У Лэйн и у кармы есть общий момент, — они обе с ней те ещё суки.
Входная дверь захлопнулась и через несколько минут послышались быстрые тяжёлые шаги в глубь квартиры. Кан был зол, нет, скорее, он был в ярости. Недавняя новость о том, что новый директор Чон собирается его уволить повергла в шок. Он пытался уговорить Ким Тэхена поговорить с Чоном, но тот так ничего ему и не сказал. Проигнорировал и ушёл. Черт бы его подрал. Кан Туён разнёс собственный кабинет: разбил зеркало, которые висело около входной двери, сломал цветочный горшок, в результате чего вся земля рассыпалась по полу. Все отсчёты и папки, стоявшие аккуратно разложенные по полочкам и папкам, оказались на полу и смешались с землёй. В нём сказывалась неконтролируемая ненависть со злостью и ему нужно было это куда-то деть. Туён осматривал комнату, в которую шёл ранее, в поисках своей жены, — Лэйн. Он никогда не говорил своим коллегам и знакомым, что женат. Вообще-то он старался никому не говорить об этом. Постоянно снимал кольцо, пряча его в карман или оставлял на столе в кабинете, иногда он даже его терял. Ему нравилось нравится другим девушкам, но когда они замечали его кольцо, которое так настойчиво просила надевать его жена, они все разом теряли к нему интерес. Со временем это начало раздражать Кана. Лэйн не оказалось в комнате или на кухне, зато он нашел её в зале, удобно устроившись в кресле с пледом на коленках и с книгой в руках. Она глубоко ушла в сюжет книги, улыбаясь и даже не услышала как домой вернулся хозяин. Внутри Кана кипела злость, которая всё ещё не прошла, а тут его жена, безобидно сидящая на кресле и глупо улыбающаяся происходящему в книге. «—Лэйн.» Ему казалось, что она специально его игнорирует и моментами не замечает вовсе. «—Лэйн!» Он мигом оказался возле нее и выхватил книгу из рук. «—Ты что совсем меня не слышишь?!» «—Туён...Я не услышала, что ты пришёл. Прости.» Её спокойный голос раздражал Кана. Она была невыносимо спокойной, по сравнению с ним. Лэйн поджигала его хворост, подливая масла в огонь, сама того не замечая. И ведь делала она это вовсе не специально. Она встала с кресла и плед медленно упал на пол, оголив ноги, которые были покрыты синяками: зелёными, бордово-красными, фиолетовыми. Они были разных размеров от маленьких на голени, до больших на бедрах и коленях. Кисти её рук тоже были не в порядке. На них были едва заметные царапины и следы от рук. «—Хватит. Не будь такой. Я был на кухне, ты опять ничего не приготовила. Ты вообще умеешь готовить, Лэйн? За три года нашего брака я так и не попробовал от тебя нормальное еды.» Девушка забрала из рук Кана книгу и подобрала плед, положив его на место, как и книгу. «—Извини. Я потеряла счёт времени за книгой. Там был такой интересный сюжет. Хочешь я тебе расска?..» Он перебил её. «—Замолчи. Просто иди на кухню и выполняй то, что должна женщина. Иначе я запру тебя там, пока ты не научишься нормально готовить.» На лице Лэйн не было эмоций. Никаких. Словно она была неживой, — искусственной. Она всегда была спокойной, даже тогда, когда Туён устраивал истерики с ничего, когда кричал как не в себя. Она не реагировала ни на что. Это выводила Кана ещё больше и однажды он просто не сдерживая очередного порыва, — ударил её. В тот самый день, когда это произошло жизнь поменялась полностью. Казалось бы, невидимый для Кана отсчёт времени пошёл. До чего? Узнаем. Лэйн все так же не показывала эмоций. Она начала ещё больше игнорировать его, наказывая молчанием, но все ещё оставаясь спокойной. Туён ни о чем не жалел и продолжал делать это из раза в раз. Всё становилось хуже и хуже. Он запирал девушку, морил голодом, а в приступах агрессии он просто душил её, пытаясь вывести её на эмоции и сам того не понимая, получал от этого садистское удовольствие. Лэйн продолжала игнорировать, а Кан становился все изощренее. Он не церемонился. Оставлял шрамы и синяки, порой выдирал волосы, но никогда не трогал лицо. Чтобы в случае чего девушка могла скрыть "следы преступления" собственного мужа, надев водолазку с высоким горлышком. Когда все заходило