Прости себе эту жизнь

Первые дни — самые тяжёлые. Находиться всё время вместе непросто. Очень хочется разойтись, махнуть, на все эти нелепые попытки сдружиться, рукой и сделать вид, что никогда не встречались. Только навязчивый Сокджун продолжает писать и звонить. Это тянет Тэхёна послушно вернуться в семью против воли, а Чонгука — упорно просить остаться. Чон привык жить один. Привык спать один, есть или хотя бы пить кофе. Привык каждую ночь вскакивать от кошмаров и не чувствовать ничего, кроме боли в груди и пота, стекающего по вискам. Теперь его ночные пробуждения пугают Тэхёна. Он вздрагивает, садится на матрасе рядом с Чоном и, робко касаясь плеча, постепенно завладевает всем телом. Укладывает старшего обратно на подушку, накрывает своим одеялом и что-то шепчет. Гук так ни разу и не услышал, что бормочет мальчишка, но он чувствует дыхание тёплое и такое нужное. Именно осознание, что он не один в этот тяжёлый час, даёт ему возможность успокоиться и примириться. Снова закрывая глаза, интуитивно ищет больную руку и гладит забинтованную кисть. Веки тяжелеют, и удаётся уснуть заново. Такого раньше никогда не случалось. Отпустить Кима домой — значит погрузиться во мрак кошмарной жизни. Тэхёну тоже не легко прижиться в некомфортной квартире под постоянным присмотром. Чонгук следит за парнем орлиным взглядом и не позволяет чувствовать себя одиноким, брошенным и ненужным. Казалось бы, что может быть лучше? Но Ким привык себя унижать. Привык корить за недовольные взгляды. Привык ненавидеть себя за непутевость и бесконечную лень. Так всегда говорили родители. Они грызли сына годами, обвиняя его в слабости, и молча смотрели, как весёлый мальчишка запирается в себе, как начинает калечить себя, наказывая за несуществующую оплошность. Для младшего — уйти от Чонгука так же страшно, как и лететь на Луну. Парень никогда не получал столько внимания, хоть оно и сложно им принимается. Просыпаясь от лёгких прикосновений, Чон с трудом разлепляет глаза. Он не привык столько спать и всю ночь мучается головными болями из-за разрывающегося на части ночного отдыха. — Что? — Несколько грубо, но поджав губы, Ким не перестаёт пристально смотреть. Немного пошевелившись, старший натыкается на мокрое пятно на простыне. — Это что? — Вскакивает Чон и скидывает одеяло. Он каждое утро просыпается под одеялом Кима, а своё находит на полу. — Ты обмочился? — Ужасается, смотря на парня большими круглыми глазами. — Нет. — Застенчиво улыбается Ким и переводит взгляд на пижамные штаны Чона. Воздух застревает в горле, когда Гук опускает голову и видит, что это он намочил кровать. — Да быть такого не может. — Вскакивает с постели и начинает спешно стягивать с себя штаны. — Мне тридцать лет! Я не мог обоссаться. — Паникует и не смотрит на младшего. Стыд окунает с головой в краску, и уши начинают гореть. — Что ты смеешься? — Недовольно укоряет младшего и снова застывает. — Подожди. Ты смеешься? — Не верит в увиденное и услышанное. За эти прожитые вместе дни Тэхён ни разу даже не хмыкнул от удовольствия, а тут сдавленный, но всё же смех. — Вы очень забавный. — Улыбается Ким, водя ладонью по мокрому пятну. — Эй! Не трогай руками. Что ты делаешь? — Кривится Чон, делая шаг к кровати и желая прекратить смущающие действия младшего. — Это вода. — Спокойно заявляет Тэхён. Его пронзительный взгляд осаждает порыв старшего. — Мы же вчера смотрели фильм с такой сценой. Я думал, вы вспомните. — Поясняет простодушно и легко. У Чона камень с души падает. — Вода? — Уточняет. — Ты специально меня облил? — Начинает осознавать. — Зачем? — Ты смеялся над этой сценой. Тебе понравилось, как герои наказывают друг друга за её проделки. Я подумал, что это и правда весело. — Пожимает плечами и улыбка постепенно спадает. — Прости. Я не хотел. — Ты же даже не улыбнулся вчера с этой сцены. — Оседает Чон. Ему не смешно и не обидно. Он совсем не злится на шутку. Странное ощущение скорби обволакивает тонкой пеленой. — Иди сюда. — Тянет Кима к себе. Обхватывает его обеими руками и ставит голову на плечо. — Прости. — Довольно тихо, но Гук понимает. — Я не злюсь. Ты посмеялся. Это очень хорошо. У тебя очень приятный смех. — Гладит ребристую спину. — Я бы хотел слышать его чаще. Порадуешь меня ещё? Тэхён отрывается от чужого плеча и заглядывает в глаза старшего. Ждёт увидеть обман и насмешку, но в тёмных омутах плещется доброта. Несмело кивая, поднимает руки и позволяет себе обнять в ответ. Ему так хорошо сейчас, как никогда. В его жизни никогда не было такого доброго утра. *** Чонгук идёт в магазин. Уже второй раз на этой неделе. Это такой новый и волнительный опыт. В свои тридцать взрослый мужчина теряется в супермаркете. Бегает между стеллажами, боясь что-то забыть или это раскупят, а ему не достанется. Охрана, наблюдая в камеры за странным покупателем, посмеивается, но держит с ним ухо востро. Чон дважды подходит к кассе, желая расплатиться, но вспоминает, что что-то упустил, и возвращается в зал. После третьего захода удаётся пробить товар и выйти на улицу. Один, но такой увесистый пакет, клонит Гука к земле с непривычки. Как назло телефон застревает в кармане и его сложно достать. — Ну, что? — Очень недружелюбное приветствие, но Джину наплевать. — Я отключусь, только если ты собираешь своему подопечному чемодан. — Сходу предупреждает друг. — Да какой… — Бесится Чон, но смолкает. — Что ты несёшь, Джини? Зачем всю неделю мне об этом говоришь? Я не стану выгонять Кима. — Устало укоряет чокнутого друга. Не может психотерапевт, отработав восемь лет в диспансере, не подхватить что-нибудь от пациентов. Что-то, да есть. И вот оно, проявляется. — Этот парень держит меня в напряжении. — Признается Ким. — Я постоянно ожидаю, что в один день не обнаружу тебя живым. Ты живёшь в замкнутом помещении с больным человеком. — Предостережительно. — Когда-нибудь вы точно свихнетесь. Вся эта ваша странная коммуникация не доведёт до добра. — Огорчённый голос наводит на Чона тоску. — Чего тебе надо? — Вяло отзывается Гук. Он не злится. Отзывы друга по поводу проблемы Тэхёна очень огорчают, но тяжело охая, Чону приходится смириться. Может быть, Джин изменит своё отношение к младшему, когда узнаёт его поближе. — У меня тяжёлый пакет, говори, если по делу. — Зажимает телефон плечом и перекладывает натянувшиеся ручки полиэтилена в другую руку. — Ты ходил за продуктами? Опять? — Удивляется Джин. — Вы начали есть? — Не особо. Ем я. Тэхён пока только пьёт в основном. Я покупаю ему йогурты. — Признается. Чон хоть и далек от работы пищеварительной системы, диетологии и прочего такого, но точно знает, что без твёрдой пищи желудок плохо работает. Но лучше уж пусть он ест хоть так, чем морит себя откровенным голодом. — Я пробовал его кормить. Но у него либо болит живот, либо его тошнит со всеми вытекающими. — Жалуется травматолог. Джин многозначительно хмыкает морщась от представленной картины. — Зачем тебе эти проблемы? — Тянет в раздумье. — Ты возишься с ним как со слепым котёнком. Поломанный, есть не может. В любой момент может нанести себе увечья, а ты потом отмывай за ним лужи крови. Чонгук! Очнись! — Снова нервно требует Джин, прикрикивая в трубку. — Успокойся. Я может всегда этого хотел. — Примирительно утверждает Чон. — Мне нужно подниматься в квартиру и кормить своего котёнка, а то он умрёт с голоду. — Усмехается сам себе. — Дерзай. Если у тебя получится сотворить чудо, я лично принесу свои извинения и тебе, и твоему полудохлому тигру. Для настоящего анорексика он слишком толстый, так что, у тебя есть все шансы дождаться от меня низкого поклона. — С похвалой и наилучшими пожеланиями. Кима распирает желание самолично