Последняя и первая любовь

Целитель Ли хорошо умел избегать неприятностей и ускользать из самых опасных ловушек. В этом мастерстве ему явно не было равных, но... В этот раз в западню он загнал себя сам. Ляньхуа знал, что его дни сочтены, отпущенный монахом Уляо срок подходил к концу: кажется, у него остался в запасе год? Уже неплохо. Ляньхуа давно смирился с приближающейся смертью и не роптал на свою судьбу: он сам, точнее, Ли Сянъи навлёк на себя беды. С точки зрения смирения и принятия Ляньхуа уже мог посоревноваться с буддийскими монахами. Даже Уляо не понимал его чувств и равнодушия к собственной судьбе и постоянно злился из-за его апатии. Всё изменилось во время, казалось бы не примечательного инцидента. При попытке помочь одному жулику прикинуться мёртвым Ляньхуа столкнулся с Добином. Он встречал много молодых господ из мира боевых искусств: амбициозных, умелых, сам был таким в молодости. Добин же был из богатой семьи и наверняка мог позволить себе учиться у лучших. Своей искренностью, упрямством и юношеским максимализмом Добин сильно напомнил Ляньхуа самого себя в лучшие годы. Ли Сянъи тоже таким был. Боролся и гнался за своей целью, пока не достиг вершины мира. И даже был счастлив на ней, несмотря на то, что дела клана отбирали много времени. Ли Сянъи был весьма успешным и удачливым человеком. Добин был ещё юн и глуп, но Ляньхуа увидел в нём потенциал и подумал: "Наверняка совершит те же ошибки, что и я. Разобьётся, бедняга". Без единого колебания он щёлкнул Добина по носу, когда подсыпал снотворное ему в чай. Пусть привыкает, что мир боевых искусств совсем не то место, где будут носиться с богатеньким наследником. Деньги здесь не имеют решающего значения. Когда Добин с лёгкостью нашёл его в другом городе, Ляньхуа решил присмотреться к нему повнимательнее. Как правило у него хорошо получалось убегать, но от этого мальчишки оказалось не так легко избавиться. Ляньхуа даже согласился помочь ему в расследовании, испытывая желание узнать его получше. Не каждый день встречаешь молодую копию себя. При ближайшем рассмотрении Добин оказался смелым, отважным, чуточку импульсивным и достаточно умным. На его стороне были механизмы, разработанные в павильоне Тяньцзи, что очень помогло в расследовании первого общего дела, связанного с гибелью главы школы Линшань. И всё же... его активность утомляла. Ляньхуа уже не горел таким энтузиазмом и больше не хотел участвовать в делах мира боевых искусств. Добин же уверенно тащил его за собой... и рисковал снова быть выброшенным на обочину дороги в прямом и переносном смысле. Ляньхуа дал ему возможность напиться и даже был готов аккуратно уложить его на траву, прежде чем увести терем прочь... но услышал шокирующую новость: оказывается, он был учителем этого мальчишки! Добин с пьяным упоением и восхищением рассказывал, что будет покорять мир боевых искусств ради своего учителя Ли Сянъи. Ляньхуа чуть не проболтался, настолько он был поражён. Впрочем, он вспомнил эпизод, о котором рассказывал Добин. Дорого ли стоили слова поддержки для больного ребёнка на коляске, однако... "Как он вырос и изменился, стал сильным и поднаторел в боевых искусствах. Конечно, никакой я ему не учитель, но приятно знать, что благодаря моему напутствию он стал таким". Ляньхуа старательно хоронил в себе всё, что осталось от Ли Сянъи. Так проще было принять тот факт, что он утратил навыки, своё положение в обществе, клан и друзей. Ли Сянъи умер, вместо него родился странствующий лекарь Ли Ляньхуа, берущий за лечение три ляна серебром, которых с трудом, но хватает на жизнь в передвижном доме. Но природу человека полностью не мог изменить даже яд Бича, что уж говорить о смене имени. Ляньхуа мог смириться и отбросить прочь чувства... но не мог изменить то самолюбие, которым отличался Ли Сянъи. Оно дорого ему обошлось, но эту особенность характера годы не в силах были изменить. Ляньхуа со смешанными чувствами выслушал восхищённый монолог пьяного Добина... и, когда тот уснул,аккуратно уложил его на обочине дороги. Слова Фан Добина бередили душу и тревожили давно замершее сердце. Ляньхуа не хотел снова вникать в дела Цзянху. У него осталось слишком мало времени, которое он намеревался посвятить отдыху. Подвиги пусть совершают другие, он уже устал быть героем. У судьбы, впрочем, было иное мнение: подобно гончему псу, Добин выследил его в таверне по дороге в Юйчэн. Не с благими намерениями: Ляньхуа был готов рассмеяться ему в лицо, услышав обвинения в связи с союзом Цзиньюань, да не хотелось драться. Вместе они угодили в переделку, связанную с убийством второй госпожи Юйчэна, и Ляньхуа понял, что в этот раз они нашли себе серьезные проблемы. Оказавшись на допросе у хозяйки Юйчэна, Ляньхуа серьёзно испугался, но... Добин вовремя пришёл на помощь. Это подкупало. Добин признавал, что Ляньхуа его обманывает, все ещё подозревал в нём Демона Ядов... Но всё равно пришёл помочь, потому что они были... друзьями? Ляньхуа не мог не посмеяться над этой наивностью. Если бы мир был так прост: друзья помогают, враги нападают с мечом, он бы не оказался здесь. Но он... не мог этого сказать. Ведь ему показалось, что он привязался к этому мальчишке, так давно никто не вызывал у него подобной симпатии. Как ни странно, вновь осознать реальность помогло появление Фэйшэна. Ляньхуа спрятался за камнем, притворяясь смертельно раненым. Фэйшэн... Бывший друг, пусть Ляньхуа и верил ему больше, чем всем остальным. Предавший союзник, чьи люди вероломно убили его старшего брата по учению. Его давний любовник. Ляньхуа понял, что призраки прошлого все как один пытаются вновь преследовать его. Он с достоинством явился в Байчуань вместе с Добином, но... с ужасом осознал, что встреча со старыми друзьями причиняет ему боль. Но он же всё забыл, всё отпустил... Зачем ему это? Почему сердце вновь кровоточит, как тогда, когда он раненым вернулся в Сыгу, но так и не посмел переступить порог? Долгие часы размышлений привели его к неожиданному выводу. Всё дело было в Добине. Его слова вызывали у Ляньхуа отклик, он первым зацепил ту корку льда, которой покрылось сердце Ляньхуа, и с небрежностью ребенка её сдёрнул. Ляньхуа никогда не ощущал себя настолько уязвимым. Когда Добин привёл его к алтарю и показал портрет своего обожаемого учителя Ли Сянъи, в душе Ляньхуа что-то сломалось окончательно. Он смотрел, как Добин отбивает поклоны учителю, что был давно мёртв и даже не помнил его... И в то же время стоял рядом и пытался собрать все силы и мысли, которые были окончательно раздавлены грянувшими как гром среди ясного неба чувствами. Добин был нужен ему, и вовсе не как позврослевший ученик. Ляньхуа хотел помогать ему и заботиться, провести через все опасные тропы и помочь добиться успеха... И если Добин тоже, как и он сам десять лет назад, упадёт с этой вершины, то встретить у подножия, помочь отряхнуться и с новыми силами пойти дальше. У Ли Сянъи никогда не было такого человека. Он был одинок и заслужил это своей гордыней и самолюбием. Добин же был другим, гораздо более светлым и добрым. Ляньхуа... очень хотел быть с ним. Помогать ему и рассказать ему всё, что знает, чтобы его путь был менее болезненным. И если бы только это... Ляньхуа хотел полностью завладеть им, всем его вниманием и восхищением, его любовью, потому что сам хотел отдать ему всё. Силу и мастерство, душу и тело, и всю свою жизнь... Которой и так осталось совсем немного. Мысль о неминуемой смерти отрезвила. Добин молод, и если Ляньхуа посмеет проникнуть в его душу, то Добин будет страдать после его смерти. Ляньхуа же теперь меньше всего хотел причинить Добину боль. Крайне неприятно узнать, что ты никогда не любил никого так, как только что встреченного человека. И как больно осознать, что эта первая и оглушительно сильная любовь пришла слишком поздно. Ляньхуа впервые за долгие годы захотел спасти свою жизнь, которая была обречена на гибель самым смертельным ядом в мире. И эта мысль наполняла его сердце ужасом и отчаянием. Когда-то сильнейший мастер боевых искусств больше не мог спасти никого, даже самого себя. От этого хотелось кричать, впервые за долгие годы смирения и принятия своей судьбы. Ляньхуа думал и боролся с самим собой, пока готовил ужин, который Добин как обычно раскритиковал. А ведь Ляньхуа старался, чтобы Добину понравилось. Ему так хотелось услышать хоть одно доброе слово среди десятка насмешек. Добин сидел напротив него, такой юный и восторженный. Он заявил о своем желании покорить мир боевых искусств, и Ляньхуа попытался немного его успокоить... Кому как не ему знать, что этот мир полон боли и крови, мучительных страданий и гибели невинных. Он хотел защитить Добина. И в первую очередь от самого себя, поэтому в очередной раз усыпил его и выкинул из терема. Потому что... чем больше Ляньхуа смотрел на Добина, тем меньше у него было сил держать себя в руках. Добин назвал его другом перед тем, как потерять сознание. Ляньхуа же хотел заткнуть поцелуем этот глупый рот и крепче прижать к себе этого глупого мальчишку. Как жаль, что он не имел права этого делать. *** Ляньхуа даже не удивился, когда Добин вновь нашел его в деревне у подножия горы Пучу. — Какая встреча! — несмотря на радостную интонацию, вид у Добина был недовольный. — Разве это не любитель кинуть? — О, ну и встреча. Разве это не судьба? В этот момент Ляньхуа убедился в том, насколько плотно были переплетены их жизни... Либо же юноша обладал изрядными навыками следопыта. — Какая судьба? — Да тут, скорее, злой рок, Фан Добин. Ляньхуа чуть не назвал его “Сяобао”. Он уже узнал у тётушки Добина его милое домашнее прозвище и теперь хотел бы звать его так. Он понимал, почему родители дали ему такое невзрачное имя, “задохлик”, ведь они тем самым хотели отогнать от него болезнь. Сяобао, “маленькое сокровище”, звучало гораздо приятнее. Ещё бы научиться произносить его без придыхания и глупой улыбки. Поэтому оно было неуместно. Несмотря на свой фатализм, Ляньхуа хотел пройти мимо, но Добин с упрямством верного пса вцепился в него. — Постой. Мне нужна компания... Мы всё же друзья, давай хотя бы поедим вместе. Ляньхуа уже почти согласился — слово "друзья" в исполнении Добина звучало болезненно сладко... Но тот добавил с задорной улыбкой. — Кстати, ты платишь! Ляньхуа хотел упереться, но