Сон и виноград

            По ощущениям все окружающие Питера предметы были сделаны из пластилина. Всё казалось нереальным, текучим и податливым, даже если таковым не являлось. Вещи определенно были легче, чем раньше, но и прочность они потеряли изрядно, крошась сразу после попадания в руки. Это было таким знакомым, но настолько далеким, что пришлось потратить секунд пятнадцать на то, чтобы просто выудить из сознания похожие воспоминания. Так уже было когда-то. В тот день Паркер только-только получил свои способности и абсолютно ничего не понимал, из-за чего по спине бежал ледяной табун мурашек, задевающий все нервные окончания и заставляющий нервничать в десять раз сильнее. Но сейчас прошло достаточно много времени. Паучок давным-давно научился контролировать свою силу и не разрушать всё, что попадается под руку. Однако сейчас что-то изменилось. Питер просто не мог взять себя в руки, а рефлексы, выработанные временем, просто отключились. Кружка, что стояла на его прикроватной тумбочке, превратилась почти в пыль, осыпавшись мелкими осколками на пол. Парню даже показалось, что он всё ещё спит, но боль от порезанных ладоней быстро опровергла такую догадку. Следующей жертвой стала дверь, которая вылетела в противоположную стену с громким, деревянным хрустом, когда Паркер попытался её открыть. Всё тело подростка тут же напряглось, ведь он никогда ничего не ломал в Башне таким способом. Сразу же стало дико неловко. Паучок скорее всего разбудил кого-то этим глупым шумом, черт. Третьей потерей стал робот Тони, который отвечал за уборку в коридорах. Стоило Питеру немного оступится, как бедный механизм, насквозь проломленный ногой, полетел с этажа через панорамное окно, которое собой же и разбил. Паркер чуть не взвыл от безысходности, ведь мир оказался под туманной пеленой, а мозг агрессивно пытался достать воспоминания о сне, а не держать силы в узде. Сон, пришедший на ночь и ушедший по утру, явно что-то значил. Никаких догадок, зато вагон чувств: растерянность, облегчение и невероятная тоска, из-за которой необычайно сильно хотелось разреветься. Но лить слезы Паркер терпеть не мог, потому что в такие моменты чувствовал себя маленьким бесполезным ребенком, коим являться не хотел. А плакать без причины было особенно позорно в его сознании, поэтому он молча проглотил неприятный ком в горле. — ПЯТНИЦА, где сейчас Тони? — Еле слышно спрашивает подросток, не в силах выдавить из себя что-то больше, чем эта глупая, сухая фраза. Питер чувствует себя уставшим, хотя спал около семи часов. Или не спал? Может, просто потерял сознание после патруля, поэтому чувствует, что его переехало машиной раз пятнадцать и он дико хочет что-нибудь выпить? — Мистер Старк сейчас в своей лаборатории, — Так же спокойно, как и всегда, отвечает ИксИн. Паучок хочет поблагодарить, но просто забывает, как говорить, поэтому кивает в потолок и направляется к лифту. По дороге находится ещё одна жертва — угол, в который парень врезается буквально мизинцем, но всё равно проламывает, тут же жалея о своём существовании в принципе. И вот нужно же было Тони усыновлять проблему на ножках, а? Что это за синдром спасателя? Принцип: «Спаси проблему и она уже не будет такой проблемой»? В теории это могло бы сработать, но у этого плана есть один явный минус — он не поддерживает всяких Питеров Паркеров, им уже ничем не помочь. На самом деле хочется просто сдаться и остаться на месте, чтоб не дай боже, ничего не сломать. Но у подростка уже есть ярая уверенность в том, что он взорвется через несколько минут, если не найдет своего родителя. И взрыв будет страшным: даже ядерная бомба позавидует такой разрушительности, коей обладает Паучок. Слава великому Тони Старку, касаться чего-либо в лифте не обязательно, поэтому спуск проходит без каких-либо происшествий. Есть только одна проблема, но и та волнует Питера в разы меньше — нарастающая тревога. С каждым пропущенным этажом становится всё страшнее, будто из-за этих поломок Паркера не то, что наругают, а вообще из дома выгонят. Из механической коробки подросток вылетает со свистом, а стеклянные двери, которые ведут в лабораторию Тони, с громким треском рассыпаются, как только парень