разорвать этот затягивающийся узел. Не тем должен заниматься Чонгук. Ему нужно спасаться самому, а он тащит со дна утопленника. Чонгука передёргивает. Слова друга не укладываются в голове. Как назвать Тэхёна толстым. Да на рыбьем скелете мяса больше, чем у этого дистрофика. — Может, мне положить его в больницу? — Задумывается. — В твой диспансер? — Голову посещает светлая мысль. — Не надо. Состояние не критическое. Ты справишься сам. — Отнекивается Джин. Ему самому выхаживать Тэхёна совсем не хочется. — С тобой он быстрее пойдёт на поправку. Я могу посоветовать тебе купить весы. Прибавка в весе подвигнет его к достижению намеченных результатов. — Советует со знанием дела. Хотя и без того понятно, что справиться с проблемой питания в первую очередь поможет переосмысление себя и окружающего мира в целом, а не электронный девайс. — Хорошо. Я куплю. — Соглашается Чон. — Мне пора подниматься, я застрял у подъезда из-за тебя. — А как насчёт этого настырного брата? — Быстро уточняет Джин, пока друг не отменил звонок. Чонгук морщится. Вспоминать о странном человеке, что является братом, но зовёт Кима «малыш», очень не хочется. — А что я могу сделать? Они родственники. — Пожимает плечами. — Этот Джун каждый раз зовёт Тэхёна к себе, но я отговариваю. Кажется, Ким и сам не хочет видеть кузена. Наверное, тот обижает его. — Предполагает Чон. — Или намеревается передать в лапы родителей, а Ким не хочет к ним возвращаться. — Соглашается Джин. — Ты бы поспрашивал его хорошенько. Он живёт с тобой третий день, а ты так ничего о нём и не знаешь. — Он не хочет ничего рассказывать. Он сказал, что ему там плохо. — Ковыряя асфальт носком ботинка, рассказывает Чон. — Это и так понятно. — Фыркает Ким. — Ладно. Будет что-то новенькое — звони. — Требует держать в курсе развития событий, а сам не знает как бы разузнать побольше об этом загадочном подкидыше с лицом убитого бойца. *** Тэхён едва дышит, рассматривая свои окровавленные пальцы. Красная пахучая жидкость разбавляется водой и моющим средством. Порезы дерет. Впервые за многие годы парень видит своё увечье и не испытывает удовлетворение. Он не хотел этой крови, оно вышло само. Хлопнувшая входная дверь вводит Тэхёна в панику. Он ошарашено крутит головой по сторонам и не знает, как скрыть произошедшее. Чонгук очень разозлится, если заметит повреждение. Он каждый день повторяет Киму, что страдания не выход, а тупик. Хватая кухонное полотенце со стола, наматывает его на руку. Лишь бы остановить кровь, а дальше он что-нибудь придумает. Нужно выпроводить Гука из кухни. Делая отчаянный прыжок на одной ноге навстречу старшему, Тэхён хочет переключить внимание и судорожно придумывает куда и зачем отправить Чона. — Я пришёл! — Счастливо кричит Чон. Последние дни для мужчины поистине приятные. Он быстро отходит от кошмаров по утрам и уже не видит вспышек памяти днём. Стоит войти на кухню, как пакет почти выпадает из рук. Неестественная поза Кима настораживает и заставляет испытать укол резкого беспокойства. — Тэхён? — Напрягается старший. — Что случилось? — Осматривает белое полотно лица. Ким так напуган, что вся кровь отливает от лица в пятки или руку, что пропитывает полотенце алой субстанцией. Губы посинели, под глазами выступили круги. Продукты небрежно укладываются на стул. Боясь самого страшного, Чон протягивает к младшему руки, но тот не даётся. Смотрит обезумевшими глазами и молчит, не в силах произнести и звука. — Ты меня пугаешь, Тэхёна. — Настойчиво шепчет и шагает вперёд. Ким не может сдвинуться с места. — Покажи руки. — Требует. Загнанно гоняя носом воздух, парень боится пореза, боится реакции старшего и ещё сильнее его тревожит ком в горле и влажность в носу. Что-то странное давит на лицо изнутри, словно в голове надувается шарик. — Не молчи. Покажи. Мне. Свои. Руки. — Вкрадчиво. — Нет. — Выдавливает из себя Тэхён и мотает головой в подтверждение. Он не осмелится. Он не может. Подпуская Гука к себе слишком близко, парень готов рассыпаться на части. Дыхание совсем сбивается. Глаза бегают по лицу старшего, зрачки расширяются. — Иди ко мне. — Протягивает руками. — Иди сюда, я тебя пожалею. — Гук меняет тактику и, смягчая голос, манит к себе, как ребёнка. Тэхён, кажется, успокаивается. Обхватывая мальчишку обеими руками, Чон прижимает его к себе. Ким испытывает прилив паники от сдавленности и начинает брыкаться, мычать и подпрыгивать на одной ноге. Его сердечко колотится в бешеном припадке, и старший не понимает, как успокоить. — Маленький мой. Тише, тише. — Пытается шипеть на ухо и гладить спину. Отрывая страдальца от пола, плюхает его на стол. Тэхён замирает. Неожиданные ситуации всегда приводят парня в чувства. Хлопая глазами, смиренно ждёт приговора. — Успокоился? — Осторожно пробует Чон. — Теперь показывай. — Сам забирает спрятанные руки и хмурится от увиденного. Тонкое кухонное полотенце пропитано кровью. — Прости меня. Я случайно. Я просто хотел помыть кружку и… не удержал. — Кивает головой на мойку. Не столько страшно, что старший отругает, сколько страшит, что он рассердится и перестанет удерживать. Тэхён боится, что придётся уйти, вернуться к брату. Чонгук отходит на шаг и заглядывает в раковину. Разбитая кружка, пена и губка в крови. Всё сходится. Это просто случайность. — Посиди, я схожу за аптечкой. — Тыкая в Кима пальцем, выходит из кухни. Тэхён не слушается. Он так перепуган, что не может сидеть один и ждать неизвестности. Спрыгивая со стола, торопливо скачет следом, подгибая больную ногу. Настигает Чонгука в ванной и обхватывает талию старшего. Прижимается к нему всем телом. Трётся о спину щекой. — Прости меня. — Тихо шепчет. Вспоминает, что Чон не слышит, и повторяет ещё жалостливее в самое ухо. — Прости меня. Чонгук ждёт продолжения, выкраивая секунды для обдумывания своих действий. Простить? За что? Это же всего лишь случайность. Разворачиваясь в кольце худых прутовидных рук, смотрит на замученного пережитым стрессом парня. — Иди сюда. Ты мой маленький глупый мальчик. Я не буду на тебя злиться. Я буду тебя жалеть. — Нежно обнимает и целует в макушку. Непривыкший к ласке, Ким дрожит в чужих руках. Его распирает уже знакомое странное чувство. Шарик в голове всё сильнее давит на глаза и появляется желание часто моргать. — Нужно обработать порез. — Оживает Чон, и Ким неловко отстраняется. Сейчас он даже рад, что может вырваться из гнетущих оков. Слишком сильно Чон надавливает Тэхёну на жалость и жгучее чувство вины ищет реальный выход. Парень желает порезаться, чтобы вымолить прощение у себя самого. Он расстраивает Чонгука, а значит должен понести наказание. *** Сидя на бортике ванны и внимательно следя, как личный доктор забинтовывает и вторую руку, Тэхён вспоминает свою жизнь. Тщательно подбирая слова и допустимые к рассказу факты, усмехается, а сердце Чона едва выдерживает. Воспоминание. Ему десять и он снова в слезах бежит из родительской комнаты. Строгий взгляд мамы пронизывает насквозь, а ледяной голос отца сковывает сердце. — И даже не смей реветь! — Слышится в спину угроза. Реветь нельзя никогда, ни при каких условиях. Слезы это слабость. Нельзя проявлять злость, агрессию, обиду. Нельзя повышать голос, кричать, капризничать тоже нельзя. Нельзя ждать одобрения, похвалы, участия. Ты в этом мире слабый и никому не нужен. Никто не будет с тобой возиться, если ты не можешь позаботиться сам о себе. Уже целый год некогда весёлый, подвижный мальчик слушает монотонные голоса родителей, что твердят о запретах. Всё произошло по вине. Тэхён сам разрушил всё, что имел. Разочаровал папу с мамой, не оценил их тепла и заботы. Не захотел оплатить добром за их терпеливое взращивание