Таблетка

В ресторане мало людей, и вроде легко понять, кто есть, а кого нет, но подозрительно долгое отсутствие главной звезды вечера почему-то заметил только Андрей: ни русская половина стола, за которой сидели члены верхушки «Конни», ни китайская, с делегацией потенциальных партнеров ЧВК, которых пригласили на званый ужин, никак не отметили то, что командир Макаров, отлучившийся в уборную уже как десять минут назад, все еще не вернулся. А его место было не так уж далеко от места господина Сяо, с которым он буквально недавно вовсю обсуждал санкции от США и Евросоюза и с которым делился планами на будущее сотрудничество, которое обещало быть крайне плодотворным: ракеты, дроны, экипировка — все, что угодно ради того, чтобы гегемон на другом континенте подуспокоился и не мешал заниматься своими делами в странах третьего мира по типу Урзыкстана. Для деловой встречи было решено забронировать весь ресторан «Камилла», горячо любимый Макаровым. Он даже надел пиджак, который ему еще мать покупала. И пропал. Может, случилось что-то? В последнее время он часто нервничал, потому что опасался, что западные спецслужбы могут с ним что-то сделать. Сделали, получается? Поэтому его так долго нет? Андрей нахмурился и обвел взглядом овальный длинный стол со всеми гостями. Пшенов из бронированного авто, в котором в ресторан ехал вместе с командиром, спокойно жевал пасту с грибами и вполуха слушал, что говорил переводчик; водитель той же машины, Кельчин, пил шампанское. Почему никто не волновался? Что за бред? Или только Андрею больше всех надо? Он поправил воротник белоснежной рубашки и черный галстук, сглотнув и опустив взгляд на свою тарелку. В горло даже ничего не лезло. Откуда-то снизу, от живота, вверх лезло неприятное ощущение беспокойства, которое превратилось в ком. Пришлось негромко кашлянуть. Андрей чуть отодвинул стул, на котором сидел, назад, и за руку его взяла Милена. Она наклонилась к нему и прошептала на ухо: — Командира давно нет. — Знаю, — так же тихо ответил Андрей, чуть повернувшись к ней. Она хмурила брови и походила на мультяшку — ее и без того большие синие глаза были роскошно подведены. Из общей картины выбивался крохотный комочек туши на реснице. — Ты к нему? — Да. — Возьми. Милена достала из своей небольшой сумочки, купленной не иначе как в ЦУМе, блистер с несколькими таблетками и незаметно для остальных вложила его Андрею в руку. На ощупь он не определил, что это, поэтому опустил голову вниз. — У него гон, — пояснила та. — Мне так кажется. От него сильно пахнет. С языка почти сорвалось «я ничего не почувствовал», но Андрей просто кивнул и запрятал блистер в карман пиджака. Он лет до шестнадцати думал, что родился бетой, а потом, когда проходил медосмотр в школе, вдруг узнал, что оказался омегой. Это особо в его жизни ничего не поменяло, он просто удивился — его организм не заставлял его убиваться по альфам, он не глотал таблетки и накачал нехилые банки, несмотря на то, что омеги обычно слабые и невысокие. Штамп в медицинской карте просто оказался штампом в медицинской карте. Врачи говорили, что у него где-то там в какой-то там хромосоме что-то там засбоило, и он оказался вот таким. Рыжим шкафом, пусть и с особенностями, который, вроде как, все еще мог родить, хотя у него узкий таз, течки редкие и совсем слабые, а запахи альф он не улавливал вообще. Ровно как и запах Макарова, от которого, по словам Милены, в самый разгар гона страшно разило, так, что у нее, альфы тоже, начинали слезиться глаза. — Дай ему таблетку, ему полегчает, — посоветовала она. — Только быстрее, а то скоро все точно поймут, что что-то не так. — Уже лечу, — пробормотал Андрей и встал из-за стола. В последний раз он посмотрел на присутствующих, прежде чем выйти в небольшой коридор и дернуть за ручку двери мужского туалета. Там светло. И чисто. Комната встретила его его же собственным отражением — огромное зеркало висело прямо напротив входа в помещение. Андрей бы поправил чуть отросшие волосы, но пришел немного не за этим. — Командир? Он легонько стукнул костяшками по дверце, ведущей в крайнюю кабинку. Тишина. Прошел чуть дальше. Может, и правда что-то стряслось? Вдруг его похитили? — Коман- Макаров внезапно вывалился