***
Сонхва обречённо простонал, выйдя на пекло из прохладного здания аэропорта. Друзья должны были встретить его здесь, но никого из них поблизости не было видно. Он опёрся руками о тяжеленный по его меркам чемодан и вытер рукой вспотевший лоб, — жарища невероятная. Каждый год одно и то же, но Сонхва всё никак не привыкнет. Он поправил растрепавшиеся за время полёта чёрные волосы и глянул на наручные часы, — ребята уже должны были подъехать и ожидать его, но вместо этого они снова опаздывали. Оглядываясь по сторонам, он надеялся, что вот-вот произойдёт чудо, и за ним приедут с секунды на секунду. Карие глаза то и дело бегали из стороны в сторону, пытаясь выцепить в толпе знакомые силуэты. Телефонный звонок заставил его отвлечься. Вытащив гаджет из кармана лёгких хлопковых брюк, Сонхва вымученно вздохнул и ответил на вызов. На том конце сначала послышалась ругань на итальянском, а затем взволнованный голос Юнхо — давнего и очень хорошего друга Сонхва. — Хён! Ты уж извини, мы немного задержимся, — в голосе также сквозило раздражение, но его удачно перекрывала радость от предвкушения долгожданной встречи. — Тут ужаснейшие пробки. Ещё и таксист решил выбрать чуть ли не самый длинный маршрут. Видимо, подумал, что мы туристы, поэтому захотел содрать побольше денег, — уже намного тише добавил он. — А вы не могли выехать пораньше? Наверняка ведь знали, что так будет, — хныча, интересовался Сонхва. Его интонация сейчас напоминала капризного ребёнка, который не смог заполучить желанную игрушку. — Прости нас пожа… — начал было извиняться Юнхо, но был грубо перебит очередной порцией отборных ругательств и звуков сигналящих друг другу машин. — Ладно, жду вас! — чуть громче произнёс старший, чтобы его наверняка услышали, а затем скинул трубку. Сонхва мысленно поклялся, что как только они встретятся, Юнхо и все остальные получат по высшему разряду за то, что заставили его мучиться под палящим полуденным солнцем после ужасно долгого и стрессового перелёта.***
Не прошло и пятнадцати минут, как к зданию аэропорта подъехало такси. Из машины вышли двое высоких мужчин. Оба направились к Сонхва: впереди шёл бодрый и свежий, как огурчик, Юнхо, а следом за ним плёлся Минги, которого явно помотала поездка в нагретом автомобиле. — Mio caro Seonghwa, è bello vederti! — замурлыкал Хо. — Айщ, поменьше бы выпендривался! — он шуточно пихнул друга в плечо. — Знаешь ведь, что я по-итальянски не бум-бум. Юнхо лучезарно улыбнулся, утянув Сонхва в объятия. Старший же, позабыв о жаре и усталости, подарил ответную улыбку, искренне радуясь и наслаждаясь моментом встречи. Они ведь не виделись целый год, поэтому Сонхва решил разок наплевать на все доставляющие неудобства факторы. Через секунду к ним присоединился Минги, обхватив загребущими руками сразу обоих. Закончив обниматься, Минги напомнил остальным про ожидающего их водителя; предложил побыстрее сесть в такси и доехать уже, наконец, до их несчастного отеля, в котором, слава всем существующим богам, были кондиционеры. Поскольку возражений ни у кого не возникло, так они и поступили. Закинув вещи в багажник, они быстро залезли в салон автомобиля. Сонхва уселся на заднее сидение вместе с Минги, а Юнхо занял пассажирское спереди. Назвав пункт назначения, они позволили себе слегка расслабиться. Как бы кто не силился, жара вымотала всех. Даже Юнхо, который своей живостью напоминал весёлого снеговика из «Холодного сердца», сейчас вяло обдувался каким-то бумажным свёртком. Сонхва устало сканировал глазами виды за окном машины. Древний город, как обычно, встречал его с распростёртыми объятиями. Красочные переулки с вымощенными камнем дорожками до отказа были заполнены людьми; а располагавшиеся в этих переулках небольшие кафе, пекарни и очаровательные цветочные и продуктовые лавки лишь добавляли живописности. Старые, но безумно красивые здания так и притягивали к себе взгляды, а местные жители, стоило им завидеть приезжих, улыбались и приветливо махали. Рим — город, кишащий туристами, ежесекундно снующими тут и там и фотографирующими всё, что только попадётся под руку. В Сеуле туристов тоже хватало, но почему-то здесь их наличие ощущалось иначе… И всё же Сонхва не любил эту суматоху, не понимал людей, которые после несколькочасового или даже несколькодневного перелёта сразу же бежали на экскурсии или гулять. Лично ему хотелось только побыстрее добраться до отеля и провалиться в сон (если не на всю оставшуюся жизнь, то хотя бы на ближайшие полдня). Единственная мысль, которая сейчас его радовала — это то, что ему не придётся искать себе гостиницу и бронировать номер, ведь Юнхо владел сетью отелей, которые располагались в крупнейших городах Италии.***
