Баллада об учительнице, убивающей мужланов

Глава 5 Ритуал У Полины четыре кролика. True/False/Not stated Я найду Настю. Из-под земли достану. Лопаты с собой. Она доложит в полицию, и меня запрут в тюрьме. Среди зэчек в колонии я забуду английский, французский и русский — нет ни времени, ни возможности практиковаться. Я буду работать, горбатиться, ишачить. Игла швейной машинки раздробит мои пальцы в мясо. Заказчики одежды обнаружат пятна крови на ткани, сделают замечание кампании, на чьих ярлыках написано «Made in тюрьма», и надзиратели по приказу всем, у кого пальцы изранены, их сломают. Или я стану проституткой из-за манящей внешности и статной фигуры. Меня отправят ублажать военных на фронт или ложиться под инвесторов. Настучу на дедовщину среди заключенных — изобьют. Не настучу на дедовщину среди заключенных — все равно изобьют. После освобождения я, сломленная и опустошенная, попаду в секту и перееду в женский монастырь в Сибири, которым заведует старый дед-насильник-извращенец-педофил, растляющий и женщин, и детей. Там «Горе от ума» означает, что образование во всем виновато. Из-за бесполезных знаний мы, люди, страдаем. ОГЭ и ЕГЭ — зло. Мыслями о боге голова должна быть забита. Сигареты и электронки — члены дьявола. Девушек запросто сватают внукам батюшки. За неповиновение послушниц отправляют в ссылку в глушь леса жить в землянке и каяться перед богом. Я уничтожу Настю, если она рискнет проболтаться подруге или другу о приключениях. — Я не хочу учить жаргон зэчек. Ужас накрыл меня; ноги подкосились; руки задрожали. И я упала в обморок, как выпадает осадок в реакции HCl + AgNO3 → HNO3 + AgCl↓ Макушкой я, развалившаяся на задних сидениях, билась о бедра Вики. Мы преодолевали извилистую проселочную дорогу. Березы косами и кудрями хлестали по боковым стеклам и крыше. Камушки бросались под колеса. Зайчата шуршали в пожухлой траве. — Неудивительно, что Настя удрала, — зевнула Лютая, и я отстранилась. Полина встревожено зыркнула. — Находится с убийцей и соучастницами в одной машине пипец как страшно, — продолжила Вика. — Я хочу свидания не в тюрьме за стеклом, а в ресторане за столом. — Давайте сделаем то, чего не сделали несколько часов назад, когда Анфиса набросилась на мужика. — Полина вышла из навигатора. — Убьем заодно девчонку? — не угадала я. — Включим мозг, — цокнула она. — Ты ее спасла. Она будет держать язык за зубами в знак благодарности. К тому же вы вряд ли когда-нибудь встретитесь снова. Мы открыли багажник и, сунув лопаты под мышки, вытащили труп. Лес шептался, обсуждал незваных гостей. Ветер разносил новость о посетителях и на окраинах, информируя молодые побеги и проклюнувшиеся ростки. Деревья скрипели, хрустели и гнулись. Колючие ели шумно шелестели лапами. В свете фар кружились и сталкивались комары. Острый кончик лопаты вонзился в землю, разрубив гриб и слизняка на нем пополам. Опершись на полотно, я вонзила ее поглубже, но результат не порадовал. Почва, сопротивляясь, не поддавалась лопате, словно не желала принимать бездыханное тело насильника. Вика и Полина тоже попытались вскопать и тоже побросали инструменты. — Что за хрень... — выругнулась я. — Чтобы природа погребла грешное отродье, необходимо провести ритуал! — вспомнила Лютая и засияла. Я и Полина зажали ключи от дома и автомобиля между пальцев. — Стейси сблевывала после кормления грудным молоком и не набирала вес. Я с ее рождения консультируюсь у местной цыганка-гадалки. У нее на канале полно постов про обращение за помощью к элементам стихий. В посте, посвященном