Прочь из моей головы

Локи кажется, что он летит в чёрную дыру. На самом деле, он просто летит с кресла, задев рёбрами металлический подлокотник и встречаясь лицом с полом. Все тонкие проводки, которые прицеплены к его голове, почти сразу отрываются от присосок. Сознание покидает его ещё в момент, когда он только падает, но он уверен, что кровь из его носа пошла гораздо раньше столкновения с полом. Ощущение, что перед глазами проносится всё, что он когда-либо встречал в жизни. Даже, кажется, захватывает кусок Йотунхейма, в котором и началась его жизнь. Всё мелькает перед глазами картинками и разномастными звуками, появляющимися на крошечные доли секунд, которые разум не успевает осознать. А за то, что успевает, не получается зацепиться, потому что образы в голове снова сменяли друг друга. Ещё на первом столетии становится очень больно, до звёзд перед глазами. Дальше третьего он не успевает досмотреть — всё, наконец, сменилось спасительной темнотой и тишиной. И всё для того, чтобы очнуться снова в своей камере три на четыре метра, в которой были лишь кровать, раковина и унитаз. Когда Локи впервые в ней оказался, он счёл, что это плохая шутка Одина. Только вот Тони Старк ясно дал понять: это его новый дом, и проживание в нём придётся отрабатывать. Сначала Локи даже подумал, что это просто тайная сексуальная фантазия Старка, но всё оказалось одновременно и хуже, и лучше. Ему нужны были знания и умения Локи. И, судя по всему, возможность полностью управлять всеми его способностями. Одна лишь мысль, что простой смертный человек думал, что его можно получить в полное пользование, порождала желание убить его, засунуть его слова ему же в рот, а вытащить через горло, вместе с языком. Локи мешали две вещи: то, что он заперт и то, что на его руках были давно знакомые ему наручники, не позволяющие применять любую магию. — Я никогда не буду служить тебе, — сказал тогда Локи, с отвращением смотря на обстановку вокруг себя. Казалось, что Старк сделал всё, чтобы каждый предмет в его камере был неудобным и уродливым. И самое унизительное — вместо одной из стен была просто решётка, будто бы Локи животное, на которое может прийти поглазеть каждый. — О, об этом мы поговорим через месяц-два, — воодушевлённо ответил стоящий напротив Тони и постучал по прутьям согнутым указательным пальцем. — У тебя тут так уютно, что я ещё загляну. Локи попытался ударить по решётке, в порыве гнева, и ответ последовал незамедлительно. Только лишь костяшки коснулись металла, как по его телу прошёл разряд небывалой мощи. Наверняка, так мог бы ударить Тор, если бы вложил всю силу в молнию, но раньше он никогда так не делал и вряд ли сделает в обозримом будущем. От такого удара колени сами подкосились и Локи упал на них, сумев уберечься от падения на ту же решётку. Будь площадь контакта больше, он наверняка поджарился бы заживо. — А ты и правда вынослив, — весело сказал Тони, следивший за этим представлением. "Ждал, что дотронусь" — понял Локи, понимая, что мысли текут с опозданием, а каждое даже подуманное слово отдаётся головной болью. Тони провёл пальцем по решётке, как бы показывая, что для него она абсолютно безопасна, и со вздохом опустился перед Локи на корточки. Они встретились взглядами, весёлым и ненавидящим, и Тони добавил: — Можем договориться сейчас по-хорошему. Или позже, но по-плохому. Ответа на это как будто не требовалось. Не от Локи. Он не будет прислугой. — Тогда развлекайся, у тебя тут столько интересного, — Тони снова широко улыбнулся, встал в полный рост и просто ушёл, чтобы пропасть на долгие две недели. Как оказалось, унитаз, раковина и кровать были действительно единственными вещами, которые были во владении Локи. Больше ничего в его камере не появлялось, вещи не стирались и еды ему не приносили. В первый день он много думал. Если