молодого дарования целых несколько лет. Тэхён не любил музыку. Терпеть не мог классику. Скучные сонеты и увертюры вызывали зевоту и тошноту. Тэхён хотел петь популярную музыку, но ему не разрешали. — Ты только посмотри на свои пальцы. Ты же прирождённый клавишник. — Твердили родители день ото дня. С шести лет маленький Ким смиренно учил сольфеджио, но к девяти уровень неприязни к занятию дошёл до предела. Сын устроил скандал. Это было грандиозное представление. Тэхён кричал, бил ногами, но его не слушали. Истерика дошла до того, что мальчик упал на пол и катался, стуча кулаками по паркету. — Я не буду играть на этой дурацкой бренчалке! — Самозабвенно кричал Тэхён. Свист кожаного ремня долго слышался в тишине. Хлесткий удар прижег спину. Мальчик вдохнул и замер, тараща глаза от невозможности выдохнуть. — Не смей орать! Не смей реветь! Не смей истерить! — Причитал отец, нанося удар за ударом. Тело болело, мышцы скручивало от невыносимых пыток, но Тэхён молчал. Он моргал веками, выдавливая из глаз немые слезы, а когда побои завершились, с трудом встал с пола и, не оглядываясь, ушёл в свою комнату. Вся спина, ягодицы, ноги горели огнём. Парень перестал чувствовать их жжение, когда стёр с лица последнюю слезу. Больше Тэхён не плакал. Он ненавидел родителей, как только мог. Ненавидел себя за то, что жив и обязан мучиться. Ненавидел этот мир за жестокость и ненавистную музыку, которую не желал играть. — Сломать пальцы. — Пришла неожиданная мысль в голову. Девятилетний мученик-музыкант сотню раз слышал от преподавателя, что их нужно беречь больше всего. С травмой кистей он не сможет стать великим пианистом. Тэхён им становиться никогда не хотел. В тот же вечер судьба рук была решена. Дождавшись, когда настанет ночь и родители скроются в своей комнате, Тэхён тихо приоткрыл дверь. Он боязливо, но уверенно просунул пальцы в щель, а потом с замиранием сердца надавил на неё плечом. Тоненьким детским фалангам много не надо. Адская боль пронзила Кима насквозь, но он усвоил урок: никаких слез. Корчась на полу от мути в глазах и желудке, мальчишка тихо стонал, но был уверен, что добился желаемого. Ушедшие в сторону пальцы пугали своей кривизной. Утром родители нашли сына на полу. Сил не хватило доползти до кровати. Тэхёна снова избили. Искры летели из глаз. Можно подумать, что отец столько лет только и ждал момента, чтобы вспороть кожу на спине сына. Если бы в этот момент мама сделала хоть что-то, хоть иллюзию того, что ей жаль, Тэхён бы выстоял и не сломался. Мать стояла, сложив руки на груди, и молча смотрела. Видела, что футболка окрашивается в красный, но не останавливала мужа. Потом Ким отключился. Как он оказался на кровати, ему уже не известно. Никто не приходил его проведать целых три дня. Сломанные пальцы не выправляли намеренно. Родители решили окончательно наказать сына и запретили ему бинтовать кисть. — Не хочешь играть — тогда и пальцы тебе не нужны. — Заявила мама. Её веское слово всегда было для сына законом. — Посмеешь выправить, я сломаю их тебе сам. — Угрожающе заявил отец. Так и пришлось сращивать фаланги кривыми. Это впоследствии сказывалось болями, неудобством и просто было некрасиво, но уже никого не волновало. Сам Тэхён привык к ним и не хотел ничего менять, пока молчаливый Чон не подтолкнул к изменениям. В ванной. Чонгук сидит на полу, уложив голову Киму на ноги. Парень гладит волосы, пропуская их через кончики свободных от бинтов пальцев, и смотрит абсолютно сухими глазами. Гук тихо плачет. — Почему ты плачешь? — Недоумевает Ким. Он знает, что люди так могут, и даже немного сожалеет, что не чувствует влаги из своих глазах. Что может быть проще: пустить слезу, когда тебе больно или обидно. Когда станет грустно, стоит только пустить слезу — всё проходит или становится легче. Тэхёну легче, когда по коже ползёт змея крови, когда нервные окончания рвутся, вызывая приятную дрожь. Тэхёну легче, когда его душевная боль находит выход в физической. Ему не расплакаться, он не умеет. — Мне так жаль тебя, Тэхёна. Так хочется согреть тебя в руках. Я хочу одарить тебя самой тёплой заботой. — Причитает старший и без раздумий целует мокрое пятно на ноге от своих же горьких слез. — Просто не бросай меня. — Пауза. — Я без вас не смогу. Я умру без вас. — Сознаётся Ким. — Я больше не позволю этому случиться. — Вторит Чон и оба замолкают. *** Сильно желая познакомить и примирить Кима и Кима, Чонгук приглашает Джина субботним вечером на ужин. Это громко сказано. Больше данная посиделка походит на встречу бедных студентов. Минимум еды и много лёгкого пива. Чон после последней пьянки боится пить крепкий алкоголь. Тэхен спиртное вообще никогда не пробовал. Джин просто любит пиво, потому охотно соглашается с выбором горячительного. Встретиться с парнем, что прижился в квартире друга и уже неделю пытается хозяйничать в этих стенах, Джину хочется больше всего. Он не строит иллюзий. Посмотреть на Тэхёна хочется с профессиональной точки и немного со стороны брошенного друга. Обида, как человеческий фактор, занимает сердце Джина не первый день. Оно и понятно. Мужчина потратил много лет, сил и нервов на выхаживание Чонгука, а он вместо пожизненной благодарности притащил в дом какого-то ободранного щенка. Тэхён же не испытывает никаких чувств перед предстоящей встречей. Единственное, что заботит младшего — это довольное лицо Чона, когда он идёт открывать другу дверь. Если Гук улыбается, значит, всё в порядке, ничего плохого не произойдёт. Джин приходит строго к назначенному времени, минута в минуту. Разувается и педантично ставит обувь аккуратно на полочку обувницы, в противовес разбросанным кроссовкам, что явно принадлежат не Чонгуку. Повесив пальто в шкаф, старший Ким приглаживает немного раздутую ветром укладку и, одергивая пиджак, проходит за хозяином квартиры. Чон посмеивается, наблюдая за приготовлениями психотерапевта. Джин отродясь так себя не вёл и никогда не отличался пунктуальностью и тактом. Откуда только берётся? — Тэхён. — Проходя в гостиную, Чон окликает парня. — Познакомься. Это мой друг Джин. Вы однажды встречались. Подталкивая Джина к дивану, Гук сразу извиняется за невежливость младшего. — Прости Тэхёна, Джин. Он не может встать. Киму больших слов и не надо. Глаза загораются злорадными огоньками, когда старший рассматривает парня напротив. Кисти в бинтах, нога в гипсе. Ну что за смех — этот непутёвый Тэхён? Его невозможно даже принимать серьёзно. Какая-то ходячая неурядица. Хотя нет — прыгающая. Как передвигается младший, Джин увидит позднее и от души посмеётся, когда Тэхён, опираясь о стену, ускачет на одной ноге в туалет. — Чонгук, ты серьёзно? — Тычет пальцем в сторону отошедшего. — Сколько времени ты планируешь выхаживать его? — Сколько понадобится. — Напрягается Чон. Ему не нравится поведение Кима. Раздражает, как друг пялится на Тэхёна, пытаясь морально задавить младшего. И смех этот перебивает все допустимые рамки. — Ты в курсе, что он не планирует уходить? — Джин успевает рассмотреть в Тэхёне соперника. Как бы ничтожен не был парень, но он не уступает старшему во взгляде, поддерживая себя рукой Чона. Киму пришлось прихватить чужую кисть перебинтованными пальцами и пытаться удержать её на своей ноге. — Это он тебе сказал? — Усмехается Чон, пряча улыбку в стакане с пивом. — Зря смеешься. Он будет ломать себе пальцы, руки, ноги до тех пор, пока угроза быть вышвырнутым на улицу не минует его голову. — Поясняет Ким. Он успевает углядеть во взгляде Тэхёна нечто такое, что пока известно только ему. Даже мальчишка не знает о своих тайнах, что скрыты от него самого. Когда тяжёлые прыжки раздаются в темноте коридора, Джин неожиданно