земле, описывалось приношение в жертву нечистого сердца. Вы наверняка видели могилы на кладбищах с просевшим памятником. В них покоится недобрая душа, захороненная без должного обряда. Иногда памятники, как домино, падают и разбиваются вдребезги. — Бред сивой кобылы, — прервала я. — Перед контрольными по математике ты ставила свечи в онлайн церкви, — припомнила Скоробогатая. — Ад в центре Земли. Связь улавливаете? — Я с векторами быстрее разобралась. — Чтобы этот урод провалился, нужны свечи, колода Таро и заклинание. — Светать начнет, как мы вернемся из магазинов со свечами и картами, — сказала Полина. — Мы в чаще. — Ты заработаешь нервоз от астрологии, аффирмаций, манифестов, карт Таро и гадалок. — Я сама промышляла предсказаниями и из-за чуши со знаками зодиака, натальными картами и раскладами перестала видеть хорошее. На деле ничего плохого и ужасного не сбывалось. Я придумывала неудачи и обвиняла в них нелегкую судьбу. — Завязывай. Эзотерика опасна для мозга. Не для судьбы. — У меня все с собой. — Вика потрясла круглой сумочкой в виде пирога с решеткой и клубничной начинкой. — Мы со Стейси должны были к гадалке заскочить после музыкалки. У Стейси на носу конкурс. Порча устранит конкурентов. Полина и я расчистили лужайку от листьев деревьев. Вика белым мелом нарисовала окружность. Внутри окружности она начертила солнце с острыми лучами и полумесяц. Лютая достала пять карт Таро и пять свечей и разложила их на траве. Достав зажигалку, она зажгла фитили, и воск заструился. Вика положила айфон в центр круга с включенным экраном и заклинанием на нем. — Читаем одновременно, — скомандовала она, и мы сцепили руки. Три женских голоса — один прокуренный, второй сорванный, третий здоровый — произнесли сомнительные слова: «Тварь людскую в себя прими И дорогу в ад ей проложи. Раз гнить суждено среди растений, Так пусть войдет в состав удобрений. Взамен обеспечим тебя плодородием, Едва избавишь нас от отродья. Новой жизнью однажды наполним лес, Лишь бы не разгневать существ с небес». Я выждала семнадцать секунд молчания и открыла глаза и рот: — Ха! Ахинея! Тебя надурили. Наплели всякого... Грянул гром, хлынул ливень, потухли свечи. Кровь стекала по волосам, виску, подбородку, плечам, ключицам. — Ой! — Вика подобрала карты, чтобы они не намокли и не вздулись. — Не хватало обидевшейся колоды. — Сработало ведь, — улыбнулась Полина. — Совпадение. — Я поднялась, отряхнулась и взялась за лопату. — Посадим дерево и завершим ритуал. — Лопата Лютой легко вошла в почву. — Копаем яму глубиной с рост Безматерина. — Артем был коротышкой и, жестко комплексуя, обзывал нас троих дылдами. Мы стояли первыми в линейке на физкультуре. — Он с шестнадцатилеткой мутит! — выпалила Скоробогатая, закидывая волосы назад. — В ВК видела фотки! — Мерзость, — Вика высунула язык. — Его следующим закапывать будем. — Сама-то! — Я, закатив глаза, вновь вонзила лопату в землю. — Дурой была! — оправдывалась она. — Поверила в красивые речи. Типа я не такая как все. Вот Ваня никогда не лукавил... — Реально. Единственная, кто ошибалась в Present Simple и Present Continuous. — Анфиса, не занимайся victim blaming, — предупредила Полина. — Меня чуть не отменили в прошлом году. — Шок-контент! Полина Скоробогатая, обеспеченная и знаменитая инфлюенсерка, промышляющая инфоцыганством, копает могилу и размышляет о культуре отмены! — вещала Вика тоном корреспондента из новостей. — Продам утром материал на статью журналисту желтой прессы. — Выбрала, куда устраиваться будешь? — Мы нагребли целую гору земли. — Моя подруга