слишком далеко, девушка просила остановиться, но он лишь отвечал ей, что не может, что она заслужила. Спустя год после того, как они поженились, у Кана начались проблемы на работе. Его увольняли из-за некомпетентности, сокращались места, урезали зарплату, бизнес, которые он начинал, — провалился, оставив после себя кучу долгов, ссора с родителями и все в этом духе. Туён становился психически неуравновешенный, но внешне оставался таким же. Девушка видела его изменения, чувствовала, но ничего не делала. Лэйн спустя год перестала его привлекать, как женщина. Это была не та Лэйн, в которую он влюбился. Поэтому он периодически изменял ей, ни о чем не жалея. Ему казалось это правильным, — так жить. Изменяя себе и всем вокруг. Лэйн стояла на кухне и открыв сайт с рецептами выбирала, что можно было приготовить на ужин. Что-то простое, но изысканное. Как любит Туён. Девушка выбрала незамысловатый, но лёгкий рецепт лосося с фисташковой корочкой, а на закуску запечённый камамбер с инжирным и брусничным соусами. Лэйн любила готовить, у нее даже не плохо это получалось, но все её блюда шли в мусорный бак. Туён был придирчив ко всему, что ей нравилось.• • •
Спустя несколько часов на кухне стоял прекрасный аромат, который дошел и до спальной комнаты, где находился Кан. Он был на нервах. Обдумывал как и где можно выловить Господина Чона и поговорить с ним. Эта мысль въелась в его голову, проглатывая с костями. Уловив запах рыбы и ещё чего-то, он двинулся на кухню. Черти в его глазах заиграли, забегали и что-то тихо шептали ему на ухо. Его милая жёнушка решила поиграть с его нервами. Девушка стояла к нему спиной, не замечая Кана. «—Лэйн, кажется ты в чем-то ошиблась, милая.» Лэйн вздрогнула, услышав шепот прямо над ухом. Зловещий, манящий, чем-то отравляющий сознание. «Милая» Он говорил так каждый раз, когда его что-то очень сильно раздражало в поступках жены. Он тянул её имя, ласково называя «милой» или «женушкой». Лэйн могла бы и привыкнуть к такому, но у нее по-прежнему шли мурашки каждый раз, стоит её мужу начать так говорить. «—Что-то не так? Мне стоит что-то переделать, исправить, выкинуть?» «—Ты играешь со мной в дурнушку? Ты играешь со мной? Лэйн..» Туён медленно подошёл к девушке и заправил её прядь за ухо, которая выбилась из тугой косы. Его глаза потемнели. Он улыбался ей или скалился, — одно другому не мешает. «—Кажется, мне стоит напомнить тебе кое-что. У меня аллергия на рыбу. Особенно приготовленную тобой.» Сердце начало бешено колотиться, а зрачки глаз расширились в ту же секунду, как только он напомнил ей об этом. Лэйн была настолько спокойной, насколько и забывчивой. «—Туён, я..» Что он выкинет на этот раз? Сломает ей руку, палец, выдернет эту несчастную прядь, заставит её всё выбросить опять? «—Тише, милая..» Он продолжал шептать ей на ухо. Он дёрнул её за плечо, разворачивая к себе лицом. Теперь она стояла спиной к столу, на котором лежали готовые блюда и ждали своего часа. Туён наклонившись к ней взял одну из тарелок и повертев её над лицом девушки, вдруг выронил её. Специально. Тарелка разбилась с грохотом, вызывая эхо по всей квартире. Он продолжал смотреть ей в глаза, видя как она вздрогнула, но все так же не отводила взгляда от него. Он её испытывал или она его? Тогда он опустился на пол и взял с пола кусочек приготовленного лосося. Ему было до жути мерзко брать в руки что-то подобное, и мысль о том, что это "что-то" приготовлено Лэйн убивала его ещё больше. Кан резким движением швырнул рыбу в лицо девушки, размазывая её, он заталкивал остатки ей в рот, заставляя проглотить то, что несколько секунд назад было безжалостно выброшено. Мужчина ухмыльнулся и ушел, напоследок бросил что-то вроде: «—Ещё раз забудешь, детка, мне придется заставить тебя вылизывать пол...» Он громко рассмеялся и ушел обратно в комнату. Ни о чем не жалея. Наоборот, он очень сильно наслаждался этим видом Лэйн. Беззащитным и пугливым. Но ещё больше в такие моменты ему нравилось то, что она молчала. Хотя по началу его это раздражало до невозможности. Стоп. Никаких пугливых и