…
5 мая 2024 г. в 20:40
В тот вечер я сидел дома за одной статьей, когда принесли телеграмму. В ней было всего две строчки: адрес и подпись «А.Д.Р.», которую я, естественно, расшифровал, как имя Раффлза. Никто больше не писал мне таких загадочных и кратких записок.
Идти или не идти — тут у меня сомнений не возникало, потому что я потакал желаниям моего друга так часто, что в какой-то момент это превратилось в зависимость.
Я смутно помнил, что по указанному в телеграмме адресу находится какой-то то ли ресторан, то ли клуб, но не был уверен наверняка. Одно я знал точно: Раффлз опять что-то задумал и хочет, чтобы я ему помог. Что ж, я был готов ко всему, как мне тогда казалось.
Но Раффлз опять смог меня удивить.
Погода была сухая и холодная, октябрь только начался, но дожди внезапно прекратились, и ветер кружил по улицам хороводы жухлых листьев. Я взял кэб, но все равно пришлось кутаться в пальто. Холод на грани с морозом пробирал до костей.
Раффлз встретил меня у входа, одетый как всегда по последней моде, в коричневое шерстяное пальто и элегантную шляпу. Он потрепал меня по плечу и взял под руку.
— А, мой дорогой Банни! Рад, что ты решился прийти.
Я спросил слегка настороженно:
— Почему бы мне не прийти? Ты знаешь, я всегда прихожу, когда ты зовешь.
Но Раффлз не обратил внимания на мой недоверчивый тон и расплылся в хитрой улыбке.
— И я чрезвычайно доволен, что сейчас снова именно тот случай. Пойдем же скорее.
Это все же был клуб, дверь нам открыл швейцар, и мы оказались в просторном помещении, полном джентльменов самого разнообразного вида. Всех их объединяло то, что они были хорошо одеты, кто-то курил сигары, кто-то просто беседовал и выпивал. За столами обычно сидели по двое, но были и компании побольше, состоявшие из пяти-шести человек.
Мы заняли столик у стены, подальше от шумной барной стойки, и заказали по пинте пива, что было совершенно для Раффлза несвойственно, потому как он любил виски и только виски, и всегда пил его при мне. Но сейчас, видно, был другой случай. Мой приятель выглядел расслабленным, таким я видел его нечасто. Он не спеша закурил, предложил папиросу и мне, но я отказался, потому что меня вдруг одолело странное волнение.
Раффлз откинулся на стуле и лениво обвел взглядом клуб. На его губах все время играла странная улыбка. Уже тогда в мою душу начали закрадываться сомнения. Поскольку он молчал, я решился спросить прямо:
— Где мы, Раффлз?
Тот только покачал головой.
— Терпение, мой друг. Не спеши и оглядись вокруг.
Я последовал его совету и по началу не заметил ничего странного. Но чем больше я смотрел, тем больше отмечал любопытных деталей. Во-первых, здесь не было ни одной женщины. Нас обслуживали официанты, расторопные, хорошо одетые, но все они были мужчинами. Во-вторых, здесь было сравнительно тише, чем обычно бывает в джентльменских клубах.
Я заметил, что двое мужчин поднялись из-за стола, пошли куда-то вглубь зала и скрылись за бархатным пологом. При этом один из мужчин взял второго под локоть и наклонился к нему близко, вовлекая в поцелуй.
Я нахмурился и перевел взгляд на Раффлза.
Он снова улыбнулся мне, зажав наполовину докуренную сигарету между тонких пальцев и выпустив из приоткрытых губ облачко дыма.
Мое лицо озарилось праведным гневом, потому что я все понял. Боги, как я ненавидел его в тот момент, и все же любопытство во мне всегда побеждало, когда дело касалось Раффлза. Я ни на минуту не задумался о том, чтобы покинуть злосчастный клуб. Не удивлюсь, что Раффлз предвидел это, хотя наверняка был готов и к другому повороту событий: ведь я мог немедленно кинуться к выходу. Без сомнений и на этот случай у него был припасен план действий.
— Куда ты меня привел, Эй Джей?
— Раз спрашиваешь, значит, уже знаешь. Так ли надо, чтобы я говорил это вслух?
— Да ты смеешься надо мной! Но зачем мы здесь?
Он стал серьезным, но на дне его глаз я все еще мог разглядеть хитрые искорки.
— Чтобы хорошо провести время, разумеется.
— И ты не собираешься говорить мне, что задумал? Я полагал, мы собрались, чтобы обсудить дело!
На его лице промелькнуло удивление, но он быстро замаскировал его безразличием.
— Расслабься, Банни. Не обязательно каждый раз идти на дело. Иногда нужно остановиться и просто почувствовать момент.
Я откинулся на стуле, случайно задев своим коленом его. Гнев постепенно уходил, но я не хотел так быстро сдаваться и старался дольше поиграть в оскорбленную невинность. Раффлз, разумеется, быстро раскусил меня, и, конечно же, не преминул показать, что все понимает.
