Любить друг друга — прекрасно! Мы рождены друг для друга и даже если бы захотели разлюбить, это было бы не в нашей власти. Но как ни сладка и ни свята любовь, нельзя забывать о долге.
© Райдер Хаггард «Дочь Монтесумы»
Дени редко видела красочные и подробные сны. Обычно ей снилась какая-то бессмыслица, которая не давала покоя днем, и забывалась сразу по пробуждении. Дейенерис Таргариен было некогда раздумывать над снами, ее чересчур сильно увлекало то, что происходило наяву. Но… Этот сон даже на сон не походил. Она стояла посреди маисового поля — золотого океана под бескрайним небом. Солнечные лучи пронизывали стебли, окутывая поле ярким сиянием. Высоко в небесах звенели птичьи трели. Ветер ласково касался ее кожи — ни разу Дейенерис не чувствовала во снах каких бы то ни было прикосновений. — Дени… Мужской голос прозвучал из ниоткуда, будто принесенный ветром. Глубокий, низкий, бархатный, мурашками прокатившийся по ее телу. Дени обернулась — и увидела мужчину. Высокого, смуглого, широкоплечего; он словно источал силу — дикую, первобытную, неукротимую. Он был полуобнажен и она залюбовалась его торсом, рельефными мускулами, будто сотворенными великим скульптором. — Кто вы? — вовремя опомнилась Дейенерис, подняв глаза и встретившись с его глазами — зелеными, пронзительными; левую бровь рассекал шрам. Он задумался, будто не зная, как представиться, и наконец проронил тем же ласкающим слух бархатным голосом: — Дрого. Это имя ровным счетом ничего ей не сказало. — А я Дейенерис Таргариен, — представилась она. Дрого не ответил. Его взгляд стал откровенно раздевающим, отчего по коже Дени вновь побежали мурашки. — Jalan atthirari anni, — слетело с его губ. Дени не поняла, что это значит, и хотела переспросить, но стоило ей приоткрыть рот — и ее губы накрыли чужие, горячие, требовательные, удивительно настоящие. Шершавые ладони бережно провели по спине, по волосам, касаясь прядей почти благоговейно. От его тела исходил жар, как от открытого пламени. Это был только сон, поэтому Дени могла позволить себе забыться; приподнявшись на цыпочки, она в свою очередь запустила пальцы в длинные жесткие волосы, чуть сжимая и перебирая, позволила углубить поцелуй, сплетаясь языками, застонала Дрого в губы, ощущая, как внизу живота наливается горячее тепло… …и проснулась. Будильник ехидно играл веселую мелодию La Camisa Negra. За окном сияло рассветное солнце. Губы были припухшими, будто их вправду целовали. Сев в постели, Дени провела указательным пальцем по нижней; другой рукой скользнула в трусики, где была влажной и горячей, задвигала пальцами, довершая то, что хотела получить во сне. Рейни была права, самоудовлетворения недостаточно, ей нужен живой мужчина… но пока что ее ждали Сэнды.***
Дело кое-как сдвинулось с мертвой точки, но лишь на дюйм. Проклятая Эллария упрямо стояла на своем, и соглашалась с ней, и в то же время умудрялась ускользать от прямых уступок, поистине как змея — не зря их логотип выглядел, как красный змей на золотом фоне. Но Дени не была намерена сдаваться, и эти игры ее скорее раззадоривали. И все же это было утомительно, и после переговоров стоило отдохнуть хотя бы немного, например, зайдя в кафетерий. — Двойной латте, — она сделала заказ, бегло взглянув на подошедшую обслужить ее официантку. Откинулась спиной на спинку стула, помассировала виски — нужно было привести в порядок мысли. Подумать, как лучше действовать, чтобы сделка обернулась максимальной пользой для нее… и не вспоминать про тот дурацкий сон, который до сих пор не забылся, наоборот, то и дело всплывал в памяти во всех подробностях. — Простите, можно присесть? Дени вздрогнула. Открыла глаза — у ее столика стоял… тот самый мужчина из сна. Дрого. Только не полуобнаженный, а в футболке и шортах. Длинные черные волосы были связаны в хвост. Он смотрел с ожиданием, и Дейенерис вспомнила, что ей нужно ответить. — Да, конечно, можно, — мысленно она выругала себя: все выглядело так, будто она на него пялится. Так и было, но не сказать же незнакомому человеку, что видела его во сне? Дрого сел напротив нее. Рядом тут же появилась официантка. — Кофе, — лаконично сказал Дрого, не сводя глаз с Дени. Девушка удалилась. Дейенерис испытала настойчивое желание вынуть зеркальце и проверить, в порядке ли ее макияж — так он смотрел. Как во сне. Мелькнула мысль: вдруг он тоже видел этот сон?.. Нет, бред какой-то. Он ее даже не знает, как и она его. Может, его зовут вовсе не Дрого. — Простите, я вас смутил, — он отвел взгляд. — Просто… вы очень красивая. — Спасибо, — обычно комплименты не смущали ее, но этот вызвал румянец. Возможно, потому, что был искренним, а не дежурным. — Вы очень добры. — Хотите, я закажу вам пирожное? — вдруг совершенно бесхитростно спросил он. Дени удивленно распахнула глаза. Впервые к ней клеились вот так — неумело, почти наивно, как в средней школе. — Хочу, — согласилась она, почти не задумываясь; всего лишь пирожное ни к чему не обязывает. Жестом Дрого подозвал официантку, и Дени выбрала клубничный чизкейк. Дрого попросил то же самое. Официантка, вежливо улыбаясь, записала заказ и удалилась. Дейенерис позволила себе расслабиться, откинувшись на спинку стула, и тайком еще раз