от него требовалось раскрыть все свои тайны только за свободу, то свободу он добудет своими силами, не идя на уступки. Однажды, был уверен Локи, он что-то придумает. А потом, с удовольствием думал он, можно будет убить каждого в этой башне, каждого, кто знал о нём, но не помог ему. Когда в первый день ему не принесли никакой еды, стоило уже понять, что к чему. На второй он понял, что его единственный вариант обмануть голод — пить воду из-под крана, отдававшую чем-то искусственным и с железным привкусом. На второй день же он и понял, что его пытаются взять измором. Навязать свои условия в таком положении было очень сложно — если не сказать, что невозможно. В голове быстро сложилась картина, как по мнению Мстителей он должен пойти на договор. Через неделю Локи будет согласен на всё, чтобы ему дали еды. А через месяц — чтобы ему дали нормально помыться и переодеться в чистое. Наручники не снимались, и снять одежду не представлялось возможным — и запах собственного немытого тела отвращал даже больше, чем пустая камера и отсутствие еды. Даже немного взгрустнулось от мысли, что насколько мягко к его заточению относилась мать, и насколько жестоки были обычные смертные люди. Мама носила ему книжки и приходила поговорить. Мама отстаивала его у Одина, пыталась защитить даже от него. Локи поражало, насколько может быть щедрой и доброй по сути чужая ему женщина, даже не принадлежащая его виду. На четвёртый день очень захотелось начать жалеть себя. Это были настолько упаднические мысли, что Локи впервые за долгое время разозлился не на кого-то, а на самого себя. За бездействие. Надо было пробовать делать что угодно, чтобы выбраться. Хвататься за решётки он не стал, лишь попытался просунуть между ними руку. Расстояние было большое, почти десять сантиметров, и ладонь должна была туда спокойно пройти, но стоило ему лишь поднести палец, на пробу, как его ударило током с той же силой, что и четыре дня назад. Только если тогда рядом был Старк, одним видом заставляющий не проронить ни звука, то в этот раз он закричал, одновременно и от боли, и от отчаяния, потому что вариантов выйти он не видел. Гораздо проще было бы, думал Локи, если бы его действительно держали как животное, сидящее в клетке на потеху публике. Если бы к нему кто-то пришёл, можно было бы уговорить, обмануть, вымолить помощь. Тор, например, наверняка пошёл бы своему непутёвому и запутавшемуся брату навстречу, помог бы выбраться. А потом уже можно было бы и решить, каким именно способом умрёт Тони Старк. В этот момент такие размышления были приятными, но бессмысленными. И ни один человек не пришёл даже поиздеваться над Локи. На седьмой день желудок абсолютно перестал обманываться водой. Если в предыдущие дни ненадолго помогало напиться холодной воды, то потом стало уже всё равно, насколько много воды он выпил. Есть хотелось до безумия. В этот же момент Локи подумал, что немного отошёл от экспериментов с решёткой. Пусть он и до последнего оттягивал этот момент, было скорее разумно дать своему организму восстановиться от прошлого удара, не принимая следующий так сразу. Локи просто попробовал создать свою копию. Она даже появилась на мгновение, и это было такое яркое чувство, будто бы у него впервые в жизни это получилось сделать. А потом последовал удар током, только в запястья. Ограничитель действовал жёстко, но после этого желание экспериментировать почти пропало. Но ему совершенно не давала спать спокойно мысль: на одно мгновение получилось. После этого была боль, не дававшая сохранить концентрацию, но получилось же. Если бы он умел игнорировать боль полностью, то пусть ему хоть до костей руки прожгут этим током, лишь бы удалось сделать хоть что-то для своего спасения. С этой мыслью он пересидел ещё один — восьмой — день. Обдумывая её с разных сторон и страстно