мысленно уже дал слабину. Добин сбежал из дома без ляна серебра, и Ляньхуа был готов поддержать его, но не смог не пререкаться, чтобы мальчишка не заподозрил неладное. Для Добина он бы не пожалел ничего. Расследование дела о семи безголовых трупах привело их на чёрный рынок расхитителей гробниц. Ляньхуа вновь пришлось приложить усилия, чтобы прикрыть слишком прямолинейного и бесхитростного Добина. И всё же стоило услышать очередную просьбу мальчишки помочь ему с расследованием, как он уже не смог отказать. "Кажется, это плохо кончится. Я стал слишком зависим от него". Всё шло неплохо, пока хозяин поместья Вэй не представил им своего дальнего родственника: ребёнка, что должен был помочь обнаружить и вскрыть гробницу. Ляньхуа хватило одного взгляда, чтобы узнать Фэйшэна даже в маске и под специальным меняющим облик и даже возраст заклятием. Он прикрыл рот рукавом, пряча довольную улыбку. Видимо, Фэйшэн явился за Слезой Гуаньинь, легендарным артефактом, который может улучшить боевые навыки. Как Ляньхуа и предполагал. Когда за ужином с хозяином поместья Фэйшэн воткнул палочки в руку надоедавшему ему соседу, Ляньхуа усмехнулся. Похоже, Фэйшэн совсем не изменился, в отличие от него самого. Ляньхуа одолевали смешанные чувства. С одной стороны, он был рад видеть Фэйшэна, а с другой... решил, что нужно будет найти способ загнать его в угол и выяснить местонахождение тела убитого Союзом Цзиньюань Шань Гудао. Ли Сянъи никогда бы не воспользовался подобной хитростью, Ли Ляньхуа же... был гораздо гибче и хитрее. Чтобы объяснить свою заинтересованность в Слезе Гуаньинь, Ляньхуа уже привычно соврал Добину про больное сердце — это хорошо могло объяснить его истощенное состояние. Он не ожидал такой бурной реакции — Добин сразу занервничал и обещал раздобыть ему что угодно, лишь бы спасти своего "друга". Ляньхуа позволил себе потешиться мыслью, что он не безразличен Добину. По крайней мере, думать так было приятно. Когда у гроба наньниньской принцессы Добин бросился отнимать Слезу у Фэйшэна, Ляньхуа не думал о собственной безопасности и дальнейших действиях. Он и так позволил Фэйшэну нанести первый удар, который Добин, к счастью, выдержал. С помощью обезьяньего когтя он выхватил Слезу из рук Фэйшэна и бросился наутёк. Уведя его из гробницы, подальше от раненого Добина, Ляньхуа швырнул Фэйшэну артефакт и кинулся прочь, через окружающий гору лес. Ляньхуа знал, что бежать бесполезно: навыки цингуна Фэйшэна были легендарны. Но он и не ставил цели убежать, только увести его подальше. Ляньхуа даже не вздрогнул, когда Фэйшэн приземлился рядом с ним, подняв ворох листвы. — Вот и встретились, Ли Сянъи. Ляньхуа и Фэйшэн схлестнулись взглядами, проверяя на прочность. Они расстались врагами, кем бы ни были в прошлом. Смерть Шань Гудао вбила между ними клин, что свёл на нет все их отношения. Фэйшэн действительно не изменился. Он вновь хотел вызвать Ли Сянъи на бой, как будто между ними ничего не стояло. Ляньхуа попытался в уже привычной манере скрыться, но не вышло: первый же удар Фэйшэна, который он попытался отразить, встряхнул все его внутренности и заставил закашляться кровью. Фэйшэн застыл как громом поражённый. — Почему ты так слаб? Ляньхуа вытер с губ кровь, пряча кривую усмешку. Фэйшэн хорошо его знал и умел бить по больному. Ляньхуа обстоятельно рассказал ему про то, как десять лет спокойно жил и научился готовить, старательно пытаясь подтянуть время. Узнать бы, сработала ли ловушка... Во время беззаботной болтовни Фэйшэн хмурился всё сильнее, а затем его лицо и вовсе скривилось от отвращения. — Я отведу тебя в Байчуань, чтобы твои люди увидели, кем стал глава клана Сыгу. Ляньхуа замер. Если все в палате Байчуань узнают его истинную личность... и если узнает Добин. Нет, этого нельзя допустить. Фэйшэн не дал ему долго думать: подхватил за пояс и взлетел на верхушку дерева. Ляньхуа старательно вырывался и жаловался, пока не заставил Фэйшэна опуститься обратно на землю. Трава Асура сработала, и Ляньхуа в лицо заявил Фэйшэну, что искал его. От этих слов гнев во взгляде того сменился растерянностью. — Ты искал меня? Зачем? — Есть одно дело, в котором мне можешь помочь только ты. Ляньхуа даже позлорадствовал: обмануть Фэйшэна и заставить заключить сделку оказалось легче лёгкого, ведь он знал его сотню лет. Вот только от этой сделки на душе осталась горечь, которую он заглушил мыслью, что Фэйшэн первым предал его. Не только разрушил их мирный договор, но и заставил своих людей напасть на Шань Гудао. Ляньхуа всего лишь отплатил ему той же монетой. Нет... Ляньхуа не стал бы губить такого великого мастера. Просто не видел иного способа, кроме как при помощи шантажа заставить Фэйшэна помочь. Фэйшэн ожидаемо согласился. Ляньхуа даже не обратил внимания, насколько растерянным тот выглядел. — А если его тело давно сгинуло? — Жить тебе без боевых навыков до самой смерти. Фэйшэн скрипнул зубами, но был вынужден подчиниться. Он пошел обратно к гробнице Ипинь, Ляньхуа едва поспевал за его быстрым шагом. "Кажется, я запрыгнул на спину тигра. Будут ли у меня шансы спастись? Впрочем, мне и так недолго осталось. Жаль только... Что всё закончится раньше". *** Когда Добин и Фэйшэн встретились, то невзлюбили друг друга с первого взгляда. Добин с лёгкостью поверил в очередную ложь о происхождении загадочного А-Фэя и без зазрения совести начал его задирать. Фэйшэн злился, но не рисковал нападать: он никогда не лез в заведомо проигрышные поединки. Пока к нему не вернулись силы, Фэйшэн был слабее Добина. Скорее всего. Когда эти двое в перепалке чуть не разнесли терем, Ляньхуа пожалел о решении взять их с собой. Может быть, стоило выгнать кого-то из них? Но Добина уже не хотелось прогонять, а вот Фэйшэн... Ляньхуа не планировал выпускать его из виду, пока не найдет останки брата по учению. После насыщенного событиями дня сон не шёл, и Ляньхуа вышел прогуляться. Практически бесшумные шаги он всё равно услышал и резко остановился. — Тоже не спится, глава Ди? — Этот ребёнок слишком сильно ворочается во сне. Где ты его подобрал? — Скорее, это он за мной увязался. Ляньхуа хотел обернуться, но Фэйшэн прижался к нему сзади и обнял. Ляньхуа ощутил, как от этих горячих объятий по спине побежали мурашки. Они слишком долго были любовниками, чтобы списывать это со счетов. — Сянъи... Ляньхуа привычно запрокинул голову, наслаждаясь ощущением сильных ладоней на талии, но тут же взял себя в руки. Нет, это невозможно. Нельзя позволять себе поддаться слабости, хотя... Тело привычно отзывалось на прикосновения Фэйшэна, но если уступить своему желанию... Тогда Ляньхуа не сможет его обманывать и использовать. Несмотря на все разногласия, Ляньхуа всё ещё был к нему неравнодушен. Поэтому, задержав дыхание, он выскользнул из объятий Фэйшэна и отошёл на пару шагов. Сила воли его ещё ни разу не подводила. — Сянъи больше нет. Меня зовут Ли Ляньхуа. И всё, что между нами было — в прошлом. Фэйшэн наклонил голову, в его взгляде читалась насмешка. — В прошлом, говоришь? Я заметил, как ты отозвался, почему отказываешься? — Между нами слишком многое произошло. В том числе, смерть моего брата по учению. Фэйшэн хмыкнул. — Хорошо. Я устраню это препятствие. Или ты нашёл себе кого-то ещё? — Нет. Я слишком болен, все силы уходят на выживание. Фэйшэн ухмыльнулся. — Ты всё ещё не умеешь врать, Ли Сянъи. — Ты... Фэйшэн развернулся и пошёл обратно к терему. Ляньхуа вскоре последовал за ним — настроение было испорчено окончательно. *** На следующий день они отправились в Байчуань: Добин отконвоировал преступника, а Фэйшэн вместе с Ляньхуа наведались в храм Пуду, чтобы узнать что-то о последнем человеке, видевшем Шань Гудао, — Ши Хуне. Монах Уляо мог уболтать даже Будду, поэтому убедил Ляньхуа наведаться в Байчуань и поговорить с Цяо Ваньмянь. Ляньхуа заподозрил, что тот снова пытается свести его с бывшей невестой, но не стал возражать. Он знал, что эта история точно осталась в прошлом. Повод наведаться в Байчуань нашёлся быстро: там собрались многие мастера и просто любопытные, чтобы посмотреть на недавно найденный меч легендарного Ли Сянъи: Шаоши. Фэйшэн и Ляньхуа стояли в стороне, наблюдая за торжественным представлением меча. Ляньхуа смотрел с усмешкой: как символично. Герой утратил свой меч, и теперь тот переходил из рук в руки, позабыв о своих подвигах. Кто знает, для каких бесчестных дел его могли использовать и эти десять лет. Когда Сяо Цзыцзинь, предложил мастерам сразиться за возможность опробовать Шаоши, Ляньхуа старательно отвернулся: его это не касалось, пусть молодые вроде Добина развлекаются. Его взгляд упал на саблю за спиной Фэйшэна. — Кстати, как зовут твой меч? Фэйшэн ухмыльнулся. — Меч. — Просто меч? Без имени? — А зачем ему имя? Вот у того меча имя вычурное, а кончил он в чужих руках. Ляньхуа удивился, насколько в этот раз сошлись их с Фэйшэном мысли. Ли Сянъи действительно дал имя ему под стать, а теперь... Медленно умирает от яда, выдавая себя за другого. И всё же... В этих местах всё напоминало ему о героическом прошлом, и Ляньхуа бы не отказался ещё раз коснуться знакомой рукояти, каждую трещинку на которой он помнил до сих пор, проверить остроту легендарной стали... Кажется, с возрастом он стал слишком сентиментален. — Меч не вернёшь? — безразличным тоном поинтересовался Фэйшэн, и Ляньхуа вздрогнул: давно ли тот научился его мысли читать? — Он не мой, Ли Сянъи умер десять лет назад. Фэйшэн обернулся, внимательно разглядывая его. — Ведь жалеешь, что я побил тебя десять лет назад. Фэйшэн уже неоднократно кичился своей победой, доводя до белого каления Добина и нервируя Ляньхуа. Вот и в этот раз тот явно подзуживал, но Ляньхуа сохранял равнодушный вид, хотя внутри уже закипал от этих подколок. Видимо, владел он собой не так хорошо, потому что Фэйшэн ухмыльнулся и лёгким движением руки послал Ляньхуа в гущу драки. Как назло, когда истекло отмеренное время, Ляньхуа выхватил из рук Добина победу в поединке за право опробовать меч. Все взгляды остановились на нём, едва успевшим надеть маску. Пусть яд и изменил его черты, но бывшие соратники, кажется, узнали его с первого взгляда. Добин выглядел до невозможности расстроенным, но не стал возмущаться. Ляньхуа же бросил взгляд в толпу, мигом выхватив высокую фигуру: Фэйшэн внимательно наблюдал за ними. Он