touch the sun. escape from the darkness

Ранчо не было  красивым местом. Люди здесь не были хорошими, земля не была чистой. Люди были запуганными, а земля пропитана кровью.  Трой был тем, кто запугивал и тем, кого запугивали. Он был тем, кто проливал кровь, и чью кровь проливали.  Он был тем, у кого не было выбора — остаться или уйти. Это всегда был первый вариант. Его ноги были скованы цепями, иногда ему даже казалось, что они были отрублены. Ранчо не было домом — любимым и тёплым. Это всегда была тюрьма — ненавистная и ледяная, со светящим на небе солнцем, до которого нельзя дотянуться. Но когда появился Ник, Трою начало казаться, что у него есть шанс прикоснуться к солнцу.  Ник был другим. Как и он. Он был не подходящим для прошлого мира и легко приспособившимся к нынешнему. Трой мог видеть на нём шрамы, которые не видели другие. Он мог их видеть и он знал, что на нём такие же. Они были двумя больными людьми, детьми насилия и чёрными овцами, среди белых и могли бы найти гармонию друг в друге. Трой понял это, лежа на траве, в  успокаивающей темноте и направленным на него пистолетом. Он хотел бы, чтобы его пристрелили. Зарезали, задушили или бросили на съедение ходячим мертвецам, изломав кости. Это то, что он всегда пытался заполучить от людей вокруг. Но сейчас ему было интересно, чего он сможет добиться, если Ник не спустит курок. Ему интересно, куда это его приведёт. Куда это приведёт их. Ник не спускает курок. Он только рвёт его блокнот, такой важный и драгоценный, значащий для Троя так много. Позволяющий думать, что в его поступках есть смысл. Ник разрывает листы и тогда Трою начинает казаться, что ему это больше не нужно. Не нужно писать смысл карандашом на бумаге, если у него будет возможность узнать Ника. Быть с Ником.  И с того момента всё начинается. Развивается стремительно, глупо и нездорово, культивируя насилие. Но в жизни Троя никогда не было иначе. Насилие — его часть. Он не избавится от него, оно течёт в его венах, ведь на Ранчо никогда не было места любви. Только звонким ударам, оставляющим боль в костях, лезвиям, пускающим кровь, и выстрелам, звенящим в ушах. Только крикам и оскорблениям, только слезам и паническим атакам, за закрытыми дверями. Только страху, витающему в воздухе и заставляющему всё тело цепенеть.  Но Трою всегда хотелось прикоснуться к солнцу, которое казалось таким далёким.  Трой всю жизнь притворялся, что он не находится в заточение собственного разума и места на карте. Что его это устраивает, что он не страдает, что он не хочет другой жизни. — Всё в порядке, — Совсем рядом с его ухом раздаётся тихий и низкий голос — Я здесь.  Но теперь он больше не хочет притворяться.  И он прижимается к Нику, заставляя себя не пытаться скрывать слёзы. Не делать того, что ему приходилось делать всю жизнь. Он прижимается к Нику и пачкает его футболку слезами.  Их внутренности уже достаточно испачканы болью, и сердца достаточно обливаются кровью, чтобы слёзы на футболке Ника не стали большой проблемой.