желая прощупать границы дозволенного в наручниках. И спустя целый день — Локи надеялся, что он правильно посчитал дни, в комнате без часов и окон это было затруднительно — перед самым сном он понял. Это тоже попытка узнать его силы. Если бы он был Тони Старком, он бы дал маленькое окно для применения колдовства. Только чтобы прощупать, на что именно способен Локи. Как он сражается, они знали. Нельзя было показывать лишь то, что он не применял с ними, и всё. "Например, заклинание для того, чтобы волосы были чистыми" — посмеялся Локи про себя, и стал в уме составлять примерный список того, что можно показать без вреда для себя. За чистые волосы на девятый день он был готов потерпеть ещё один разряд. Он был, но слабый. Ощутимый, однако намного слабее того, что он получил за попытку создания копии себя. Локи лишь дёрнулся, но он хотя бы ожидал этой боли и не противился ей. — Есть система, — не удержался и сказал Локи. Рассуждать вслух было на порядок легче, но и страшнее. Он понимал: каждое его действие, каждое его слово записывается, на него прямо сейчас смотрят с десятка разных сторон. Даже когда он спит. Непонятно, кто именно смотрит. Если это человек, он может что-то упустить. Если это происходит с помощью чего-то искусственного и всевидящего, то у Локи огромные проблемы. Но система определённо была. Локи мог только надеяться, что какие-то мелочи его наблюдатели просто не смогут заметить. Могли ли они увидеть нитку, вытащенную из подушки на пол сантиметра? Надо было предполагать, что могли. Но током его за это не било вовсе. Могли ли заметить, что струя воды из крана отклоняется на пару миллиметров? Это выглядело абсолютно незаметно, даже Локи, изучивший и выучивший всё в своей камере, не уследил бы, не зная, куда именно смотреть. Важен масштаб заклинания? Намерения? Отношение к заклинанию? Что важно? На двенадцатый день он мог твёрдо сказать, что чем больше силы он прикладывал, тем больнее было. После попытки снова создать иллюзию себя, но с самыми добрыми побуждениями, какие только в нём были, его приложило так, что он почти сутки не мог встать с кровати. А на четырнадцатый день, стоило только вернуться с вытаскиванию ниток из всего тканевого, что было в камере, за решёткой послышался скрежет открываемой двери — и она явно была тяжёлой, раз издавала такие звуки — и в неё вошёл Тони Старк. Локи заставил себя не отвернуться на другой бок, а сначала принять положение сидя, а потом и встать на ноги. — Привет, не успел перекусить, ты же не против? — он махнул чем-то, завёрнутым в пару слоёв фольги, и начал шуршать ею. —Не представляешь, сколько у меня дел, даже времени заглянуть не находил, — пожаловался Тони, по-простецки опускаясь прям на пол. Запахло жареным мясом и специями. Нет, Тони можно было только поаплодировать. Очень простая махинация, как переманить на свою сторону челоаека — Бога! — который совершенно не хочет сотрудничать. Отобрать что-то, а потом пообещать вернуть за услугу. Единственный минус такого плана — после того, как Локи получит свободу, Тони Старк умрёт. — Можешь не стараться. Что ты хочешь за мою жизнь в нормальном месте? — А я что-то предлагал? — Тони перестал шуршать фольгой, и, наконец, обратил внимание на Локи. — Выполнять твои очень секретные поручения, — терпеливо напомнил Локи, будто бы никуда не спешил. — Будь у меня лист и карандаш, я бы тебе написал полный список требований, но... — Ты правда не понимаешь, что я говорю? — спрашивает Тони. — У тебя не может быть никаких требований. Ты здесь заперт и всё будет так, как решу я. Локи пожал плечами. Тони напоминал ему ребёнка, измазанного шоколадом, но уверяющего родителей, что не брал конфеты. Если для того, чтобы Тони стало понятно, что он нуждается в Локи больше, чем наоборот, придётся поработать. — Хорошо, но к следующей встрече жду