громко заводит не самый приличный разговор. — Тэхён, — бросает на испуганного парня пытливый взгляд, стоит тому появиться в дверном проёме — ты девственник? Чон давится пивом, разбрызгивая его на пол и одежду. В глазах встают слезы от першения в носу и горле. — Джин! — Едва выдавливая слова, подскакивает Гук и трясёт на груди мокрой рубашкой. — Так нельзя. — Почему? — Строит невинный взгляд. — Мы здесь все мужчины. — Осматривает с насмешкой паренька, что белый как мел, стоит на одной ноге, прижимаясь спиной к косяку. — Или не все? — Смеётся одними глазами. — Джин, прекрати. Как ты можешь? Ты же врач! — Упрекает Чон и, с лёгкостью отрывая Кима от пола, доносит младшего до дивана, а сам выходит переодеться. — Я врач. — Согласно качает головой Ким, рассматривая зелёное лицо мальчишки. — Давай, колись. — Подаётся вперёд, сощурив глаза. — С кем ты спишь? Тэхён шумно сглатывает. Смотрит на старшего исподлобья и молчит. Обсуждать этот момент с этим гадом он не намерен. Только Джин теряет контроль и откидывает профессиональную этику. В опьяневшем мозге разжигается обида. — Родители тебя не ищут, значит, ты не вступал в контакт с ними. Или я ошибаюсь? Отец… — Выжидает заметить эмоции на каменном лице. — Неужели мать? — Удивляется. Тэхён погружается в себя. Ещё одно слово этого поганого человека, и младший выплеснет свой стакан ему в лицо. — Джин! — Доносится голос Чона из спальни. — Ты не пристаешь к Тэхёну? — Нет! — Отзывается друг и тут же возвращает всё внимание младшему. Неожиданно для себя, парень черствеет настолько, что умудряется прервать свою пытку. — Чего ты добиваешься? — Тихо шипит и кривится, как змееныш. — Хочу, чтобы ты исчез. Зачем ты Чону? — Так же шипит в ответ старший. — Ты ревнуешь? — Получается даже с некой насмешкой. — Будто ты знаешь, что это такое. — Усмехается в ответ Ким. — Не знаю. Мне некого ревновать, но в фильмах это чувство показано самым ядовитым. Ты плохой человек, Джин. — Спокойно рассуждает младший, сбивая спесь со старшего. — Ты-то лучше? — Злится Джин. — Я выхаживал Чона с нуля, а ты пришёл весь такой потасканный, на всё готовенькое. Ты не видел кошмаров, что мучили Гука и днём, и ночью. Не сидел у его постели… — Сидит в позе, готовый в любой момент напасть. — Зато я в ней лежу. — Задетый обвинениями, Ким решает давить тем, что больше всего задевает старшего. Джину не хватает внимания друга, потому что оно перешло на Тэхёна. В этом плане младший в выигрыше. — Ах ты мелкая дрянь. — Шипя сиплым голосом, Джин выплескивает напиток в лицо Тэхёну. Парень ахает и закрывается забинтованными ладонями. Войти бы Чону на секунду раньше, этого бы не произошло. Сейчас Гук разъяренно смотрит на друга, без раздумий стягивая с себя футболку и отдавая её младшему вытереться. — Джин! Как ты можешь себя так вести? Я не узнаю тебя. — Тараща глаза, Чон сжимает кулаки от не выпущенного наружу негодования. Драться с единственным другом, Гук не станет, даже из-за Тэхёна. — Мне пора. — Лениво осматривается Ким. — Был рад знакомству. — Насмешливо смотрит на младшего и добивает Тэхёна последними словами. — Твоя проблема с сексом теперь решена. В квартире живёт личная подстилка. Чон автоматически хватается за сердце. Ему плохо от этих слов, каково же сейчас Тэхёну. — Лучше уйди. — Цедит сквозь зубы Гук. — Уходи, Джин. Ты перегнул палку. — Качает головой и силится устоять на месте. — Можешь не провожать. — Бросает Джин и выходит. Чонгук опускается на диван и пытается заглянуть за ткань, что закрывает лицо парня. — Тэхёни, я не понимаю, что с ним. Он таким никогда не был. — Ломая брови, извиняется. — Всё нормально. — Убирая от лица футболку, Тэхён смотрит тусклым непроницаемым взглядом. — Меня невозможно обидеть. Не переживай. *** Возможно, обидеть Тэхёна действительно нельзя, но задеть не до конца отмершие ниточки самопринятия Джину удалось. Ким и сам прекрасно знает, что он за человек и как видят его окружающие. Потому, дождавшись, когда Чонгук начнёт размеренно дышать, парень старается осторожно выбраться из захвата его рук. Старший очень сильно переживал, что Тэхёна обидели, потому весь остаток вечера старался не выпускать парня из рук. Даже засыпая, он впервые крепко прижимал к себе младшего, игнорируя своё одеяло сразу, как лёг на постель. Если бы мальчишка просто так получил такой щедрый подарок в виде объятий, он бы ни за что на свете не выполз из-под одеяла. Только сейчас в груди ноет от острой тяги попасть в ванную. Все острые предметы предусмотрительный Чонгук из ящиков убрал. В шкафчике с зеркалом остались только маникюрные ножницы. Вот к ним-то и намерен пробраться парень. Стекая с тёплого матраса на пол, Кима передёргивает от контраста температур. Осторожно ступая коленями, приходится передвигаться в очень непристойной позе, опираясь в пол не кистями, а предплечьями. — Только бы не проснулся. — Мысленно шлёт в потолок мольбы. Оказаться застуканным, значит лишиться возможности освободиться от тягостных терзаний. Чон спит беспокойно. Он начинает ворочаться и постанывать. Это его привычный ритуал перед пробуждением. Так ознаменуется видение кошмара. Гук мечется по постели. Ищет во сне спасительного мальчишку, что всегда помогает развеять страхи и почувствовать себя в безопасности. Резко открывая глаза и вдыхая слишком много воздуха, Чон давится, но купирует кашель. Смотрит по сторонам. Его комната. Его. Комната. Ни горы, ни небо в дыму. Людей нет. Он один в темноте, шарит по пространству глазами, ища Джихëна. Брат Кима только что стоял перед самым лицом. Бледный, с растрескавшимися губами, он что-то говорил Чону, но свист снарядов и взрывы не позволили ничего понять. Джихëн стал покрываться чёрной сажей, копоть быстро расползалась по лицу и одежде, превращая человека в голый скелет. Чон кричал от ужаса во сне и сейчас готов плакать от отчаяния. Он не разобрал ни единого слова старого боевого друга. Не услышал послания. Во всём виновата проклятая глухота. Водя руками по обеим сторонам кровати от себя, Гук понимает, что он один. Видение, яркое и болезненное, тут же ускользает с первого плана, и в голове начинает свербеть мысль о пропаже младшего. Поднимаясь на ноги, мужчина быстро находит в темноте дверь и выходит. В квартире полная тишина, а из-под двери ванной вылезает полоска света. Не предупреждая, Чон открывает дверь, но медлит заглянуть. Даёт Тэхену время подать голос. Парень, сидя на бортике ванны, увлечённо ковыряет руку и аккуратно пускает ручьи крови в раковину. — Больше ничего не нашёл? — С иронией. Тянется в ящик за аптечкой, отбирая ножницы из забинтованных пальцев. — Ты же всё спрятал. — Неуверенно отзывается Ким. Отнекиваться уже нет смысла, его поймали с поличным. — Давно ты тут сидишь? — Устраиваясь на полу, открывает чемоданчик и садится на колени. — Не знаю. — Честно признается младший, ещё не понимая, как себя вести. Эмоции Чона тоже смешанные. Он вроде бы злится, но в то же время принимает желание Тэхёна. Будучи свидетелем молча принятого удара, Гук понимает, как было тяжело Киму в тот момент и что сейчас означает эта кровь на испачканных бинтах и стенках белой раковины. — У тебя такая кровь редкая, а ты её в раковину. — Упрекает Чон. Врач берёт истерзанную руку с надрезанной, расковырянной раной и заливает её перекисью. Разбавленная кровь обильно течёт розовыми струями на ноги старшего, пачкая его пижамные штаны. — Пятна будут. Она плохо отстирывается. — Спохватывается Ким. Чонгук поднимает на младшего упрекающий взгляд. — А ты всё знаешь, что касается застирывания крови. Ты же все способы перепробовал? — Недовольно. — Зачем вы так? — Поникшим голосом. Как не старается Тэхён убедить себя в