невольно улыбнулся: Фэйшэн буквально-таки заставил его исполнить собственное желание, а не привычно отказаться от него. Неужели это проявление заботы?.. Нет, скорее попытка повеселиться за чужой счёт. Ляньхуа обнажил меч, оказавшийся подделкой, и именно Фэйшэн разрушил иллюзию: больше никто не смог бы так прицельно метнуть камень. Это не мог сделать никто, кроме него и самого оглушённого чувствами и воспоминаниями Ляньхуа, настолько хорошо не знал, как выглядел Шаоши. Ляньхуа всегда носил меч с собой и неоднократно отмечал, что Фэйшэн любит рассматривать и роскошно отделанную ручку, запоминая каждую царапинку, и расшитые ножны. Ляньхуа заметил этот интерес и один раз на утро после бурной ночи предложил Фэйшэну опробовать меч. Тот тут же впихнул Шаоши в руки Ляньхуа: — Я привык к сабле. Сломаю. Ляньхуа не стал настаивать. Возможно, Фэйшэн действительно не привык к такому оружию. Тем не менее, тот первым заметил подделку. В конце концов Ляньхуа оказался втянут в гущу поисков подлинного Шаоши. Ему было трудно не выдать себя, и он невольно вспомнил и попытки Уляо силой отвести его в Байчуань, и угрозу Фэйшэна раскрыть его личность. Выходит, чего больше всего он боится, то и случится. Неким чудом он остался неузнанным. Он смог поговорить с Ваньмянь и унять её страдания: рассказал, что нашёл труп Ли Сянъи и забрал с него вышитый мешочек, который она ему подарила. Ваньмянь отказывалась верить, но Ляньхуа умел убеждать. Он говорил так воодушевленно, что поверил сам. Ляньхуа помог Ваньмянь проститься с мечтой о возвращении Сянъи, и ему самому стало легче. Он уже не жалел, что Ваньмянь бросила его незадолго до рокового столкновения Союза Цзиньюань и его собственного ордена. Он действительно слишком долго пренебрегал ею. После возвращения насточщего Шаоши весь совет Байчуаня явился к Ляньхуа, чтобы дать ему возможность опробовать легендарный меч, как и было обещано на соревновании. Ляньхуа не смутился под пристальными взглядами старых знакомых и даже смог разыграть целое представление. Это было нетрудно — после спасения Цяо Ваньмянь он едва мог встать с постели, тяжёлый меч дрожал в его руках. Фэйшэн был прав — он с радостью прикоснулся к оружию, что проделало с ним долгий путь к вершине мира боевых искусств. Вот только... сохранить тайну было важнее. Когда Юнь Бицю подал ему кашу с лечебными травами, он с трудом удержал лицо. Ляньхуа уже знал, кто отравил его ядом Бича с подачи Цзяо Лицяо, и наверняка с ведома Фэйшэна. Впрочем, это была всего лишь очередная проверка: судя по запаху, каша была щедро сдобрена арахисом, который не переносил Ли Сянъи. Ляньхуа сначала отказался, но затем с удовольствием съел всю плошку — после отравления легендарным ядом его уже не могли взять другие. А ведь в прошлом ему было нелегко, Ваньмянь даже пришлось дать ему драгоценную нефритовую мазь, чтобы избавиться от болезненной сыпи. Это все осталось в другой жизни. Вместе с подвигами Ли Сянъи. Перед отъездом Ляньхуа наведался в храм Пуду, чтобы всё рассказать Уляо. Монах, видимо, всерьез рассчитывал, что давняя любовь к Ваньмянь заставит его бросить все силы на исцеление. Уляо был в бешенстве, а Ляньхуа только печально улыбался. Он многое изучил о ядах... чтобы убедиться, что у него нет надежды на спасение. Интересно, как бы отреагировал Уляо, если бы Ляньхуа сказал, что не может исцелиться даже ради Добина, которого полюбил больше жизни?.. По окончании разговора монах в ярости хлопнул дверями, а Ляньхуа остался флегматично пить чай. Он вздрогнул, когда Фэйшэн влетел в комнату подобно урагану. Буквально кипя от ярости, тот сгрёб Ляньхуа за воротник и прижал к стене. Ляньхуа закашлялся — удар по спине сбил его дыхание. — Ты! Ты был отравлен! — прорычал Фэйшэн. — Подслушивать нехорошо, глава Ди. Голос Ляньхуа звучал равнодушно, хотя на самом деле он был испуган: в такой ярости Фэйшэн убьёт его, и не заметит. Пришлось приложить много усилий, чтобы удержать безмятежное выражение лица и успокоить пульс и дыхание. Нельзя было показывать Фэйшэну свою слабость, ведь тот всегда уважал его как равного, сильного соперника, хоть и подкалывал насчёт утраченных навыков. Раз теперь он узнал про неисцелимый яд, то должен понять, что его любимого соперника Ли Сянъи уже не вернуть. Слабый целитель Ли был ему неинтересен, верно? Фэйшэн встряхнул его и схватил за горло. Голова Ляньхуа с глухим стуком ударилась об стенку, он рефлекторно перехватил запястье Фэйшэна... Хоть и не смог бы его ослабить: даже с заблокированными травой Асуры меридианами Фэйшэн был силён. Ляньхуа слишком много потерял. Теперь он был не чета себе прежнему. — Почему ты мне не сказал?! Хотел посмеяться надо мной? — Яд начал действовать во время поединка. Радуйся, глава Ди, ты самый сильный в мире боевых искусств, раз одолел первого в списке. Фэйшэн скрипнул зубами и сжал горло Ляньхуа. Тот захрипел и сильнее вцепился в запястье Фэйшэна. Похоже, ему конец. Когда сознание начало мутиться от нехватки воздуха, Фэйшэн отпустил его горло, вместо этого вцепившись в плечи, и встряхнул как куклу. — Сянъи... почему ты не сопротивляешься? — вместо недавно клокотавшей ярости в голосе Фэйшэна звучали удивление и обида. Слишком гордый, Ляньхуа всё же был вынужден сказать ему прямо. Фэйшэн не поймёт намеков и увиливаний и выбьет из него всю правду. Зачем причинять себе напрасные страдания? — Я утратил свою силу, теперь я тебе не ровня. Найди новый список лучших мастеров и займись ими. Я... не вынесу и одного твоего удара. Говорить правду было больно и унизительно, но Ляньхуа смог проглотить свою гордость, иначе Фэйшэн точно вышиб бы из него дух. А Ляньхуа больше не хотел умирать, хоть и смирился со своей участью. Уляо сказал, у него осталось меньше года, так это время можно потратить с пользой, а не глупо геройствовать перед Фэйшэном. В этом он сильно отличался от Сянъи. Реакция Фэйшэна его удивила. — Я найду способ вывести яд, и ты со мной сразишься. Ты снова станешь моим соперником. Ляньхуа закашлялся, смеяться не получалось. Вот как... Фэйшэн победил его в Восточном море, но все равно не знает покоя. Не угомонится, пока не убьет его?.. А ведь когда-то они неплохо ладили. — Яд Бича неисцелим. Я больше никогда не смогу сразиться с тобой. У меня осталось не так много времени, поэтому в память о нашей... дружбе... дай мне дожить его спокойно, со всеми частями тела на своих местах. — Нет. Я найду способ, я заставлю Демона Ядов исцелить тебя. Я не дам тебе умереть и помогу вернуть силу. Фэйшэн наклонился к нему и на несколько долгих мгновений замер, глядя в глаза. Ляньхуа отвернулся — как ему объяснить? Неожиданно Фэйшэн схватил его за подбородок и развернул к себе. Не успел Ляньхуа возразить, как Фэйшэн его поцеловал. Ляньхуа был настолько ошарашен, что уступил, открывая рот. Мгновения растерянности сменились узнаванием: как же давно это было, но тело привычно реагировало на Фэйшэна. Знакомый запах, прикосновения, всё это вернуло в прошлое, в то время, когда они были близки. Ляньхуа был уверен, что забыл, что было между ними... Но одного поцелуя хватило, чтобы всколыхнуть давно похороненные воспоминания. Ляньхуа схватил Фэйшэна за плечо, прижимаясь к нему ближе, как будто желал преодолеть то малое расстояние, что их разделяло и вплавиться в его тело. Фэйшэн отстранился, давая Ляньхуа возможность вдохнуть, поцеловал его подбородок и шею. Сквозь тонкую дымку разгорающегося желания Ляньхуа осознал, что и где они делают. Он не удержался, в этот раз он совсем потерял контроль. Не сейчас. Не здесь. Где-то рядом были Уляо и другие монахи, которые в любой момент могли заглянуть в павильон. И Добин. — Нет, — хрипло прошептал Ляньхуа и попытался оттолкнуть Фэйшэна. Проще было отодвинуть скалу! Фэйшэн укусил его за шею и дёрнул воротник, пытаясь распахнуть одежды. Ляньхуа ощутил подступающую горечь. Фэйшэн всегда будет делать то, что захочет, пользуясь правом сильного. И если он хочет трахнуть совершенно обессилевшего Ляньхуа здесь и сейчас, тот не сможет ему ничего противопоставить. Когда-то давно, кажется, ещё в прошлой жизни Фэйшэн обещал не насиловать Ли Сянъи, потому что уважал его силу. Ляньхуа не мог противопоставить ему ничего. Даже если он рискнёт раскрыть свою личность и использовать боевые навыки, слабые по сравнению с прошлым, попытки вырваться не помогут, только дадут Фэйшэну понять, насколько он ослабел после всего одной схватки, но... это было невыносимо. — Нет... — прошептал он, неуклюже толкая Фэйшэна в плечо. Неожиданно Фэйшэн отпустил его. Ляньхуа судорожно запахнул под самое горло растянутый ворот халата, с трудом переводя дыхание. Трудно сопротивляться, когда колени подкашиваются, а руки сами хотят обнять Фэйшэна и никуда не отпускать, пока они оба не утолят желание. — Если ты не хочешь, то почему не сопротивляешься? Ляньхуа скрипнул зубами — Фэйшэн пытается раздавить его окончательно?! — Я же сказал "нет"! — Я не услышал. Я потерял контроль, ты был слишком близко. Между нами ничего не изменилось. Ляньхуа застонал: Фэйшэн был в своём репертуаре! В этот момент двери павильона распахнулись: внутрь белой молнией влетел Добин. Ляньхуа был готов провалиться сквозь землю. — Убери от него руки! Фэйшэн отстранился, бросил на Добина испепеляющий взгляд и как ни в чем не бывало прошёл мимо него. Добин же увидел, что Ляньхуа выглядит помятым и тяжело дышит, комкая ворот халата. Добин в два шага подлетел к Ляньхуа и обнял его, удерживая на ногах. Ляньхуа закашлялся, и Добин заметил расцветающие на его шее синяки. — Он душил тебя? Я его убью! — Стой! Ляньхуа вцепился в рукав Добина. Если тот сейчас сунется к Фэйшэну, ему не поздоровится. Даже если в этот раз он одержит победу, тот не постесняется ему отомстить, когда вернёт силу. — Стой, Фан Добин, он... У него был повод, не обращай внимания. Добин с недоверием смотрел на Ляньхуа. — А-Фэй может быть опасен, берегись его. Не бойся, я всегда буду тебя защищать! Ляньхуа улыбнулся: как непривычно и приятно было это слышать. Раньше все хотели помощи и защиты от него, но никто не предлагал сам. Тем более, что перед этим Добин уже не побоялся заступиться за него перед взревновавшим Сяо Цзыцзинем, рискуя своим всё ещё шатким положением в Палате Байчуань. «Как же приятно, когда о тебе заботятся и беспокоятся». Ляньхуа горько