Обратная дорога до отеля, на всеобщее удивление, оказалась не такой уж долгой. Щедро заплатив таксисту, парни вышли из машины и направились к большому шикарному зданию. Сонхва уже множество раз бывал здесь, но реакция у него каждый раз одна и та же — шок и восторг в глазах. Юнхо на это лишь широко улыбался, гордясь тем, что его детище продолжало производить на людей подобный эффект. В фойе их встретила улыбчивая итальянка, одетая в тёмно-серый костюм, состоящий из юбки и пиджака, из-под которого виднелась простого кроя белая блуза. Каштановые волосы были собраны в тугой хвост, а на воротнике пиджака висел бейдж с именем. Эту девушку Сонхва видел впервые: должно быть, новенькая. Поприветствовав хозяев и новоприбывшего гостя, она спросила: — Signor Jeong, ha prenotato una camera d'albergo per il suo ospite? — No, Bella. Dai al signor Seonghwa le chiavi della suite. Ci occuperemo dei documenti più tardi. — Bene, signore. Вернувшись с ключ-картой от номера, она протянула её Паку. Тот благодарно кивнул и улыбнулся. — Chiederò al portiere di portare le cose del signore nella sua stanza. — Grazie, cara. — поблагодарил её хозяин Чон. Поклонившись ребятам на прощание, девушка ушла помогать другим гостям. Сонхва, опомнившись, водил глазами в поисках своего чемодана. Минги, поняв в чём дело, поспешил его успокоить: — Хва, вещи забрал портье. — А, точно. Всё никак к этому не привыкну… — заключил Сонхва, неловко улыбнувшись. Проводив Пака до его люкса, ребята ретировались, оставив того наедине с огромным багажом и жуткой усталостью. Необъятный, по сравнению с сеульской квартирой Сонхва, светлый номер не имел недостатков, за исключением одного-единственного — слишком много места для одного человека. Сонхва чувствовал себя немного одиноко, находясь здесь. Он не единожды просил Юнхо давать ему номера поменьше, но тот никогда не соглашался, ссылаясь на то, что его друг заслуживает только самого лучшего. И даже аргумент «больше — не значит лучше» его не убеждал. Сонхва оставил чемодан стоять где-то рядом со входом в номер, а сам завалился на мягкую двуспальную кровать (хотя, по правде говоря, сейчас он готов был уснуть даже на полу). Веки его становились всё тяжелее и тяжелее до момента, пока окончательно не закрылись. Сонхва проспал до самого вечера. И он бы продолжил сонную сессию до утра, но у друзей на него другие планы. Разбуженный радостными визгами и громким смехом, он не успел среагировать до того как на него накинулись сразу четверо взрослых мужчин: Сан и Уён обвились вокруг ватного тела, словно детёныши коалы, а Чонхо и Ёсан в это время трепали и без того взлохмаченные волосы; Юнхо и Минги стояли неподалёку, наблюдая за этим со стороны. — Сонхва! — вопили они хором во весь голос и тискали ещё не до конца опомнившегося беднягу. — Дяди, ну вы же его раздавите! — послышались вдруг два тоненьких голосочка. Две маленькие девчушки в расчудесных платьицах с ужасом смотрели на заваленного телами Сонхва. Парни сконфузились и осторожно отлипли от пребывавшего в шоке Пака. Тот, в свою очередь, присел на кровати, сонно потерев глаза. Дождавшись пока он немного придёт в себя, девочки подбежали и крепко обняли его. На лице Сонхва расцвела радостная улыбка. — Рад вас видеть, козявки, — сонным голосом протянул он, прижимая их ближе. — И мы тебя! — Мы очень скучали! — А я-то как скучал! — засмеялся он, обняв сразу обеих. Девочки слегка отстранились, просидев в чужих объятиях целую минуту. — Дядя Хва, папа-Юнхо сказал, что сегодня будет вечеринка в честь твоего приезда, — сказала маленькая Союн. Сонхва сначала выпучил глаза, а затем кинул гневный взгляд на Юнхо, который в это время прятался за широкими плечами Сана. Сонхва не любил такие вечеринки, но каждый раз сдавался под умоляющими взглядами друзей. И этот раз, видимо, не станет исключением. — А папа-Минги сказал, что сегодня мы сможем съесть столько сладостей, сколько захотим, — с хитрой ухмылочкой добавила Аврора. Юнхо вылез из своеобразного укрытия, взглядом пожирая Минги. Второй, поняв всю опасность ситуации, постарался спрятаться за Чонхо и Ёсаном, чтобы не получить заслуженных звездюлей. — Сон Минги, если у них снова попрёт аллергия, я тебя!.. Сонхва неожиданно вскочил с кровати и предложил: — А пойдёмте на вечеринку! Вы ведь меня ради неё разбудили? Минги благодарно улыбнулся, всё ещё держась подальше от Юнхо. Только вот этот жест доброй воли был совершён вовсе не ради Минги, а ради Союн и Авроры, которых Сонхва любил так, словно они были его собственными дочерьми. Сонхва не хотел, чтобы они видели как одного их отца беспощадно избивает подушкой другой их отец. Все радостно и без возражений двинулись к лифту, чтобы на нём подняться на террасу. Сонхва же потребовалось немного времени, чтобы привести себя в минимальный порядок. Он всё ещё чувствовал себя жутко уставшим, и вместо того чтобы идти на вечеринку, предпочёл бы остаться в номере, принять душ, перекусить и вновь провалиться в сон. Но, поторапливаемый целой кучей любителей выпить и поесть сладкого, он даже не успел сменить мятую после сна одежду. Целой толпой они ввалились на крышу, на которой располагалась просторная терраса. Множество гирлянд светилось, заливая всё вокруг тёплым светом. Ярко-жёлтый