Овцы навострили кровавые клыки.

Катастрофа с котом и бездумной белкой.

Студно на улице, раннее утро. Но стыдно должно быть тем унылым работягам, то ночным бабочкам, которым наскучили балконные диалоги до самого рассвета с сигаретой в руках, то головорезам, чей слух надоедливо резали чужие крики ночью в переулке. Район и не хороший, и не плохой, но находится близко к ВУЗу, куда, кстати, Джисон почти и не ходит из принципиальных взглядов о платном обучении. Администрация до сих пор сама не знает, как они только не отчислили его. Кажется, горит сейчас соседняя квартира. Жаль. Ведь действительно едко воняет гарью и уже и в арендованную, но свою обитель, ломит клубнями пепельный дым. С мокрым носком, что подозрительно пах до того, как его смочили в холодной воде. В каких-то семейных трусах, выскакивает на лестничную площадку Хан, прижимая мокрую вещь к носу. Раздаются крики, невыносимые звуки эвакуации, а он хотел лишь поспать перед очередным днём валяния дурака. К сожалению, милая соседка-бабуля сгорела в пожаре, её кожа потемнела и скукожилась ещё явнее мерзкого изюма, она ужасно сильно прогорела и наготу её жженого трупа скрывала пелена, стеленная поверх. Пламя было не дотушено, но вдруг взбрела мысль кинуться в огонь, потому что в квартире всё ещё оставался старушечий кот. Хоть и был ужасно капризен, но не заслуживал сгореть. Странным был не столько Джисон, сколько его бурундучий культ сохранности жизни животным. Поразительный человек, который считал братьев наших меньших лучшими созданиями, что порой бывают надёжнее друзей и людей в целом. Из горящей квартиры, хватая еле дышащее тельце, кое-как под падением плавящихся обоев и досок, что обваливались, тащил и себя к выходу. Под возмущение пожарных о том, что это всего лишь кот, а ведь сейчас погибла его хозяйка. Хан лишь игнорировал их недовольство и в одежде, напоминающей стиль постапокалипсиса, с немного подгоревшим концом майки-алкоголички и в однотонных, почти скучных, широких трусах, но главное — в тапках с мишками, однако грязных из-за следов его же ног, последовал к выходу из подъезда. До ближайшей ветклиники было ехать минут 20; вызвав до неё такси, так же уныло что-то бурчал себе под нос о проветривании квартиры. Спустя ещё пару часов, отсидев время в жуткой потной очереди буднего дня, но странной для утра, кота осмотрели, но кроме кое-где помотанной пожаром шерсти и поломанной лапы из-за какого-то столкновения с полом, ничего не было обнаружено. Теперь возиться с ним необходимо немерено и намеренно, но кот был спасён и более чем благодарен. Смерть хозяйки он, кажется, не переживал болезненно: Джисон забрал всю боль себе, кота тоже. Не сказать, что он до безумия любил животных, но тем не менее относился к ним лучше, чем к людям. Всё детство он провёл в деревне. А сейчас он живёт бездумно, растрачивая деньги налево и направо, оказываясь с ходом времени всё больше с голой задницей. У родителей сложная работа. Осознавая это, Хан не требовал денег, но и не занимался их заработком. Бедный студент, что сливал все деньги бог пойми на что, ведь пластинки не нужны и кассеты тоже, когда каждое утро итак по радио крутят песни Lan'ы del Rey. Но кажется, сосед его по квартире собирается съезжать, по возвращению домой это оказывается правдой. Пожар в соседней потушен, а комнаты в своей квартире стоило проветрить после омерзительных запахов гари. Хёнджин решил забрать своё шмотьё, не доплачивая остаток своей части арендной платы, свалив всё на Хана, сам же переехал жить к девушке. Ведь терпеть вечный бардак в квартире стало невыносимым квестом. Но и игнорирование Джисона к словам Хвана выводило не меньше, что вынуждало пойти на крайние меры, оборвав все связи. Хан настолько отличался беспардонностью, что мог зайти домой на момент уединения Хёнджина со своей дамой, даже зная о том, что потом ему будет хуже. Нервы сдавали, поэтому нельзя было осудить Хвана за «безнравственный поступок». Вот и