усмехнулся: стоило потерять всё, чтобы на излёте дней встретить поистине близкого человека, хотя... Захочет ли Добин оставаться с ним, когда узнает, что Ляньхуа и есть тот некогда великий мастер, которым он так восхищается? Ляньхуа малодушно понадеялся не дожить до этого момента. Пусть он всегда будет для Добина фальшивым лекарем, а не павшим героем. *** В качестве благодарности за своё спасение Цяо Ваньмянь сообщила Ляньхуа о том, куда десять лет назад направился Ши Хунь, последним видевший тело Шань Гудао. Ляньхуа повёл терем в сторону усадьбы Цайлянь. По дороге к ним присоединился и Фэйшэн. На подъездах Ляньхуа и Добин узнали о происшествии — в славящейся своими уникальными лотосами усадьбе утонула невеста, третья за последние десять лет. Добин воспринял всё очень серьёзно и буквально загорелся: — Я расследую это дело! Ляньхуа, ты будешь мне помогать. Ляньхуа кивнул. Его не сильно интересовали эти убийства, но под прикрытием расследования можно будет поискать следы Ши Хуня. К тому же, Ляньхуа был счастлив помочь Добину, хоть и не показывал этого. Фэйшэн был предельно честен: его интересовал только Ши Хунь. Тем не менее он согласился держать себя в руках и никого не трогать — лишнее внимание им было ни к чему. Судя по недовольному выражению лица, сдерживаться ему было тяжело, но Ляньхуа не хотел новых жертв. Добин же как будто нарочно нарывался и вздорил с Фэйшэном! В расследовании им постоянно мешали, но Ляньхуа, попутно находя в поместье Ши Хуня, всё равно упорно искал улики. Которые, как ни странно, вели к злосчастному платью. Похоже, оно действительно было проклято. Внимательно рассмотрев его, Ляньхуа решил пошутить и предложил Фэйшэну и Добину примерить проклятый наряд. Разумеется, они не согласились. Ляньхуа и так сомневался, что на Фэйшэна оно налезет, а вот Добин смертельно побледнел. Ляньхуа предложил бросить жребий. Когда он увидел, что Добин крепко сжал кулак и выбросил "камень", сам показал "ножницы". Подтрунивать над Добином было весело, но мучить его совсем не хотелось. Ляньхуа только отметил, что Фэйшэн тоже показал "камень". Как бы они ни спорили, эти двое были похожи больше, чем хотели признавать. Когда Ляньхуа в полном облачении невесты вышел к своим спутникам, каждый его шаг сопровождался звоном серебряных украшений. Фэйшэн и Добин одновременно обернулись на звук и застыли, открыв рты. Ляньхуа тактично выждал несколько секунд, прежде чем недовольно бросил: — Чего уставились? — Хороша невеста, — ухмыльнулся Фэйшэн. — Я бы не отказался от такой. — Тебе идёт, — пробормотал Добин, покраснел и отвернулся. Реакцию Фэйшэна Ляньхуа понял: как ещё мог отреагировать его давний любовник на такой неоднозначный выбор наряда. Ляньхуа вспомнил, что один раз переодевался ради смеха в женское на встрече с Фэйшэном. Платье было варварски разорвано, а Ли Сянъи остался сыт и доволен. Реакция же Добина его заинтересовала. Мальчишка явно выглядел донельзя смущённым. Ляньхуа бы дорого дал, чтобы узнать, о чем он думал в этот момент. *** Добин очень о многом размышлял. Вообще, с момента знакомства с Ляньхуа его голова постоянно болела от мыслей. Загадочный целитель как орехи щёлкал одну загадку за другой и легко заменил бы половину Байчуаня, если бы мог перемещаться по воздуху и быть в нескольких местах одновременно. Целитель Ли был явно любим простым народом, но у Добина он сразу вызвал беспокойство. Ну, как сразу... В тот момент, когда он очнулся после отравления и наткнулся взглядом на мужика с молотами! Конечно, Добин вскоре понял, что легендарный целитель тот ещё шарлатан, но... Это же был не двор императора, а Цзянху. В этом мире было крайне мало честных и благородных героев, куда больше — неподвластных закону жуликов и убийц. Цзянху жил по своим законам и не подчинялся никому, только Байчуань, как осколок сильнейшего ордена Сыгу, пытался наводить порядок в этом людском хаосе. Добин старательно гнал от себя мысль, что в этом сборище воинов и жуликов ему, наследнику министра налогов и хозяйки павильона Тяньцзи, делать нечего. Он был слишком наивен, о чём ему не раз без стеснения говорил в лоб Ляньхуа. Его родители были против и оставили его без денег. Байчуань боялся его матери и тоже не хотел принимать. Но Добин не отчаивался. У него была цель — стать великим героем, под стать своему кумиру Ли Сянъи. Тот успел всего лишь дать больному ребёнку деревянный меч, но Добин упорно звал его учителем. Ради Ли Сянъи он был обязан добиться успеха вопреки всему! Кстати, насколько Добин знал, Ли Сянъи тоже происходил из простых людей, его прошлое было достаточно туманно и не освещено сказителями историй. Впрочем, в полном воров и обманщиков мире Ли Сянъи оставался неподражаемым и светлым идеалом, несмотря ни на что. Героям прощали многое. Они же герои. Поэтому Добин не торопился арестовывать и тащить в Байчуань лже-целителя. Больные уходили здоровыми и неким чудом выздоровевшими, поэтому предъявить Ляньхуа было нечего. Добин решил присмотреться к нему повнимательнее, ведь этот человек чем-то сразу привлёк его. Добин дураком не был, и, конечно, сразу понял, что его обманывают. Ляньхуа так складно рассказывал сказки, что Добин был уверен — перед ним незаурядный человек. Возможно, он не вылечил кого-то очень знатного, и теперь на него ведётся охота? На самом деле, это Добина интересовало мало. Изворотливый целитель раз за разом сбегал, но Добин вновь его находил. Как будто их сводила сама судьба! Во время совместных расследований он внимательно следил за Ляньхуа, чтобы сделать для себя вывод: такой человек ему просто жизненно необходим! Добина упорно не хотели брать в Байчуань, но с помощью Ляньхуа он расследует три дела и докажет свою значимость. Что в этом такого? В мире боевых искусств много жуликов, можно и самому схитрить ради своей цели! А ещё Добин заметил, что целитель Ли смертельно болен. Когда он в порыве злости прижал Ляньхуа к дереву и ощутил, насколько тот был худым даже через одежду, то тут же полез проверять пульс. Здоровье Ляньхуа было хрупким, и осознание этого вызывало у него горечь. Хотя какое дело Добину до какого-то жулика? Добину приходилось много думать. Он пытался догнать ход мысли Ляньхуа во время очередного расследования, пытался найти способ вылечить целителя или хотя бы убедить его показаться целителям из Байчуаня — Добин бы нашел способ с ними расплатиться, лишь бы спасти своего друга. Первого друга в мире боевых искусств, что принял его так холодно. Добин думал о тех тайнах, что носил с собой целитель. Почему тот так настойчиво выкидывал его из своего дома, но при встрече улыбался, заботливо кормил своей совершенно невкусной едой и, несмотря на ворчание, помогал с расследованиями? Добин жадно впитывал его знания и перенимал опыт, и в свою очередь защищал регулярно влипающего в неприятности целителя. Заботиться о Ляньхуа оказалось неожиданно приятно, хоть тот и не благодарил за помощь, кокетливо улыбаясь, как это делали девушки. Не огрызался, как это делали парни. Ляньхуа вообще никак не выражал своей благодарности, лишь ужин становился чуточку сноснее, а объяснения подробнее и интереснее. Добин очень это ценил: болтающий без умолку Ляньхуа умел отблагодарить тем, что было нужно. Добин уже распланировал их совместное путешествие по Цзянху и был уверен, что сможет убедить Ляньхуа последовать за ним. Ведь добиться славы и взглянуть на мир с самой вершины так захватывающе! Плевать, что Ляньхуа не разделяет его восторгов: пусть его и тяготит болезнь, Добин не сомневался — он сможет найти нужных врачей и поставить своего друга на ноги. Обретя силу и здоровье, тот перестанет ворчать и согласится последовать за ним. Они же друзья, как иначе? Но Ляньхуа оказался не внушающей доверия личностью. Он знал явки и пароли расхителей гробниц: Добин не поверил в совпадение с погибшим легендарным вором, а ещё... Каждого человека характеризуют его друзья, особенно в Цзянху. Добину категорически не понравился А-Фэй. Он даже не стал уточнять, что Ляньхуа не обращал внимания на Железную Голову, пока не закончилось их приключение в гробнице Ипинь! А-Фэй был слишком похож на грабителя с большой дороги, и тем самым вызывал у Добина жгучую неприязнь. А-Фэй платил ему тем же, они даже подрались в тереме, за что Ляньхуа безжалостно отправил их ночевать на улицу. С каждым днём взгляды А-Фэя становились злее, и Добину даже не хотелось его по-дружески подкалывать. К тому же, А-Фэй позволял себе высмеивать его учителя, и от такого кощунства хмурился даже непробиваемый Ляньхуа! Когда же Добин заглянул на шум в павильон храма Пуду и увидел, как похожий на гору А-Фэй душит болезненного Ляньхуа... То не смог сдержаться. Забыв обо всём, он бросился на А-Фэя с кулаками, но Ляньхуа вмешался. — Стой, Фан Добин, он... У него был повод, не обращай внимания. Добин кивнул, обнимая хрипло дышащего целителя. Ляньхуа старательно стягивал ворот, пряча следы мёртвой хватки А-Фэя. Взглянув на это, Добин ощутил, как его сердце сжалось. Он никому не позволит обидеть своего друга. — Не бойся, я всегда буду тебя защищать! Ляньхуа сразу же расслабился в его объятиях и едва слышно сказал: — Спасибо. Короткий ответ лишь придал Добину уверенности. Он никогда не оставит его и всегда будет его защищать, ведь... Когда Добин был маленьким и болезненным ребенком, который мог передвигаться только на кресле на колёсах и едва поднимал железный меч, что дал ему для тренировки дядя, только Ли Сянъи помог ему. Не пожалел, не посмеялся, даже не сделал ничего особенного, всего лишь дал подходящую ребёнку по силе игрушку! Он вдохновил юного Добина своей силой и добротой. Жаль, что Ли Сянъи погиб, и Добин не смог его отблагодарить. Вместо этого он хотел взять пример со своего учителя и помочь Ляньхуа. Почему именно ему, а не какому-то несчастному сироте? Потому что Ляньхуа был его другом и очень ему нравился. Добин был уверен, что после такого жестокого нападения А-Фэя прогонят, но вскоре тот сам нагнал терем. Ляньхуа пригласил его поехать вместе с ними расследовать убийство невест в поместье Цайлянь, и Добин даже не успел возмутиться. Он послал домой письмо с целью разузнать о происхождении А-Фэя и как назло наткнулся на него в лесу. А-Фэй разговаривал с каким-то странным типом, который явно получил от него указания и