give me a kiss.

Тоби идет ро направлению к дому Джека. Сердце бешено колотится, то ли от приятной тревоги и предвкушения встречи, то ли от паранойи и противного ощущения взгляда в спину, который не пропадал даже после того, как Тобиас шнырял среди стволов деревьев. Он старался не сбиться с пути, но сбить с преследования сущность, что шла по пятам. На телефон приходит уведомление, от вибрации которого Роджерс вздрагивает, но поспешно достает мобильник и читает сообщение. «тоби, тебя час нет. помер по пути?» Он тихо улыбается, посмеивается себе под нос. «я фотографировал жуков. хочешь покажу?» Риторический вопрос. Тоби сразу же отправляет фото с несколькими жучками на тыльной стороне руки. По ту сторону Джек хмурится и кривит гримасу отвращения. Что-что, а этих тварей он никогда не любил. «открывай, я с братвой: ]» «я тебе не открою, пока ты не уберешь жуков.» «: [» И входная дверь открывается. Роджерс оглядывается по сторонам, словно проверяя, нет ли хвоста за ним, и заныривает в дом. Все замки проворачиваются сразу же, чувство безопасности было на высоте рядом с другом и в закрытом доме. Можно еще учесть тот факт, что этот же друг всеяден на любое мясо и не прочь защитить тех, к кому привязался, и съесть обидчика. — П-привет! Тоби заикается. Волнение накрыло его, и он неловко улыбается, пряча лицо под маской, которую он натягивает на себя, отводя взгляд. Парень был тут пару раз. Иногда они гуляли с Джеком по местностям. Ни из раза в раз Тобиас удивлялся чистоплюйности Джека. Всё было расставлено так, словно каждый предмет нельзя сдвинуть ни на миллиметр. Иногда Роджерс шутил про это нездоровое занятие Джека, говоря, что у того обсессивно-компульсивное расстройство. В ответ на него рычали и говорили не лезть не в своё дело, мол, у каждого свои тараканы в голове. В этот раз всё ощущалось по-разному. Тревога накатывала особенно сильно, хотелось спрятаться где-то в теплых и бездонных объятиях друга-хтони. Стоп. Что? Хотелось закрыть шторы. Роджерс пялится в окно, стоя все также у двери, оценивает вид из него, что он делал не раз. Застматривается вглубь, выискивая между стволов кого-то. «Оно там. Видишь? Следует за тобой. Оно видит тебя. Прячься, быстрее, быстрее!» Навязчивые голоса в голове лишь утруждали, заставляли руки трястись и не разрешали отвлечься от происходящего, перейти к диалогу с Джеком. Тоби лишь быстро зашторивает окна, сначала полупрозрачными, а после толстыми, через которые не проходит уличный свет. На душе стало легче. — Привет, Тоби. Голос Джека звучит почти как урчание. Тот словно специально протягивает имя Роджерса, словно в этом есть какой-то скрытый подтекст. Он заговорил только тогда, когда друг успокоил свои параноидальные мыслишки, успокоившись и усевшись на одно место. — Будешь чай? На улице смеркалось. Джек прекрасно знал о пристрастии Тоби к чаю, особенно если это ромашка, особенно если в почти ночное время. Так выходило, что когда Тобиас настигал дом Найерса, уже почти что смеркалось. Жуткие тени падали на тропинки, но дома было до безумия уютно. Очередной день, когда Тоби останется на ночевку. Они давно делили кровать в такие моменты, хоть и первое время Роджерс почти каждый раз падал с кровати из-за того, что лежал с краб, ворочаясь и после скатывался. После пары сильных ушибов об тумбу, Джек сам начал предлагать Тоби быть ближе. Все друзья так делают, верно? Спят в обнимку на одной кровати, в плане. Остаются на ночь, потому что жутко идти по лесу к себе. А то и на две. Заваривают чай друг другу. Целуются на кухне. Стоит давно признаться, что между ними давно не дружба, не платоническая привязанность или что-то в этом роде. Тоби было абсолютно комфортно ходить без верха перед Джеком, не стесняясь шрамов. Спать с ним, прижавшись настолько сильно, что Джек просто не отпускал Эрена во сне, а тот спал, как убитый. Без кошмаров. Такого спокойного сна не было никогда. У Тоби трепещало что-то в грудной клетке, когда он видел сообщение Джека из