Меч и слово

Однажды в кленовом глухом лесу, Устав с охоты, кров не мог найти. Среди болота отыскал избу На дальнем берегу, решил войти. Прогнивший пол и плесень на стенах, Из окон старых лёгкий сквознячок, И пыль на вросших во паркет цветах. В углу неровном ржавый сундучок. Внутри под паутиной вековой, Под картами – измятый дождевик, И арбалет с искусною резьбой, Потрёпанный исчёрканный дневник. Средь описаний пламенных баталий Одно пестрело яркой иллюстрацией, Чем на себя вниманье привлекало Чуднóй, как кот Чеширский ситуацией. В нем было слово о братоубийстве В гражданской зимней затяжной войне. Но не художников-пропагандистов Вина, те курят трубку в стороне. “Ораторы блестящими речами Подняли бунт народный у дворца. Их не сравнятся языки с мечами – Они пронзили аритом сердца”. Один катрен, как выстрел рельсотрона В упор в эмоциях дыру проделал, Оставив пустоту в душе дракона, Да глубже, чем военных артобстрелы. А чешуя моя была прочна, Но от уныния не защитила. Внезапно дверь входная отворилась, И задрожала в ужасе спина. Я развернулся: предо мной старик. Он снял зелёный штопаный камзол, Ко мне неторопливо подошёл, И вырвал из когтистых лап дневник. Потом он с хрипотцою обратился: "Кто ты? Зачем тебе дневник мой нужен? Зачем в моей избушке поселился? И что за зверь ты странный неуклюжий?" На комплименты я лишь улыбнулся. "Охотиться заставил лютый голод, Но не найдя еды, на дом наткнулся, Решил в нём переждать колючий холод". Устроившись на грудке, словно кот, Сложив и спрятав под собой конечности, Я ждал, что в этот раз мне повезёт; Спасительную капельку сердечности. В ответ он выпечкою поделился От внучки из деревни недалёкой. И молока парного я напился. Довольный погрузился в сон глубокий. Проснувшись с лучиками Солнца, взялся С нуля жилище новое построить, Да не хибарку – царские покои! А старичок у внученьки остался. Я, перерыв до потолка весь дом, Нашёл пилу и молоток плохие. С желанием препятствия любые Усердному дракону нипочём! И хоть из-под моей руки дворца Не вышло с золотыми куполами, Зато своими сделано трудами, Не стыдно было заселять жильца. В ответ фельдмаршал отблагодарил Историями о своей судьбе, Что привела его к такой избе, А под конец рассказа загрустил. Он часто время посвящал стихам, Борясь тем самым с поражений болью, Не подчинялся над собой главам, За что решили те его уволить. На следующий день он был спокоен, Стихи по-своему писать учил. Его уроки на всю жизнь запомнил, Ведь ими он во мне талант раскрыл. А в качестве домашнего задания, Чтоб лучше закрепить в уме теорию, Мне нужно было написать сказание – О приключениях моих историю. С катреном каждым горы поднимал, Со временем мой труд чуть сбросил веса. В мученьях творческих провёл я месяц, И глубоко вдохнув, работу сдал. Мой труд не отличался титаничностью, Как этот полноценный пересказ, Да и грешил сюжетною логичностью. Скажу лишь то, что это первый раз. Прошли столетия и те основы, Которые учитель заложил, В своих стихах я, как каноны, чтил, И следовал в стихотвореньях новых. А иногда я к деду прилетал Со временем в гостях с ним породнился; Да новые стихи ему читал. И он своим учеником гордился.