том, что он давно ничего не чувствует, ничего не выходит. Киму обидно от слов старшего. Унижение от Джина было менее травмирующим, чем едкий подкол Гука. — Прости, маленький. Прости меня. — Не переставая промачивать рану салфеткой, целует ногу младшего, спрятанную в широченную пижамную штанину. — Я не могу смотреть на эти раны. Меня выводит из себя твоя кровь. Это такая расточительность. — Пытается скрывать раздражение и злость. Тэхён едва улыбается и гладит голову старшего забинтованной ладонью. — Зато мне почти не больно. — Сникает, когда Чон поднимает серьёзные карие глаза. Замотав руку и промыв ножницы, Чонгук убирает аптечку повыше, тянет Кима подняться. — Пойдём спать. — Тихо зовёт. — Ты иди. Я сейчас. — Отмахивается Тэхён. — Я без тебя не усну. Мне снился кошмар, а тебя не было рядом. — Словно упрекает. Тэхён дарит слабую улыбку. Парень и сам очень слаб. Это кажется, что отпустив переживания, он наполнится жизнью. Не наполнится. Нет сил, чтобы встать. Стыдно быть беспомощным и прыгать на одной ноге, разнося по тихой квартире оглушительный топот. Ползти ещё хуже. Ким желает, чтобы Чон ушёл и уснул, тогда он сможет, как червь приползти обратно в комнату и сам обнять старшего. — Нечего здесь больше сидеть. — Заставляет младшего подняться с бортика и рывком отрывает его от пола. Тэхён нависает сверху, поднятый к потолку. Теребит тёмные пряди и с упоением рассматривает взрослое лицо с первыми морщинками вокруг глаз. — Вы очень хороший. — Перебирает чёлку. — Спасибо тебе. Чонгук смотрит не моргая. Изучает руки, забинтованные, тонкие, как веточки, и мотает головой, отгоняя и мысли, и кисти, что собирают на темечке хвостик. — Пойдём спать. — Шепчет и перекидывая младшего через плечо, несёт его в спальню. *** Выдержав пару дней в качестве демонстрации своей обособленности и независимости, Джин бросает гордыню под ноги Чону и пишет ему первым. Короткое сообщение из двух слов попадает в телефон Чона в тот момент, когда он не решается написать сам и задумчиво крутит гаджет в руках. — «Прости меня» — читает Гук и улыбка счастья и облегчения расползается по лицу. Ещё слишком рано, чтобы, победно вскакивая, тормошить Тэхёна и делиться с ним новостями, но уже достаточно вовремя, чтобы ответить. — «Я не злюсь. Обещай, что больше так не поступишь. Мне было очень обидно. Я даже не могу представить, как это пережил Ким. Жестокость к этому человеку кощунственна» — пишет в ответ оду. Джин, собираясь на работу, теряет аппетит от такого ответа. Ни слова об их дружбе, преданности, привязанности. Ни слова об их связи, что длится столько лет и почти порвалась за один пьяный вечер. Это сильно задевает Кима, но он готов закрыть на это глаза, лишь бы не потерять Чонгука насовсем. Как и сам друг, Джин глубоко одинокий человек. Все родственники давно покинули его. Не имея никого ближе, чем этот ненормальный Чон, мужчина очень боится остаться совсем один. Вложив столько себя в Гука, выстраивая его разрушенный мир по кирпичикам, Джин чувствует себя частью другого человека и совсем не понимает, как Чон может об этом забыть. Чон не забывает. Он страдает не меньше от случившегося инцидента, но не может разорваться. Крепкая связь с обоими Кимами тянет его в разные стороны и причиняет страдания. — «Я больше не буду» — звучит по-детски. — «Тогда может, ты поможешь мне понять его?» — Наглеет Чон. Джин не хочет обсуждать проблемы Тэхёна. Не хочет консультировать друга, как жить с человеком, у которого вот-вот должна съехать крыша. Ким ненавидит мелкого щенка, отобравшего у него любимого друга, но не может отказать. — «Спрашивай. Я помогу, чем смогу» — Чон слышит в голове недовольную интонацию голоса друга, пока читает этот ответ. Улыбается и, чувствуя, как теплеет внутри, пишет примирительное: — «Я люблю тебя, Джини» Куча скривившихся смайликов говорит о том, что друг тронут этими словами за живое и сейчас, наверное, часто моргает глазами и шмыгает взмокшим носом, но ни за что в этом не признается. После этого утреннего диалога с души валится камень. Тэхён долго спит под пристальным взглядом старшего, и его длинные ресницы изредка подрагивают. Гук рассматривает пригревшегося на его теплом матрасе «зверька» и пытается примерить на парня все новые познания, которыми поделился друг. *** Спустя ещё неделю, сомнений, что Тэхёна не ищут, не остаётся. Чонгук просыпается под одним одеялом с парнем и даже не ведёт бровью по этому поводу. Привык. Тэхён не ведёт бровью по случаю пробуждения соседа. Он смотрит в экран своего телефона, чем сразу интригует Чона. — Что ты там увидел? — Хрипло интересуется старший. Он приподнимается на подушке, обнимает Кима и заглядывает парню в телефон. Открытый список вызовов пестрит всего тремя номерами: «мама» и «папа», а ещё «Сокджун». На номера родителей только исходящие. Такое ощущение, что всегда только Ким и звонил. Последний исходящий был почти две недели назад. Родители так и не перезвонили, так и не захотели узнать, куда пропал их травмированный сын. Зато братец не уступает в настойчивости и за последнюю неделю, что младший живёт с Чоном, позвонил Киму тридцать пять раз. Последний — в четыре часа утра. — Зачем он звонил тебе в такое время? — Глухо интересуется Гук. Его сильно задевает эта назойливость. Никакого такта. Что за манера — звонить по ночам? Поднимает глаза и смотрит на истощенное лицо младшего. Чон по совету Джина купил весы, и за прошедшие три дня Тэхён набрал триста грамм. Его щеки по-прежнему впалые, но это и так победа. — Ты не спал? — Догадывается Чон. Похоже, что все старания канули в Лету. От стресса вес явно спадёт. — Я просто не могу понять, как моё нежелание становиться музыкантом могло так сильно их от меня отвернуть. Неужели, я и в самом деле пустое место? — Благодаря стараниям Чона, в душе младшего забрезжила надежда, а вдруг он тоже важен. Теперь появляется разумный ответ: похоже, что все-таки нет. — Ты не пустое место, Тэхёна. Ты мой самый дорогой человек. — Прижимается плотнее к худому телу. После ссоры с Джином, Чонгук сам тянется к младшему, как к единственному источнику тепла. — Я же один, как и ты. А с тобою мы — вместе. Не грусти. Есть только одна проблема. — Какая? — Не очень воодушевлен Ким. — Нужно забрать твои документы. Ты знаешь адрес, где раньше жил? — Смотрит тёплым ласковым взглядом. Ким смотрит на старшего сверху вниз. — Я может, и псих, но не тупой. — Не даёт Чону вставить слово. — Конечно, я знаю адрес. Гук довольно хмыкает. Тискает скелет Кима через одеяло, отбирая у него телефон. — Я и не хотел сказать, что ты тупой. И ты вовсе не псих. Ты мой маленький дикий котёнок. — Извинительно звучит голос, но Чонгук настроен решительно. Он садится на колени и с силой тянет на себя мальчишку. — Давай собираться и вызовем такси. Поедем, заберём документы и твои вещи. Ты забудешь обо всём кошмаре, что пришлось пережить. Я всегда буду рядом и помогу. Тёплая улыбка Тэхёна греет надорванную душу старшего. Ким больше ни разу не даёт возможности послушать своего смеха, но улыбаться он начинает чаще, шире и доверчивее. Его ответные объятия становятся мягче, не резкие и порывистые, а нежные, но уверенные. Тэхён начинает дарить Чону доверие. По крупицам собирает свои остатки и отдаёт их в руки Гуку, а тот копит и старается приумножить. — Ты самый хороший. — Прижимаясь к груди Чона, парень не может до конца поверить, что всё реально. Что его случайный вывих ноги привёл его к самому доброму человеку на свете. Что эта встреча изменила его жизнь, развернув в обратную сторону. — Это ты делаешь меня таким. — Гладя голову Кима, целует его макушку. — Мой маленький нежный мальчик. *** Ещё в машине Чонгук чувствует