рассмотрела Дрого. Он был непохож на мужчин, которых она встречала раньше. В нем было что-то дикое, хищное… и притягательное. И он был таким же, как в ее сне — те же пронзительные глаза, тот же шрам на брови… это казалось безумием. По ее спине пробежала дрожь. Она никогда не испытывала ничего похожего. — Как вас зовут? — спросила Дени. Подумала: пожалуйста, пусть он скажет «Майкл», или «Орис», или «Кристон», пусть назовет любое имя, но не… — Дрого, — сказал он. — А вас? Дрого. И голос такой же бархатный. Проклятье. — Дейенерис, — фамилию она не назвала. Те, кто знал Таргариенов, и так бы поняли, что Дени одна из них — по цвету ее волос и по эмблеме алого дракона на черном фоне, которая красовалась на ее сумочке. Официантка поставила на стол две порции клубничного чизкейка. Дени взяла вилку, отломив кусочек — клубничный соус и нежный сырный крем таяли во рту, заставляя блаженно сощуриться. Вдруг вспомнилось: луна сейчас клубничная… Рейни говорила, в это время магические обряды имеют особую силу, а еще обостряется чувство тоски и неудовлетворенности… Неудовлетворенность точно обострилась. Особенно глядя на то, как Дрого слизывал крем с губ — Дени так ярко вспоминался тот поцелуй, такой настоящий, такой реальный, она помнила его так подробно… Действительно безумие. — Вы костариканец? — спросила она, потому что нужно было поддерживать светскую беседу, а Дрого не спешил это делать. — Да, я родился здесь, — сказал он. — А вы? Где вы родились? — В Америке. — В Америке, — повторил Дрого, словно пробуя ее ответ на вкус. — Я думал, вы спустились с Луны. — Что? — засмеялась Дени. — С Луны? — Вы сами как Луна. Когда я впервые увидел вас, я подумал, что так она должна выглядеть, приняв обличье женщины. Это определенно звучало как пикап, но какой-то странный пикап — или же появилась новая его разновидность, о чем Дейенерис не знала. Обычно она не велась на пикаперов, но… почему нет? Отношения на один раз ее бы вполне устроили. Только… — Где вы видели меня? — насторожилась она. — На реке, — признался Дрого. — Что?! Даже кончики ушей покраснели: он видел ее голой. Очевидно, потому и подошел, чтобы продолжить знакомство, в надежде, что сумеет очаровать ее и уложить в постель; в своей красоте Дени не сомневалась и знала, что желанна для мужчин, ее захотел бы любой, кто испытывал влечение к женщинам. Если она тоже тогда заметила его, пусть даже краем глаза, чего не запомнила — потому он ей и приснился: она не запомнила, а ее подсознание запечатлело на подкорке. Да и казалось же ей тогда, что кто-то смотрит? — Я не причинил бы вам вреда, — быстро сказал Дрого. — Я… я не мог не любоваться. Я был поражен и лишен дара речи. Вы красивейшая из женщин этого мира. — А у вас хорошо подвешен язык, — заметила Дейенерис. — Но вам не кажется, что вы переигрываете? Картинка становилась более-менее цельной и вызывала разочарование — всего лишь сталкер. С одной стороны, Дени хотела секса и почти приняла его ухаживания, с другой — вовремя спохватилась. Она заслуживала гораздо большего, чем стать очередной победой в чьем-то списке. Она была не просто девушкой, а Дейенерис Таргариен. Она же говорила Рейенис, что на берегу реки ночью могут оказаться маньяки. — Переигрываю? — удивленно моргнул Дрого. — Именно, — Дени сердито фыркнула. — Но спасибо за угощение. Только впредь не пытайтесь вертеться вокруг меня, иначе я заявлю в полицию. — В полицию?.. Он будто не понимал. Или притворялся, что не понимает, разыгрывая невинность. Дени встала, удобнее перехватив шлейку сумочки на плече. — Хорошего дня, Дрого.***
Что, ну что он сделал не так? Он плохо разбирался в тонкостях ухаживаний за человеческими девушками, но, подумав, решил чередовать сны и явь, появляясь перед Дени по очереди то там, то там. Он знал, что женщины любят сладкое, и ей действительно понравилось его предложение угостить ее пирожным. И пирожное ей понравилось. А потом он все испортил, когда ляпнул… что же он ляпнул? Дрого хлопнул себя по лбу: точно же, не все человеческие женщины безразличны к своей наготе. Большинство из них стремится, чтобы обнаженными их видело как можно меньше людей, и тем более они стыдятся предстать нагими перед незнакомыми мужчинами, а он буквально признался, что видел Дени без одежды. Поэтому она рассердилась. И что ему теперь делать? Извиниться? Как извиниться? Подарить ей что-то? Сказать что-то особенное? А вдруг ей снова не понравится? Сказал бы: странные эти человеческие женщины, но девушки духов были не лучше. Их Дрого тоже не понимал и давно отчаялся понять; но девушки духов были хотя бы прямолинейны и честно говорили, что именно их задело. Правда, в следующий раз задеть их могло нечто прямо противоположное, но они хотя бы не устраивали игры в угадайку. Дени тоже не устраивала, четко дав ему понять, что не желает его видеть, но Дрого не собирался сдаваться и отказываться от нее; он чувствовал, что она заинтересована им. Что она хочет его — он был духом и потому тонко ощущал такие вещи. Дейенерис была возбуждена в созданном им сновидении, и наяву тоже. Жемчуг и серебро — вот что он подарит ей. Жемчуг и серебро. Такое ожерелье будет превосходно гармонировать с ее волосами и подчеркивать яркость глаз.