Катя работает на ПВЗ Вайлдберриз, и они ищут сотрудника. — Наверное, туда подамся. — Яма углублялась. — Коробки потаскаю, товар поразбираю. — Клининговый сервис не рассматриваешь? — Полина стерла пот со лба. — Нет, уступлю тем, кто приезжает на заработки. — Когда на развод подашь? — Завтра отниму у свекрови Стейси и подам на расторжение брака. — А если он не захочет разводиться? — ужаснувшись, Скоробогатая выронила лопату. — Заставим, — успокоила ее я. — Ножом. — Или судом, — дополнила Лютая. Вика понимала, что алиментов от барашка она не дождется. Стейси ему совершенно не нужна. Короны передают сыновьям. Ее младшенький не родился и уже в опасности. Папаша будет пичкать мальчонку отравленными мужскими нравами, и появится очередное избивающее и насилующее животное. Лучи восходящего солнца проскальзывали между стволами и листвой деревьев и щекотали нас. Плотный туман приглушал оттенки нашей яркой одежды, чтобы заблудившиеся путешественники ненароком не нашли убийцу, соучастниц и мертвого мужчину. Пинками мы сбросили тело в могилу и закопали. — Управились наконец-то! — прощебетала Вика, напомадив губы и захлопнув зеркало-открывашку. — Я грязная как свинья, — хрипло вздохнула я. Кровь вперемешку с грязью размазались по телу. — Какой хозяин, такой и питомец. — Полина поволокла к багажнику лопаты. В клубе я и Вика сплетничали о минипигах и чихуахуа. Я не отказалась от свиной колбасы; она утаивала, что по ошибке сожрала собачатину. Полина, вернувшись из уборной, призналась, что с появления в доме трех кроликов она прячет морковь. — Стойте! — топнув, приказала Лютая. — Глядите сколько шишек! Шишки в изобили валялись под стволами ветвистых елей. — Они пользуются спросом на Вайлдберриз! Пятьдесят тысяч продаж! — начала она. — Родители началки и садов, задолбавшиеся искать каштаны и листья для поделок, закупают. Я насобираю шишек и выставлю их на Вайлдберриз. — У нас нет коробок, пакетов, — напомнила я. — Есть твой платок, — заметила Полина, и я смерила ее гневным взглядом. — И мой картуз. — Она сняла восьмиугольную шапку с козырьком. Если скрестить французский берет и русскую кепку хулиганку восьмиклинку, выйдет эта ошибка моды. — Имей уважение! — возмущалась Лютая, складывая шишки в карманы пальто. — Я помогла тебе спрятать труп. Должок возвращай, сладкая. Мой черед оказывать помощь. — На каждый товар свой покупатель, — соглашалась Скоробогатая, придерживая шишки, чтобы те не рассыпались. — Не исключай декорирование интерьеров под Новый год. Кто-то топит баню, кто-то варенье варит. Ее телефон завибрировал, и она, посмотрев, кто ее тревожит, растерялась. — Але, — протянула Полина. Я и Вика побросали шишки и прильнули к подруге. — Исчезновения тебя и моей машины связаны? — подслушали мы. В мужском насмешливом голосе не было ни намека на удивление и раздражение. — Влад, тут такое дело... — друга Полины звали Влад. — Я встретила одноклассниц... Мы напились и угнали твой автомобиль. Сейчас копаем картошку на даче свекрови... Вики? — Лютая лихорадочно закивала. — Я тебе о ней рассказывала. — Это она оффница? — Вика ущипнула Полину. — Как вам не стыдно, Аполлинария Викторовна Бессмертная! Одновременно бухаете и пропагандируете ЗОЖ в инсте. Разочарован. Отписка. Удаляю фан аккаунт. — Не надевайте на меня свою фамилию, Влад Николаевич Бессмертный. Или мне обращаться к вам на Влад Николаевич «Скоробогатый»? Я злорадна. Ваши матушка и батюшка будут обескуражены моей местью. — Я даю ее тебе примерить, — заявил Влад. — Родители будут счастливы услышать твое обращение ко