mrs.sandman

Пусть боги пришлют мне сон. Самый сладчайший из всех, что у них есть, был и будет. Они могут обернуть его в лепестки роз, закутать его стеблями с шипами и сомкнуть в руке, оставляя порезы на мягких ладонях, что прежде не знали боли. А пока кровь будет сочиться густой, вязкой жидкостью вниз, я буду шептать им о том, какого это, — быть полностью одиноким. Они могут убить во мне всё хорошее, — если найдут, конечно, — выкопать могилу и поместить моё тело туда, закопав заживо. Они могут выжечь мне глаза, чтобы я больше не видел мира, — грязного, жестокого, но по-своему прекрасного. Они могут сделать все, что захотят, — пусть, хоть что-нибудь, — но только если пришлют мне сон. . . . «—Господин Ким? Вы пришли в себя?» Пелена с глаз медленно проходила, возвращая в реальный мир. Но вместе с этим возвращалась и головная боль, приправленная непонятно откуда взявшейся дрожью по всему телу. Белые стены, белый потолок, мужчина в маленьких очках, с круглой оправой, все так же в белом халате, смотрит на него сверху вниз, вздёрнув брови, — он явно хочет услышать ответ на свой вопрос. «—.Что?» Едва ли ему стоило подать голос и в голову ударила новая боль. На языке, к удивлению, начиналась чувствоваться горечь и вязкость. Неприятное чувство садило внутри и жгло. Казалось, это чувство бегает, ищет что-то или кого-то, царапает душу и заставляет ёрзать на белых простынях. Внутри что-то оборвалось. Что? «—Не напрягайтесь зря. Я главврач больницы «ГогХаль» и кратко расскажу, что произошло, господин Ким, чтобы вы понимали, а вы послушаете. Вас привезли…позавчера, — главврач направил глаза вверх, будто вспоминая, когда привезли тяжело раненого пациента. Как-будто он не запоминает таких, как Господин Ким. Театр это или цирк, — все одно представление, — вы были тяжело ранены, у вас было сломано несколько рёбер и пулевые ранения. Несколько незначительных ран и порезов. Мне сказали, что вы попали в автокатастрофу.» Ступор. Первая секунда, вторая, третья… Воспоминание резко ударило в голову. Яркие, разноцветные звёздочки начали плясать перед глазами и чьи-то голоса эхом отдавались в голове. Кто-то кричит, свист колёс, шепот, прямо у него под ухом, от которого тело бросило в дрожь, резкие движения, — и все размыто. Лица людей видно не было, если они были вообще. Все закончилось быстро. звёздочки пропали, как будто их и не было. Господи Ким медленно открыл глаза, все ещё приходя в себя после вспышки…чего? Воспоминаний? Держась на голову, Тэхен поднялся с черного кожаного дивана. Он сел на него, спустив ноги на пол и зарылся ладонями в волосы, слегка оттягивая их, опуская голову на колени. голова разрывалась от болей, и не понятно было где болит, болит ли вообще. в ушах стоял неприятный звон и свист от колёс, после…воспоминания. Комната, в которой он находился было необычайно тихой. Даже слишком тихой для больницы. Тэхен резко поднял голову и теперь перед ним не было больничной комнаты и главврача с недоуменным видом. Лишь только спальня, которую едва ли освещал ночник. В комнате стояла прохлада и запах свежести, тишина и только тишина. За окном виднелись тысячи уличных огоньков, небоскребы и ночная жизнь только открыла свои двери для всех желающих. На лицо Тэхена падал голубой свет от ночника, а он по-прежнему завороженно смотрел на окно в пол. …он находится в квартире, на этаже не менее чем семидесятом. Не в больнице, в окружении врачей, а в самой обычной квартире. Он даже не ранен, на нем не следа от пулевого ранения, как сказал главврач. Он чист. Тогда что всё это было? Продолжение следует…