из кабинки, весь красный и взмокший, как мышь; шатаясь, сделал пару шагов вперед, сжал пальцами квадратные края из куска мрамора, которым были обложены несколько раковин. Он хмурился и шумно дышал то через рот, то через нос и пытался стянуть с себя галстук, который для него в тот момент был как удавка — ему жарко и душно. Непривычно видеть его таким. Весь его образ гения, блестящего стратега и угрозы для Запада просто испарился здесь, в уборной дорогущего ресторана, куда в любой момент мог зайти кто угодно. Макаров отчаянно боролся с инстинктами, но то, как его некогда идеально чистые брюки, теперь мокрые, натянулись в районе паха, говорило о том, что он проигрывал. Природа одерживала верх. — Нужно возвращаться. Там люди ждут, — Андрей подошел ближе и положил ладонь рядом с ладонью Макарова. Тот вдруг стиснул ее и посмотрел ему в глаза. — Не могу, — сказал он хрипло. Дрожащие кончики указательного и среднего пальцев пробрались под края рукава пиджака. Командир облизнул тонкие губы, буквально пожирая взглядом Андрея. Он оценивал его. Как альфа оценивал омегу, только не худощавого приторного парнишку с мясистыми бедрами и глупым взглядом, а высокого, широкоплечего, мускулистого мужика, свою правую руку, того, на кого всегда можно положиться. — Может, уехать? Перенесем все. Макаров взглянул на себя в зеркало. Мотнул головой, и в следующую же секунду бросился на Андрея. Он вцепился в лацканы его пиджака, заставил попятиться назад: — Нет, — и поцеловал. Вовсю целуясь следующие мгновения, спинами они протерли почти каждую вертикальную поверхность в комнате. Андрей уже не был уверен, что его пиджак сзади сохранил свой черный цвет, когда Макаров в очередной раз прижал его к стене недалеко от выхода из уборной. — Хочу тебя. Очень, — жарко прошептал он прямо в губы, прежде чем снова накрыть их своими. Страстно, влажно и ужасно пошло, голодно и постанывая. Командир весь был горячий, словно температурил, касался широкими ладонями под пиджаком в попытках выправить рубашку и огладить бока да рельефный торс. Получилось. Он кусался и лизался. Ему снесло крышу, настолько, что он, видимо, даже не подумал, что деловая встреча с китайцами еще не окончена, и вскоре нужно будет вернуться в зал, желательно в приличном виде. Его волновал только Андрей. Его близость. Его легкий, совсем едва уловимый запах чего-то цитрусового, который разжигал внутри целый кострище, заставляя потираться о его бедро пахом. Андрей с его потрясающей фигурой, слепой преданностью, готовый помочь в любую минуту и… отдаться. Всецело, без остатка, как того требовали стереотипы о том, что омеги обязаны подчиняться альфам и ублажать их на все сто процентов. Он — не обычный омега, чем и цеплял. Кроме него в «Конни» никого с таким полом не было (ну, помимо парочки гамм), посему он — единственный. Даже по цвету волос он не походил ни на кого другого — рыжие локоны выделялись из общей массы блондинов да брюнетов, и Макаров зарылся в них пальцами, когда целовал его. Глубоко и развязно. Андрею не нужны отгулы из-за течек, ибо часто он даже не понимал, в какой момент они начинались и заканчивались. Он не слабый, он очень сильный и грушу в спортзалах лупил похлеще многих альф. По физическим показателям он никому не уступал, что вызывало в Макарове приятное чувство гордости. Они не вместе, но он понимал, что Андрею суждено быть с ним вместе. Его аромат и он приковывали так, что во время гона в голове беспрерывная вертелось желание обладать и… любить. По-своему. Андрей простонал командиру в рот, когда с большой охотой поцеловал его в ответ. Он сам уже выглядел неважно, так, словно марафон пробежал, но жар тела, что так рьяно к нему прижималось, ласки юрким языком и стоны прямо в рот творили с ним что-то, что пробуждало инстинкты, которых, по словам врачей, не было и быть не должно: Андрей страшно завелся. Ужасно. Из-за Макарова, на которого так некстати свалился гон и с которым тот мог справиться где-нибудь у себя в офисе или дома, в огромной кровати и в компании порно, а не в уборной фешенебельного ресторана со своим ближайшим союзником. Андрей уперся ладонями в тумбу и едва не ударился лбом о зеркало впереди себя. Макаров прижался к нему сзади и