мне. Гадость. Они, как влюбленные в сериалах и фильмах, чирикают. Полина — гнусная френдзонщица, вполне заслуживающая выколотых глаз, шестнадцать ножевых ранений и топора между лопаток. Никакой Влад ей не друг. Так друзья не общаются. Мой бывший лучший друг — парень. Иногда мы в шутку заигрывали, пародируя парочек, обнимающихся в школьном коридоре у кабинета химии. В конце мы желали друг другу двоек, сложных вариантов и ужасного дня. До неуместных шутеек про фамилии не скатывались. — Мне покормить кроликов? — спросил Влад. — Да! Пожалуйста. — Полина раздала гигиенические пакеты, которые предоставляют в самолетах и которые Влад хранит под водительским сиденьем. — Иначе они сожрут долларовое дерево. Я вернусь в восемь утра. Ключи в ящике с пожарным шлангом. Влад присвистнул: — Здорово вы оторвались... — Хватит трещать! — не выдержала я. — Грубо болтать по телефону и прерывать разговор с подругами. — Епта! Леди возмущена, — не поддакнула мне Вика. Бессмертный, испугавшись, отключился. Мы сели в машину и, убрав шишки в карманы водительского сиденья и пассажирского, поехали домой. Вика отрубилась сразу; Полина засыпала, и нас уносило на обочину; я краснючими и слипающимися глазами смотрела на лес, поля и гору мусора. Слабенькие, хиленькие деревца прорастали сквозь полиэтиленовые пакеты, крышки от сока «Добрый», желтые капсулы из-под шоколадных яиц, износившиеся кроссовки и ничейные варежки на лапку пятилетки. Наш родной город не был настолько ужасным, чтобы из него хотелось сбежать в Москву или Питер по окончании школы. Детских садов полно. Парков достаточно. Школ, гимназий, лицеев хватало. Торговых центров навалом. Секонды в наличии. Живучее, bad-tempered, жалкое, примитивное и грязное быдло — неоспоримый и мозолистый минус нашего чудесного среднестатистического подмосковного городка. Как мужской половой орган, оставленный ручкой соседа на страницах тетради, быдло портили пейзаж. Сношаясь, они плодили тех, кто пойдет по стопам родителей и не будет никого уважать или ценить. В пятом классе речь их деток можно будет перепутать с мычанием беззубого алкоголика. Они поступят в местный колледж, сторчатся и наштампуют следующее быдланское поколение. — Где ты живешь? — Полина приближалась к району, где располагалась 13 школа и где мы все жили. — На Июльской? На этой улице обитали родители. — На Апрелевской. — Усекла. Я затормошила Лютую и разбудила засоню. Она и школьницей клевала носом, едва щека с партой соприкасалась. В сидячем положении задремать для нее проще простого. Я же не сплю ни в двенадцатичасовой поездке на поезде, ни в девятичасовом полете на самолете. Время суток значения не имело. Не уступая слабости перед сном, я включала мозг и начинала работать: вспоминать схожие слова в английском, французском и русском. An apartment и un appartement, la plage и пляж, possible и possible, a fruit и un fruit. — Стейси... пятнадцать минуток... — Ватная, вялая и сонная, Вика спутала меня с дочкой. — Посмотри... мультики... — Мама, — пропищала я, — откуда берутся дети? Вика подпрыгнула от неожиданности и лежачего полицейского. — Good morning! — Гуд, гуд... Полина прочистила горло и объявила: — Поездка обошлась вам в семь тысяч. — Негодяйка! — Таксисты у аэропортов дешевле сдирают! — Шутка! — Полина рассмеялась. — Двадцать тысяч рублей. Полина, создав чат «Ковен шавок» в телеграме, высадила нас у пиццерии. Обняв Вику, я спасла ее от задержания консьержкой и, возможно, полицией. Грязь, кровь, поплывший макияж порой характеризовали жертв изнасилования. Выкрутились бы мы перед товарищем офицером, состроив грустные мордочки? «Дяденька, мы никого не убивали! Это нас чуть не убили!» В углу подъезда стоял столик с Библией, Кораном и дидактическими материалами по алгебре и геометрии 8 класса А.