приехали. Последний месяц, когда нужно платить за квартиру, но финансы скромно пели романсы в стороне. Тем более в съёмной квартире нельзя было содержать животных. Из-за чего без танцев и плясок Джисона с котом выставили за дверь раньше положенного. И если этот дурень удумает сейчас поехать домой, то вскроется правда, что тот на учёбе не был с самого её начала. Выход был, телефон медленно терял количество положенных денег на тариф, обзвон за обзвоном, но ни один «верный друг», что, к тому же, был человеком, не мог оставить его у себя на неограниченное время. Обиженный на всю жизнь, Хан решил заглянуть в приют для кошек, потому что как бы не было грустно, но самого себя прокормить нужно было, а речи о пушистом и не шло. Лапа к тому времени заживала, а старая шерсть возобновилась. В месте не столь отдалённом для животных он заметил в одном из работников одного из своих не очень хороших, но знакомых лиц. Его бывший одногруппник из университета; они пересеклись впервые в начале учебного года, когда посещения занятий Хана не были такими посредственными. Но их отношения не заладились ещё тогда, когда этот хмырь, по словам Джисона, стал просверливать в нём дыру своим недовольным взглядом. После этого беличья морда хотела устроить разборки, но даже когда удалось пересечься с этим неким Ли Минхо, то всё равно оппонент пустил его в хладнокровное безразличие. Кроме взгляда, с его стороны не было никаких действий, а Хану всё казалось, что он будто волк в овечьей шкуре. Потому что глядя на его смазливое личико, люди словно подстилались под ним бархатным ковром, а его взгляд и поведение казалось грязным, несправедливым и даже свинским. Сейчас Джисон пришёл отдать кота в приют, ведь сам остался без уголка, где можно было бы отогреть собственный зад ранней весной. Денег не имелось даже доехать до родителей, где Хёнджин и как попросить у него в долг тоже оставалось загадкой. Хан всегда так гиперболизировал всё вокруг, создавая другим проблемы, существование которых нельзя даже подтвердить. Тем самым, он сам портил себе настроение плохим отношением к Минхо, думая, что тот злой. Действительно, а были и мысли о живодёрстве парня. Мало ли. Работает в приюте, а сам топит невинных зверьков мокрыми носами в белизне, ковыряет им глаза пинцетом, вскрывает и продаёт их органы на чёрном рынке, может, он бил зверьков или был зоо-некрофилом. Как раз таки подобные мысли не писались с подобным образом Ли, ведь на животных сейчас он глядел добрыми глазами, с лёгкой, нежной улыбкой, сам напоминая кота. Пока Хан немым ступором тратит кислород в помещении, Минхо переводит раздражённый рысий взгляд на двери, и, поднимая брови, вежливо здоровается. Хотя бы в этот раз Джисон одет нормально: в джинсы, облегающие ноги, чёрные, немного поёрзанные ботинки, белую поло и вязаный свитер, что подарила бабушка на его пятнадцатый день рождения, но, как можно понять, с того времени он не рос, умственно, возможно, тоже. — З-здраствуйте! — почему-то начал заикаться в ответ. — По какому вы вопросу? Хотите взять к себе домой ещё одно животное? — как-то слишком вежливо. — Я хочу отдать кота… — немного неловко. — Не думаете, что бездушно отдавать животное, которое так любовно смотрит на вас? — Не думаю, что это касается тебя. — С чего вдруг такое невежество? — Потому что то, что ебёт тебя, ебать не должно… — усмехается Джисон. — По крайней мере, меня хоть что-то ебёт, оттого и такой спокойный, не то что некоторые, — ухмыляется Минхо. — Вот как заговорили?! Соотношение роста играло Ли на руку и Хану стало жутковато от сравнения силы. Наверное, только по причинам своей трусости у него была теоретическая гарантия уйти живым от этого высокомерного взгляда. Почему-то гнев и ненависть к работнику приюта росла, понимая, что он работает на хорошей должности, прилежно учится, занимается спортом и не сидит на шее у родителей, потому что живёт отдельно — этим он его и раздражал. В отличие от Сона, Хо ответственный