письменные принадлежности, — кивнул он, присаживаясь на кровать. — Можешь идти, я тебя не держу, — бросил Локи, укладываясь на спину и снова уставив взгляд в потолок, который порядком ему успел поднадоесть за две недели. Тони разозлился очень откровенно. Просто бросил на пол еду, которую даже не успел нормально развернуть. — Я ещё загляну на днях, — снова пообещал он, покидая комнату. Опять раздался скрежет тяжёлой двери. Свёрток с едой всё так же пах мясом и специями. Локи не пытался его достать. Лишь уселся на кровать снова и прикрыл глаза, будто бы уснул сидя. Его актёрская игра наверняка была не очень хороша, но он надеялся, что её достаточно, чтобы обмануть кого-то, кто за ним следит. То, что за ним не следят, он всё-таки не рассматривал. Сам за собой Локи бы точно следил. Поэтому лишь ближе к ночи он попытался проделать с фольгой то же самое, что раньше делал с нитками из одеяла, простыни и подушки. Фольга даже не дрогнула. А вот губы Локи да. Решётка сделана на манер его наручников? Или там какой-то другой принцип? Ясно было лишь, что никакой магии за пределами комнаты. Видимо, подумал Локи, знали, что он будет экспериментировать, дали ему относительную свободу, но на всякий случай подстраховались клеткой. Дрянь в фольге пролежала на полу за решёткой ещё две недели. И под конец пахла так, что даже голод отступал. И это было поводом найти и выучить заклинание, очищающее воздух. "Когда выберусь и убью его" — заканчивались так мысли Локи. Свои эксперименты по магии он закончил. Не имело смысла показывать что-то большее, чем уже знали Мстители, причём только для того, чтобы после этого по нему как следует прошлись током. А на двадцать седьмой день на пороге снова появился Тони. В этот момент Локи усомнился даже, что правильно посчитал дни. Видимо, стоило подкорректировать собственные внутренние часы и внимательнее считать дни с ночами. — Господи, я сначала подумал, что это ты сдох, — зажав нос рукой, недовольно воскликнул Тони. Видимо, про свой подарок он успел позабыть. Локи снова встал с кровати. На самом деле, после удачи с чисткой собственной одежды и самого себя заклинанием, каждое из которых сопровождалось неслабым зарядом тока (но всё ещё слабее, чем от решётки), оставалось лишь два желания. И если желание еды напрочь уходило от запаха протухшего мяса, то желание, чтобы в камере было зеркало, очень соблазняло разум. По собственным ощущениям, Локи скинул по меньшей мере десяток килограмм и стал похож на скелет. Но оценить вживую тоже хотелось. — Ты пришёл выслушать мои требования? — он вновь встал с кровати, чего старался не делать лишний раз. Голова от этого кружилась и начинало подташнивать. Будто бы было чем. — Еда и душ? — спросил Тони, будто бы знал, что попросит его пленник. — Только после выполнения моих требований. — Еда, душ, книги по моему желанию, часы, зеркало, свежий воздух, — начал перечислять Локи, будто бы он действительно мог ставить условия. — Снять наручники, конечно же, и чтобы ко мне периодически заглядывал Тор. Неясно, что поражало Тони больше — наглость или неразумность требований. Если еду, душ и снять наручники он мог понять, то зеркало, часы и Тор было чем-то нелогичным даже для Локи. — А Тор тебе здесь зачем? — То есть на остальное ты согласен? Они долго смотрели друг другу в глаза. И оба хотели переиграть друг друга на поле обмана. Только у Локи перевес в опыте в пару тысяч лет и Тони на этом поле заочно проиграл. — Еда и наручники и ты даёшь нам знать, что ты умеешь, — предложил Тони. — Остальное — если будешь использовать свои способности как скажу я. — Еда три раза в день, — уточнил Локи. — Договорились. Но ты же понимаешь, что я тебе на слово верить не буду? — А мидгардцы уже научились читать мысли? — с насмешкой спросил Локи, падая обратно на кровать. — У вас свои секреты, у