полумесяц висел на небе в компании не менее ярких звёзд, а тихая музыка журчала, навевая спокойствие. Официанты бегали туда-сюда то с закусками, то с выпивкой. Люди, которых Сонхва видел впервые, веселились и выпивали за хозяйский счёт. А за барной стойкой очаровательный бармен-итальянец мешал коктейли и флиртовал с прекрасными туристками. Друзья сразу же разбрелись кто-куда в надежде хорошо провести время: Союн и Аврора побежали к шведскому столу за обещанной порцией сладостей, Юнхо — следом за ними. Минги осторожно ходил по углам, стараясь не попасться им на глаза. Чонхо и Ёсан, попивая красное вино, смеялись и ворковали друг с другом. Сан приглядывал за уже напившимся Уёном, который вот-вот перевалится за ограждение на крыше. А Сонхва, ничуть не расстроившись, что остался один, взял с подноса официанта бокал шампанского и удобно уселся на диванчике недалеко от бара. Его не бросили, как могло показаться на первый взгляд, просто ребята знали, что у них впереди ещё целых три месяца вместе, поэтому дали Сонхва отдохнуть. И он сидел, наблюдая за счастливыми парочками с широкой улыбкой на лице. И лишь малюсенькая грустинка в блестящих глазах выдавала запрятанные глубоко внутрь чувства — Сонхва хотел так же; хотел любить и быть любимым. Он не страдал от недостатка внимания со стороны партнёров, но, несмотря на это, в личной жизни у него ничего так и не клеилось. Все его прошлые отношения заканчивались неудачно. Обидно было, что за свои тридцать два года среди почти восьми миллиардов человек он всё ещё не нашёл того самого. Но Сонхва даже не подозревал, что прямо сейчас другая одинокая душа бродила совсем рядом, осторожно наблюдая за ним издалека. Ким Хонджун приехал в Италию совсем недавно. Призрачная надежда найти в Риме вдохновение для своих музыкальных произведений преследовала его от самой Кореи. Почти каждый день с момента заселения в отель он отправлялся то в одно живописное место, то в другое. Красиво — бесспорно, но всё не то… Он так и не смог ощутить то животрепещущее чувство, за которым упорно гнался чуть ли не на другой конец света. И сейчас, стоя посреди красочной террасы и наблюдая за Сонхва, он ясно понял, что не напрасно рвался сюда. Все те места, которые Хонджун успел посетить за время своего пребывания здесь, не шли ни в какое сравнение с красотой Пака. Он — богиня Афродита в мужском обличии, снизошедшая с Олимпа к простым смертным, чтобы своей улыбкой навеки пленить их обречённые сердца. Нежные руки с изящными тонкими пальцами хотелось целовать, стоя на коленях, а во взгляде блестящих карих глаз — тонуть, как в море. Чёрные шелковистые волосы так и манили зарыться в них руками, а пухлые розовые губы были приоткрыты, будто в приглашении. Сердце Хонджуна от этого билось в груди словно свободолюбивая птица в клетке. И, хоть он никогда и не верил в такие вещи, как «любовь с первого взгляда», он был уверен, что происходящее сейчас нельзя назвать никак иначе. Для Хонджуна музыка на фоне смолкла, в то время как собственные мелодии неожиданно начали рождаться из чужих черт. Кто бы мог подумать, что, обойдя пол-города, вдохновение он найдёт именно здесь. Возможно, Сонхва был одним из тех богов, коим Хонджун молился поздними ночами в попытке выпросить хотя бы капельку вдохновения; единственным, кто его услышал, и единственным, кто смилостивился. Но, даже если это не так, Хонджун был благодарен Паку от всей своей творческой души. Он пообещал, что обязательно посвятит ему парочку своих произведений.***
Удивительно, но на утро следующего дня никто не пытался разбудить Сонхва, ворвавшись с ноги в его номер, как это бывало обычно. Видимо, всё потому, что после весёлой ночи все решили хорошенько отоспаться. А Хва мысленно благодарил себя за то, что вчера решил не налегать на алкоголь. Поэтому сейчас он спокойно встал, привёл себя в порядок, выбрал образ на день и спустился в ресторан, чтобы заказать завтрак. Усевшись за столик, он подозвал официанта и попросил свой излюбленный ромашковый чай. Неожиданно подступившая тревога заставила руки похолодеть, а глаза судорожно бегать из стороны в сторону. Сосредоточенный на своих мыслях, Сонхва не заметил ни официанта, принёсшего заказ, ни Сана, подсевшего к нему за столик. Заметив, что друг увяз в своих думах, Сан прокашлялся, чтобы на него, наконец, обратили внимание. — Доброе утро, — он улыбнулся, продемонстрировав чудные ямочки на щеках. — А… — от неожиданности Сонхва не сразу сообразил, что ответить. — Доброе. Ты чего такой бодрый? — Ну, я же вчера почти не пил. У меня ведь Уён, а за ним, ты знаешь, нужен глаз да глаз. Сонхва усмехнулся: — Да, это точно. А Юнхо? Он вроде тоже не пил. — Он уложил детей спать, а потом на горизонте нарисовался Минги с бутылкой виски. Теперь отсыпается, как и все остальные. — Понятно. — А у тебя что случилось? — В каком смысле? — недоумевал Сонхва. — Выглядишь встревоженным, — Сан опёрся о стол и слегка наклонился вперёд. — Не говори только, что опять думаешь