«И сказал Господь Моисею: завтра встань рано и явись пред лице фараона. Вот, он пойдёт к воде, и ты скажи ему: так говорит Господь: отпусти народ Мой, чтобы он совершил Мне служение, а если не отпустишь народа Моего, то вот, Я пошлю на тебя и на рабов твоих, и на народ твой, и в домы твои пёсьих мух, и наполнятся домы Египтян пёсьими мухами и самая земля, на которой они живут; и отделю в тот день землю Гесем, на которой пребывает народ Мой, и там не будет пёсьих мух, дабы ты знал, что Я Господь среди земли; Я сделаю разделение между народом Моим и между народом твоим. Завтра будет сие знамение. Так и сделал Господь: налетело множество пёсьих мух в дом фараонов, и в домы рабов его, и на всю землю Египетскую: погибала земля от пёсьих мух.» — Исх. 8:20-25
Запись четвертая. Все Твои игры, проделанные с, так назовем, высшими, это как маленькая смерть. Сама госпожа Смерть с подопечными просто играть не собирается, милая госпожа. Даже если ранее получалось; всему свое время. Очень хочу не думать об этом, лишь по причине того, что оно и может являться… Сама знаешь чем. решением.всему. Недоумение охватывают черепную коробку когда в темницу заносят мешок, плотный такой, но слышится что-то наподобие копошения. Отчаянно надеюсь, что Мои мысли неправдивы и это лишь игра измотанного разума. Ничего не делается так, как хочется. В этом Я убедился в очередной раз, когда боковым зрением заметил, что несут еще два, забавно идентичных прошлому. Ты любила смеяться. А Я любил разыгрывать Тебя. Совсем по детски, несмотря на то, что Нам обоим давно не по пять. Даже не по десять. И тогда Мне становилось настолько смешно, что прохожие оборачивались, смотря на Нас так, будто Мы давно принадлежим сумашедшему дому, но каким то чудным образом те не приняли Нас. Наверняка из-за переизбытка. Только вот чего? Сейчас смеешься надо мной Ты. И, наверное, это первый раз, когда Я, до растертых в порошок костей и с вылезающими наружу личинками, по настоящему жалел. Ломили голыми руками. Бесстыдно и с толикой презрения. Ладно, откровенничать не время. Не любила Ты жалость, больше импонировала сила. С щепоткой хитрости. Этим и запоминалась всем, без исключения. Сидя тесным вечером в своих, как ты называла, покоях, Я изучал. После нескольких часов хотелось засунуть два пальца в глаза. Как раз: каждому по одному. Но тогда, еще нетронутые очи положили товарища, не из их пары, на один отрывок, который гласил: «По словам Филона, насекомое, послужившее орудием четвёртой казни, совмещало свойства мух и собак, отличалось лютостью и неотвязчивостью. Издали, как стрела, неслось оно на человека или животное и, стремительно нападая, впивалось жалом в тело и как бы прилипало к нему» Именно тогда. В тот день. В тот вечер. В тот час. В ту минуту. В ту секунду. Озарение. н е м о ж е т б ы т ь Исступленной надеждой и прикрылся оконченный день. От следующего дня можно было ожидать что угодно. Ровно так же, как и от Тебя. ПрекратисмотретьпожалуйстаЯневыдержупожалуйстапожалуйстапожалуйста. А пока Мне нужно, в буквальном смысле, отдирать от Тебя этих смертоносных. Жуть, да? Ты бы сейчас усмехнулась, Я знаю. Да и вижу, в принципе. Наверное, человеку, видящему такое з р е л и щ е впервые понадобилась бы помощь в виде нашатыря и отдыха, длиной в месяц. Может и помощь, излечения травмы ради. Мне не до этих соплей. Водатравыбинт. Смена. Разматываюсмываюобрабатываюмажуберучистыйлоскутзаматываю. Будто на кость. Серенькую такую, важно, что хрупкую. Сероватую, словно один человек решил вскрыть всю подноготную моего разума скальпелем. Наотмашь. Не думая обо Мне вовсе. Зачем? Аккуратно переплетаю пряди тусклых волос, как Тебе нравилось раньше. Сплетаю невесомый цветок с волосами, волшебно контрастирующими с нежными лепестками. Совсем как раньше. Во время, когда солнце отдает видимость всему живому луне, я просыпаюсь в самый разгар дуэли и ловлю себя на одном умозаключении: Они открыто явили различия между вами Шезму. Первая шипящая гладко отдается мягкой гласной, что переходит в хитрое дуо двух запредельно разных букв, гармонично сочетающихся, и заканчивая изворотливой гласной, подытоживая всю неприметную сущность такого, казалось, обычного слова. и обычными смертными, вроде Меня (снисходительно, знаю). Такое различие показало Фараону, что Сет является Господом, наславшим все казни, и что именно Он есть Бог над Египтом, превосходя по силе и могуществу всех египетских божеств и идолов. Тогда Фараон заставит исчезнуть песьих мух и….«…отделю в тот день землю Гесем, на которой пребывает народ Мой, и там не будет пёсьих мух, дабы ты знал, что Я Господь среди земли; Я сделаю разделение между народом Моим и между народом твоим».