Экстренный случай

После разговора с младшим братом Рафаэль был в замешательстве. Майки всегда казался вечным ребёнком, словно так и застрявшем в своём шестилетнем возрасте. Иногда это злило, иногда радовало глаз, но сейчас… сейчас Раф был абсолютно обескуражен той взрослостью, реалистичностью мышления, которую выдал самый мечтательный и самый весёлый член команды. В момент, когда Рафу требовалось простое: «Извини, я ни о чём не думал», Микеланджело сказал выбивающую из колеи вещь, а братья даже не дали договорить, посмотреть в голубые глаза и увидеть в них то ли осознание ошибки, то ли всепоглощающую грусть от того, что Рафаэлю не удалось вытеснить из мыслей Весельчака той расчётливой дребедени, о которой можно думать Лео или Донни, но уж точно не им, более простым, приземлённым. В такие моменты Темпераменту казалось, что он совершенно не знает Майки. То ли это секундная слабость, то ли искренность сквозь все те шутки и несерьёзность… и это действительно пугало. Что если Микеланджело вот такой? И в этой семье Раф один-единственный не мыслит оценками, расчётами и стратегиями? Что если Микеланджело просто разыгрывает дурачка? Что Раф тогда вообще знает о своём младшем брате? — Раф, не грузись… — после нескольких часов избивания груши Рафаэль, наконец, садится за телик, в надежде уйти от реальности подальше, но его тщетные попытки не думать о произошедшем с Микеланджело, прерывает Лео. — Я уверен, это не то, о чём мы подумали. Ты же знаешь, у Майки весьма… нестандартное мышление. Сложно сказать, что он име… Но договорить Леонардо не даёт Раф, буквально вскочивший с места. Даже после такой «тренировочки» в нём оказалось просто куча энергии. Гнев заставил кровь снова бегать по венам. Как Лидер мог не понимать? Куда смотрел? Чем слушал? Может, он просто не видел тех голубых глаз? Может, не расслышал те нотки искренности в голосе? То пугающее отчаяние во всём виде младшего брата… — Он имел в виду, что мне стоит думать о себе. Что его жизнь не стоит моей, вот что он имел в виду. И ты прекрасно это слышал! — Лео вздрогнул, как от пощёчины, смотря на брата глазами, полными боли и горечи. Ведь ему не удалось адекватно поговорить с Майки и понять, что на самом деле происходит. А ещё ему было страшно даже думать о том, как кто-то из братьев может считать… вот так. Словно бы кто-то мог быть лучше или хуже. Ведь они, как единый механизм, не станет одного, развалится всё. — Ты не видел, как он выглядел! Я никогда его таким не видел! — Раф, успокойся… — просит Лео, прекрасно видя, что брат снова завёлся, готовый рвать и метать. Вот только Темперамент мог в любой момент наплевать на запрет о тревоге больного, и тогда Леонардо придётся брата уже оттаскивать от лаборатории Гения за шкирку. А зная упрямость Рафа… это было бы долгое и отвратительное занятие, с матами, криками, попытками вырваться и таки добраться до нужной двери. — Успокойся?! Реально?! Ты мне сейчас говоришь «успокойся»?! — не верил Рафаэль, чуть ли не кипя от злости, в его душе ещё никогда не было такого дикого, совершенно неконтролируемого страха за младшего брата. Майки мог погибнуть, Майки не видел в себе важности, Майки пугает, когда совсем на себя не похож. Раф просто не может удержать себя в руках, когда думает о произошедшем, о том, что услышал и чего мог не услышать уже никогда. Пожалуй, он и сам иногда думал что-то в таком духе. Ни гений, как Донни, ни стратег, как Лео, да и нестандартным мышлением обделён. Рафаэль с детства видел свои отличия от братьев, а потому задавался такими вопросами: «А нужен ли я? Важен ли я?». И, конечно же, когда дело дошло до командной работы, Раф начал искать свою нишу. Так уж получилось, что вскоре он стал «танком», главной мощью команды. Но… мог ли рассмотреть Майки свою важность точно так же? Его работа не такая заметная и, чаще всего, весьма неблагодарная. Прикрывать спины в нужный момент, поднимать боевой дух, заменять кого-то, как бы странно это ни звучало. Микеланджело умел подстраиваться, и рядом с Донни становился защитником, рядом с Рафом идейным вдохновителем, рядом с Лео… хорошим подчинённым? Рафаэль не знал, но иногда завидовал этому умению. Только вот Майки пришлось сказать напрямую, чтобы