Трезвый мир

С…сон? Руки дрожали. Голова…то ли болит, то ли просто кружится. Трудно понять, но ощущения не из приятных. Такое чувство, будто по тебе катком целиком проехались… Тяжёлое, мягкое одеяло лежало на мне, но почему-то тепла я не чувствовал. Лишь неприятный мороз по коже и появившийся по всему телу пот, что стекал с меня холодными каплями вниз. Но, по крайней мере, дыхание было ещё терпимым. Не как в прошлый раз… Сколько сейчас времени? Утро, вечер…что в одно время, что в другое — и так и так хуёво. Ещё и руки чесаться начали… Надо встать, причесаться хоть. А то на голове какое-то гнездо, ей богу. Одну ногу, да вторую… Господи, почему так трудно банально встать с кровати? Всё тело ломит, невозможно… Шмяк, шмяк, шмяк. Эти розовые тапочки, в которых я уже третий год хожу по дому, всегда меня смешили. Они так смешно пищат, что диву даёшься. Но то ли из-за того, что они были уже очень старыми, из-за чего их звук стал тише и перестал быть таким забавным, то ли из-за моего нынешнего состояния, их звук при каждом шаге более не вызывал даже небольшого смешка. Мама их тоже любила…кстати, о ней. — Мам? Мама, ты дома? — Кричал я в пустоту, в голове уже понимая, что мне никто не ответит. В квартире стояла звенящая, мерзкая тишина, от которой хотелось на потолок лезть. В таких случаях рука уже сама тянулась к телевизору, включить какую-нибудь посредственную передачу, чтоб на фоне звучало хоть что-то. Но вопрос остаётся открытым: куда делась мама? Гостиная, спальня, туалет…может, ушла за продуктами? Единственное место, в котором я ещё не проверил, была кухня, но блять…как же не хочется туда идти. Наконец-то я понял, что у меня с головой! Из двух вариантов, болит она у меня или просто кружится, победил всё-таки первый вариант. Хотя, радоваться особо не хотелось… опять-таки, палетка с капсулами от головной боли лежала на кухне. К другим медикаментам у меня доступа, очевидно, нет. Делать нечего. Шаркая уже раздражающими меня тапочками, пришлось придти в это место, взять одну единственную оставшуюся таблетку, взять пластиковый стакан и налить воды. Руки снова трясутся…чтож меня никак не отпускает? Таблетка выпита и запита водой из стакана. Абсолютно бесполезное действие, которое в 90% случаев даже не помогает от боли. То ли дело в таблетках, то ли я такой, сука, особенный… — Я ТЕБЯ, ТВАРЬ НЕБЛАГОДАРНУЮ, ОТ НАРКОТЫ ОТУЧУ! Резко ворвавшийся в моё сознание голос заставил меня обронить в стакан. Блять, блять, БЛЯТЬ! Откуда?! Где он?! Тело не слушается, лишь оставалось ошарашенно смотреть глазами из стороны в сторону, дабы найти источник голоса. Но на глаза попались лишь засохшие, старые пятна крови, которые мама тщательно старалась вытереть с того момента. Она пообещала мне поменять эти обои…видимо, руки ещё не дошли. Её можно понять: горбатиться на двух работать, лишь бы меня, выродка, содержать…но сука, как же страшно. Как только я вновь обрёл контроль над собственным телом, я пулей выскочил из кухни, дабы не вспоминать более тот вечер. Было больно. С другой стороны, гнев отца был не безосновательным. Блин, от этих мыслей ещё и руки зачесались… …Ох. Как назло, ещё на глаза попалось зеркало. Я…уже и не помню, когда последний раз смотрел на себя со стороны. И уж тем более не помню, чтобы у нас вообще было зеркало во весь рост. Новое? Э-э, ну…это я, наверное. Полагаю, то, что от меня осталось. А ведь вернувшись на год назад, был вполне ничего. Даже привлекательный, я бы сказал. А сейчас — кожа, да кости…ещё эти дебильные, округлые глаза, как у рыбы, фу. Рука сильно чесалась. Нечаянно, пока я чесал её сквозь рукав толстовки, этот самый рукав задрался вверх, обнажив не самые приятные следы из прошлого. Ох, бля…столько следов от уколов, просто ужас. Тогда я вообще о себе не думал, хуярил всё, что попадется под руку. Стоил ли тот секундный кайф того? Да блять, очевидно, что нет. Всем, кроме меня в тот момент, это было очевидно! Но нет, надо же мне было угораздить и объебаться, как не в себя! Еблан, сука. Теперь страдай за свои же огрехи. Снова взгляд поднялся на…меня. Ну, зеркального меня. Всмысле, на отражение, да бля…кому я это всё объясняю вообще? Хм…и всё же, странно я выгляжу. Я бы даже сказал, жалко. Мне и раньше не особо хватало уверенности в себе, а сейчас и подавно. Боже, да любая бабка с подъезда окличет меня наркошей треклятым, и не сказать, что карга ошибётся. Это настолько очевидно, что даже немного…стереотипично, что-ли. Неужели я настолько невзрачный даже среди