пытается их открыть. Он сдавленно охает, прикладывая к губам ладонь. И как подобное можно объяснить? Парень проходит по осколкам, игнорируя все болевые ощущения, и очень старается выискать Энтони хотя бы взглядом. Когда глаза находят нужную фигуру, то Питер стремглав мчится к Старку, останавливаясь прямо перед мужчиной. Сейчас ему не следует обнимать кого-либо. — Малыш? Я думал это Роуди опять мне двери выламывает, — Спокойно лепечет Тони, спаивая какие-то детали вместе. Но через мгновение лицо мрачнеет, а взор поднимается на подростка. — Эй! Ты же не ходил по стеклу, да? Что случилось? — Энтони обеспокоенно осматривает Паркера, тут же подмечая кровавые следы прямо за ним. — Черт возьми, Питер! — Я просто… — Тихо шепчет парень, врезаясь глазами в тарелку, полную зеленого винограда. И в голове тут же возникает поток образов, который так хотел найти его мозг. ----- Лучи солнца тёплые, окутывающие и даже в какой-то мере успокаивающие. Оно не печёт — лишь мягко согревает, не смея обжечь или перегреть. Птицы приятно, по-тихому щебечут, а листья шуршат, при слабом дуновении весеннего ветра. Обстановка просто шикарная, но Питер никак не может ей насладиться, ведь ему снова нужно спешить. Он всё время спешит — на учёбу, на подработку, к Неду и по разным-разным делам. У подростка очень насыщенная жизнь, ведь он гоняется за хорошими результатами во всём и везде, вне зависимости от того, сколько времени это занимает. Он даже успевает спать по восемь часов в сутки, как его можно осуждать? Да, если быть честным, то парень слегка забегался. Уроки, оценки, фотография. Даже время с лучшим другом порой чувствуется как настоящая пытка, хотя это любимое времяпрепровождение Паркера. Собирать лего, играть в видеоигры — всë это помогает расслабиться и забыться. Но, разумеется, ненадолго и только по более-менее разгруженным дням! Конечно же Питер ещё и семье помогает, как же без этого? Тётя и дядя требуют от парня совсем немного, но он рад посвятить всё своё свободное время этим двоим. Он безумно любит Мей и Бена, поэтому безоговорочно всегда следует их указкам и просьбам. Сейчас ему в срочном порядке нужно закончить проект по химии — тема нереально интересная, поэтому закончить его с удовольствием получится быстро. Почему так поджимают сроки? Потому что учитель попросил подсобить в самый неподходящий момент. Однако Паркер в этом никакой проблемы не видит, весело двигаясь в сторону дома. Он пропустил сегодня обед, но на самом деле даже не вспомнил об этом, ведь голода не чувствовал. Точнее, даже не думал о том, что мог бы. Ему всё равно, еда может подождать. Может быть даже до завтрашнего дня, это зависит от количества домашнего задания, которое ему предстоит сделать. В комнате всё так же, как было утром: немного разбросанной одежды, ведь Питер пытался найти свою любимую толстовку утром; кучки фантиков из-под вкусных конфет, которые валяются по всем углам и горизонтальным поверхностям; книги, которые по каким-то причинам находятся в состоянии «я открыт для всех, кроме Питера Паркера», поэтому лежат вверх тормашками и явно не готовы к тому, чтобы их читали. Впрочем, всё это похоже на вполне себе сносную в плане уборки подростковую комнату, ведь парень действительно старается не слишком активно раскидывать свои вещи и убираться настолько часто, насколько вообще можно. За работой он сидит добрых два часа, которые на самом деле ощущаются как секунда, в которую была выполнена вся работа. Это не слишком большой промежуток времени для подобного, но достаточный для того, чтобы изрядно устать и всё-таки подумать над перспективой хотя бы выпить чай. И это как раз то, зачем он идёт на кухню. Там оказался дядя Бен, который радостно поприветствовал Питера, ведь не успел это сделать, когда подросток только-только вернулся домой — он слишком быстро пролетел мимо, не позволяя и слова вставить, чтобы оно оказалось услышанным. Подросток с ярым энтузиазмом мешает себе напиток, наливая и мужчине за компанию, не зря же пришёл, правильно? Правильно! Совместное чаепитие всегда поощряется хорошим настроением и возможностью получить небольшой разговор по душам. Даже если времени нет совсем, оно ни к чему, если ты рядом с дядей