взрослый, который много делает в жизни и много от неё получает взамен. Хан, почти молча, сокращает дистанцию между ними, щемит свой взгляд в распахнутые глаза Минхо и суёт в руки испуганного кота, которого ещё той задачей было отцепить от свитера. Теперь там будет много зацепок, торчащих петель и ниток. Отражение его ненависти блестит в глазах «волка», а руки его принимают животное со всеми почестями. Зверское молчание со стороны Джисона и безмолвное исчезновение из яро используемого пространства. Потерянность внутри души, а ощущения, словно кто-то должен заполнить пустоту. «Кроме тебя никто не решит твои проблемы» — гудит в голове. Прогуливаясь по городу, без гроша за душой и с кучей душащих принципов, Джисон сдаётся. Потому на пороге приюта снова мнутся ноги, под скулёж ботинок. — За котом вернулся? — оглядываясь, будто знал, что вернётся, Минхо. — За тобой. Хо хмурится и вполоборота, скрещивая руки на груди, принимает стойку слушателя. — Слушай, я знаю, мы с тобой не в ладах, но мне сейчас негде жить… и… можно пожить у тебя какое-то время? — скрепя сердце, проговаривает Хан. — Какое-то время — это сколько? — с ноткой игнорирования в голосе, отворачивается, занимаясь своими делами. — Я не знаю… Пока не смогу снова арендовать себе квартиру, — потирая глаза пальцами. — Работа есть? — Нет. — Забавный план… Чем зарабатывать будешь, если работу даже не нашёл? — будто высокомерно, усмехается Минхо. — Телом, — пытается сдержать смех, комкая собственные губы. — Понятно, — фыркает Ли в попытке спрятать лёгкую ухмылку. Джисон начинает молча прогуливаться по помещению с огромными клетками, где много мяукающих, спящих, но одиноких котов. Усаживается на кожаный, потёртый диван, расслабляя ноги. — Хорошо. — Что хорошо? — вопросительно, по-бурундучьи выпучивая глаза. — Ты забираешь кота обратно и временно живёшь у меня. Это мои условия. — Вау… С чего такая щедрость? — начинает цеплять Хо, словно он рыба в пруду. — Жизнь тебе раем не покажется, ищи себе работу. Я не собираюсь таскать тебя на своей шее, — спокойно и хладнокровно поворачивается и смотрит на собеседника. — Благодарю вас за такую честь, сэр… — язвительно, Хан. — Я могу и передумать, — поддразнивая в ответ. — Понял. Живот уже привычно скручивало от голода, а батарея на телефоне стремительно садилась. День тянулся очень медленно, и росла вмятина под Джисоном на диванчике. Полдня к Минхо в приют заходили люди, узнавали про животных. — Когда мы пойдём домой? — тянул Хан. — Когда я пойду домой, и за мной поплетется один маленький, надоедливый бурундук? Ты это хотел спросить? — со спокойным лицом произносит Минхо. — Да, да, — вытягиваясь на диване и толкая одну из кожаных красных сумок, которые падали как маленькое домино, ну, или же, как план Джисона. — Мой рабочий день заканчивается в семь, а ещё и шести толком нет. Займись делом, может быть, поищи себе работу. Или ты думаешь, что я буду тебя кормить завтраками в постель? — Мммм, было бы просто превосходно, — закрывая глаза, протягивает Сон. — Мечтай, хоть это бесплатно в твоём случае, — хитро ухмыляясь, подкалывает его старший. Кстати о разнице: Минхо часто переезжал, поэтому учился два года в разных учреждениях и городах, отчего при поступлении в один ВУЗ с Джисоном, его отправили на первый курс специальности. Но у них всё же был пробел в возрасте: два года, а уже нужно называть хёном. Но Хана никогда не волновали рамки приличия, совесть или что там ещё люди любят соблюдать? Его безответственность и бунтарство против правил проглядывалось везде. Потому людям он не симпатизировал, хотя внешне, безусловно, красавчик. Своим видом весь вечер бешеная белка распугивала приходящих, из-за чего Минхо стал даже ругать его, но позже смирился и лишь подкалывал, что приют не для бездомных студентов. И к семи часам вечера, насвистывая и закрывая приют, предварительно проверив замки на клетках животных, покормив их и дав лекарства, они ушли. Сон сам тащил свои