П. Ершовой, В.В. Голобородько и очередной А.С. Ершовой. Специфический вкус жильцов моего дома в литературе настораживал. Со мной однажды в лифт зашел мужик с разделочным ножом и вышел на девятнадцатом этаже. Представить не могу, что меня уберегло: молитва, удача или то, что он одолжил кухонный прибор у другана для ужина с любимой. Шанель умяла ужинную порцию корма и, перевернув миску, ждала завтрачную. Я уступила Вике мыльно-рыльные процедуры, одолжила фен, халат и уложила спать на свою кровать. Мой сон как рукой сняло. В раковине, около слива, дрожал паучок на длинных тонких ножках-палочках. Я бы прикончила его, раздавив, но после убийства того мужика мне было не по себе думать о пополнении списка покойных от моих рук. Положив восьминогого на салфетку, я выпустила его на этаже под дверь многодетной семьи. Если вычесть девять месяцев с рождения каждого их щенка, я получу дату ночи, когда не могла уснуть из-за охов и ахов. — Вау, я такая хорошая — не убила паука. Мать Тереза обзавидовалась бы. Я пыталась поступить заграницу и, поскольку в extracurricular activities с 9 по 11 класс не участвовала, была вынуждена податься в волонтерство. В доме престарелых я копила часы для волонтерской книжки и сдружилась со злыми старушками, осуждающими прохожих, — бэби-бумеры и зумер сошлись сложными характерами. Мы сплетничали о том, как они рады, что пережили мужей, и учили вместе немецкий, точнее они меня учили. Я стала им внучкой мечты. Теперь бабули присылали мне ящиками бутылки со святой водой, купленной на Озоне. Я наполнила ванну water и кипятильником нагрела ее. Россыпь прыщей на плечах заалела; волосы на руках взьерощились; растяжки на выпирающих тазовых костях заблестели. Жесткой мочалкой я оттирала тело от крови, пока наружный слой кожи не зашелушился и пока ощущение нечистоты, гнили и сальности не прошло. Того мужика, к сожалению, нельзя было запихнуть в стиральную машинку перед убийством. Я бы напялила перчатки не для скрытия отпечатков, а чтобы руки не отмывать час от соединительной ткани позорища ХУ хромосомы. Какая жалость, что за убийство плохих людей сажают в тюрьму. По факту мне должны вручить премию или орден за очищение планеты. Сертификат за участие в «Дезинфекции улиц России» будет хорошо смотреться в портфолио. Я вспомнила, что БЕЗУМНО и НЕПРИЛИЧНО богата, и грусть испарилась. Трата денег — моя терапия. Погуляю по предложениям товаров Вайлдберриз, Озона и Алиэкспресса и успокоюсь. Опустошу корзины, пополню отзывы. Трудно печалиться с купюрами под матрасом, фотографиями в рамках и картинами. Я вытерлась полотенцем и оделась в бежевую футболку с принтом черных рук, лапающих грудь, и шорты, построила глазки красотке в отражении зеркала и вышла из ванной с мыслью, что сегодняшний день — день искупления перед богом, вселенной и прочими неизвестными существами, которые вызывают ОКР и могут напакостить, если голос в голове прикажет перейти пешеходный переход быстрее всех и ты не подчинишься. Не выполнишь команду, как тренированный песик, — получишь в глаз от пьяницы, двойку в школе от учительницы, выговор на работе от начальника. — Денежки, мои любимые денежки, — мурчала я, поглаживая чемодан с наличкой. Деньги — многофункциональный инструмент. Их можно потратить или для увеличения засунуть в лифчик и трусы — от пола зависит. Деньги