пробрался под рубашку, огладил шершавыми пальцами живот и грудь. Нужно дать ему таблетку, по возможности умыть, поправить на нем одежду и отвести обратно в зал. Нужно достать блистер, дотянуться до кармана и вытащить лекарство, которое поубавит пыл командира и вернет ему адекватность хотя бы на немного, на то время, которое потребуется для того, чтобы поставить подпись в документах у китайцев. Андрей, едва не свалившись, все-таки достал из пиджака палетку. Проткнул упаковку коротким ногтем, выдавил пилюлю на тумбу, чуть не уронив ее в раковину прямо рядом, взял ее двумя пальцами и обернулся. Командир был рядом. Прижимался, терся, в нетерпении двигая бедрами, и глядел то на отражение в зеркале, то на подчиненного, который поднес таблетку к его губам. Лишь бы съел, а не выплюнул — судя по тому, что произошло за последние пару минут, гон уже разошелся. — Травишь меня? — спросил Макаров хрипло. Лекарство скрылось за рядами ровных зубов, он игриво коснулся ими и тонкими губами пальцев Андрея, облизнул их и потянулся к его лицу, чтобы поцеловать вновь. Этот поцелуй вышел горьким — у пилюли был ужасный вкус, и она побывала у него во рту пару раз, прежде чем размякнуть и быть проглоченной командиром. Неприятный осадок, похожий на песок, остался на кончике языка, которым альфа ласкал рот омеги. Андрей поморщился уже не от этого, когда тот наспех стянул с них обоих белье и брюки. Сначала было неприятно. С непривычки. — Андрюша… Но тело попыталось исправить свой генетический косяк. Естественная смазка помогла Макарову войти полностью в одно плавное движение, и он застыл ненадолго, давая привыкнуть. Затем — задвигался. Быстро, резко, натурально вколачиваясь в перерывах между влажными поцелуями куда-то в шею или в ухо сзади. Блять. Таблетка, кажется, не помогала, либо еще не начала действовать, но уже поздно. Андрей цеплялся то одной, то второй рукой за пиджак Макарова, когда протягивал ее назад. Стонал, ахал и охал, загнанно дышал, жмурился, глядел в потолок или еще куда-то, пока в голове вертелись десятки самых разных мыслей. Те, что поадекватнее, умоляли как-нибудь извернуться, чтобы не продолжать то, что происходило прямо сейчас, даже не в кабинке, чтобы никто случайно вошедший не увидел; остальные же упрашивали остаться как есть и… получать удовольствие. Он ведь был для этого создан, даже несмотря, что природа немного ошиблась. Андрей посмотрел на себя в зеркало, запыхавшийся, растрепанный, краснее помидоров в супе, который подали всем в зале в качестве первого блюда. Возбужденный. Под командиром, который быстро толкался в него под аккомпанемент звуков шлепков кожи о кожу и собственных громких стонов. Черт, как же хорошо. Он давно уже забыл, какого это, быть с альфой, но это, оказывается, очень и очень приятно. Или это только из-за Макарова так? Может, дело в нем? Вдруг из-за него и его гона, который Андрей застал впервые в жизни, тело решило по-настоящему напомнить ему, что он омега? Да черт знает. Он об этом не думал, а отдавался ощущениям: возбуждение захлестывало, накрывало с головой, словно волна горячей воды, и он дергался, дрожал, выгибался в поисках лучшей позы, пока командир откровенно, не стесняясь, трахал его. — Такой узкий, м-м-м… для м-м… для меня… У Макарова заплетался язык. Он едва говорил, действовал почти на инстинктах, когда шептал всякие пошлости, крепко держась за бедра и толкаясь, вгоняя влажный член внутрь, так глубоко, как только получалось, с громкими хлюпающими звуками. Вперед, назад, вперед, назад, вперед — по кругу, до тех пор, пока возбуждение наконец не достигло своего пика и пока он не кончил, когда Андрей чуть повернулся и вовлек его уже в последний поцелуй, притянув к себе. Липко и скользко. Он чувствовал, сжимаясь, как член командира внутри пульсировал, наполняя спермой, и кончил сам, запачкав семенем тумбу. Да уж, уборщикам придется постараться, чтобы все оттереть. — Где ты взял эти таблетки? Андрей моргнул пару раз, обрабатывая услышанный вопрос. — Милена дала. Макаров хмыкнул и двинул тазом, из-за чего тот зашипел. Ему показалось, что по бедрам вот-вот потечет. — От гона? — Да. — Выкинь их, — Макаров чмокнул за Андрея за порозовевшим ухом. — Я нашел средство получше.