Раф понял — это тоже ни черта не просто. Не просто видеть свою полезность, если любой может заменить тебя. Если он, Раф, может победить куда больше врагов, если Лео может взять на себя больше ответственности и составить подходящий план в пылу битвы, если Донни — это Донни. Честно говоря, никто из них не сравнится с гениальностью Умника, но даже в этом Майки умудрялся отличиться, пусть и всего пару раз. — Да, я говорю тебе успокоиться, — повторяет более настойчиво Леонардо. Всё он слышал. И видел. И последнее, чего ему хотелось, так это услышать нечто подобное ещё раз. Он непременно поговорит об этом с Микеланджело позднее, сам, наедине, когда будет готов он и сам Майки. К тому же, видеть такого Рафа тоже больно, словно раненный зверь, Темперамент не находил себе места, метался из угла в угол, бил несчастную грушу, выглядел хуже некуда… давно Лео не сталкивался со страхами и болью собственных братьев, отчего терялся, не зная, с какого конца начать. Однако он — Лидер, он — старший, и потому готов принять на свой пластрон и тихий ужас Рафаэля, и отчаяние Майки. — Раф, я тоже переживаю. Вот именно эти слова Темперамент ненавидел больше всего. Он не единственный здесь старший брат, и, конечно же, Лео и Донателло тоже чувствуют тревогу, пусть и не показывают. Вот только их там не было. В тот момент, когда Майки отпускал руку, в тот момент, когда они падали, и этот шкет прикрывал Рафаэля собственным панцирем, в тот момент, когда Раф остался один на один с неподвижным младшим братом, их не было. Они не чувствовали себя так, словно собственными руками угробили кого-то из команды, из семьи. — И мне тоже страшно, — продолжил Лео, несмотря на одновременно растерянное, взбешённое и не верящее выражение лица Рафа. Так странно, но именно Темперамент всегда выражал самую большую палитру чувств. По его лицу, глазам, жестам всегда легко было понять чувства… он и не скрывался, в отличие от Лео или Донни, оказывается, даже у Майки были свои секреты в шкафу, и вот кто-кто, а самый младший умело запирал истинные мысли за пятью замками. Вероятно, не окажись они с Рафом в такой ситуации, никто и никогда не узнал бы истинные мысли Микеланджело… — Майки ведь никогда так не говорил. Леонардо покачал головой, грустно усмехаясь. И правда, сейчас их диалоги кажутся поверхностными. Лео всегда переживал за братьев, особенно за самого младшего, но никогда не задавался вопросами: «А почему они так себя ведут? А чем я могу помочь им без гиперопеки?». Это казалось таким сложным… и чувство вины грызло Лео за его «сложно», которое не дало помочь Майки вовремя. Возможно, если бы он оказался более осторожен, более внимателен… — Эй, не накручивай себя, — Рафу пришлось гулко выдохнуть перед тем, как обратить внимание на подавленность старшего. Лео всегда находил, к чему придраться. Особенно когда дело касалось его самого. Лидер винил себя, если что-то шло не так, если кто-то пострадал по неосторожности или план пошёл крахом из-за каких-то совершенно левых обстоятельств. Иногда это доходило до вот таких крайностей, когда Рафаэлю приходилось запихнуть всю свою тревожность в долгий ящик, вынимая из этого состояния и Лео. — Он хорошо шифровался, никто бы не понял. Пару раз моргнув, Леонардо виновато улыбается, понимая, что должен был утихомирить брата, но по итогу Темперамент помогает ему. Кажется, Лео снова потерпел неудачу… — Ты хороший старший брат, даже слишком, — хмыкнул Рафаэль, явно напоминая о недавней гиперопеке со стороны Лидера. Несколько дней постоянного «террора» и надзора, но всё это излишне. Майки, скорее всего, как и Раф, считает это раздражающим фактором, но, что ещё страшнее, фактором, которого он недостоин. — Просто расслабься, мы… мы разберёмся со всем этим. Слова Рафаэля до странного внушали надежду. К тому же, Темперамент абсолютно прав, им надо немного подождать, а потом провести пару «воспитательных» бесед с Майки. По крайней мере, Рафу эти беседы понадобятся, чтобы брат, наконец, понял свою важность и ценность. Хотя что-то Раф сомневался, что Лео и Донни будут просто молча стоять в стороне. Скорее всего, каждый из них постарается найти свой подход к Микеланджело, лишь бы больше подобного не случалось.