или тётей. — Эй, Пит, я вроде ещё вчера купил кучу винограда, но ты до него даже не дотронулся. Ты разлюбил его? — С каким-то странным прищуром говорит Бенджамин, размешивая сахар в кружке. В голосе нет претензии, искренний интерес. — Черт, я не заметил! Стоит на самом видном месте, а я как крот хожу. Совсем уже забегался. Конечно, я всё ещё его люблю, — Хихикает подросток, закидывая в рот целую горсть ягод. Он плюхается на стул и облокачивается локтями на стол, позволяя себе немного расслабиться. — Ты же знаешь, мне нужно хорошо учиться, чтобы поступить! — Никто не сможет вытащить тебя из пучины учёбы, насколько бы сильно ни старался, вот это я знаю хорошо, — Выдыхает дядя Бен и на лице проскакивает тёмная тень. Лицо принимает более серьёзный вид, но при этом взгляд становится чуть мягче. — Питер. Хватит так гонять себя. Ты не можешь нести ответственность за всё сразу и быть идеальным во всех вещах. Одна фраза словно сломала четвёртую стену — Паркер понял, что что-то здесь не так. Мужчина говорит не о его деятельности фотографа или почти идеальной учёбе. Не сейчас. Не об этой. Понимание скользит от позвоночника прямо до головного мозга, а волна холода проносится по всему телу. — Дядя Бен? — Слишком глухо спрашивает подросток, вжимаясь головой в плечи. Все цвета значительно тускнеют, а вокруг становится непозволительно тихо. Даже дыхание сейчас такое беззвучное, словно его нет вообще. — Не неси на своих плечах слишком много. Ты не можешь быть ответственным за всё на свете, понимаешь? Я горжусь тем, что ты в силах сделать нереально много хороших и полезных вещей, но не убивай себя своим усердием. Да даже если ты ничего не будешь делать, я всё равно буду тобой гордиться, — На этих словах парень понимает, что руки непозволительно сильно трясутся, а глаза невероятно жжёт. В горле появляется горький, липучий ком, который никак не получается сглотнуть, а взгляд не может оторваться от родной фигуры. — Ты стараешься и этого уже достаточно. Когда я говорил, что с большой силой приходит большая ответственность, то я имел в виду не то, что ты обязан нести на себе все проблемы этого мира. Только те, с которыми можешь справиться своей нечеловеческой силой. — Я, б-боже, я просто хотел ск-казать, — Что-то терзает Питера изнутри с такой ненавистью, что на секунду кажется, словно он сам это делает. Никто ненавидит Питера сильнее, чем сам Питер. Слова даются с таким трудом, что проще прожевать пару металлических пуль, нежели закончить предложение. — Не извиняйся. В моей смерти нет твоей вины, слышишь? Ни в моей, ни в чьей-либо ещё. Ты не виноват. Не неси этот груз и дальше, Пит. Ты же знаешь, что в твоей жизни есть множество людей, которые будут заботиться о тебе в любых условиях? Чтобы ты не сделал, ты всегда будешь для них человеком, которого они любят. Я тоже люблю тебя, несмотря ни на что, — Успокаивающе протягивает Бенджамин, поглаживая подростка по волосам. Паркер тянется обнять, прикоснуться тоже, уже хнычет и готов уронить пару слез, когда весь мир расплывается, а в руках оказывается не дядя Бен. Лишь глупое подобие пыли, которое рассеивается прямо в ладонях. ----- — Питер! — Тони трясет подростка, пытаясь вернуть его внимание и концентрацию. Тот завис надолго, не реагировал ни на один вопрос на протяжении тягучих двух минут, а выглядел хуже ожившего трупа, настолько бледным он был. — Я здесь, здесь, — Панически шепчет парень, хватаясь за руки Старка, которые только-только перестали вытряхивать из него хоть каплю сознания. Карие глаза с беспокойством осматривают Паучка, после чего Энтони притягивает подростка в крепкие объятья. Питер боится отвечать на тактильность, всё ещё неуверенный в своих силах. Мужчина не на шутку испугался, когда его ребенок пришел и начал очень сильно зависать, стоя в его лаборатории полупрозрачным призраком. — Ты меня до чертиков напугал, карапуз, — Тони явно напуган, но в словах нет даже нотки злости. Неужели те мысли о том, что Паркера выгонят, были лишь игрой разума? — Сядь. Я пытался посадить тебя на стул почти всё это время, но ты прилип к полу, глупый Паучок. Даже Дубина испугалась за тебя, пол стола мне разнесла, пока аптечку искала, — Хмыкает