нас свои. Завтра посмотрим, что у тебя в голове есть полезного. Вечером у Локи в камере появилась тарелка овощного супа. Как оказалось, в одной из стен была скрытая ниша, которая открывалась и в ней можно было что-то забрать. "Предусмотрительно" — подумал Локи, стараясь не накидываться на еду. Спустя почти месяц жизни на одной воде его желудок вряд ли обрадовался бы чему-то более тяжёлому и сытному, и за это стоило даже поблагодарить Старка. На утро его ждало первое погружение. Тони даже лично пришёл в его камеру, чтобы сопроводить. — Наручники сниму, когда вернёмся обратно, — пообещал он, открывая дверь. Его ведут по светлым коридорам башни Старка. Он в ней уже был когда-то, в тех же наручниках, только как будто на более выгодном положении. В прошлый раз он был преступником, которого возвращали домой, в Асгард, где с ним ничего бы не сделали. В этот раз он разменная монета в делах Одина и будет выполнять требования Старка. Но Локи всё равно старался запомнить каждый поворот, составить в голове хотя бы примерную карту коридоров, чтобы позже выбраться отсюда. По пути им не встречаются люди, хотя было бы логично на каждом углу поставить по охраннику. "Никто не в курсе?" — запоздало понимает Локи, почти с восторгом. Это всё — личная инициатива Старка? Если так, то это лучший вариант развития событий. Лишь под конец пути, в личную лабораторию Старка — он, кажется, здесь тоже бывал — на них наткнулся молодой парень. — Мистер Старк, здравствуйте, я... — сходу, лишь увидев их, начал что-то говорить он, но Тони мгновенно его перебил, не дав сказать ничего важного. — Не сейчас. Я очень занят, — Старк даже не останавился, и Локи не позволил это сделать. Но у Локи уже появилась пара секунд чтобы проверить. Со Старком так бы не вышло, он, словно зная всё про Локи, даже не даёт ему посмотреть себе в лицо. Локи ловит взгляд этого парня и проваливается к нему в голову, игнорируя боль в руках. Питер Паркер. Человек-Паук. Восторг от того, что увидел Локи вживую. И для Локи это настоящая победа, даже если наручники оставят на руках до самого конца. Он всё так же может залезть к кому-то в голову, и жжение в руках совсем слабое, слабее, чем от очистки себя заклинанием. Локи влезает в голову снова и лишь немного увеличивает главное чувство, которое есть сейчас у мальчика. Любопытство. А Старк просто толкнул его в спину, заводя к себе в лабораторию и тут же закрывая дверь. — Вот ваш трон, ваше величество, — насмешливо сказал Тони, снова подталкивая его к металлическому креслу. — Сядешь, посидишь, и я скачаю всё, что есть в твоей голове на флешку. На висках сами по себе оказались присоски. Видимо, Старк действительно боится попасть под какое-либо влияние, и даже это отдаёт делать компьютеру. А потом — черная дыра, темнота, и родная уже камера, только без тошнотворного запаха тухлого мяса. Локи просыпается на своей кровати, всё такой же неудобной и прогибающейся даже под его весом. Внутри головы будто черви ползают, особенно ощущается это в висках и с правой стороны лба. Он поднимает руку, чтобы ощупать её, и обнаруживает сразу три вещи. Первая — на лбу шишка и запёкшаяся корка крови от какого-то пореза. Пройдёт за день, конечно, но сам факт её наличия напрягает. Вторая — пока он понимал руку, наткнулся на ткань, засунутую ему в нос. Третья — поднял он лишь одну руку. Вторая лежала на кровати и наручников не было нигде. С опозданием приходит понимание, что шишка — последствия удара об пол. Ткань — заткнули нос, чтобы остановить кровь. Наручники снял, видимо, Тони Старк. Уже неплохо. — Слушай, не думал сниматься в порно? У тебя очень неплохо вышло, — раздаётся насмешливый голос сбоку, от которого виски простреливает болью снова. — Ненавижу тебя, — с максимально возможной для бога лжи честностью говорит Локи, зажмуривая глаза сильнее.