***

Ближе к вечеру, когда Донателло вышел за кофе, тень проскользнула в лабораторию, не оставляя после себя ни единого шороха, лишь бы никто другой в доме не догадался о мелком визите самого старшего к брату. Майки только приподнял одну бровь, не понимая, почему их Лидер так крадётся, в конце концов, Донни не запрещал им встречаться, хотя перенапряжение явно не приветствовалось. — Тебе лучше? — тихий вопрос полон волнения и переживаний, на это Микеланджело может только глубоко вдохнуть и гулко выдохнуть, слабо кивая. Телефон приходится отложить, ведь надо встретиться с синими, обеспокоенными глазами. — Как ты себя чувствуешь? — Голова кругом, и Донни запрещает перенапрягать руку, — указав на свою перебинтованную руку Майки снова поднял свои небесные глаза на старшего, наивно вглядываясь в давно знакомые черты лица, не замечая за ними более того страха, за его благополучие, что ранее. По крайней мере, Лео успокоился, пусть и временно. — Зато тебе не надо тренироваться, — фыркнул с улыбкой Лидер, выделив даже в такой ситуации плюсы, хотя Майки никогда не был против упражнений, особенно спаррингов. Все время от времени ленятся, особенно после бессонной ночи, но Микеланджело осознавал, как важно поддерживать форму. Они уже не дети, утрата своих бицепсов равносильна долгим и муторным упражнениям на куда дальше, чем пол часика. — Мы можем поговорить? Майки моргнул, но быстро взял себя в руки, он уже знал, зачем Лео пришёл к нему, знал, почему поджидал, когда Ди отойдёт в сторону, знал и был частично готов ещё с того момента, как сказал то, чего не следовало. — Думаю… да? — неуверенно ответил младший, чувствуя себя не в своей тарелке. Леонардо всегда был примером для подражания, тем самым героем из комиксов или мультсериалов — идеален почти во всём, ответственный, добрый, иногда и у него были плохие дни, но… Майки искренне верил, что их Лидер не просто так гордо носит такое звание на своих плечах. Сам Микеланджело вряд ли бы столько продержался, он бы не справился с буйством Рафа и собственными выкидонами. Наверное, Лео был самым терпеливым из всех, кого Майки только знал, именно по этой причине смог попросить подождать лишь его одного… — Ты и правда… правда думаешь, что не важен? Я просто… — Леонардо рассеянно сел на кушетку рядом с братом, вслушивающимся в каждое слово, улавливающим каждый жест. Он знал, что заставит старших волноваться и всё равно не удержал язык за зубами, ведь… в тот момент Раф выглядел так отчаянно? Изумрудные глаза жаждали правды, они буквально выковырнули весь гной наружу, развязывая руки и без того шальной головешке. — Я думаю, что меня окружают прекрасные мутанты, — спокойно заметил Микеланджело, не скрывая своих чувств по отношению к старшим. Его безмерная любовь не знала границ, и будь его воля, Майки бы разделился на трое, чтобы бегать и скакать около каждого в отдельности, даря свою любовь и заботу в непомерном количестве. Наверное, такого накала ни один из троих бы не выдержал, поэтому в этой семье лишь один единственный Микеланджело. — А ещё я думаю, что подслушивать — не хорошо. После последней фразы Майки прыснул от смеха, замечая, как Лео покачал головой и тяжко вздохнул — это не было ответом на вопрос. Пришлось тоже вздохнуть, куда тише и смиренней, должен был догадаться, что их подслушают, но винить себя немного поздно, да и… он рад, что получает столько тёплых слов от семьи. Они не так часто делятся чувствами, не так часто открывают рот и говорят простыми и понятными словами. Прижав к себе колени, Микеланджело улыбается, в его глазах искренняя благодарность за беспокойство, за попытки приготовить ему поесть, просто за то, что старший сейчас рядом. Нет, не так, они всегда рядом, когда Майки сложно, как и он старается разделить все печали, лучшие и худшие дни, моменты искренней радости и полного отчаяния, так и братья готовы пойти в самую пучину его, Микеланджело, отчаяния. Говорить о любви сложно, это действительно смущает, и сам Рыжик не всегда способен произнести что-то такое вслух. Возможно, им всем стоило поработать над этим, ну а пока младший начнёт эту традицию, даже если она останется только за ним. — Мне правда кажется, что я не такой способный, и пользы от меня… ну… не много. Но ещё больше я думаю о том, что не справлюсь без вас. Мне страшно даже представлять будущее без тебя, Ди или Рафа. И если бы я снова оказался с