о работе. Сонхва нечего сказать, потому что это действительно так. — Да ладно, Хва. Они там и без тебя справятся. Не волнуйся ты так. — А вдруг… — Что? Боишься, что в твоё отсутствие у них все цветы завянут? — Сан беззлобно засмеялся и похлопал Сонхва по плечу. — Нет повода переживать. — Да… наверное, ты прав, — он тихонько отпил подостывший чай. Горячая чашка создала не очень приятный контраст температур с холодными руками. Несмотря на сказанные Саном слова, тревога всё равно продолжала плескаться где-то внутри. Сонхва был слишком ответственным для того, чтобы просто взять и скинуть свои обязанности на других. — Ну, хочешь, можешь позвонить в офис и убедиться, что у них всё под контролем. Поколебавшись с пару секунд, Сонхва всё же взял в руки телефон и набрал свою помощницу. Долгие гудки действовали на нервы. Страх, что ему не ответят, возрастал с каждым новым гудком. Но вот на том конце послышался взволнованный голос: — Господин Пак, что-то случилось? — А… — у Сонхва будто гора с плеч свалилась. – Нет, Хэин, я просто хотел спросить, всё ли у вас в порядке? — Да, господин, всё отлично. Вот сегодня уже приняли парочку небольших заказов на праздничные букеты. — Ах, это хорошо… Похоже, девушка услышала нотки беспокойства в голосе начальника, поэтому поспешила его успокоить: — Если возникнут проблемы, я сама вам позвоню. Знаю, что вы сейчас отдыхаете, так что не беспокойтесь, пожалуйста. Я лично слежу за качеством исполнения всех заказов и поставок, — на Хэин можно было положиться, Сонхва это знал, так что после её слов ему значительно полегчало. — Хорошо, спасибо, — облегчённо выдохнув, он завершил вызов. — Вот видишь, я же говорил. Сонхва тихонько кивал, признавая правоту Сана. Иногда Паку казалось, что ему стоило отучиться на какого-нибудь тренера по фитнесу или йоге, а не на ландшафтного дизайнера. Возможно, тогда в его жизни было бы чуть меньше стресса и чуть больше времени на себя. После нескольких лет обучения в универе, в голове Сонхва созрела мысль о нужде прохождения ему курсов флористики. Он всегда любил цветы, ведь они как люди — все уникальны и по-своему прекрасны. Удивительно даже, насколько они похожи: если чувствуют бережное отношение, то цветут и распускаются, а если нет — увядают. Эта параллель заставляла Сонхва восхищаться и грустить одновременно. Курсы он всё-таки прошёл, и был безумно этому рад. Поначалу он работал в небольших цветочных компаниях, но затем решил открыть собственный бизнес. Пришлось повозиться с регистрацией, а также найти хороших поставщиков и нанять целую команду специалистов: от менеджеров по закупкам до бухгалтеров и доставщиков. Но это определённо того стоило. Всё шло отлично. Бизнес процветал. Правда, сначала заказов было мало, но после того как Минги и Юнхо попросили Сонхва оформить для них свадебное помещение, дела пошли в гору. Но везде есть свои минусы: например, работа со сложными клиентами и жёсткие сроки выполнения заказов вызывали большущий стресс. А постоянная переноска тяжёлых грузов и необходимость длительного нахождения в неудобных позах приводили к жуткой усталости и напряжению в теле. Поэтому со временем Сонхва стал рассматривать вариант хождения в зал, чтобы натренировать мышцы и стать чуточку выносливее. Стоит отметить, что это принесло неплохие результаты, ведь занятия ему проводил один из лучших частных тренеров Сеула — Чхве Сан, с которым они впоследствии сильно сдружились. Одна проблема решилась, но Сонхва столкнулся с другой: несмотря на то, что он занимал должность босса, имел достаточное количество помощников и ассистентов и имел гибкий график, времени на себя у него практически не осталось. Мысли постоянно были заняты работой, и о личной жизни он совсем позабыл. А все попытки друзей свести его с кем-то приличным с гулким треском проваливались, вызывая у Сонхва ещё больше стресса. Ежегодные поездки в Италию стали для него своеобразной реабилитацией, которая позволяла ненадолго забыться и отпустить все заботы. Хотя даже во время отпуска Пак успевал беспокоиться о том, что в его отсутствие случится что-нибудь плохое. В такие моменты друзья старались отвлечь его и подбодрить, и это действительно помогало. Если бы не ребята, Сонхва бы совсем пропал.***