скрылся за деревьями. А-Фэй ничуть не смутился, когда Добин вышел к нему. Взгляд его был всё так же холоден и полон неприкрытой жестокости. Как простой человек мог иметь подобную ауру убийцы?! — Зачем ты преследуешь нас, ради Ляньхуа? — с вызовом спросил у него Добин. А-Фэй прищурился и насмешливо спросил: — А ты думал, ради тебя? Не дожидаясь ответа, он отвернулся и пошёл прочь. Добин другой дорогой вернулся в терем. Ляньхуа заметил, насколько сильно они не ладят, и попросил Добина не задирать А-Фэя. Добин не сомневался, что у этого мясника была сложная судьба, но отказывался проигрывать ему. Он почему-то был уверен, что А-Фэю ни в коем случае нельзя уступать, иначе потеряет что-то очень важное, помимо уязвлённой гордости мастера боевых искусств. По приезду в Цайлянь им пригодился украденный Добином жетон, пусть при расследовании им и чинили препятствия. Ляньхуа снова вёл, но в этот раз было хуже — даже тупой А-Фэй и то быстрее реагировал на его версии, чем он сам. Добин злился — кажется, он напоролся на парочку закадычных друзей, что понимали друг друга с полуслова. Тогда Добин впервые ощутил горечь ревности. Ляньхуа был его другом! Ему не стоит водиться с этим мясником, который наверняка вынашивает план убить их обоих! Когда Ляньхуа предложил кому-то из них переодеться в платье, Добин был несказанно рад своему выигрышу — не хотелось становиться предметом шуток А-Фэя. Фан Добин думал о многом. Но когда Ляньхуа вышел из-за ширмы, позвякивая украшениями и кокетливо улыбнулся, все мысли пропали из головы. Потому что у него встал. *** Ляньхуа с удивлением смотрел на своих спутников, застывших столбами. Фэйшэн отпустил весьма неоднозначную шуточку и отвернулся, а вот Добин сильно смутился и опустил взгляд. — Я не... потом. Прежде чем Добин тоже отвернулся, Ляньхуа даже в едва освещённой свечами комнате заметил, как он покраснел, дыхание сбилось. Добин... удивился или возбудился? Ляньхуа ощутил, как по его спине пробежали мурашки. Конечно, это только следственный эксперимент, ему нужно представить себя на месте одной из трёх погибших невест. Но после обжигающего взгляда Фэйшэна мысли свернули не в ту сторону "Я бы не отказался от такой", — прозвучал в ушах голос Фэйшэна. Ляньхуа подумал, что было бы неплохо сейчас бросить всё и прижаться к нему, предлагая себя. Фэйшэн бы не отказался. Интересно, а Добин бы тоже заинтересовался? Судя по его состоянию, он не отказался бы заняться любовью с Ляньхуа. А сам Ляньхуа не отказался бы от возможности попробовать их обоих. Наверняка, это был бы очень полезный опыт. Ляньхуа вздрогнул и помотал головой, отгоняя наваждение. Это ещё что за мысли? "Ляньхуа, ты хуже распутной девки! Это невозможно. Тебе бы разобраться и отвадить Фэйшэна, чтобы он меньше страдал после твоей смерти, да перестать заглядываться на Добина! А не думать о том, как сладко было бы разделить ложе с ними обоими!" Впрочем, Ляньхуа смог взять себя в руки и заняться расследованием. В комнате невесты не было зеркала, но камни у пруда были отполированы до блеска. Склон был настолько опасным, что Ляньхуа едва устоял на нем в тяжёлом узком платье. Когда на них выскочил Го Кунь со скелетом за спиной, Ляньхуа в испуге шарахнулся от него. Роскошное платье неумолимо тянуло вниз по склону, и он свалился в воду, по пути ударившись о мелкие камни. Удар по затылку был особенно болезненным, но холодная вода пруда привела его в себя. Платье тянуло ко дну, но Ляньхуа варварски разорвал юбку и смог вынырнуть на поверхность. Всего на мгновение, но глоток воздуха придал ему сил. При следующей попытке всплыть кто-то схватил его за запястье и помог выбраться на берег. Ляньхуа удивился, увидев, что этим кем-то был Фэйшэн. С трудом поднявшись на ноги, Ляньхуа начал отжимать ставшее ещё более тяжёлым платье. Фэйшэн стоял рядом, скрестив руки на груди. На его губах мелькнула улыбка. — Сил не осталось, но навыки плавания выше всяких похвал. Вот как ты выжил в Восточном море. — Спасибо за помощь, лао Ди. А где Фан Добин? Фэйшэн хмыкнул. — Твой защитник убежал за Го Кунем. Ты слишком ослаб, если бы Фан Добин не защищал тебя, как бы ты жил дальше? Ляньхуа поморщился и попытался перевести неприятный разговор в другое русло. — Кстати, о Фан Добине. Лао Ди, дам тебе совет... Ты не представляешь, на что он способен, так что не задирай его. — Способен? — ухмыльнулся Фэйшэн. — Как восстановлю силы, так убью его. Ляньхуа опустил голову. Спорить с Фэйшэном было совершенно невозможно. Фэйшэн тем временем обошёл его по кругу и неожиданно вытащил из кармана небольшой пузырёк. — Смажь синяки на шее. Ляньхуа машинально потянулся за баночкой, в которой хранилась целебная мазь. Стоило открыть её, как Ляньхуа ощутил знакомый запах: Фэйшэн часто приносил это дорогое лекарство для него, потому что не оставлял ни единого живого места на шее, да и на других местах оставалось много любовных меток. Это... тоже вызывало ностальгию. — Спасибо. Для дальнейшего расследования, что Ляньхуа с Фэйшэном проводили по своим методам, им пришлось сбросить Добина с хвоста. В большом поместье это оказалось несложно. Добин тем временем получил известия из поместья Тяньцзи и поспешил найти Ляньхуа. Всё же А-Фэй был очень сомнительной личностью. Неожиданно Ляньхуа обнаружился у Добина в комнате, сидящим за столом с богато накрытым обедом. — Зачем пришёл ко мне? — в голосе Добина звучала обида. Ляньхуа же и бровью не повёл. — Подумал, что ты проголодался, со вчерашнего дня ничего не ел. — Есть ещё совесть! Добин плюхнулся напротив Ляньхуа и из жадности схватил сразу две куриные ножки. Ляньхуа не претендовал на мясо, только флегматично пил чай. Добин быстро прожевал курицу и сразу начал: — Ляньхуа, ты всё это время что-то делаешь с А-Фэйем, и без меня. Я боюсь, что он тебе навредит. — Какой-то молокосос читает мне нотации? — холодно осёк его Ляньхуа. — Просто я волнуюсь! Мир боевых искусств полон негодяев, ну а ты — слабый целитель. Дожевав, Добин добавил: — Ляньхуа, ты тоже полон секретов, но я уверен, что ты хороший человек и мой первый друг в Цзянху. Ляньхуа поднял на Добина взгляд. В целом мире только этот невинный вчерашний ребёнок считал его хорошим человеком. Похоже, Ляньхуа отлично отточил искусство притворства. Более того, он назвал Ляньхуа другом. Раньше Ляньхуа бы очень обрадовался этим словам, но... Теперь этого ему было недостаточно. Возможно, раз ему осталось так мало времени, стоило позволить себе хоть несколько месяцев быть счастливым с Добином? Отдать ему всю любовь, пришедшую так поздно, всю заботу и внимание? Может ли Ляньхуа позволить себе немного счастья и удовольствия в конце своей жизни? А Добин... не настолько же дурак, чтобы влюбиться в него? Впрочем, у него не хватило бы времени. Стоило Добину вновь поднести куриную ножку во рту, как Ляньхуа добавил: — Эй, это всё не бесплатно. Мы с А-Фэем не продвинемся в расследовании без помощи сыщика Фана. Добин отряхнул руки и беззаботно ответил: — Раз уж так, то я помогу тебе. С помощью Добина они действительно продвинулись дальше, и вскоре неприглядная правда вышла наружу: хозяин усадьбы Цайлянь убил свою жену, когда та попыталась сбежать с Ши Хунем. Дело было раскрыто, Добин собрался сопроводить преступников в Байчуань, а Ляньхуа и Фэйшэн нашли записи Ши Хуня, в которых было указано местонахождение сохраненного им трупа Шань Гудао. Ляньхуа вооружился лопатой и с остервенением начал раскапывать слежавшуюся за десять лет землю под ивой у южных ворот поместья Цайлянь. Фэйшэн стоял в стороне, наблюдая, но не вмешиваясь. За это Ляньхуа был ему благодарен. Ляньхуа открыл гроб и убедился, что тело Шань Гудао сохранилось таким, каким было в день гибели, Ши Хунь постарался на славу. Ляньхуа вцепился в край гроба, пытаясь удержать наворачивающиеся на глаза слёзы. Даже спустя столько лет он мог винить в смерти старшего брата по учению только самого себя. Из оцепенения его вывели шаги — к ним подошёл удивленный Добин. — Ли Ляньхуа, что делаешь? Чья это могила? — Фан Добин, это останки твоего дяди, Шань Гудао. Подойди, почти его память. Добин был растерян, но отбил положенный поклон. Сам Ляньхуа был в не меньшем смятении. То, ради чего он жил после отравления, почти совершилось. Ляньхуа и Добин похоронили тело Шань Гудао на горе Юнинь, там, где был покоился их учитель. Пока Добин выражал свое почтение могиле дяди, Ляньхуа стоял позади, рассматривая два надгробия. У него осталось не так много времени, вскоре он тоже ляжет в эту землю. Вот только, как же не хотелось уступать смерти, глядя на Добина. Тот как раз выпрямился и обернулся к Ляньхуа. — Ты похоронил дядю рядом с его учителем! Раз ты знал его последнюю волю, то вы, видимо были близки. Можешь рассказать мне о них? Ведь я был слишком мал и плохо знал дядю и Ли Сянъи. Ты же... и его знал тоже? Если Ляньхуа думал, что ему было мучительно больно хоронить старшего брата, то он ошибался. Слова Добина рвали его душу на части, ведь мёртвым уже не поможешь и не навредишь, они давно покинули этот мир. Добина же он обманывал раз за разом, но... пути назад больше не было. Впрочем, у него всё ещё была возможность рассказать. Когда они сели напротив двух могил, Ляньхуа пустился в пространный рассказ. Вспоминать прошлое было неожиданно легко, как и говорить правду. Стоило лишь говорить о Ли Сянъи в третьем лице, а уж этому он давно научился. Даже в мысленных разговорах с самим собой. Добин слушал его с восхищением, и Ляньхуа не мог этому не умилиться. Добин слишком хороший, тяжело ему будет. Ляньхуа должен о нём позаботиться, насколько хватит сил, и защитить от окружающего зла. И от себя, в первую очередь. Ляньхуа терзался, ведь в минуту слабости ему хотелось броситься на шею Добина и рассказать всё... Нет. Не всё. Только о своих чувствах. Добин же очень чуткий юноша и тоже к нему неравнодушен, хоть и называет это дружбой, а значит, неизбежно будет страдать. Когда радостный Добин отправился по поручению Ляньхуа купить продукты в дорогу, Ляньхуа увёл терем. Настало время расплатиться с Фэйшэном. *** Ляньхуа встретился с Фэйшэном в условленном месте: в заброшенной хижине посреди леса. Ляньхуа осмотрел кипящие котелки с отварами — всё было готово. — Для этой техники нужен отвар и серебряные иглы. Глава Ди, ты медитируешь, я ставлю иглы. Фэйшэн