— Не злись или по крайней мере лучше делай вид, что злишься, мой дорогой друг. Порой из тебя совершенно никудышный актер, — он сказал это с такой нежностью, что я поверил ему.
Наверное, я все же был влюблен в него, но в свое оправдание хочу сказать, что не влюбиться в такого человека, как Раффлз, было очень сложно. Он был блистательным, остроумным, находчивым и просто красивым, что уже само по себе было большим преимуществом.
Я рассматривал его теперь с угрюмой решимостью, стараясь не показывать, что любуюсь. Хоть актер из меня, как выразился сам Раффлз, был никудышным, некоторые чувства я предпочитал не показывать вовсе. На этот раз Раффлз повелся.
— Мой дорогой Банни, ты опять не у дел. Но поверь, я не стал говорить тебе, куда мы идем, по одной простой причине.
— Думаешь, я не согласился бы пойти с тобой, если бы знал, куда ты меня потащишь? — горячо спросил я.
— О, нет, совсем нет. Твое любопытство как всегда победило бы стыд. Разве не так все время происходит?
Я вынужден был признать, что он прав.
— Тогда почему?
— Мне нравится наблюдать, как ты удивляешься, и больше всего меня привлекает то, что удивление это всегда искреннее.
Я чуть не поперхнулся пивом.
— Тебя… это привлекает?
Он спокойно взглянул на меня из-под ресниц.
— Да, именно так.
Он достал еще одну сигарету, утопив окурок от предыдущей в пепельнице, и на этот раз я почти вырвал сигарету из его рук, зажав ее между губами.
Он с усмешкой дал мне прикурить и коротко накрыл мою нервно подрагивающую руку своей горячей ладонью.
— Я в который раз говорю тебе: расслабься. Здесь это можно сделать.
Я бездумно кивнул, но сам не мог остановиться рассматривать его пальцы, вертящие портсигар, и, видимо, смотрел слишком долго, потому что очнулся, когда Раффлз легко щелкнул пальцами перед моим носом.
— Не грусти, Банни. Ты выглядишь совсем поникшим.
Тут со стороны барной стойки послышалась музыка, и я обратил внимание на группу музыкантов. Раффлз поднялся из-за стола и протянул мне ладонь.
— Потанцуем?
Я опешил.
— Но все же будут на нас смотреть!
— Неужели? Значит, ты стесняешься, мой дорогой друг? — сказал он с улыбкой на тонких губах, и в освещении клуба мне показалось, что на какую-то долю секунды эта улыбка стала соблазнительной.
— Черт с тобой! — я подскочил с места. — Только поведу я!
— Никаких проблем, Банни.
Его рука легла мне на плечо, легкая, но цепкая, и я ощутил ее тепло сквозь ткань пиджака. Я и правда повел, держа его за талию, и когда он снова улыбнулся мне, я покраснел против своей воли.
— Все не так страшно, правда, Банни? — шепнул он. — А ты, мой маленький трусишка, всегда хочешь сбежать.
— Не называй меня так, — почти простонал я.
— Больше не буду. Раз ты остался, значит, я был неправ насчет тебя.
Он переплел наши пальцы в невинном жесте, и я подумал, что нельзя покраснеть еще больше, чем я уже покраснел. И все же мои уши и шея пылали. Я крепче сжал его гибкую талию, и когда мне показалось, что он слегка прогнулся под моей рукой, я понял, что схожу с ума. Раффлз же напротив выглядел посвежевшим и мечтательным, но его светлые глаза по-прежнему проницательно следили за мной.
Танцевал я из рук вон плохо, все уроки танцев, полученные мною в университете, словно вылетели из головы. Однако Раффлзу было все равно. Он умел наслаждаться моментом, и я даже немного завидовал ему, потому что сам был напряжен и напрягся еще больше, когда в один момент он наклонился ко мне так близко, что я почувствовал тонкий аромат его одеколона и рассмотрел блики в его глазах. Мне вовсе не было неприятно, как раз наоборот, однако даже самому себе было трудно признаться, как сильно я хотел тогда сократить расстояние между нашими лицами. Но я не посмел этого сделать, и танец закончился.
Когда мы снова уселись за стол, нам принесли закуски и алкоголь, но я чувствовал, что и без того слишком опьянел. Раффлз был задумчив, молча пил и смотрел на меня так, словно хотел что-то сказать.
Но до конца вечера мы оба не произнесли ни слова.
Этот день отпечатался у меня в мозгу так хорошо, что и сейчас, годы спустя, я могу воспроизвести каждую его деталь. После этого мы виделись с ним очень редко, а потом и вовсе расстались на лайнере, пересекающем Средиземноморье. Но мне думается, что Раффлз тоже помнит тот вечер, помнит его так же хорошо, как и я.