Дни шли размеренно. Днём Сонхва редко оставался в своём номере и чаще проводил время за квадратным столом под большим зонтом у бассейна. Компанию ему составляли Юнхо и Ёсан, которые любили поваляться и позагорать на шезлонгах там же, возле бассейна. Чонхо и Сан пропадали в спортзале при отеле, в то время как Минги и Уён занимались какой-то другой, сомнительной, по мнению Юнхо, деятельностью. — Ты вообще работаешь? А то как ни посмотрю на тебя, всё время отдыхаешь: то у бассейна, то в баре, — спросил как-то Сонхва. Юнхо звонко хихикнул: — Минги-я меня заменяет. — Да вы с ним два сапога пара. Один мозг на двоих. — А? — Юнхо непонимающе глядел на старшего. Сонхва тут же указал в сторону бара. Взгляду предстал Минги, болтающий с барменом и параллельно опустошающий стакан с виски. Следом за этим Сонхва указал пальцем на стойку регистрации, за которой смиренно стоял Сан, и перебирал миску с конфетками Уён. Возмущению Юнхо не было предела: — Минги?! Сейчас же 8 утра! Куда ты виски хлещешь? А кто работать будет? — кричал он, стремительно приближаясь. Сонхва последовал прямиком за Юнхо, чтобы в случае чего предотвратить внеплановое убийство. — Малыш, я попросил Сана и Уёна нас заменить, — попытался оправдаться Минги. — Ну ты додумался, конечно, Уёна за стойку поставить! Ты хочешь, чтобы было как в прошлый раз? — О каком из прошлых разов идёт речь? — отпив из маленькой чашечки свежесваренный кофе, поинтересовался Сонхва. — О том, когда Минги позвал меня на свидание, решив, что оставить наших детей на Уёна и Сана будет хорошей идеей, — пояснил Чон. — И что они натворили? — Сана похоронили в могиле из подушек, а Уёна заперли в ванной. Хорошо, что Чонхо с Ёсаном были поблизости и не позволили детям убежать из номера далеко. — Да они же сами как дети, — посмеивался Сонхва. — Вот именно! Не знаю, о чём только думал Минги.***
Вечерами Сонхва сидел на балконе своего номера и читал книги. Ничего необычного. Каждое лето проходило примерно одинаково, и это прошло бы так же, если бы в один из вечеров Сонхва не услышал музыку. Прекрасные гитарные мелодии коснулись ушей. Стоило заслышать эти будоражащие сердце звуки, как Сонхва напрочь забыл обо всех книгах, что собирался прочесть; забыл обо всём на свете, оставив в мыслях лишь музыку, доносившуюся откуда-то сверху. Волшебная картина: Закатное небо, прекрасный отель с видом на старинный город, просторный балкон, на котором тёплым вечером можно посидеть и почитать любимую книгу или, например, послушать музыку. Да, обычно именно так и получалось: Сонхва выходил на балкон, поудобнее устраивался в плетёном кресле, чтобы почитать, но в итоге слушал музыку, — нежную, трогательную, полную жизни и чувств. Не знай Сонхва, что над его этажом в отеле есть ещё один, подумал бы, что доносится она прямиком из Рая. Ещё никогда гитарные мелодии не звучали столь завораживающе. Устроившись в кресле, он подпёр рукой голову и слушал; слушал до тех пор, пока не наступали сумерки, пока златорукий ангел наверху не уставал играть. Кто он — человек, который своим творчеством заставил сердце биться чаще? — Сонхва не знал. Знал лишь, что обязательно это выяснит.***
Так прошла целая неделя. Музыкант каждый вечер, точно по расписанию, играл свои мелодии. А иногда ещё и пел, и с каждой новой песней его красивый бархатный голос всё более прочно отпечатывался в воспоминаниях и сердце Хва. Он обволакивал, дарил умиротворение и ещё что-то до боли родное. Казалось, будто помимо гитарных струн у него получалось играть и на струнах души. Стоило отметить, что Сонхва и сам неплохо пел, но он никогда и представить не мог, что его голос мог бы быть столь же чарующим для кого-то. С самого первого вечера Сонхва представлял себе — каков он, человек, похитивший его сердце: высокий ли он? Красивый? Добрый? «Не так уж это и важно», — думал он сразу же после этого. — «В любом случае, прекрасен он настолько же, насколько и его музыка.» — по-другому быть не могло — в этом Сонхва уверен. Каждый без исключения вечер проходил в ожидании чего-то нового, но неизменно чувственного и прекрасного. И человек с гитарой даже не думал его разочаровывать. Когда игра прекращалась, Пак возвращался в номер и мучился всевозможными догадками. За всё время своего пребывания здесь он ни разу не сталкивался с музыкантами (а гулял Сонхва много), из этого следовал вывод: человек этот редко выходил за пределы своего номера, ну, или не выходил вообще. Сонхва этот факт жутко расстраивал, но он, тем не менее, не терял надежд, и до последнего верил в удачу (особенно, когда решил расспросить об этом друзей). — Не знаешь случайно, кто на верхнем этаже играет на гитаре? — закурив, спросил он сидящего возле бассейна Минги. — Ээ… так сразу и не скажу. — Так говоришь, будто к вам тут каждый божий день музыканты заселяются, — с досадой пробубнил Пак, выдыхая сигаретный дым. — О, а вы о чём? — вклинился в разговор заинтересованный Уён, подсев за стол к Сонхва. — Да он меня расспрашивает про музыканта какого-то, — объяснил Минги. — Музыкант, значит… Юно! — окликнул Уён Юнхо, спящего на шезлонге со шляпой на лице. — Чего вам? — разлепив глаза, сонно поинтересовался тот. — Тут Сонхва-хён музыкантишкой каким-то интересуется. Ты не мог бы раскрыть нам карты? — Ну… в начале лета заселялся тут один. Хим Конджуном звать, если не ошибаюсь. — Хим Конджун, значит… — задумчиво протянул Хва, затягиваясь по-новой. — Какое-то странное имя… — втянулся в беседу Ёсан, сидевший рядом. — Может, Ким Хонджун? — Вариант Юнхо мне больше нравился, — заявил Минги. — Да кто бы сомневался, — закатил глаза Уён. — А почему ты о нём спрашиваешь? — поинтересовался вдруг Юнхо, многозначительно поглядывая на друга. — Понравился, что ли? — Перестань, — Хва слегка наклонился и несильно шлёпнул чересчур любопытного Юнхо по руке. — Тебя хлебом не корми, дай посводничать. Юнхо рассмеялся, но спорить не стал, — что есть, то есть.***