нахмурился. — Только без фокусов. — А ты стал ещё бдительнее за эти десять лет. — Я лучше изучил тебя за эти недели. — Будь спокоен, хуже не сделаю. — Хотелось бы. Всё прошло гладко: Ляньхуа поставил иглы, что были нитями присоединены к специальным сосудам, которые должны были вытянуть яд. — Я же сказал слова мантры? Гоняй энергию ци сорок девять дней, и ты избавишься от яда. Запомни, ровно сорок девять дней, и ни шичэнем меньше. Фэйшэн не ответил, слишком глубоко погружённый в медитацию. Ляньхуа помахал рукой перед его лицом — ноль реакции. — Ты слышишь меня? Глава Ди? А-Фэй? Ляньхуа остался доволен результатом и пошёл прочь. У него было достаточно времени, чтобы ретироваться. “Самое время свалить”, — подумал Ляньхуа, когда вышел на улицу из тёмной и дымной из-за отваров хижины. Вряд ли Фэйшэн купится на слова про сорок девять дней. Впрочем, далеко уйти ему не дали — прямо во дворе путь преградил помощник Фэйшэна. — Глава сказал вас не отпускать. — Ну, я здесь, недалеко... Ляньхуа вздрогнул, когда в балку перед ним воткнулась игла. — О, уже закончил? Как быстро. Фэйшэн вышел из хижины, воздух вокруг него буквально дымился от потоков духовной силы. Ляньхуа даже испытал укол зависти: теперь Фэйшэн точно стал самым сильным мастером. Ли Сянъи даже на пике совершенствования не был таким. — Куда собрался? — Ну, я выполнил своё условие! Ляньхуа попятился, но Фэйшэн тенью метнулся к нему и схватил за локоть. — Ты пойдёшь со мной. —Фэйшэн бросил взгляд на своего помощника. — Свободен, дальше я сам. — Да, глава. Помощник испарился, и Фэйшэн переключил всё внимание на Ляньхуа. — Пойдёшь со мной к Демону Ядов. Он исцелит тебя и поможет вернуть силы. — Ай, мы так не договаривались! Ляньхуа попытался вывернуться из крепкой хватки, даже ударил Фэйшэна в плечо. Фэйшэн нахмурился, перехватил руку и заломил за спину, прижимая Ляньхуа к своей груди. — Не трать силы зря, они пригодятся тебе для лечения. — Почему ты решил, что я хочу исцелиться? Фэйшэн удерживал Ляньхуа на месте одной рукой, второй же сгрёб волосы в хвост и заставил запрокинуть голову. Ляньхуа встретился с Фэйшэном взглядом и затаил дыхание. Столько силы. Это ощущение вновь всколыхнуло воспоминания... и жгучее желание. — Сянъи, скажи мне... Ты действительно смирился и хочешь умереть? — Это неизбежно. — Тогда я убью тебя прямо сейчас. — Нет! — бросил Ляньхуа, и только потом осознал, что сказал. Он не мог врать глядя Фэйшэну в глаза. Тем более, когда все мысли путались, затуманенные горячей близостью давнего любовника. — Хорошо. Значит, будешь жить. Фэйшэн ослабил хватку и хотел потащить Ляньхуа за локоть за собой в укрытие Демона Ядов... Но Ляньхуа неожиданно положил руку ему на левое плечо. Это уже было условным рефлексом. Когда-то, много лет назад, Ли Сянъи никогда не тянул Фэйшэна на себя, когда хотел поцеловать. Вместо этого он опирался ладонью о плечо Фэйшэна и тянулся сам, преодолевая их разницу в росте. Даже когда он подходил со спины, то всегда укладывал ладонь на левое плечо Фэйшэна. Привыкший сперва бить, а потом думать, Фэйшэн на этот жест выработал совсем иную привычку. Фэйшэн растерялся и ему даже не пришло в голову наклониться ближе, поэтому Ляньхуа хмыкнул, крепче взялся за плечо, потянулся и поцеловал Фэйшэна. В тот же миг сильные руки сомкнулись на его талии. — Не отпущу, — рыкнул Фэйшэн, безжалостно кусая губы Ляньхуа. Тот отвернулся, но только крепче обнял Фэйшэна за плечи. Хотелось именно так. — А-Фэй… — прошептал Ляньхуа и запрокинул голову, подставляя шею под жёсткие поцелуи. — Сянъи, ты же специально назвал это имя мальчишке, чтобы я с ума сходил, вспоминая, как сладко ты можешь меня звать. Никто, кроме тебя, не смел звать меня так. — Нет, я просто не подумал. Ты же мой А-Фэй. Первое, что пришло в голову. — Сянъи... Ляньхуа потянул его за волосы, заставляя оторваться от своей шеи. Ему нужно было сказать, пока он не растерял всю смелость. — А-Фэй, Ди Фэйшэн, я... уже не тот Ли Сянъи, которого ты знал. Ли Ляньхуа гораздо слабее, и... — Я найду способ тебя вылечить, — перебил его Фэйшэн, но Ляньхуа продолжил: — Поэтому, пожалуйста, не сломай меня. Сейчас. Фэйшэн смотрел на Ляньхуа со смесью недоверия и удивления. Это отрезвляло. Ляньхуа опустил взгляд, он в очередной раз подумал, что больной и хрупкий он совсем не нужен Фэйшэну, который видит его только как соперника и достойного противника. Целитель Ли слишком слаб, чтобы вызывать его интерес? — Хорошо. Скажи, если я сделаю тебе больно. Ляньхуа выдохнул — вот так? Но почему? Неужели он все ещё привлекателен для Фэйшэна не только как противник в бою за звание сильнейшего? — Что? — Идём. Фэйшэн за руку потянул его обратно в хижину и направился к застеленой лежанке, где сам он только что медитировал. Рядом повисли уже не нужные иглы, Фэйшэн одной рукой сорвал их и бросил в сторону. Не успел Ляньхуа возмутиться, как Фэйшэн толкнул его на лежанку, но не со всей силы, как делал это раньше. В этот раз он едва обозначил намерение и придержал Ляньхуа за пояс, падая рядом с ним. — Надо было раньше сказать, а не набивать синяки обо всю мебель в комнате, — пробурчал Ляньхуа, хотя раньше сам с не меньшим удовольствием дрался с Фэйшэном. Он приподнялся на локте и начал развязывать одежду Фэйшэна. Распустив его пояс, он вновь потянулся за поцелуем, в то же время продолжая пробираться через слои плотной дорогой ткани. Фэйшэн не пытался перехватить инициативу, лишь в свою очередь неторопливо развязывал одежду Ляньхуа, сталкиваясь с ним руками. Ляньхуа осмелел, уже совсем забыв о том, что его могут одним махом размазать по кровати. Он толкнул Фэйшэна на спину и стянул с его плеч одежду, после чего занялся штанами. Целоваться с Фэйшэном он всегда любил, хоть в этот раз их поцелуй был куда меньше похож на голодную схватку. Фэйшэн не хочет его? Или всерьез отнёсся к просьбе быть осторожнее? Запустив руку в штаны Фэйшэна, он сжал его полностью вставший член. Что же, видимо, дело было во втором варианте. Ляньхуа мысленно проклял себя: ну и зачем он убегал раньше, если так просто мог получить желаемое? Несмотря на всё, что стояло между ними, несмотря на прожитые годы, Ди Фэйшэна он хотел всегда. Именно взаимное желание помогло им сблизиться и лучше понять друг друга. По крайней мере, Ляньхуа полагал, что хорошо понимает Фэйшэна. Распустив завязки на штанах Фэйшэна, Ляньхуа стянул их и склонился над его членом. Вновь оплёл возбуждённый орган пальцами, размазывая выступившую смазку, обхватил головку губами, лаская её языком и посасывая. Фэйшэн довольно вздохнул и вскинул бёдра, пытаясь проникнуть глубже в горячий рот. Ляньхуа застонал, но не стал возмущаться. Соблазн был слишком велик. Он только успел настроиться, как Фэйшэн потянул его за плечо. Ляньхуа сбросил его руку и попытался взять глубже, старательно лаская. Через несколько мгновений Фэйшэн кончил, Ляньхуа только застонал, но собрал языком всю сперму до последней капли. Нельзя сказать, что раньше ему это нравилось — Фэйшэн редко кончал от ласки ртом. Когда же это случалось, он всегда предупреждал Ляньхуа, и тот доводил его до финала рукой, но теперь... Всё слишком сильно изменилось. Вместе со спермой Фэйшэн потерял и определенное количество духовной силы, что, впрочем, не могло повлиять на мастера его уровня... Зато эта ци была чистой и не агрессивной, Ляньхуа с удовольствием пропустил её через свои каналы. Неплохое подспорье его собственным, иссякающим из-за борьбы с ядом, силам. Ляньхуа сел и потянулся, после чего его вновь уронили на кровать. — Глава Ди такой быстрый, как влюблённый юноша. — Просто слишком соскучился по тебе. Тяжело видеть тебя рядом, и не иметь возможности хорошенько трахнуть. — Ну вот, я здесь, а ты уже всё. — На тебя мне хватит сил. Ляньхуа хрипло рассмеялся, но тут же подавился стоном — Фэйшэн, как всегда, кусался. Под этими поцелуями он и не заметил, как Фэйшэн окончательно раздел его. Прикосновения горячей кожи дразнили, Ляньхуа выгнулся навстречу и нетерпеливо потерся возбуждённым членом о своего любовника. Фэйшэн подхватил Ляньхуа под колено, и тот привычно закинул на него ногу, прижимаясь плотнее. Фэйшэн оторвался от его уже и так зацелованных плеч и осмотрелся. — Не вижу ничего подходящего, — со вздохом отметил он. — Но я слишком тебя хочу. — Это были мои слова, не рассыплюсь. — Сам сказал. Ляньхуа вздохнул и крепче вцепился в Фэйшэна, буквально впиваясь пальцами в его спину: ощущение сильных, почти каменных мышц в его хватке всегда заводило. Фэйшэн плюнул на ладонь и начал растягивать Ляньхуа. — Такой тугой, — прошептал он на ухо Ляньхуа, — давно никого не было? Ляньхуа мстительно стукнул его пяткой по спине, как будто подгоняя. — Верно. Как ты говорил, бесполезная трата ци? — Я всегда могу поделиться с тобой, пока рядом. Ляньхуа мазнул губами по его щеке, прислушиваясь к ощущениям: Фэйшэн был осторожен с ним. Удивительная новизна в их отношениях. — Ты уже поделился. И поделишься ещё. — Ты ради этого меня соблазнил? — в хриплом голосе Фэйшэна звучал смех. — Нет, просто не смог устоять. — Как и раньше, тебя легко уговорить. Ли Сянъи, ты всегда был жаден до удовольствия. — Эй! И хватит уже возиться, кажется, я готов. — Слишком много командуешь, целитель Ли. Прямо как Ли Сянъи. — Это я ещё не начал. Ляньхуа построит кого угодно. Ляньхуа лукавил: Фэйшэном было невозможно командовать. Он был похож на стихию, разрушительный ураган, облегчённый человеческой плотью. Его можно было предугадывать, пытаться успокоить, но командовать — никогда. Именно это и нравилось Ляньхуа: очередная схватка со стихией, где не было проигравших, каждый получал свою долю удовольствия независимо от того, кто преуспеет. Впрочем, в этот раз Фэйшэн был на удивление покладист, и Ляньхуа невольно ждал подвоха: когда ему надоест притворяться внимательным любовником? Стоило об этом подумать, как Фэйшэн отстранился, и Ляньхуа с неохотой разжал объятия. Фэйшэн перевернул его на живот, звонко ударив по бедру. Ляньхуа поднялся на колени, вновь прижимаясь к Фэйшэну. Тот заставил его раздвинуть ноги пошире и нетерпеливо потёрся возбуждённым членом. Ляньхуа довольно застонал, тут же закусывая запястье: кажется, это было слишком громко. Фэйшэн бесцеремонно перехватил его руку, вновь заламывая за спину. — Хочу тебя слышать. Ляньхуа только