заменят блокнот для заметок и салфетки для слез. Пачки купюр подопрут ножку стола и заткнут полицейского. Ни любовь к родителям, ни любовь к будущему — неточно — мужу не затмят мою любовь к деньгам. Раздался удивленный свист. Вика с раскрытой пастью прислонилась к дверному косяку. — Я вырублю тебя снотворным, задушу подушкой и обворую, — разболтала она. — Скучная смерть. — Я включила чайник. — Заезжанная в кино. — Разбитым дном бутылки разукрасить человека тоже неоригинальное преступление, — защищалась она. — Времени на проведение опроса в инсте и поиск идей на форумах не было. — Прискорбно. — Вика купала чайный пакетик в кипятке. Я поставила на стол коробочку с розовыми, светло-голубыми и салатовыми макаронами. Я ненавидела людей, обзывающих макароны макарУнами, и покидала кофейни, где на ценниках написано «макаронС». Бензином бы залила и подожгла. — Минут через двадцать я выдвигаюсь за продуктами, — сказала я, открыла сейф, спрятанный в шкафу за вешалками с платьями, достала пробку из свиньи-копилки, потрясла хрюшку и получила запасные ключи от квартиры. — Оставляю тебе. Сомневаюсь, что ты вернешься от свекрови с дочкой и я буду дома. — Я еще на Вайлдберриз устраиваться пойду, — Вика кивнула. — И дерево сажать. Она не могла надеть в гости к матери мужа легкую изумрудно-зеленую куртку с зубчатыми листьями крапивы на рукавах и на спине и темно-синие джинсы в светло-голубую шашечку — я приберегла комплект себе и удрала за едой. Я практически не готовлю и закупаюсь тем, что не требует контакта с плитой, духовкой, посудомойкой: фруктами, овощами и сладким. Родители не упускали возможности напомнить мне о неумении кулинарить, улетая в отпуск в конце весны и начале зимы и оставляя меня одну дома на несколько недель. «Тебе не стыдно? — спрашивал раскрасневшийся от гнева отец. — Сын моего другана давно на стол сам накрывает! А ты меня с работы ждешь, чтобы суп налить!» Доставки с готовой пищей спасли девочку, которой пророчили смерть. «Тебе повезет, если муж поваром будет». Нелюбовью к готовке я пошла в мать. Ее от плиты спасла жениться на папе; пока им по карману не был личный повар, папа брал питание на себя. До пельменей на завтрак, обед и ужин я опускаюсь в приступы депрессии и осенней хандры. Переживаю, что этот филлерный эпизод наступит очень скоро и мой желудок не будет подготовлен. Манты и хинкали скрасят печальные, серые и постные будни голых деревьев с поломанными ветвями и гниющей листвы с дождевыми червями. Катя по субботам служила продавщицей в круглосуточном магазине у дома. И продукты, и хозтовары, и канцелярия приобретались в одном месте. К ней заглянула разукрашенная — не макияжем — синяками мадемуазель. Покупательница, почесывая левый локоть, беседовала с Катей. — Че помятая такая седня? — осторожно спросила Катя на языке женщин и мужчин, у которых способность строить распространенные, сложные, развернутые предложения появляется аномально после попадания в организм капли алкоголя. — Да мой с попойки вчера вернулся и бить начал, — покупательница огляделась, будто проверяя, чтобы кавалер, или муж, ее не подслушал невзначай. — И зачем ты, дура, за водкой приковыляла? Хочешь следующий раунд? Или чтобы тебя окончательно добили? — вспылила Катя. Ей не были равнодушны чужие несчастливые браки. — Он обещал не бить! — Наивная дура! — Моя подруга, не позволяющая себе повышать голос на сына, орала на покупательницу. — Уходи! Не продам смерть! Гибелью не торгую! Женщина, жалостно шмыгнув и врезавшись в меня, удалилась. — Разгорлопанилась ты