разряда «выходи. жду тебя у себя.» или просто «заходи в гости, если свободен». Когда подходил все ближе и ближе к его дому, стучался, ступал на порог и… больше ничего. Ему не хватало тактильности, а Джек всё боялся, утопал в самобичевании. Как же он боялся поранить Тоби, сделать ему больно, испугать, спугнуть, навредить. Как же он старательно прятал когти каждый раз, когда обнимал его. Как же он настойчиво натягивал маску обратно, пряча бездонные глазницы с вытекающей из них смолой и пасть со сплошными клыками и несколькими языками. Тоби сумел разглядеть это совершенно случайно и выяснил спустя сотню настойчивых расспросов об этом. Очередной такой день с тревогой Тобиаса, с его тиками и дерганными движениями. Как Джек вздыхает и шагает на кухню, заваривая две кружки ромашкового чая, абсолютно привыкнув к такому состоянию своего друга. Друга ли? Они долго сидят. Сначала в тишине, рядом друг с другом. Один закинув ногу на ногу, а второй прижав обе к себе и поставив их на стул. Затем потянулись полусонные разговоры, за которыми не узнавалось ничего нового, но каждый раз не теряли своей актуальности и только подпаляли интерес к собеседнику. Тихие смешки раздаются в кухне. Тоби что-то рассказывает, активно жестикулируя. Возможно, это очередной его любимый анекдот или какой-то очень странный факт невпопад. Однако он резко меняется в лице, замолкает. — Ну? Что дальше? Джек искренне интересуется. Он замечает то, как Тоби ковыряет свои пальцы, тревожно перебирает их, смотрит в стол, отставив кружку. — Всё хорошо? Джек начинает переживать. Его настораживала такое напряженное состояние от Роджерса. Теперь глаза устремлены в пустые глазницы Джека. Тоби приходится встать со стула и встать рядом с хтонью, чтобы было удобнее сделать задуманное. Руки дрожат. Это особенно заметно, когда пальцы в цветных пластырях поддевают маску и стягивают ее куда-то в бок, чтобы не мешала. Остальное всё происходит слишком быстро — Тоби жадно впивается в губы Джека, а руки парня держат его лицо. Смола пачкает ладони, размазывается по щекам, но тот не отстраняется. Его когтистые ладони ложатся на талию Роджерса, притягивают к себе. Хочется отстраниться. Страх пересилил желание. Приходится контролировать каждое свое действие, несмотря на то, как бы ему этого не хотелось. Какие-то почти что животные инстинкты вели Джека дальше, чуть ли не кусая губы Тоби, желая попробовать его всего. Он почти не отстраняется, только шумно вдыхает новую порцию воздуха и продолжает поцелуй. Тоби спускает свои руки на плечи. другу? отталкивая того от себя, мол, хватит. Джек обнимает его, утыкается носом в его толстовку, как пес, хочет запомнить каждое мгновение происходящего. Тянет за толстовку вниз, утыкается в шею и шумно вдыхает. Он прикрывает глаза и с удовлетворением урчит. — Ты боялся. Да? — Тобиас внезапно начал говорить, — Я-я тоже. Я скажу если. будет больно. После этих слов словно можно было сорваться с короткого поводка. Тоби лишь успевает обтереть руки о свою кофту, оставляя на ней черные пятна смолы. А Джек уже перенес его, подхватив на руки, на диван. Он нависает сверху, при этом жмется, ластится, до сих пор боится сделать то, что хочет. Изучает Роджерса в другом свете, в котором он теперь доступен и был все это время таким желанным. Хтонь пристроил свою голову по плечу Тобиаса, шумно дыша и запачкивая худак парня еще больше. — Я люблю тебя Джек почти шепчет. Он произнес это настолько тихо, что ему показалось, что он этого даже не произносил. Однако в ответ послышалось «Я тебя тоже» и сердце забилось новым ритмом. Он не сдерживается и высовывает язык, облизывая Тоби от ключиц до его щеки. Рука Джека забирается под толстовку, оголяя торс и спускается туда же, проделывая такие же махинации длинным языком. Тоби извивается под ним, кусает язык, но ничего не говорит. Последнее, что он делает, прежде чем полностью отдаться во власть «монстра» это заставляет его подняться и утягивает в более мягкий и спокойный поцелуй.