***
Этой ночью мне приснился сон. И едва попав в его пространство, я отчётливо осознал, что уже бывал здесь однажды. Тот же самый высокий крутой холм в виде купола, те же самые цветы (которые я не узнал и сейчас, видно, их выткало само моё сознание), так же мерно колышатся заросли травы внизу, та же глубина неба. Свой холм, своё неподвижное царство я мог признать даже спустя более десяти лет, хотя за эти годы ни разу о нем и не вспоминал. Уж точно не в последнее время, когда мысли мои заняты совершенно другим. Накануне я вышел в море в последний раз перед тем, как пожениться с Лили, а после этого бороздить волны удастся не скоро. Единственное отличие от тогдашнего сна заключалось в том, что в настоящий момент холм был окутан полусонной дымкой утра. Бутоны только-только распускались, поворачиваясь к тёплому солнцу, и каждая травинка блестела от кристальной росы, и если глянуть вниз на торжественное сияние, пробивающееся наружу через редкий туман, то сердце замирало. Но, как и прежде, место источало то же обволакивающее чувство покоя, и я радостно отдался ему, не думая ни о чём кроме благодарности Всевышнему за то, что позволил ещё раз посетить этот почти забытый край. —Доброе утро, Джим.— я немедленно повернулся на голос, не веря ни своим ушам, ни глазам. Чуть ниже вершины, лениво облокотившись на свой деревянный костыль, стоял не кто иной, как… — Силвьер! — вскричал я, не смея поверить в собственную удачу. Я не смог хорошо его рассмотреть в нашу последнюю встречу. Он был такой же седой, как я помню, и лицо его заметно покрылось морщинами, но в остальном в нем сохранился тот бравый морской волк, который отчитывал меня за перерезание якорных канатов в злополучный шторм, тот добродушный хозяин таверны, который подкрался ко мне со спины, чтобы испугать прежде, чем я успел выследить его. И эта неизменность, этот образ, пронесенный сквозь года, сделали меня вдруг забавным, бесстрашным и ласковым ребенком, каждое своё обвинение высказывающим капитану пиратов в лицо, но без раздумий бросавшемуся на помощь первым. — Вижу, ты неплохой уголок себе нашёл, — ловко взобравшись на вершину, Сильвер посмотрел на меня сверху вниз, и я с радостью понял, что это озорной, с лёгким прищуром, живой взгляд, — Не против, если я присоединюсь? — Не против, — махнул рукой я, и мы встали бок о бок, наблюдая, как свет озаряет каждый участок поля, уходя в недосягаемые дали за горизонтом. Одно мгновение, растянутое на вечность. — Знаешь, а вечером здесь так же красиво. — Верю. Что ж, раз уж ты так говоришь, то сама судьба мне велит понаблюдать и за заходом солнца. И ещё я думаю, — он комично приложил руку к подбородку, — что ночь здесь не такая уж тёмная, и кто знает, может быть, у неё найдется чем меня удивить. Сильвер отвернулся, чуть отошёл и сел прямо на мокрую траву, пока я с изумленным волнением уловил смысл им сказанного. — Подожди, значит… Ты останешься? — А куда мне торопиться? — хмыкнул Сильвер и вытащил из-за пазухи самый настоящий кофейник, именно тот, с которым он всегда таскался на острове. — У меня сейчас важных дел нет. Так что садись со мной, и заварим-ка нашего любимого кофейку! Я, пока Сильвер продолжал доставать кухонную утварь непонятно откуда, присел рядом, не сдерживая широкой улыбки и чувствуя, как все переполнявшие меня эмоции собираются в одно скромное, но безграничное счастье. — Я отправился в новое путешествие. Вчера. Чтобы найти тебя, Сильвер! — Ну, вот он я. — весело отозвался Сильвер, — Теперь осталось только сообразить, как разжечь огонь для этой штуки, и всё путём..
5 мая 2024 г. в 15:47
Этой ночью мне приснился сон.
Я стоял на высоком круглом холме, и куда не посмотри, вокруг расстилалось море густой травы, очень высокой, думаю, потому что земли не было видно совсем. На моём холме трава не была такой высокой и даже до колена мне не доходила, зато весь он был усыпан прелестными красно-белыми цветами. Я их никогда не видел, потому что в нашей бухте такие не растут, а на острове все цветы выглядят диковинно, как будто тут простеньким цветочкам вообще расти запрещено. Они все вытягивались прямо вверх к небу, и изнутри пучками высовывались нити тычинок. Надо мной, всюду касаясь края поля, высилось огромное небо, и порывы ветра то и дело низко пригибали траву и цветы, а внизу всё покачивалось зелёными волнами. Низкое солнце освещало поле, и в алом закате трава потемнела, а цветы вспыхнули ярким пламенем, и этот вид, какие несомненно существуют только в каком-то другом, волшебном мире, меня завораживал. Я сел на на самую вершину холма, и неожиданно на душе мне стало так спокойно, как с самого отбытия из Бристоля никогда не было.
Мне снилось много беспокойных, жутких кошмаров, и удивительно, что в самый разгар поисков вдруг снится этот, где впервые за время, проведенное мной на острове, не было моря, но тогда я не чувствовал ничего, кроме тихой безмятежности.
Ах, как бы я хотел, чтобы Сильвер увидел это место. Конечно, хотелось привести сюда и маму, и Лили, но я предполагал, как они отреагируют. Мама наверняка заплачет от его неповторимой красоты, а потом заговорщицки мне улыбнется и скажет, что, ей кажется, здесь было бы неплохо устроить пикник. Лили здорово обрадуется, и мы вместе обежим весь холм, выискивая самые лучшие места для игр, и, наигравшись, усядемся рядом и будем шептаться обо всем, что только есть на свете.
А что же сделает Сильвер? Как я не ломал голову, не мог найти ответа. Может, он будет впечатлён такой картиной, тронет, наклонившись, меня за плечо и скажет: это потрясающе, Джим, ты нашел настоящее чудо света! Или ничего не скажет, а просто усядется себе, вдохнет полной грудью, и заварит нам обоим вкусного кофе. Это было бы хорошо. Но я боялся, что он может оглянуться по сторонам, задуматься и проронить: Нет тут ничего особенного, я в мире настоящие редкости видал. Про моё-то поле! Но больше всего меня пугало, конечно, что я, не дождавшись ответа, обернусь, а он стоит там, на краю, смотрит на меня, сжав губы, вдруг скажет «Прощай, Джим» и как подпрыгнет птицей и скроется в необъятном темно-зеленом море внизу. И больше я его не увижу.
Я помнил тот вечер перед страшной ночью, когда я узнал о предательстве Сильвера. Тогда закат был так же прекрасен, и Сильвер предупредил меня, что я не замечу, как тот подберется к самому моему сердцу и опалит его. А потом я залез в бочку за яблоком, а после моя жизнь так круто повернулась, что я не скоро совладал с кипевшей во мне лютой ненавистью.
Сильвер на закаты смотреть не любил, но каждый раз смотрел не отворачиваясь, своим тяжелым взглядом пронзая сгорающий небосвод. Особенно сейчас, когда он — наш пленник, этот взгляд я стал замечать всё чаще. Острее заточенного Грэем клинка, напряжённый и умело скрывающий любую эмоцию. Но я подумал, что, очутившись здесь, он мог хоть на недолгое время не скрываться и побыть собой. И даже лучи заходящего солнца, за которым неизбежно последуют ночь и тьма, не расстроят его так сильно. Всем ясно, как отчаянно Сильвер желает отыскать сокровища и ни перед чем не остановится, но если я приглашу его сюда, возможно, он не откажется.