беззащитных здесь не было. Ни он, ни Лэйн не относились к таким. Вид девушки был потрёпан: с лица стекали капли кисло-сладкого соуса, а в волосах застряли кусочки рыбы. Но её волновали только кусочки разбитой тарелки на полу. Белая, чистая и невинная тарелка, была разбита. Но круглые края, вдруг сменились острыми осколками, способными поцарапать или порезать. Порезать. Несчастная тарелка напоминала ей саму себя когда-то очень давно. Она ломалась, разбивалась, причиняя себе боль, а вместе с этим и всем вокруг. Лэйн медленно опустилась на колени, оседая на мраморный пол. Она тянулась трясущимися руками к ближайшему осколку. Что-то пробуждалось в ней. Что-то темное, трепещущие, оставляющее на кончике языка горький привкус. Она дотронулась до него и крепко взяв его в руки, сжала так, чтобы осколок впился в ладонь. Сердце отбивало знакомый ритм. Струйка ядовито-красной струи потекла по руке вниз. И только тогда Лэйн вдруг поняла, что она больше не сможет противиться порыву. Ей нужно это сделать. Любила ли она Туёна? Нет. Тогда зачем ей терпеть и жалеть его, если он не жалел её? Девушка пошла в сторону комнаты, в которую совсем недавно зашёл Туён. Её ноги всё ещё тряслись, а сердце по-прежнему отбивало ритм её шагов. Секунды превратились в часы. Казалось, она шла до комнаты вечность, прокручивая в голове сотню сценариев. Оо, как долго она тянула с этим. Как много всего перетерпела, как позволила так с собой обращаться. Лэйн не церемонилась. Она вошла в комнату без стука. Туён лежал на постели, прикрыв глаза. Спокойный, умиротворённый, как будто ничего не произошло несколько минут назад. «—Чего ты забыла здесь? Ты убралась на кухне? Если нет, мне придется напомнить тебе о том, что я могу застави!..» Лэйн сжала ему горло, нависая над ним. Она придавила его своим телом, не позволяя вырваться раньше времени. «—Что ты можешь заставить меня сделать? Кан Туён, ты знал, что всё возвращается рано или поздно? Я верну тебе... всё!» Туён был дряхлого телосложения, Лэйн была в разы сильнее его, потому что каждый раз, как только её муж уходил куда-то она занималась спортом, пилатесом и правильно питалась, оттягивая этот момент. «—Сучка, что ты делаешь? Жить надоело?» Он хрипел, руками, пытаясь достать или поцарапать ногтями её лицо. «—Надоело.» В левой руке Лэйн всё ещё был зажат осколок белоснежной тарелки, который она ранее подобрала. Девушка устала терпеть, сопротивляться и выжидать удобного момента. Поэтому она просто взяла и сделала это, ни о чем не заботясь. Резким движением она воткнула осколок в горло Кану, оставляя его внутри, а правой рукой оттянула его за волосы назад, чтобы он смотрел ей в глаза. «—Смотри на меня. Смотри на меня, пока будешь умирать. Я бы могла выдавить тебе глаза или отрезать язык. Быть может, я бы могла кастрировать тебя прямо здесь. Но я добра к тебе, милый. Поэтому прими мою доброту.» «—Подожди! Стой, мне жаль. Я сожалею..» Девушка рассмеялась. «—Лэйн! Сучка, мы ещё встретимся в аду...» Его было плохо слышно, но теперь его никто не услышит. Девушка провернула осколок ещё несколько раз, вдалбливая его глубже, чтобы он прошёл насквозь плоти и вышел с обратной стороны. Брызги крови запачкали постельное белье, её лицо, руки, стену и все, что находилось рядом. «—Я сама найду тебя там. Мы обязательно встретимся на той стороне. Кан Туён.» Лэйн убрала руки, слезая с тела. Осколок все ещё находился внутри горла. Из раны струилась кровь. Тело лежало в неестественной форме, с откинутой головой назад. Кан Туён даже будучи мертвым вызывал в ней неимоверное отвращение. Ей вдруг стало проще дышать. Ноги больше не тряслись, как несколько минут назад. Девушка прошлась руками по волосам убирая мокрые пряди назад, поздно осознавая, что руки были по локоть в грязной крови. Она откинула голову назад и ей открылся вид на стену возле кровати. Яркие брызги красиво стекали вниз, вырисовывая узоры. Отсюда нужно убираться. Лэйн нашла телефон в зале, возле того же пледа. Набрав нужный номер, она дождалась, когда закончатся гудки и произнесла: «—Мне нужно убрать тело, Чонгук.»