Энтони, усаживаясь на пол перед подростком. — Прости, — Робко кидает Питер, пытаясь сесть на стул. Его нужно было лишь чуть-чуть отодвинуть от стола для удобства, но вместо этого стульчик со свистом полетел в стену. Смущенный взгляд направляется на родителя, а сам подросток глухо, виновато выдыхает. — Из-за этого я и пришел, — Уточняет Паучок, плюхаясь на холодную плитку. Он вытягивает ноги, позволяя мужчине обхватить его лодыжки и начать доставать осколки. — Я надеюсь ты не убил кого-нибудь по дороге сюда, — Без упрека говорит Тони, сосредоточенно поливая окровавленные ноги Питера перекисью водорода. Из-за высохшей местами жидкости не всё стекло видно, поэтому он даже подзывает своего робо-друга, чтобы тот оказал небольшую помощь в поиске. На самом деле, до появления Паркера, Старк даже не знал о существовании аптечки в этом помещении. — Тебе следует носить хотя бы тапочки. И я говорю об этом не в первый раз, хватит щеголять по Башне без какой-либо обуви, — Недовольно бубнит Энтони, перевязывая одну из ног бинтом. Ну, что ж, пол дела сделано. Теперь нужно так же со второй. С каких пор он медик? С тех самых, когда в его жизни появился один очень суицидальный супергерой-подросток. — Расскажешь, почему стал бомбой замедленного действия? — Изначально я правда не догадывался, поэтому просто подумал о том, что это какой-то сбой в организме. Но сейчас у меня есть одна глупая теория, — Паучок начинает тараторить, жестикулируя руками. На них тоже кровь. Значит работа выполнена на четверть, ладно, это просчет. — Мне приснился сон. Знаешь, там было так тепло! Я, эм… Был обычным подростком, с заботами, которые у меня были до супергеройской жизни. Но к концу сна я понял, что это, ну, нереально. Я знал, что больше не обычный подросток, но при этом ничего не контролировал, потому что не мог почувствовать свою силу. Я не знаю, как ощущения из сна перенеслись на моё тело, но я просто не могу контролировать то, что делаю, ведь не чувствую шкалы силы, которая обычно у меня есть, — Вяло заканчивает Питер, протягивая левую руку на обработку. Он давно не шипит на колючую боль при заливании ран перекисью, но всё ещё четко её ощущает. — Ещё что-то? Я вижу, что ты видел что-то больше, чем свою жизнь до укуса, — Заинтересованно лепечет Энтони, поправляя кудри подростка, чтобы рассмотреть бледное лицо поближе. Мужчина почти закончил вытаскивать осколки из тела Паркера, поэтому был крайне доволен собой. — Малыш, ты же знаешь, что можешь поделиться со мной чем угодно, и я всегда буду на твоей стороне. — Там был дядя Бен, — Глухо проговаривает подросток, пока все внутренности пытались сделать десять сальто подряд. Резко накрыла тошнота, но Паучок не был уверен, из-за чего именно. Чувства? Запах крови? Просто долго не ел? — Он был прав, — Спокойно говорит Энтони, затягивая последний бинт. Он давно стал профессионалом по тому, чтобы вытащить из тела инородные тела, обработать и перевязать. Питер первое время не подпускал к своим ранам никого, кроме Железного Человека. Пришлось уж научиться, ведь не очень-то и хотелось смотреть на подстреленного Паучка, который отпирается от любой помощи и шипит на каждого, кто пытается помочь. А Тони он подпускал только потому, что в жизни не смог бы оттолкнуть любимого кумира. — Что? — На лице Паркера мелькает искреннее непонимание, а сердце ухает куда-то вниз. — Твой дядя был прав. Я знаю, что он тебе сказал, Пит. У тебя всегда есть люди, которые о тебе позаботятся и помогут с любой бедой. Разделят с тобой груз, который ты тащишь на своих плечах, помогут с чувством вины, в котором ты себя топишь. Ты не один, малыш, — Теплые пальцы зарываются в кудряшки Питера, а на лице расцветает успокаивающая улыбка. Как можно улыбаться успокаивающе? А вот посмотрели бы вы на Старка сейчас, то поняли бы. Паучок не знает, что может сказать. Да даже если бы знал, то не смог бы выдавить из себя ни слова. Энтони тянет Питера на себя, заключая в теплые объятья. Подросток не знает, чего хочет больше: уснуть или заплакать. Но одно он знает точно — этот момент он запомнит навсегда. В этот раз страха за чужие кости почему-то нет, поэтому Паркер обхватывает руками тело Тони, носом тыкаясь в его плечо.