что-то, — подметила я. — Сурен не взбелениться? Ты потребителей отпугиваешь. Супер владел магазинчиком. — Пусть попробует. — Катя ударила кулаком по кассовому столу. — Разве виновата я, что оттягиваю несчастный конец самоубийц, задурманенных нездоровой любовью? — Поменьше читай романтику от лица третьего угла в любовном треугольнике, который остается один и жертвует всем ради гг, — я послала воздушный поцелуй. — Будьте добры продать лимонный рулет, пожалуйста. — Пакетик брать будете? — Нет. — Налом или безналом? — Наличкой. Я раскрыла прозрачный кошелек с наклейками сердец, капелек и звезд и рублями. Деньги Масика так прекрасны, что я не могу не любоваться ими сквозь стенки из материала для обложек на учебники и тетради (Поливинилхлорид, [–CH2–CHCl–]n). — Шокируешь, мармеладная! — Я втирала Кате, что карты эстетичнее купюр и никогда не буду расплачиваться бумажками — они кишат микробами. — За базар отвечать собираешься? — Не переобулась я! — возразила я. — Повзрослела. — Сумма на экране. — Без сдачи. — Я протянула деньги. — Ммм, 4 копейки. Вау, я такая хорошая — помогла одинокой мамочке с финансами. Овощная и продуктовая палатка, бывший киоск «Союзпечать», располагалась у автобусной остановки напротив родительского дома моего бывшего друга. Когда мы договаривались погулять, он всегда опаздывал. Всегда. Местом встречи была площадка в его дворе. И он умудрялся выходить позже назначенного времени. Дедлайны тестов в Скайсмарте по истории также уважения не добились. Может, поэтому историк недолюбливал нас? Его — за просроченную сдачу ответов, меня — за дружбу с балбесом? — Невозможно! — Продавщица едва не упустила ящик с черешней. Черная крупная родинка между бровями, орлиный нос и медовая кожа. Она скрывала уникальную красоту, не всеми чтимую, за хиджабом, и я наслаждалась only дивным, мечтательным лицом матери и жены, трудящейся ради семьи. Безленостные и неутомимые люди мотивировали меня батрачить. — Здрасьте, — засмущалась я. — Где ты пропадала?! — Соединились мы в объятиях. — Из-за парня в другую страну переехала... — я опустила содержанство. — Недавно порвала с ним и вернулась обратно. — Понимаю. — Продавщица поправила ценник на лотке с авокадо. — Я по работе мужа приехала в Россию. Долго страна не принимала, чужой считала. Ты правильно поступила, что вернулась. Палатка опустела на треть. Я купила манго, черешни, питайи, крыжовника, винограда, лысых персиков и волосатых нектаринок. У мусорки автобусной остановки в инвалидной коляске сидел морщинистый и скукоженный старичок в старенькой курточке. Я представила, как он вспоминает о своей умершей любимой женщине, как про него забыли дети и внуки, повзрослев, как он передвигается по квартире с полурасплавленной зажженной свечью, украденной из церкви, чтобы не распрощаться с пенсией, оплатив счет за свет. Слезы навернулись на глазах, и я положила косарь в его пустой стаканчк из-под кофе. Ничего не поделать. Я неравнодушна к пенсионерам, малышам и старым бомжам. — Девушка! — окликнул меня дедуля. — Спасибо больше, конечно. Но я не нуждаюсь в деньгах. — И протянул тысячу. — Вы обалдели? — я отмахнулась. — Берите, пока дают! Наглые пошли какие! Зажравшиеся! Радуйтесь, что пятихатку не дала! — Слышь, дура! — появился парень чуть младше меня с шаурмой. — Он не бездомный. Он домашний! Это мой дед! — Ой... — Я за шаурмой уходил! Бабки забери! И проваливай! Безмозглая! Я намеревалась ударить его в колено, но отвлеклась на пискнувший телефон. У Вас 1 новое сообщение из группы «Ковен шавок». Лютая: У меня случился выкидыш