какое-то странное волнение. Мысли сталкиваются в голове. Тэхён косится на старшего. Боится, что Чон втолкнет его в квартиру родителей и захлопнет дверь. Оставит там, где полоумный мальчик и должен быть. В тюрьме под названием родительский дом. Осторожно прикасаясь кончиками ледяных пальцев к колену старшего, смотрит умоляющим взглядом. Чонгук сразу реагирует на прикосновение. Он сам боится, что, вернувшись в родные стены, Тэхён может передумать уходить. Парень имеет своё представление об этом мире, и оно кардинально отличается от понятий Чона. То, что недопустимо для старшего, является основой для младшего. — Ты не оставишь меня? — Тихо спрашивает, косясь на водителя. Чон не понимает и подаётся вперёд. Обхватывает худою фигурку в своей широкой куртке и прижимает младшего ближе, подставляя ухо к его бледно-розовым губам. — Вы не оставите меня? — Снова жалобно спрашивает Ким и дышит ароматом чужого парфюма. Горьковатый холодный запах оседает на языке. Обхватывая младшего ещё плотнее, Чон прижимается сам. Его знобит от мысли о разлуке. За две тяжёлые недели они ни разу не поругались, но моментов на грани было немало. Тяжело жить в полном напряжении. Нужно постоянно держать себя в тонусе и ждать, что вот-вот Тэхён сдастся и новая волна необоснованных бичеваний выльется во что-то кровавое. — Ты не захочешь остаться там? — Переспрашивает сам. Тепло, исходящее из-за ворота куртки, приманивает Гука, и он отваживается ткнуться носом в тёплую шею. Почему-то даже в тяжёлые для себя моменты, когда сердце надрывалось от запоздалых горестей по убитым, Чонгук так не хотел чужого тепла. Когда Джин обнимал горюющего друга и гладил его волосы и плечи, чтобы выразить свою искреннюю поддержку и печаль, Чонгук не замечал, как от него пахнет. Друг никогда не вызывал зудящего желания обнять покрепче и забыться в этих объятиях. Тэхён рождает в болящем сердце тепло и комфорт. С ним хочется потеряться во времени. — Я никогда не захочу расстаться с вами. — Признается Ким. Ему и страшно, и спокойно ехать со старшим. Очень хочется показать ему место, в котором он вырос. Столько памятных моментов случилось за это время. Тэхён хочет, чтобы Чон знал, где сломали ребёнка и вырастили монстра, уничтожающего самого себя. В квартире никого нет. Находясь на руках старшего, Ким по памяти вводит пароль от замка. Дверь легко впускает заблудившегося жильца, что так давно не навещал эти стены. Пахнет чем-то сладким. Тэхён втягивает носом воздух, вспоминая привычный и знакомый аромат материных духов. Гука начинает мутить от этого запаха. — Я дома. — Громко заявляет Ким. Чон сажает ношу на пуфик в прихожей и разувается. Попутно стягивая кроссовок со здоровой ноги парня. Снова подхватывая Тэхёна на руки, смело проходит по коридору. — Вы не ждёте меня? — Усмехается мальчишка, обхватывая шею старшего двумя руками. — Я знаю, что больше не ждёте. Чонгук несёт младшего по указанному маршруту и абсолютно не понимает, зачем Ким разговаривает сам с собой. — Я пришёл с другом. Его зовут Чонгук. Он заботится обо мне. — Неловкая пауза. — Я сломал ногу. А ещё я сломал пальцы. — Словно хвастается и машет в воздухе забинтованной рукой. — Я их выправил. Вы не разрешали, но теперь я буду ходить с ровными. Чонгук врач. Он помогает мне выздоравливать. — Снова горькая улыбка. — Вы столько раз говорили, что я никому не нужен. Чонгук, — поворачивает к спутнику голову и смотрит в его настороженное лицо — скажи, я нужен тебе? Чонгук молча кивает, всматриваясь в спокойный, немного дерганный взгляд. Тэхён ждёт ответа и с каждой секундой молчания старшего начинает нервно дышать. Замечая, что Тэхён волнуется и ждёт ответа, мужчина кивает ещё раз, но уже уверенно. — Я нужен тебе? — Снова переспрашивает Ким, а в голосе горчит разочарование. — Скажи, они тебя не услышат. — Нужен. Конечно, ты нужен мне, Тэхёна. — Отбрасывая все предрассудки, чуть подкидывает парня на уставших руках. Самое главное успокоить волнение. Наверное, нахождение в этой квартире пагубно влияет на психику парня. Ким расслабляется. Обнимает в ответ и снова разносит голос по безлюдному пространству. — Я пришёл забрать вещи. Лишнего не возьму. Только одежду и свои документы. Мне больше ничего не надо. — Заявляет в тишину, указав Чону на дверь в свою комнату. — Посмотри, Чонгук. — Указывает взмахом руки на стены. — Я прожил здесь шестнадцать лет, — голос гаснет и голова опускается — пока меня не отдали Сокджуну. Раньше на стенах висели мои рисунки. Я любил рисовать. Потом мама их сорвала. Сказала, что нет смысла развешивать эти каракули. — Усмехается. — Ты разрешишь мне вешать рисунки в твоей квартире? — Разговор не похож на истинную речь. Ким словно наигрывает перед зрителями. Он пересказывает подробности своей жизни, чтобы сделать упор на то, что было плохо и стало лучше. — Конечно, Тэхён. Можешь облепить все стены. — Соглашается Чон. Старший не видел, насколько хорошо рисует Ким, но если это так важно для него, то, пожалуйста, Гуку не жалко. Тэхён победно улыбается. Смотрит самым тёплым взглядом на старшего. Чон понимает, что согласится, если Ким пожелает рисовать сразу на обоях и потолке. Ерзая на чужих руках, младший просится поставить его на пол. — Здесь мои вещи. Достань, пожалуйста, их из шкафа. Я принесу сумку. — Просит Ким. У него явно хорошее настроение. Бодро допрыгивая до стены, парень скрывается за дверью. Только сердце Чона сжимается до боли, когда он открывает шкаф, а там нет вещей. Полки и ящики освобождены. Тэхён возвращается, сдувая со лба прилипшую от усердия челку. Встряхивая бумажный пакет, расправляет его мятые стенки. Замирает в дверях и роняет из рук офсет. Его большие глаза расширяются вместе со зрачками. Чонгук торопится к младшему. Видит по лицу, как удар приходится Киму в слабое место. — Вы выбросили мои вещи? — Разбито спрашивает Тэхён. — Значит, я полностью вычеркнут из вашей жизни? — Не надо, Тэхён. — Целуя в висок, Чон жмёт к груди парня. — Я куплю тебе новые. Всё, что пожелаешь. Я всё тебе куплю. Гук успокаивает, лепечет про подарки и обновки, но оба понимают, что дело не в самих вещах. Ранит их отсутствие. — В шкафу должны быть документы. — Указывает рукой в коридор. — Посмотрите, пожалуйста. Они не выбросили хотя бы мой паспорт. — Просит, а сам отталкивается и уже шарит глазами по комнате, словно хочет что-то найти, но не знает, где это взять. Нехотя Чон выходит из комнаты, находит глазами нужный шкаф в прихожей и открывает дверки. Папки с документами сразу бросаются на глаза. Перелистывая файлы, в которые педантично вложены важные бумаги, находит три паспорта. Смотрит все. Родительские документы откладывает в сторону. Паспорт Тэхёна тщательно изучает. Гук очень хотел убедиться, что парню действительно, двадцать один. Всё верно. Он не может быть расстрелянным бойцом, что волею случая сумел выжить. Он просто копия, продолжение исковерканной судьбы, выраженной в другом человеке. Сколько ещё на земле людей живёт с этим лицом? Закрывая документ, кладёт в карман куртки. Можно на этом и завершить осмотр папки, но любопытство толкает поискать медицинские данные Кима. Пролистывая выписки, накладные, какие-то счета, находит карточку больного. Она достаточно объемная, и изучать её нет времени. Прячет во внутренний карман. Потом он посмотрит в укромном месте, что там с его младшеньким. Попросит посмотреть и Джина. Захлопывая папку, неаккуратно уложенный листок выглядывает наружу. Чонгук просто хочет поправить его как следует, но натыкается на голограмму, поблескивающую в тусклом свете. Какой-то официальный документ. Вытягивая за кончик из середины папки, читает заголовок: «Свидетельство о принятии