огромные, трёпаные, две красные кожаные сумки, дутые из-за обилия вещей, и Минхо с маленьким портмоне, а в руках только клетка с котом. Кота звали Та‌бия, это был мальчик, но хозяйка почему-то назвала его женским именем. Это египетская кличка, которая означала «талантливый», что совершенно не вязалось с образом ленивого белого кота с коричневыми вкраплениями. Он тихо мурчал, и ему словно было абсолютно плевать на происходящее, в его-то возрасте вполне и простимо. Дом Минхо находился рядом с работой, но достаточно далеко относительно ВУЗа, но, как ни странно, у него были права и хорошая машина. Да и вообще, на фоне Ли в этом мире всё казалось неидеальным, единственное, что в самом Хо было скверным — так это его характер, но всё так же по мнению Джисона. Они пешком, в тишине добрались до дома. Небольшого, уютного и самое жуткое… очень аккуратного во всех смыслах этого слова. Внутри дома тепло, пахнет приятно, чем-то вроде ментола, все поверхности вылизаны, словно языком, ни пылинки. Полы блистают от начищенности, и носки с лёгкостью проскальзывают по ним. Всё выглядит достаточно обеспеченно, но не броско и не слишком роскошно, что считывалось по люстрам. Комнаты были словно в равновесии — до того сбалансированно выглядел ремонт. Мебели тоже немного, но она смотрелась стильно и уместно, на столе не валялись журналы Cosmopolitan, Vogue или Playboy, как это было обычно у Джисона. На нём лежали книги красивой стопкой. Около телевизора на полках в ряд стояли кучи каких-то CD-дисков, скорее всего, с утончённо-омерзительной музыкой. Кухня была приятной и просторной, а в комнате было находиться комфортнее некуда, потому что даже на хмурых окнах перфекциониста висели гирлянды, что сияли, как тысячи золотистых звёздочек. Апартаменты у котов были не хуже: высокие лежаки-когтеточки, миска с водой и едой, работающая по таймеру, и бесчисленное количество игрушек. Хан обошёл весь дом со всех сторон, пока не стал выслушивать нудное бурчание Хо. — Не обольщайся. Ты спишь в гостиной на диване. — Ох, а я уж думал расстроиться, что не посплю с самим Ли Минхо в одной кровати! — начал утрировать Джисон. — Часто о таких словах потом жалеют, — ехидно ухмыляясь. — Иди к чёрту! — Есть пару правил. Котов не трогать, кроме своего, само собой, и не мучить — отрублю руки кухонным топором. Меня не будить, мне не мешать и не попадаться на глаза. Не мусорить и возвращать всё на свои места после использования — иначе выгоню. В остальном: кормишься сам, добираешься до нужных мест сам, ищешь работу, получаешь деньги и мотаешь отсюда, понял? — холодно, игнорируя слова Хана, строго указывает на свои требования. Волосы цвета лесного ореха подрагивали на лице от одних только мелких проявлений морщинок на лице Хо. Но, с какой стороны не посмотри, он — идеальный кавалер, любовник, но и худший враг Джисона, потому что был «волком в овечьей шкуре», который пережрал всех овец, что оставались бегать на зелёном лугу. Как ни странно, насчёт прачечной Минхо ничего не говорил, как и не смущали его чужие вещи в стиральной машинке. Чистое полотенце висело в ванной персонально для Хана и подушка с одеялом обосновались скучно на диване для сна. Всё равно, даже после такого радушия и тёплого душа, Сон думал о Ли как о вздрюченном придурке. Хотя сам своей безалаберностью создавал неприятные впечатления людям: поведение и многие другие факторы были показателями. У Минхо оставалось приятно и тихо, но, казалось, уже лучше вернуться к родителям, потому что тут даже не было дисков с музыкой Lan'ы del Rey, что огорчило тонкие струны души Джисона. А если бы он не транжирил деньги, то ложился бы спать под «Tulsa Jesus Freak» на кровати, пружины которой ударяют в спину с каждым разом всё больнее, будто намекая, что всё не так радует. Свет в доме потух, и только после подзарядки телефона Джисон прочитал сообщение от родителей о приезде. Но куда приезжать и что делать? Если этот чудак умудрился промотать все деньги.