В Сонхва надежда загорелась с новой силой. Он был счастлив, — так ему казалось, — пока в один момент всё не прекратилось. В очередной вечер он как обычно вышел на балкон, уселся в кресло и приготовился слушать. Но, просидев в ожидании целый час, музыки он так и не услышал. А потом непривычную уже тишину разрезал звук телефонного звонка. Это был Юнхо. Разочарованно выдохнув, Сонхва поднял трубку, из которой тут же послышался воодушевлённый голос. — Хва, Хва, Хва! Ты не поверишь, — попытался его заинтриговать Юнхо. Сонхва не был уверен, что его заинтересует всё сказанное далее, но он позволил младшему продолжить, — Тот музыкант, о котором ты спрашивал… Сонхва резко поднялся со своего кресла и начал наматывать вокруг него круги, ожидая продолжения. — Ну что с ним?! Юнхо, говори быстрее, — в нетерпении поторапливал он. — В общем, этот музыкант… я прямо сейчас смотрю на него. — Что?! В смысле «ты на него смотришь»? — удивлённо-непонимающе вопрошал Пак. — Знаешь, звучит немного стрёмно… Ты что, к нему в номер пробрался? Я не удивлюсь, если так… — Да нет же! Мы сейчас на обеденной площадке возле бассейна, и он сидит за одним из столиков. Сонхва-хён, ты понимаешь?! — на повышенных тонах продолжал говорить Чон. — Э… — до старшего доходило с опозданием. — Сонхва! Это значит, что этот твой Конджун вышел из своего номера и предоставил тебе отличную возможность застать себя врасплох! И если ты прямо сейчас не спустишь свои французские булки сюда, то рискнёшь упустить эту возможность навсегда! Да, теперь до Сонхва дошло. — Поторопись, пока он тут, а то запрётся опять в своём номере. Так быстро Сонхва ещё не бегал, кажется, никогда в своей жизни. Но он твёрдо решил, что упустить эту возможность просто не имеет права. Если не сейчас, то, возможно, никогда. Сегодня он во что бы то ни было познакомится с этим человеком. Сонхва спустился на первый этаж, миновав Юнхо, Минги, Сана и Уёна, которые сидели с широченными улыбками и улюлюкали, и направился прямиком к обеденной зоне. Там в одиночестве, спиной к Сонхва, за деревянным столиком сидел мужчина. Лучи закатного солнца освещали его стройную фигуру. Прядки светлого маллета тихонько колыхались от лёгкого ветра, как и белая рубашка с коротким рукавом, поверх которой была такого же цвета плетёная жилетка. На столе у него лежал блокнот, в который он время от времени что-то записывал, задумчиво потирая указательным пальцем висок. Сонхва стоял неподалёку, наблюдая за ним со спины и боясь подойти. Он не был застенчивым, нет, просто этот парень… почему-то именно его Сонхва будто бы боялся спугнуть. Друзья, наблюдавшие за ним изнутри, изредка шуточно посмеивались и выкрикивали слова поддержки, пытаясь таким образом подбодрить. А Сонхва от этого становилось ещё страшнее, тело его будто одеревенело и приросло к земле. Он так и стоял, игнорируя друзей и мимо проходящих постояльцев. Вдруг мужчина за столом выпрямился, потянулся так, что до замершего Сонхва долетели звуки хрустнувших позвонков. Закрыв блокнот, он неспешно повернулся назад. Встретившись взглядом с ошарашенным Сонхва, он лучезарно улыбнулся. Несколько метров, разделявшие их, сейчас казались ничтожными миллиметрами. Карие глаза музыканта сверкнули восторгом. Челюсть Сонхва готова была упасть прямо ему под ноги, потому что никого красивее он в жизни не видел. А его улыбка… дьявольское искушение, не иначе. Мужчина поздоровался и жестом руки пригласил Сонхва присесть за свой столик. Пак слегка заторможено пришёл в себя, неловко кивнул и на негнущихся ногах поплёлся к столику. Сев, кажется, не без помощи высших сил, он устремил на музыканта поражённый взгляд. А прекрасный незнакомец в это время подзывал к ним официанта. Закончив с этим, музыкант повернулся к Сонхва, всё так же улыбаясь. Хва даже забыл собственное имя, когда незнакомец протянул ему свою руку: — Хонджун, — представился он. Сонхва в голове сделал пометку о том, что за «Конджуна» нужно будет надавать Юнхо и Минги подзатыльников. Опомнившись, Пак спешно протянул свою руку в ответ. — Сонхва, — смущённо пожимая чужую ладонь, улыбался он. — Ты очень красивый, Сонхва, — нежно произнёс Хонджун. У Хва после этих слов, кажись, дыхание спёрло, а щёки заалели. Хонджун на это лишь шире улыбнулся, отпустив, наконец, чужую руку. В это же время к ним подошёл официант, в котором Хва, к своему ужасу, узнал Юнхо, улыбающегося во все тридцать два (или сколько там у него зубов осталось после тусовок с Уёном?). Держа в одной руке небольшой блокнот, а в другой карандаш, он готовился принять заказ. Хонджун перевёл взгляд с Юнхо на Сонхва и поинтересовался, будет ли тот что-то заказывать. — Э… я бы хотел ванильного мороженого, — осторожно произнёс он, прикрыв ладонями красные щёки. — Отлично. Тогда