под опеку». Воздух, пропитанный сладким запахом, спирает дыхание. Глаза округляются. Тэхён не родной. Мальчика приняли под опеку, потому он так жестоко и был выкинут на улицу. Слыша тихие прыжки за спиной, быстро складывает листок и прячет в карман к карточке. Показывать Тэхёну пока не стоит. Он и так слишком вымотан. — Ты нашёл мой паспорт? — Осторожно кладёт руку на плечо. Порез на ней затянулся, оставив на память кривую полоску по всем фалангам. Он потом побелеет. — Да, можем уходить. — Согласно кивает Чон. — Тогда мы пойдём. — Заявляет Ким в пустой прихожей. — Не беспокойтесь, я вас больше не навещу. Мне больше не за чем приходить к вам в гости. — Горькая усмешка отдаёт болью в душу старшего. Торопливо натягивая ботинки, помогает Киму сунуть ногу в кроссовок и завязывает ему шнурки. Оба оглядываются. Чону так тяжело здесь дышится, что он больше не удивляется вымотанному состоянию младшего. В таких условиях, в этой тяготной атмосфере у ребёнка не было шанса вырасти нормальным. Аккуратно поднимая парня с сиденья пуфа, Чон бросает предупредительный взгляд в тёмную прихожую и ещё более крепко прижимает тощее тело к себе. Больше он не отпустит сюда Тэхёна. Дверь захлопывается, но даже подъезд внушает липкое чувство опасности. Словно все жильцы этого дома превращаются по ночам в демонов, а сейчас прячутся от дневного света. Ким молчит долгое время. До момента посадки в вызванное такси. — Я не сумасшедший. — Неожиданно признается Ким, не обращая внимания, что в салоне машины они не одни. Он не поворачивается к Чону, но слышит, как шевелится рядом тело, шелестя тканью куртки. — В квартире камеры. Они будут просмотрены. Я часто разговаривал так раньше, чтобы донести хотя бы до себя, что я не один. Снова Чонгука сжирает жалость. Он не может поверить, что так можно жить. Найденные документы многое объясняют, но это не вернёт сломленного человека. Тэхёна этим не восстановить. Ни слова не говоря, Чон просто притягивает младшего и облокачивает на себя. Не желая излишне лезть и мешать Киму пережить случившееся, даёт ему понять, что он не один. Гук ни за что на свете не сможет оставить этого человека. Ему и совесть не позволит так поступить. *** Увидеть пустой шкаф для Тэхёна оказалось бóльшей травмой, чем он ожидал. Не так уколола глаза пустота, как сейчас осознание разрывает изнутри. Это так мучает парня, что в этот день он отказывается от еды. Свернувшись калачиком, тело лежит без движения до самого вечера. Перед глазами проносятся воспоминания. — Нравится боль?! — Бешено тараща глаза, отец тушил сигарету о тело ребёнка. — Тогда наслаждайся, маленькая тварь. — Рычал в лицо, брызгая слюной. Тэхён терпел. Стискивал зубы и сжимал криво сросшиеся пальцы. Думал, сломает их ещё раз одной рукой, но нет. Парню не нравилась боль. Первое время он сильно переживал по поводу травм, по поводу того, что его внешний вид портится день ото дня всё сильнее. А потом стало наплевать. Когда в очередной раз отец притащил сына в комнату и закурил, сын без раздумий снял футболку и подставил уже истыканную грудь. — А ты смышлёный. — Противно гоготал старший. Тэхён зажмуривался, представляя вместо родителя отвратительного динозавра с тремя глазами и раздвоенным языком. Примерно так и было. Уже после всех издевательств, когда Ким еле стоял на ногах, его закидывали в комнату. — Не есть три дня! — Звучал голос матери как приговор и дверь захлопывалась. Все последующие дни Тэхён не выходил из комнаты. Ковырял старые раны и очень много рисовал. В комнату заходит Чон. Он приходит сюда каждые полчаса и проверяет состояние младшего. Сейчас он принёс йогурт в стакане и намерен упросить Тэхёна выпить хоть половину. — Маленький мой. — Поставив стакан на пол у кровати, ложится на самый край, прижимаясь к спине. — Ты должен хоть немного поесть. — Я не хочу. Я наказан. — Тихо отзывается Ким, и Чон разбирает только последнее слово. — Кто тебя наказал? — Осторожно давит на плечо, стараясь развернуть младшего. — Все. — Дует губы, но разворачивается. Рядом с Чоном сложно злиться, даже на самого себя. — Неправда. — Мурлыча от мягкости души, Гук трётся носом о щеку парня. — Я тебя не наказывал. Тэхён поворачивает голову без предупреждения и целует старшего в щеку. Чон изумляется. Отрывая голову и рассматривая младшего сверху вниз, прикасается тыльной стороной пальцев к впалой щеке. — Глупенький маленький птенчик. Не меня тебе надо целовать. — Голос звучит примирительно. Тэхён начинает дышать глубже, облизывает пересохшие губы и смотрит умоляюще, лишь бы Чонгук не разозлился. — Вы очень красивый. — Пробует признаться. Тэхён очень желает расположить к себе Чона. Он пристально рассматривает его лицо и, протянув руку, вплетает в чужие волосы свободные от бинтов пальцы. — Нет, Тэхёна. Не придумывай. — Усмехается Чон и торопливо вскакивает с кровати. С силой подтягивает младшего повыше на подушки и заставляет взять в руки стакан. — Пей. Будешь брыкаться, я начну принудительно кормить тебя кашей. Тэхён кривится. Ему и думать не хочется о еде. Он тянет руку к старшему и цепляет его рукав. — Не уходи. — Жалобно просит, заглядывая в лицо. Чон, как может, скрывает смущение. Он не знает, как себя вести. Поведение Кима легко можно списать на желание быть согретым вниманием после опустошающей поездки, но Чон понимает действия младшего по другому. — Пей. Я скоро приду. Мне нужно сделать важный звонок. — Трусит Гук. Ему действительно страшно. Смотреть на парня стыдно. Он ведь и сам чего-то хотел. Понять не успел, что именно брезжило в подсознании, но там точно что-то зашевелилось. Тэхён провожает сбегающего Чона глазами. Становится ещё хуже, чем было. Как же ничтожен парень, что даже самый надёжный Чонгук от него уходит. Желание набрать номер брата возрастает в разы. Только Сокджун может растоптать Тэхёна в лепёшку и собрать, слепить его заново. Сердце надрывно стучит. Ким чувствует себя предателем, но набирает сообщение старшему, отставив на пол свой стакан. *** Найденный в спальне родительской квартиры канцелярский нож, старый друг и соратник, снова дрожит в руке. Тэхён закусывает губу от предвкушения порезать кожу. Сладкая внутренняя рябь пускает по венам адреналин. Сползая с кровати на пол, парень опирается спиной о стену напротив двери и, согнув ногу, кладёт на колено руку. Рукав закатан. Кожа уже не имеет свободного места от порезов и укусов своих же зубов. Намечая цель, Тэхён смело прокалывает покров острым концом лезвия, и первая острая боль и капелька крови приводят парня в восторг. Вот оно, знакомое и нужное состояние. Ким не может заставить родителей принять его. Не может уговорить Чона любить его. Не может заставить брата прочитать его сообщение, которое так и не отправлено до сих пор. Но он может сделать так, что кожа покроется тонкими полосками и заполнится кровью. Вид красной жидкости, медленно выходящей из тела, умиротворяет. Тэхён не чувствует боли. Его сердце колотится так часто, что хочется подорваться и бежать. Только Ким сидит неподвижно и наблюдает, как лезвие ползёт ещё раз, нарушает целостность кожи и снова выступает кровь. Со временем её становится так много, что маленькие капельки плюхает на пол. — Так правильно. — Бормочет Тэхён. — Вот теперь-то всё верно. Чонгук заходит не подозревая, что пора носить аптечку с собой. Замирает, остолбенев перед невиданной картиной. Ещё никогда в жизни ему не доводилось видеть блаженное лицо удовольствия и подтеки крови на руках до самых локтей. — Тэхён! — Вскрикивает Чон и бросается к парню. Хватает под мышки и рывком поднимает с пола. Тэхён запрыгивает на старшего и обвивая его ногами и окровавленными руками, тыкается носом в