Они ведь соперники

Тьма оглаживает позорный яркий румянец на щеках. Пот окрашивает кожу, когда дыхание окончательно сбивается, становится рваным, тяжелым Ему так мерзко, просто удушающе жарко. Тысячи непотребств пролетают в голове, наполняют собой. Яркая, до ужаса пошлая картина заставляет внезапно освободиться от оков мира грёз. Рин вскакивает, выпутывается из мокрых простыней, сжимает темные пряди на затылке в попытках прийти в себя. Казалось бы, что такого в ночном кошмаре? Вот только это не кошмар, те для него привычны, стали почти родными, уже давно не вызывая леденящий ужас у хрупкой души. Это другое. Нечто противное, пугающее и такое приторное, что принуждает его чувствовать себя слишком хорошо. После этих ночных происшествий он не переживает о монстрах в своей голове, единственное, что его может волновать в такие моменты – то, сколь тесными стали собственные штаны. Это неприятно, почти больно. Воспаленное сознание все никак не успокаивается, - продолжает подкидывать бесстыдные картинки. Итоши хочется скулить, когда он пытается уснуть вновь, игнорировать проблему, чтобы проснуться как можно раньше и поспешно пытаться отмыть липкие доказательства собственной слабости. Раздражение вспыхивает в груди, когда стыд заливает уставший разум. Холодные капли стекают по разгоряченному телу, вылизывая солоноватую от пота кожу. И Рину так хочется, чтобы эти капли заменил язык. Кого-то ниже его, с потрясающими сапфирами в глазах и очаровательно торчащими прядями на макушке. В начале от этой мысли как-то на дрожь пробивает, а потом он размышляет. Интерес к Исаги появился внезапно, он неожиданно расцвел бутонами пионов где-то под ребрами, оплел свой стебель вокруг неприступного сердца, дабы стать его личной пыткой. Не то, чтобы это сильно мешает, ведь наблюдать за Йоичи приятно. Он иногда забавно замирает, когда просматривает записи их тренировок, начинает хрипло болтать себе под нос что-то вроде: «вот тут ногу нужно было чуть влево сдвинуть», «тут слишком мало силы в удар вложил», «а здесь техника дерьмовая». И это всегда так пленительно, взгляд не оторвать, а особенно в те моменты, когда внимание Исаги переключается на него. Слышать похвалу и видеть, как восхищенный взор скользит по собственной фигуре на экране… Рин не хочет признаваться, но это очень волнующе. Он переплетает пальцы за спиной, слегка закусывает тонкую губу, пока Йоичи не разворачивается. Прелестно так краснеет, оправдываться пытается, а Итоши просто вздыхает, покидает комнату и идёт умываться в ближайшую уборную – лишь бы не ощущать на себе цепкий взгляд синих глаз. Рин все чаще отвлекается на тренировках, засматривается на крепкое тело, как перекатываются мышцы под облегающей тканью. Мысленно делает пометку, что в сегодняшних снах его будут мучить сильные бедра: те сейчас так напряжены, кажется, будто с легкостью могут задушить Итоши. Хитрое сознание подкидывает своим шепотом странные мысли, дарит желание коснуться, почувствовать твердость под ладонями, вонзиться зубами до алых следов на бархатной коже. Он останавливается прежде, чем окончательно разомлеет от этих мечт, ставит полупустую бутылку с водой на скамейку и снова выходит на поле. Ночью все повторяется. Сладкие мечты оставляют после себя влажность, Рин кривит губы, вновь разглядывая последствия по утрам. И все могло продолжаться, если бы однажды они не встретились ночью в душевой. Возбуждение подползало к горлу, мешало думать. Итоши не знает, в какой момент они коснулись друг друга. Случайно? Возможно, они просто пытались обойти друг друга, а потом столкнулись и… А впрочем, это не имеет значения. Опьяненные жаром тела