мне, пожалуйста, принесите шоколадное, — попросил Хонджун. — Будет сделано, — с вежливой улыбкой и сверкающими глазищами произнёс Юнхо, а затем удалился для исполнения заказа. Сонхва следил за ним до момента, пока тот не скрылся в здании отеля. Три цветные макушки, оставшиеся за ними наблюдать, показывали «пальцы вверх» и одобряюще кивали. — Этот официант на нас странно пялился, тебе так не показалось? — улыбаясь, спросил Джун. — А, да… да, мне тоже так показалось, — согласился Сонхва, гневно покосившись на компанию друзей. Хонджун проследил за направлением его взгляда, но так и не понял, на что тот смотрит. — Надо было заказать выпить, — обречённо произнёс Сонхва, проведя рукой по лицу. Хонджун вдруг засмеялся. А Сонхва теперь знал, как звучит самый прекрасный (и отныне его самый любимый) на свете звук. К несчастью Хва, вернулся Юнхо быстрее, чем они с Хонджуном успели нормально поговорить. В левой руке у младшего был поднос, на котором стояли две аккуратные стеклянные креманки с мороженым — ванильным и шоколадным, а в правой — бутылка красного вина. У Сонхва в голове две догадки: либо Юнхо умеет читать мысли, либо он решил споить их с Хонджуном, и тем самым значительно продвинуться в своих своднических делах. — Простите, но вино мы не заказывали, — процедил сквозь зубы Сонхва, оповестив непутёвого «официанта» о его ошибке. Юнхо же на это замечание добродушно улыбнулся: — Это подарок от заведения, господин. — Лучше бы моральную компенсацию за дружбу с собой заплатил… — тихо добавил Пак. — Хорошего вечера, — Юнхо, всё так же улыбаясь, поклонился и направился обратно в отель, где его дожидалась компания. Хонджун слегка растерянно проводил взглядом странного официанта, пока Сонхва руками пытался прикрыть смущённое лицо. — Вы дружите? — неожиданно спросил заинтересованный Ким. — Да… — Так вот почему он так странно себя вёл, — усмехнувшись, заключил Хонджун. — Извини за это… — Да всё в порядке, правда, — поспешил он успокоить, — Твои друзья чего-то ждут? — Что? — Сонхва выпучил глаза, не на шутку удивившись. Хонджун кивнул в сторону кучки мужчин, заинтересованно наблюдавших за ними. Сонхва покраснел пуще прежнего. — Они… боже, мне так стыдно, — Пак опустил взгляд в пол, потирая шею. Хонджун вдруг снова засмеялся, чем ещё больше удивил Сонхва. Но затем смех сменился какой-то непонятной эмоцией. — Знаешь, вообще-то я могу утолить их интерес. У Хва уже глаза по пять копеек. Он просто не знал, чего ещё можно ожидать от этой жизни и этого невероятного мужчины. — Ч-что? Как? — единственное, что он смог из себя выдавить. Хонджун придвинулся чуть ближе и спросил: — Ты не против, если я тебя поцелую? О, Сонхва определённо не против. Он даже мог бы поцеловать его сам, если бы не пребывал в глубочайшем шоке. Видел бы он сейчас себя со стороны: широко раскрытые глаза, подрагивающие ресницы и приоткрытые розовые губы, намазанные блеском. Сонхва вызывал улыбку на чужом лице. И Хонджуну, если честно, не терпелось попробовать эти губы на вкус. Дождавшись от Сонхва разрешения в виде короткого, но уверенного кивка, Хонджун всё же перешёл к делу. Аккуратно обхватив пальцами правой руки подбородок, Джун на пробу осторожно прикоснулся своими губами к губам Сонхва. А у того, кажись, бабочки в животе ожили и затрепетали с небывалой остервенелостью, требуя продолжения. Отстранившись, Хонджун почувствовал на своих губах вкус вишни; вкус Сонхва… В следующую секунду они вновь слились в поцелуе, но теперь уже более уверенном. Мороженое, стоявшее на столе всё это время, постепенно таяло под неспешно исчезающими солнечными лучами. Парни наблюдали за ними с открытыми ртами: — Да они же буквально 10 минут знакомы! Вы шутите что ли?! — привстав со своего места, обалдевал Уён. — У вас с Саном так же было, между прочим, — припомнил Минги. — Ладно… справедливо, — признав поражение, он вновь сел на место и опустил голову на плечо Сана. Оторвавшись от желанных губ, Сонхва нашёл в себе силы предложить: — Не хочешь пойти ко мне в номер? — Хонджун активно закивал. Сонхва взял бутылку, свободной рукой обхватил чужое запястье и повёл за собой. Юнхо, словно феечка, чуть ли не парил в воздухе от радости за своего любимого хёна. Уён всё ещё офигевал от стремительности развития событий. Сан просто радовался, что теперь у Сонхва кто-то появился. А Минги уже строчил Чонхо и Ёсану, чтобы первым рассказать им о случившемся. Юнхо проследовал к освободившемуся столику, чтобы убрать миски с мороженым, а за ним хвостиком увязались Минги и Уён. Усевшись за столик, они, не сговариваясь, принялись поедать подтаявшее угощение. Чон на это лишь шуточно закатил глаза. — Стервятники. Детям бы лучше оставили. Минги тихонько притянул Юнхо за талию, обтянутую фартуком, и прижал к себе. — В душé мы всё ещё дети, любимый, — искренняя улыбка и щенячьи глаза этого тридцатилетнего мужика неизменно подкупали Юнхо. — Сон Минги, — строго начал он, — от тебя пахнет алкоголем и этим дурацким абрикосовым гелем для