шею. — Ты вернулся. — Счастливо шепчет в ухо. У Гука волосы на затылке шевелятся. Он так взволнован сейчас, что не в состоянии говорить. Садится на край кровати и стискивает худое тело в руках, прячет своё лицо в остром плече. — Это ты из-за меня? — Спустя минуту оживает, переведя дыхание. — Из-за всех. Я не могу повлиять на людей, но могу сделать себя счастливым сам. Мне хорошо и одному. — Пачкая кровью шею и волосы Чона, в противовес своих слов, трётся о щеки старшего носом. Смазанные прикосновения губ не назвать поцелуем, но и случайностью не назвать. — Пойдём обрабатывать раны. — Обречённо вздыхает Гук. Он о многом хотел бы спросить младшего, многое ему сказать, но младший не в том состоянии, чтобы воспринимать чужие нотации. Приходится обхватить Тэхёна плотнее и нести в ванную на руках. *** Сидя на бортике ванны, Тэхён вновь наблюдает, как проворные пальцы затягивает бантик на его предплечье. Ещё не затянулась рана от ножниц, а он уже изрезал вторую руку. — Что ты думаешь? — Нарушая тишину, интересуется Ким. — А что я по твоему должен думать? — Недовольный голос выдаёт отнюдь не самые положительные мысли. — Не знаю. — Пожимает плечами. — Молчать можно о многом. Ты молчишь так, словно ненавидишь меня. Я прав? — Ждёт ответа. — Нет. — Чон выпрямляет спину и смотрит на Тэхёна повелительно. — Я не стану просить тебя о невозможном. Джин сказал, что членовредительство входит в привычку, и за столько лет ты явно стал зависимым, но… — Выжидает, ожидая заинтересованности. Ким сидит опустив голову. Он не хочет обсуждать свои зависимости, нужды, желания и стремления. Он делает то, что делает и не относит это ни к хорошему, ни к плохому. Это образ жизни, с которым пришлось породниться и свыкнуться. — Что ещё сказал тебе Джин? Он такой умный, всё знает. — Ядовито. — Читает меня, как раскрытую книгу. Будто знает, что я чувствую, что могу чувствовать. Многое он пережил за свою жизнь, чтобы рассказывать тебе о моей? Несмотря на пробежавшую между друзьями кошку и слабую попытку помириться, Чон не перестаёт любить и уважать Джина. Он неотъемлемая часть его жизни. Потому сейчас, слушая упрёки младшего в сторону друга, Чон не может не заступиться. — Он похоронил всех родных. Его старший брат сгорел заживо, запертый в пузе бронемашины. Он хоронил его в закрытом гробу с почестями, как героя. Ему тоже пришлось поплакать, Тэхён. — Смотрит достаточно сурово. Боль друга и его личная боль. Он не может просто так слушать, что такая страшная трагедия обесценивается. — Знаешь, чем мы с ним различаемся? — Вскидывает голову и смотрит снизу вверх, но с укором. — Чем? — Смиренно. — Я не плачу. — Встаёт и демонстративно выпрыгивает из ванной, держась за стену. Чон трет лицо от нерешённых проблем и тягостных мыслей. Ладони касаются липкой кожи и мокрых волос. Они пачкаются в крови и, чертыхаясь, Гук раздевается и лезет в ванну мыться. *** Незавершённый разговор тянет за душу обоих. Тэхён, надувшись, молча сидит в телефоне, перечитывая сообщения от Сокджуна. Старший недвусмысленно предлагает встретиться. Пишет, что не повезёт Тэхёна к родителям, если тот не хочет. Не заставит его остаться с ним. Он просто настойчиво зовёт встретиться, утверждая, что это необходимо им двоим. Парень давно понимает, что не может справиться без крови, что погряз в отвратительной связи с братом, но признать это до конца никогда не было сил. Сейчас в голове укореняется мысль, что пора выпустить пар. Чонгук очень хороший, но он не поможет Киму. Он слишком зависим от чужого решения и оно явно не в пользу мальчишки. Парень не хочет, чтобы Джин давал Чонгуку консультации по поводу жизни с ним. Тэхён не экзотический зверёк, с которым без подсказки зоолога не справиться. Дверь порывисто открывается. Чонгук заходит в одном полотенце и сразу же открывает шкаф. Вещи на полках поделены, но это просто формальность. Все они принадлежат Чону, Тэхён отказывается от покупки своих. Роясь в недрах платяного царства, Гук не знает, как напугано смотрит на него Тэхён. Парень забывает про телефон и отчаянно сжимает ноги, всё сильнее скручиваясь в клубок. Смотреть на голую спину приятно и волнительно одновременно. В животе начинает скручивать странное чувство и сохнет во рту. Старший набирает себе комплект одежды и выходит из комнаты, не оборачиваясь. Выдыхая прерывисто, но с облегчением, младший жмурит глаза. Такие волнения в животе уже просыпались. Однажды сильное тянущее желание напугало подростка до крайности, и он схватился за нож. Теперь ножа нет, как и крайности. Чонгук отобрал любимый предмет бичевания, чем вызвал море проблем. — Мне нужен Сокджун. — Проносится в голове окончательное решение. — Тэхён. — Чонгук неожиданно возвращается и врывается в мысли парня. Ким дёргается от испуга. Он только стал расслабляться, растворяясь в фантазиях, представляя как прикасается к ямочкам на пояснице. Думал, Гук вернётся не скоро, но приближение старшего скручивает парня в клубок. — Тэхён? — Напряжённый голос заставляет зажмуриться. Больше всего на свете Ким желает, чтобы старший ушёл. — У тебя что-то болит? Живот? Рука? Что? — Перекатывает младшего с бока на спину, но Тэхён не разжимается, не опускает ноги, что так усердно тянет к груди. — Всё в порядке. Уйди. — Просит Ким. Ему не объяснить своё состояние. — Болит живот. Я полежу и всё пройдёт. — Пытается обмануть. — Я принесу лекарство. — Собирается уходить. Тэхён согласен выпить таблетки, лишь бы ему удалось скрыть свою страшную тайну. Рассказывать о неожиданностях подобного рода Ким не осмелится никогда. Чонгук не примет, он слишком правильный. Он вряд ли поймёт. Пары минут хватает, чтобы отвлечься. За это время Тэхён искусал себе руку, но не прокусил. Красные следы от зубов легко спрятались под рукавом, а наваждение спало. Когда Чонгук заходит в комнату вновь, младший встречает его виноватой улыбкой. — Что? — Снова настораживается Чон. Ему никогда не известно, что происходит с младшим, и каждая его скупая эмоция вызывает подозрения. — Ничего. — Мотает головой. — Мне очень жаль, что я вас зря заставил беспокоиться, но живот уже не болит. — Это хорошо. — Ставит стакан на пол, а таблетки бросает в воду. — Я кое-что хочу тебе предложить. — Берёт руку младшего и надевает на запястье канцелярскую резинку. Тэхён глупо пялится на подарок. — Зачем это? — Удивляется и, подцепив её пальцем, чуть оттягивает. — Когда возникнет желание порезаться, натягивай её сильнее. Она очень больно прижигает. Может, так ты сможешь заменить нож? — Смотрит так, словно умоляет послушаться. — Это вам Джин посоветовал? — Язвит младший. Он испытывает крайнюю степень нелюбви к этому человеку. Чон виновато поджимает губы. Врать, что он сам придумал, нет смысла. — Мне это не нужно. — Сдирает с руки резинку, и она, натягиваясь, улетает в сторону. — Мне нечем резаться. Ты не вернул мне ножик. Надеяться на согласие было глупо. Джин предупреждал, что пока Тэхён не поймёт, что он на дне и пора спасаться, он не примет альтернативу. — И не верну. — Обижается Гук и выходит из комнаты, но возвращается через несколько минут. В руках альбомы, краски, фломастеры, карандаши. Чон накупил всего ещё при вылазке за покупками и не знал, как предложить. — Ты обещал завесить мне все стены рисунками. Я жду начала работы. — Укладывает всё на край кровати. У Тэхёна загорается взгляд. — Ты серьёзно? — Ползёт на коленях к преподнесенному подарку. Такая роскошь ему нравится в разы больше. — Более чем. Изрисуешь это, куплю ещё, только скажи. — Прилив счастья выдавливает улыбку. Компромисс достигнут, Тэхён доволен. Чону большего и не надо, лишь бы его маленький птенчик был чем-нибудь занят и не страдал ерундой.