Рафом в той ситуации… я бы сделал то же самое, — Лео удивлённо моргает, когда Майки признаётся в своих настоящих мотивах и страхах. До странного они все похожи, все боятся потерять кого-то из семьи, Леонардо всегда страшится, что не справится, что однажды кто-то из братьев серьёзно покалечится или и вовсе умрёт, и он был уверен в переживаниях Рафа и Донни на эту тему, вот только… Микеланджело всегда казался весёлым дурачком, иногда упрямым, как подросток, иногда абсолютно легкомысленным, как дитё, но чужая душа — потёмки, и Майки доказал это всего одним разговором. — Я никогда не считал тебя бесполезным, — нахмурился Лидер, похлопав младшего по плечу, хотя тянулся к голове, но… казалось её лучший раз не трогать. А ещё где-то в мозгу крутились странные мысли о том, как противоречиво смотрится юношеское лицо в веснушка с вполне осмысленными взрослыми страхами. — И я не прошу тебя перестать защищать нас, просто… думай и о себе, хорошо? Я тоже не представляю жизни без тебя, Рафа и Донни. Теперь растерянно моргал уже Майки, он не веряще уставился на старшего, переваривая сказанное. Его не ругали, не говорили о неправильности принятого решения, и от этого страшно хотелось смерить старшего недоверчивым взглядом, но, словно считав потрясение Рыжика, Леонардо притягивает его к себе, позволяя почувствовать тепло и поддержку от недолгих объятий. — Я так перепугался за тебя и Рафа… если бы ты только знал, — и Микеланджело понимающе кивает, утыкаясь в родное плечо и смиренно принимая сторону старшего. Возможно, он и правда иногда действует необдуманно, и ему есть над чем подумать, пока будет на больничном. Однако вчерашний вечер… тогда Микеланджело не видел другого выхода. — Как Раф? — решил уточнить Майки, конечно, он видел, что Темперамент почти не пострадал, но… Рыжик заставил его поволноваться, и лучше было разузнать, сколько нервных клеток осталось у взрывного братца. — Благодаря тебе отделался синяками да царапинами, — сразу же откликнулся Лидер, отстраняясь, сначала он подумал о физическом состоянии Рафаэля, с опозданием понимая, что младший имел в виду совсем не это. Немного взволнованные голубые глаза сказали многое даже без слов: не одного Рафа волновала ссора, в конце концов, Темперамент с Майки были на удивление близки. Лео не раз видел, как младшие проводят время вместе: сидят со своими домашними питомцами в комнате Рафа, играют в видеоигры или читают комиксы в общей гостиной, разделяют странные вкусовые привычки, к которым Донни и сам Леонардо держатся подальше. Иногда Лидер даже завидовал этой связи, чувствуя, что у него не так много пересечений с младшими, но сильнее зависти была и будет внутренняя теплота, что заполняет каждый раз при виде счастливой улыбки или громких возгласов Майки, при фырканье или бурчании Рафа, при их разговорах о каких-то мелочах, иногда совершенно непонятных темах, которые поймут, пожалуй, только эти двое. И пусть Рафаэль до победного конца отрицает свою привязанность к Майки, а сам Рыжик молчаливо делает вид, что так оно и надо, Лео уже успел сделать выводы. — Переживает. Ночью зайдёт, наверное… Микеланджело только кивает, слабо улыбаясь старшему, в этот же момент Донни открывает дверь с кружкой кофе в руках и, неодобрительно зыркнув на Леонардо, проходит к своему столу. — Передай Рафу, чтобы ноги его раньше утра тут не было, — коротко бросает Гений, отпивая из уже на половину пустой кружки почти остывший напиток. Ему снова пришлось стоять под дверью собственного рабочего места, дожидаясь пока Майки и Лео закончат со своей милой братской беседой. Ничего против Донателло не имел, но просил не беспокоить самого младшего хотя бы до завтра. Хотя о чём это он? Словно хоть один из этих «умников» додумается следовать словам единственного медика в семье. На небольшое возмущение Донни Лидер только примирительно поднимает руки вверх в жесте: «Сдаюсь», и тихо смеётся, заражаясь хихиканьем Микеланджело. Получив ещё один неодобрительный взгляд оба брата затихают, но многозначительно переглядываются между собой. Пожалуй, Лео даже не замечает, что умеет переговариваться с Майки совершенно без слов, и Донни иногда завидует этому взаимопониманию, возможно, не он один, но все снова промолчат, не акцентируя внимания на этой магии вне Хогвартса. В конце концов, им уже не пятнадцать, могут заниматься чтением мыслей без присмотра и одобрения взрослых.