скрипнул зубами — подобное предложение было слишком смущающим. Впрочем, через мгновение ему стало не до приличий: Фэйшэн до синяков стиснул его бёдра и вставил. Ляньхуа подавился стоном: пожалуй, он всё-таки поторопился. Фэйшэн подался назад, а затем погрузился глубже. — Не забывай дышать. Ляньхуа судорожно кивнул и уткнулся лбом в лежанку — это было слишком... И в то же время — небеса, как давно он это хотел. От первого прикосновения Фэйшэна после их встречи на горе Ипинь и до этого момента отчаянно пытался держать себя в руках, потому что понимал: не выдержит, сорвётся и уступит. Потому что сам хотел не меньше. Несмотря на болезнь, несмотря на прошедшие годы. Похоже, их судьбы были намертво сплетены. Ляньхуа полностью отдался ощущениям, лишь пытался удержать равновесие. Выходило плохо: все тело дрожало от напряжения, глубокие толчки Фэйшэна заставляли его подаваться вперёд. Наконец Ляньхуа убрал руку, на которую пытался опирался и полностью упал на лежанку. Фэйшэн держал его и даже замедлился. — Сянъи, ты в порядке? — Да... Только не останавливайся. — И не собирался. Ляньхуа в ответ смог только застонать: удовольствие накрывало его с головой. Фэйшэн давно отпустил его руку, но Ляньхуа уже не мог подняться. Ему было слишком хорошо. Когда Фэйшэн обхватил его член, доводя до оргазма, Ляньхуа хватило всего несколько движений. Не смотря на усталость, с его губ сорвалось такое привычное: — А-Фэй... Фэйшэн кончил следом, крепко прижимая Ляньхуа к себе. Он завалился на бок, не разрывая объятий. Ляньхуа был не против: накрыв руки Фэйшэна своими, он отдыхал... и жадно впитывал чужую энергию. Ему было нужно. Пригодится рано или поздно. Фэйшэн и сам долго переводил дыхание, а затем снова уткнулся в шею Ляньхуа, мешая поцелуи с укусами. Тот недовольно пихнул его плечом и отстранился. Скатившись с кровати, он потянулся и лениво побрел к стоящей в углу бочке. Вода в ней была застоявшейся, но это было явно лучше, чем перспектива одеваться грязным. — Если это была благодарность за технику очищения, то при случае могу научить ещё паре трюков. Фэйшэн одним движением поднялся с постели. В отличие от Ляньхуа, он совсем не выглядел утомленным. Ляньхуа окинул его обнажённую фигуру заинтересованным взглядом. Может, стоило соблазнить его на ещё один раунд, раз уже разделись? — Нет. Я хотел тебя немного угомонить. Фэйшэн швырнул ему одежду. — Одевайся и отправимся к Демону Ядов. Я не позволю тебе сбежать от меня. — Мы квиты, глава Ди, и отлично провели время. Что ещё тебе нужно? — Я обещал сохранить твою личность в тайне, а ты решил всё бросить и умереть? Ляньхуа вздохнул и начал одеваться. Похоже, так просто его не отпустят. Впрочем, он и не надеялся. — Глава Ди, я вывел яд, и ты теперь сильнейший воин в мире. Что ещё ты от меня хочешь? — Хочу, чтобы ты вернул силы и исцелился. И дальше был моим достойным соперником. Ляньхуа хмыкнул — какая прилипчивая фраза на долгие годы. Бороться с Фэйшэном в его состоянии бесполезно, взывать к его разуму тоже, так что пусть Фэйшэн делает, что захочет, может, тогда он поймет, что спасти Ляньхуа невозможно и отпустит его. Возможно... тогда ему будет легче пережить смерть Ляньхуа. — Вот если бы ты мне в любви признался, я бы подумал. — Только когда исцелишься. — Что?! Ляньхуа аж выронил пояс из рук. О чём вообще Фэйшэн говорил? Впрочем, он первым начал эту словесную дуэль. Фэйшэн не стал ему отвечать. К счастью, Фэйшэн дал ему время одеться, но, увы, не позволил сохранить гордость: без лишних церемоний он закинул Ляньхуа на плечо и отправился в убежище Демона Ядов. На пороге укромного дома в горах он опустил Ляньхуа на землю и потащил за собой. Демон Ядов вышел к ним навстречу и поприветствовал Фэйшэна. Тот без лишних церемоний бросил: — Исцели его. Ляньхуа с недовольным видом протянул запястье, и Демон Ядов внимательно проверил его пульс. — Глава, этот человек серьезно ранен. Тяжёлый случай. Взгляд Фэйшэна похолодел. — Тяжёлый случай? Или ты так плох? Демон Ядов вздрогнул. — Я сделаю всё возможное, прошу пройти со мной. Отвар из ста целебных трав не подействовал, ни одна чашка, ни три. Фэйшэн пытался передать ему духовные силы, и Ляньхуа чуть не потерял сознание: мощный поток разрушительной ци Фэйшэна чуть не убил его. Не сработало. Ляньхуа не был удивлён, и даже не подал виду, как сильно огорчён. В глубине души он позволил себе надеяться, и вот к чему это привело. Демон Ядов предложил попробовать использовать духовных змей, и Ляньхуа был вынужден терпеть их ядовитые укусы. К сожалению, змеи погибли, едва попробовав его крови. — Глава! Он был отравлен ядом Бича! — донёсся до него удивлённый крик Демона Ядов. Фэйшэн спрыгнул за Ляньхуа в змеиную пещеру и подхватил его на руки, чтобы бережно отнести обратно в хижину. Демон Ядов с удивлением наблюдал за ними. Он ещё никогда не видел, чтобы глава к кому-либо относился с такой заботой. Он лихорадочно соображал и смог выдать ещё одну идею, которая категорически не понравилась ни Ляньхуа, ни Фэйшэну — Это будет всего лишь последняя вспышка перед закатом. Ваш друг вернёт силы, но сможет прожить не более двух дней. — Я не... — возмутился Ляньхуа, но Фэйшэн перебил его. — Не подходит. Я хочу, чтобы он жил. Раздобудь цветок Ваньчуань и придумай, как избавиться от его пагубного влияния. — Слушаюсь, глава. Демон Ядов поспешно ушёл, Ляньхуа и Фэйшэн остались наедине. Измученный ядом змей и отваром, Ляньхуа вытянулся на лежанке, всем видом показывая, что никуда не пойдёт. — Глава Ди, я всё равно не буду с тобой сражаться. — Это ещё почему? — Неужели ты не заметил, как много сил я потерял? Я тебе больше не соперник, оставь эту идею и дай мне спокойно умереть. Фэйшэн до хруста сжал кулаки. — Я не дам тебе умереть, ты будешь жить. — Лао Ди... Почему ты такой упрямый? — Прямо как ты. Ляньхуа сел на постели и поднял на него недовольный взгляд. — Зачем тебе это? Почему именно я? — Потому что в мире больше нет достойных. Мне нужен только ты. Ляньхуа криво улыбнулся: если бы это был не Фэйшэн, он бы решил, что ему признаются в любви. Но, увы, он хорошо знал Фэйшэна, тот всего лишь хотел убедиться, что победил его в честном поединке. — Даже если ты решишь использовать на мне цветок Ваньчуань, я просто сяду на землю и буду ждать смерти. — Я заставлю тебя жить. И бороться. — И как ты это сделаешь? — Тебя хорошо мотивировала месть. Раз Шань Гудао уже мёртв, я убью его сына. Ляньхуа рассмеялся. — Откуда у моего брата по учению может быть сын? Он даже не был женат. — Дожил до своих лет, и не знаешь, что дети берутся не от свадебного вина. Фан Добин — сын сестры хозяйки Тяньцзи и Шань Гудао. Его мать умерла при родах, и его бездетные тётя и дядя согласились выдать младенца за своего сына. Ляньхуа ужаснулся — вот это новость! Фан Добин... Невозможно... Но неужели он действительно сын Шань Гудао? Тогда... Его чувства неуместны вдвойне, вот только как их заглушить? — Не трогай его... Кем бы он ни был. Фэйшэн скрестил руки на груди и оскалился. — Вот ты и попался! Я знал, мальчишка тебе небезразличен. Ляньхуа, даже я заметил, как ты на него смотришь. — Нет! Это всё твои домыслы! — Вот и проверим. Теперь у меня ещё один повод его убить. Не терплю конкурентов. — Что?! Фэйшэн уже не слышал брошенный ему вслед вопрос. Ляньхуа из последних сил пытался его догнать, но это ему бы не удалось и в лучшие годы. Когда он добрался до терема, Добин и Фэйшэн сошлись в схватке. Не думая о своей легенде, он влез между ними и встретил ладонью удар Фэйшэна. Добин заметил Ляньхуа и перевёл на него взгляд. — Ляньхуа, ты ранен! Это из-за А-Фэя? Ляньхуа действительно выглядел плохо после забега, но это не имело значения. — Так значит, он настолько тебе дорог, что ты подставился под удар, — сквозь зубы процедил Фэйшэн. Ляньхуа бросил взгляд за спину, пытаясь предупредить Добина. — Осторожно, это Ди Фэйшэн. Добин удивлённо вскинул брови. — Ди Фэйшэн?! Фэйшэн не стал ждать, пока они наговорятся. Одним молниеносным броском он обогнул Ляньхуа, налетел на Добина, и тот едва успел увернуться. Фэйшэн пролетел мимо и положил руку на его плечо. Добин вцепился в его запястье и обернулся, но Фэйшэн отступил на несколько шагов. — Ты промахнулся! — довольно отметил Добин. Фэйшэн лишь улыбнулся. Его задача была выполнена. — Ляньхуа, я поместил в тело мальчишки истинную ци. У тебя есть полмесяца, чтобы явиться ко мне, иначе эта энергия его убьёт. — Ты! — Добин успел сделать лишь шаг в сторону Фэйшэна, как его колени подкосились. Его ци была в смятении и не хотела слушаться. Ляньхуа подскочил к нему и подхватил под руку, помогая подняться. Фэйшэн лишь улыбнулся... и скрылся из виду. Добин тут же упал на одно колено и прижал руку к груди. Ляньхуа бросился к нему. В порыве чувств он даже перепутал имя, по которому обычно обращался к Добину. — Фан Сяобао, как ты? — Не знаю. Кажется, все мои каналы в огне. Ляньхуа привычным жестом ударил по ключевым точкам, останавливая циркуляцию ци. Так же, как останавливал собственную во время приступов, вызванных ядом Бича. После он зажал точку сна, и Фан Добин упал как подкошенный. Ляньхуа оттащил его в сторону и пошёл за едой. Когда Добин проснётся, то наверняка будет страшно голоден из-за противостояния духовных сил. *** Добин очнулся раньше, чем ожидал Ляньхуа. Он огляделся по сторонам и прошёл вперёд по дороге. — Фан Добин, тебя опять бросили, — посетовал он вслух. Через мгновение перед его носом возник свёрток с паровой булочкой. — Ешь, голоден небось, — с лёгкой улыбкой предложил Ляньхуа. Добин был голоден, как волк, и буквально вгрызся в булочку. — Что ты там под нос бормотал? — Жрать хочу! — огрызнулся Добин и отвернулся от Ляньхуа, пряча булочку в свёрток. Ему было стыдно. Когда он открыл глаза и ощутил такой знакомый холод от земли и камень вместо подушки, то был уверен, что Ляньхуа вновь его бросил! А он… Не сбежал, и даже принёс ему где-то купленной нормальной еды. Какая странная перемена в отношении! — Не торопись, лучше запей, — Ляньхуа заботливо предложил ему флягу. Добин выхватил ее и жадно глотнул, булочка уже встала в горле комом. Убедившись, что у него не станут отнимать еду, Добин сел на камень, но под пристальным взглядом растерялся… А затем протянул вторую булочку Ляньхуа. — Не стоит, я не голоден, — беззаботно отмахнулся