наркоманов? Немного обидно. …А? Что это? Мне показалось, или отражение…шевельнулось? Что-то я в себя совсем ушёл, уже мерещится всякое. Хм…на ощупь, стекло стеклом. Холодное немного. Померещилось, наверное. Взгляд такой же побитый, такой же…свой. Вроде бы всё нормально… Только вот рука, что по ту сторону отражения… …Держит меня?! Какого хуя?! Рука, вырвавшись из ебучего зазеркалья, держит и не отпускает! А моё же отражение смотрит на меня и улыбается. Только не снова…только не от опять! Моя улыбка, что была передо мной, начала обращаться в звериный оскал. Одежда становилась шерстью, ногти на руках, — черными когтями, а ноги и туловище начали вытягиваться, отчего тварь в отражении становилась всё больше. А голова…ох сука, только не голова… Голова с моим лицом медленно обращалась в голову голодной, оскалившейся собаки, что не менее голодным взглядом разглядывала меня целиком. От страха, все моё тело остолбенело: было трудно дышать, в горле пересохло, а в штанах неожиданно стало тепло и мокро. К-как… Я-я… НЕТ, ОТПУСТИ МЕНЯ! ОТПУСТИ МЕНЯ СЕЙЧАС ЖЕ! Едва переборов себя, руку все же удалось выдернуть. Но взглянув на неё, казалось, словно следы от уколов были свежими…сука, да как так?! Я что, под кайфом?! Что происходит?! Тварина в зеркале, уже не стесняясь, начала выходить наружу, обретая свои черты. Длинная, худая тварь, почти целиком имевшая черный цвет, глядела на меня, ожидая чего-то. Она ждала, что я начну сопротивляться. Ей это нравилось. Я уже и не понял, как начал бежать. Ноги сами понесли меня куда-то, унося далеко вперёд. Я перестал замечать, как стены моего дома начали простираться далеко вперёд, как вместо них, погружая всё во мрак, простиралось кладбище, окружённое могилами. Я не понимаю и не хочу понимать происходящего. Хватит! Кто-нибудь, помогите! ОСТАНОВИТЕ ЭТО! Эта тварь…она преследовала меня. Эта сука знала, что я не могу ничего ей сделать! Знала, что мама спрятала всё острое в доме! Я не могу ей сделать ровным счётом НИЧЕГО! Такое ощущение, будто я бегу по одному и тому же месту, вовсе никуда не сбегая. Словно уже находясь в лапах у этой суки. Внезапно, мощный укус настиг меня, вцепившись в плечо. Боль пронзила меня моментально, но состояние шока не дало мне и пискнуть, лишь жалобно захрипеть от мучений и собственной беспомощности. Вцепившись своими острыми собачьими зубами, она потащила меня куда-то, шаркая мной по земле, как какой-то игрушкой. Земля на ощупь, как настоящая. Зубы, рвущие мою плоть, ощущались так, словно меня и вправду сейчас съедят без остатка. Но терпеть мне их пришлось недолго. Дойдя до места назначения, тварь небрежно швырнула меня куда-то, и я пролетел несколько метров вниз. В могилу. Тут, внизу, земля ощущалась гораздо холоднее, а почва вокруг, которая стала для меня замкнутой комнаткой с открытым потолком, вызывала тревогу. А собака, нависающая надо мной, создавала в моем сердце неподдельное чувство животного ужаса. Я должен был к этому привыкнуть, но каждый раз, когда это случается, такое чувство, будто это всё происходит впервые. Я уже знаю, что сейчас будет, и даже чувствую эту боль, хотя ещё ничего не произошло, но тварина уже тянула ко мне свои когтистые руки, собираясь сделать то, чего так хотела. Медленно, не спеша, она начала рвать мою плоть, сдирать с меня кожу, разрывать мышцы и пускать внутренности наружу. Как же это больно…невыносимо БОЛЬНО! МАМА! МАМА, ПОЖАЛУЙСТА, ПОМОГИ МНЕ! МАМА! ГДЕ ТЫ?! — С…ок… У…ЫШЬ…СЫНОК!.. … — Сынок, вставай, уже 7 утра! Тебе сегодня к первой паре, не забыл? Утро. Теперь-то определить это стало куда проще, ибо занавески на окне были открыты. Тяжёлое и мягкое одеяло, наконец-то, стало меня вновь греть, а чувство вялости почти не чувствовалось. Лишь привычная, утренняя помятость. Сев на краю кровати, я надел свои розовые тапочки. Писк, писк… Хех. Смешные. Почти так же, как и раньше. Сколько времени я уже трезв? Года два, не меньше…кажется, жизнь понемногу возвращается в привычное русло. Это хорошо. Хотя бы потому, что мама больше не боится того, что я сделаю с собой что-то. Хотя, когда я только бросал эту дрянь, приходилось нелегко… Я всё ещё помню ту собаку. Её образ до сих пор мучает меня в кошмарах. Но теперь, я хотя бы научился различать реальность от вымысла. Быть может, так бог карал меня за то, что я совершил в прошлом. А может, это было лишь последствием ломки того объёбыша, которым я когда-то был. Сейчас уже и не узнаешь, но я бы не хотел больше встречаться с Этим лицом к лицу. Никогда.