сплетаются, хватаются руками, прижимаются как можно ближе. Полные губы нежно касаются шеи Рина, скользят по разгоряченной коже, пока его неуклюже прижимают к холодной плитке ближайшей кабинки. Дыхание напротив опьяняет, когда уста соединяются в тягучем поцелуе. Медленные, такие несмелые движение становятся быстрее, нетерпеливее, настойчивее. Жажда большего разливается изнутри, треплет где-то внизу живота. Исаги скользит руками вдоль подтянутого тела, оглаживает пресс, ласкает упругую грудь. Взгляды сталкиваются, сливаются в единое целое. Внутри что-то взрывается подобно фейерверку и Итоши так хорошо, лепестки пиона будто начинают двигаться подобно Йоичи, пожирать его, терзать изнутри. Так щекотно, так необычно, так чарующе. Так. Голова откидывается назад, ударяется затылком о раздражающую стену. Рин сглатывает вязкую слюну, когда губы обхватывают его кадык и трепещет, когда острые зубы нагло царапают нежную кожу. Длинные пальцы зарываются в синие пряди, массируют кожу, посылают искры в голову Исаги. Он знает, что Итоши хорошо благодаря ему, но он хочет сделать лучше. Хочет поглощать его стоны своими губами, пока будет бороться со сладкой дрожью в коленях. - Ты такой очаровательный, знаешь? – ласково произносит Йоичи. Он заводит руку за спину Рина, надавливает на позвоночник двумя пальцами, словно рисует узоры на бледной коже, пока взглядом цепляется за покрасневшие кончики ушей. - Замолчи, - раздается в ответ. Колючая, до боли холодная бирюза сверху наблюдает, не оставляет попыток контролировать ситуацию. Отдаваться Исаги полностью глупо, безрассудно, - Итоши точно не такой, поэтому он наконец-то наклоняется, перестает просто млеть под умелыми прикосновениями, россыпью мокрых поцелуев проходиться по широким плечам, выпутывает пальцы с волос, осторожно, с опаской тянется к бёдрам. Он ощупывает низ живота, проводит у основания члена. Смущение разъедает, Йоичи уткнулся носом где-то в районе ключиц, влажным дыханием обжигает до бабочек в животе. Пальцы обхватывают чувствительную кожу, рука напрягается в попытке быть осторожнее, - не хочет сделать больно, навредить. Двигается выше, большим пальцем обводит головку, нажимает, пачкая руки в чужой влаге, трет с нажимом, наслаждаясь дрожью Исаги. Желание скулит где-то в сознании, умоляет коснуться, уделить внимание собственному возбуждению. Рин усердно игнорирует его, когда чувствует ответное прикосновение. Слишком быстрое, слишком приятное, слишком неожиданное. Выдыхает сквозь стиснутые зубы, жмурится от удовольствия, наращивая темп движений. Тело гудит от наслаждения, оно заполоняет голову, течет по артериям и венам вместо крови, становится его воздухом, наполняя лёгкие. Они начинают очередное соревнование, стараются сдерживать голоса, отказываясь признавать то, как хорошо они могут сделать друг другу. Только они. Кажется, что никто больше не способен так правильно касаться, надавливать, потирать липкими руками. Колени подкашиваются, тело дрожит, когда Рин сдаётся, - больше не может обуздать удовольствие. Кусает соблазнительную шею, толкается в руку напротив и тихо стонет под внимательным взором синеватых глаз, пока изливается белесым теплом. А Йоичи с влажным чмоком оставляет алый лепесток на светлой коже, когда достигает предела. Пион довольно урчит между ребер, успокаивается, когда Итоши лениво тянется к душу, прохладная влага сыпется на них подобно дождю. Тела сплетаются в объятиях, губам позволяют слиться в сладком поцелуе последний раз, прежде чем они разойдутся, заставят себя забыть мгновение позорной близости, постараются возненавидеть собственную слабость. В конце концов, они ведь соперники.