душа. Выброси его уже, наконец, бога ради! — Юнхо всё ещё не переставал удивляться умению своего мужа так мастерски миксовать самые отвратительные ароматы. Минги не смог сдержать улыбки, несмотря на угрожающий тон старшего. — Но этот гель мне твоя мама подарила! — Минги, — продолжал Юнхо, положив руку ему на плечо, — мне льстит, что ты уважаешь мою мать настолько, что моешься этой дрянью, но сейчас я вынужден поставить тебя перед выбором: либо я, либо этот гель для душа. — Ну Юю! — Я всё сказал, — после этих слов, он высвободился из объятий Сона, и направился обратно в отель. — Ха-ха, лузер! — посмеивался Уён, поедая растаявшую сладость. Подсевший к Уёну Сан аккуратно заправлял прядки волос, спадающие его лисёнку на лицо, а потом целовал в щёку. Уён протягивал Сану ложку с мороженым, а тот с удовольствием кормился из рук любимого, улыбаясь и показывая свои очаровательные ямочки. Подошедшие Ёсан и Чонхо за соседним столиком тихонько шептались, улыбаясь и время от времени оставляя поцелуи на шеях друг друга.***
Сонхва и Хонджун поднялись в номер. Хонджуна, похоже, вовсе не удивлял тот факт, что Пак живёт в люксе. На самом деле Хон в этом плане думал так же, как и Юнхо: Сонхва достоин только лучшего. Сонхва, тихо поругавшись на Юнхо за то, что тот забыл открыть бутылку, попросил открыть вино Хонджуна, всучив тому открывашку. Ким повиновался, за минуту расправившись с пробкой. Сонхва в это время доставал бокалы из небольшой тумбочки рядом с минибаром. Со всей этой суматохой он совсем забыл спросить Хонджуна о самом главном. Поэтому сейчас, поставив бокалы на кофейный столик, он подал голос: — Это ведь ты тот музыкант, играющий на гитаре каждый вечер? Хонджун ласково улыбнулся. — Думал, ты уже не спросишь. — Так ты ждал этого? — Сонхва поражён. — Ага, — в глазах загорелся огонёк. — Знаешь, все те мелодии, все песни были сыграны и спеты только для тебя, – Хонджун поднял взгляд, чтобы встретиться им с Сонхва. — Это ты вдохновил меня на их написание. — Я-я? — сердце билось со скоростью света, грозясь выпрыгнуть из груди. — Да. Как-то раз я увидел тебя, гуляющим по террасе, и был изумлён. Ты поразил меня в самое сердце и тем самым сильно вдохновил. Я и мечтать не смел, что однажды этот ангел, — Хонджун нежно оглядел его лицо, — позволит мне себя поцеловать. Закончив разливать вино по бокалам, Хонджун передал один из них Сонхва. Сонхва неожиданно встал и, взяв Хонджуна за руку, повёл его на балкон. Усевшись в родное плетёное кресло, Пак с горящими глазами ждал продолжения рассказа. Хонджун улыбался, стоя у балконного ограждения. — Увидев тебя в первый раз, я подумал, что ты не реальный, — продолжил рассказывать он. — Правда? А что же ты думаешь сейчас? — Сонхва встал со своего места, подошёл вплотную и сплёл их пальцы вместе. Робость и смущение, казалось, испарились вместе с остатками терпения. — Насколько я реален? — Настолько же, насколько и эти звёзды, — Хонджун кинул мимолётный взгляд в темнеющее небо. — Таким же прекрасным и недосягаемым ты мне кажешься. Сонхва улыбнулся и оставил быстрый поцелуй на нежных губах. Всего лишь невинное прикосновение: лёгкое, трепетное, почти невесомое. — Ты нравишься мне, Джун-а, — прошептал он. — А ты мне, Сонхва, — таким же шёпотом ответил ему Ким. — Не хочу тебя отпускать, — Сонхва уткнулся головой в чужое плечо, прижавшись ещё ближе. — Не отпускай. Мы ведь оба этого хотим, — горячие руки коснулись напряжённых мышц спины. Хонджун гладил Сонхва по спине, будто успокаивая. Они знакомы… сколько? Меньше часа, если память не подводит. Но почему тогда Сонхва казалось, что он знал этого мужчину всю свою жизнь? Так по-родному ощущались его тёплые прикосновения, бархатный голос и заботливый взгляд прекрасных карих глаз. — Ты прав, — поцелуй, такой глубокий и чувственный. Ещё никто и никогда не целовал Сонхва так. Он позволил себе подумать, что теперь нашёл того, кого искал. Своего человека. Хонджун положил свободную руку на щёку Сонхва и несколько раз провёл по ней большим пальцем. Через этот жест он словно пытался передать всю свою любовь и восхищение. Сонхва готов был расплавиться под острожными прикосновениями. Он чувствовал себя фарфоровой куколкой в руках педантичного хозяина. Необъяснимая лёгкость наполняла тело, и единственное, что всё ещё продолжало удерживать его на земле — это руки его музыканта. Жаркое лето в лучших традициях Италии, вечерний стрекот цикад, мягкое фонарное освещение, отголоски живой музыки, звучащей где-то на подкорках сознания, и два влюблённых голубка, впритирку стоящих друг к другу. Сонхва молился, чтобы это не кончалось; молился, чтобы эта музыка играла на повторе вечно, а сильные руки продолжали обвивать его тело. Хонджун отстранился, чтобы поставить наполовину опустошённые бокалы на небольшой столик. А затем вновь приблизился и начал исследовать шею Сонхва, чтобы потом плавно перейти к ключицам и ниже. У Сонхва звёздочки в глазах. Это лето он определённо запомнит навсегда.