яйце ж — це символ! Чокаемось на честь Ангела, — пояснил Вишневецкий. — Хай йому грець, от вальхалльцы — те все понимают. Ну, они ж наши… — А, так вальхалльцы тоже верят в то, что он воскрес? Судя по тому, что уже две планеты верили в это, и их до сих пор не объявили Еретикус Диаболис, подобное верование угодно Императору, помыслил Кольбер и оправил свой щеголеватый мундир. Но все-таки жаль, жаль, что на небесах… говорят, при жизни святой Сангвиний титана Хаоса поломал. Уж с бронекостюмами он бы справился на раз-два. — По свежим разведданным, у синепиких десь близько полусотни бронекостюмов, — озабоченно произнес Вишневецкий. — По ним артиллерией, иначе никак. В ближнем бою их только астартес могут одолеть… Кольбер высказал еще несколько предложений и снова вернулся к наболевшему. — Князь, а вот яйца… вы сказали, это символ. Что они символизируют? Капсулу, в которой нашли примарха на его мире? — Та ни! — Вишневецкий усмехнулся. — Просто примархи Императора, они все святые, но только у двоих хватило яиц, чтобы выйти против Хоруса один на один. Вот мы на честь этого и чокаемся — за стальные яйца святого Лемана и святого Сангвиния!