тот. Ляньхуа расспросил Добина о его семье, но тот, похоже, не догадывался о своём происхождении, пусть и признал, что больше похож на тетю, чем она родителей. От этого напора Добину стало не по себе и он резко сменил тему: — Говоришь, это был Ди Фэйшэн? Почему он не убил меня? — Чтобы шантажировать меня. — Что ему от тебя нужно? — То, что я уже не могу ему дать. Добин кипел от возмущения. Этот Ляньхуа!.. — Почему ты дружишь с этим подонком? Ты же знаешь, как пострадал из-за него мой наставник. — Он попросил спасти кое-кого. — Да кого ты можешь спасти? Ты же шарлатан! — Есть люди, которых могу спасти только я. Но я не хочу их спасать. Ляньхуа грустно улыбнулся. Фэйшэн не понял, что он уже не хочет умирать. Просто у него нет другого выхода. А ранен оказался Добин. — Ляньхуа, так ты бросил меня, чтобы отправиться с Ди Фэйшэном кого-то лечить, а в итоге сам пострадал? Мы же договаривались, что мы теперь друзья и вместе противостоим всем бедам, даже если эта беда Ди Фэйшэн. Гнев в голосе Добина сменился беспокойством, и это немного утешило растрёпанные чувства Ляньхуа. Добин о нём заботился, и это было очень приятно. Повинуясь внезапной вспышке смелости, он от всей души сказал: — Фан Добин, ты мой герой. Я виноват, что не позвал тебя с собой, но я тоже хотел тебя защитить. Прости меня. Фан Добин покраснел до кончиков ушей. Ляньхуа! Извинился! В душе разлилось тепло: пусть этот жуликоватый целитель наверняка вновь врал ему, извинения грели душу. Ему было приятно осознавать, что Ляньхуа хоть немного ему сочувствует. Добин считал его близким другом и очень хотел бы, чтобы Ляньхуа относился к нему так же. — Всё-таки совесть у тебя есть. Добин был растерян не меньше, чем слегка ошалевший от собственной смелости Ляньхуа. Неужели… между ними что-то изменилось? Что Ди Фэйшэн сделал с Ляньхуа, раз он… не бросил его в очередной раз? Беспокоится о его состоянии, расспрашивает о его родных. Даже извинился! Или дело в нём самом? Ди Фэйшэн смертельно ранил его, вот Ляньхуа и усовестился? Добин поймал себя на мысли, что Ляньхуа был ему дорог несмотря на то, что юлил и врал. Пожалуй… он был готов назвать этого жулика очень близким человеком. Возможно, даже родственной душой. Хотя, это было уже слишком. Какие могут быть тайны между родственными душами?! — Это всё сейчас неважно, — продолжил Ляньхуа, — сейчас главное — спасти тебя. Ди Фэйшэн серьезно ранил тебя. Добин пожал плечами и демонстративно отбросил через плечо волосы. — Не переживай, я сильный и талантливый. Просто лёгкое недомогание. После этих слов Добин мешком осел на землю, Ляньхуа едва успел его поймать, пришлось тащить потерявшего сознание мальчишку в терем и укладывать на постель. Стоило послушать пульс, как он сразу заметил сокрушительное влияние энергии Фэйшэна, чья ци была агрессивной и нанесла бы непоправимый урон навыкам и меридианам Добина. Если они хотели сохранить Добину боевые навыки, у них было в два раза меньше времени, чем заявил Фэйшэн. Увы, собственная энергия юноши не могла противостоять такому удару. Вряд ли что-либо вообще могло противостоять ей... Кроме Янчжоумань. К сожалению, Фэйшэн успел оценить состояние Ляньхуа: даже если бы он передал все силы Добину, их бы не хватило, через два дня они бы умерли оба. Выходит, придётся искать другой способ. Пока Добин спал, Ляньхуа расположился за столом. Его мысли были в полном смятении. Он сам подставил мальчишку под удар. Добин пострадал из-за него, Фэйшэн слишком долго наблюдал за ними, чтобы не заметить привязанность Ляньхуа. Нужно отказаться от своих неуместных чувств. Ляньхуа ещё ничего не сделал, но едва не утащил Добина за собой на тот свет. Тем более, если кто-то раскроет его настоящую личность, то Добин не поймёт его. И не простит. Ляньхуа не был уверен, что сможет пережить ненависть и отвращение во взгляде любимого Сяобао. Пока Ляньхуа думал, руки словно сами собой выводили на бумаге схемы. Лист за листом, уникальное руководство, единственное в своём роде. Ли Сянъи считал себя слишком молодым, чтобы брать учеников, и ему не приходило в голову записать основы своей техники Янчжоумань. Ли Сянъи даже не планировал брать в ученики больного ребёнка, только хотел поддержать со свойственным ему легкомыслием. Теперь придётся сдержать данное обещание. К тому же, если он станет учителем Добина, это не даст ему возможности отступить. Подобные отношения хуже связи между близкими родственниками. И если Ляньхуа терять было нечего, то он не мог так подвести Добина. Он едва закончил свои записи, как Добин проснулся. Ляньхуа полагал, что тот проспит до утра. — Я отрубился? — Угу. Тяжёлый, я чуть не умер, пока тебя тащил. Выпей горячей воды. Добин покорно взял чашку и опустил взгляд. Ну вот, ушло мимолётное очарование. Ляньхуа снова в своём репертуаре, а так хотелось бы получить от него немного внимания и заботы. После того, как он напился, Ляньхуа забрал чашку и вручил ему листы бумаги. Добин с недоверием пролистал их. — Что это за наброски? Взгляд Ляньхуа потемнел. — Наброски? Это великое мастерство, энергию в твоём теле можно подавить только с его помощью. Так что учись, не доставай меня. — Тушь едва высохла. Ты сам их нарисовал! — Истинное мастерство передаётся из уст в уста. Я просто записал для наглядности. — Не хочу. Выглядит сомнительно. — Фан Сяобао, умереть хочешь? Добин вздрогнул. Он догадывался, что Ляньхуа знает это прозвище, но тот… Никогда так его не называл. На секунду ему показалось, что его отчитывает мать или тётушка. Которые заботились о нём с самого детства. Добин упёрся, но Ляньхуа смог его убедить, приплетя Фэйшэна, который был для Добина главным раздражителем. Добин торопливо листал бумаги. Заняться в пути всё равно было нечем, вряд ли Ляньхуа ставил себе цель довести его до искажения ци. — Как она называется? Тут не написано. — Ох, я забыл подписать. Почти как Янчжоумань — Сучжоукуай. Взгляд Добина был полон сомнения, но за этот вечер он уже два раза чуть не потерял сознание. У него не было иного выхода, кроме как попробовать. Когда Ляньхуа поливал огород, Добин предпринял ещё одну попытку разузнать о происхождении техники. Ляньхуа рассказал детскую сказку про горную фею, что обучила его тайным знаниям… но сам Ляньхуа не мог ими пользоваться. Добин скис, но потом всё же громко заявил: — Ладно. Раз ты не владеешь боевыми искусствами, я избавлюсь от враждебной ци и всегда буду тебя защищать. Ляньхуа улыбнулся. Да, пока у Добина получалось защищать его гораздо лучше, чем наоборот. — Фан Сяобао, ради этой техники мне пришлось трижды поклониться горной фее. Не желаешь ли ты поклониться мне и признать своим учителем? Добин рассмеялся. — Ещё чего! Я поклонюсь только моему учителю Ли Сянъи. Да и твоя Сучжоукуай и в подмётки не годится Янчжоумань. Ляньхуа в ярости бросил в кадку черпак, которым поливал свои травы. Этот Добин! Не хочет облегчать ему жизнь. Ляньхуа пытается держать его на приличном расстоянии, а тот не хочет играть по его правилам. Добин не зря отказался. Конечно, он думал, что только Ли Сянъи был его учителем, но ведь все твердили, что он умер… Можно было бы выбрать другого наставника, но только не Ляньхуа. Ведь если Добин признает его, то между ними появится непреодолимая дистанция, и их едва зародившейся дружбе придет конец. Или не просто дружбе. После той проклятой ночи в поместье Цайлянь Добин часто видел сны, где был на собственной свадьбе, а перед ним стояла его возлюбленная невеста. Стоило поднять фату, чтобы увидеть под ней Ляньхуа, который лукаво улыбался… А смотрел с нежностью. Добин тут же сгребал его в объятия… А дальнейшая часть сна приводила к тому, что Добин просыпался от возбуждения. И даже раз-другой кончил во сне, как совсем несмышлёный юнец. Если бы он признал Ляньхуа наставником и продолжил видеть о нём весенние сны, то точно умер бы от стыда. Кстати, о наставнике. — Ляньхуа, расскажи мне об учителе! Вы же были знакомы. Добин буквально повис на плече Ляньхуа, и тот с неохотой ответил: — Лучше скажи, грудь не сдавило? Не чувствуешь жар? — Да о чём ты? — Молчание — важная часть этой техники. Если будешь говорить, твоя энергия взволнуется и кровь закипит. Лопнешь, как хлопушка. Добин с опаской зажал рот. Возможно, Ляньхуа врал. Но проверять не хотелось. *** Несмотря на ранение Добина, терем не оставался на месте. Пока тот спал, Ляньхуа отправился на рынок, где услышал местные новости. Хозяин поместья Юаньбао, Цзинь Маньтан, искал целителя. Ляньхуа это было только на руку. Когда он вернулся, то разбудил Добина и обрадовал его: — Сучжоукуай — это временная мера, она только остановит распространение ци Ди Фэйшэна. Чтобы удалить её, нужен очень холодный сосуд. Подойдёт Опаловый череп, который хранится в усадьбе Юаньбао. Я слышал в городе, что её хозяин сильно болен. Вылечим его и одолжим сосуд. Добин пытался жестами выразить свои протесты, но Ляньхуа всё же потащил его в усадьбу. Опаловый череп тоже достался им не без приключений: Ляньхуа и Добину пришлось раскрыть неприятную историю с гибелью вора, забравшегося в тайную комнату. Ляньхуа до последнего момента переживал за состояние Добина, которое сильно ухудшилось во время расследования. Ляньхуа чувствовал, что его сердце разрывается на части... Но было уже слишком поздно, чтобы отрицать свою вину. И заинтересованность. Впрочем, Опаловый череп действительно помог. Юноша был полон сил... и теперь знал технику Янчжоумань, пусть и под другим названием. Ляньхуа поделился с ним своим самым ценным умением и в глубине души радовался этому. Его не волновало, сгинет ли техника вместе с ним. Ему хотелось, чтобы Добин её изучил и при необходимости использовал. Янчжоумань была последним сокровищем, которое у него осталось, и Ляньхуа хотел отдать его Добину. Как и свою жизнь. Как и всего себя. Когда Добин положил череп на место, то обнаружил в той же коробке шпильку из нефрита с письменами, что они уже видели в гробнице Ипинь. Добин и Су Сяоюн, которая выдавала себя за легендарного лекаря Гуань Хэмэна, решили обыскать поместье на предмет других артефактов, но Ляньхуа не пошёл с ними, сославшись на усталость. На самом деле он успел простыть при исследовании подземелья, а любое переохлаждение подкашивало его внутренние силы. После недолгой медитации он решил лечь спать, с головой закутавшись в одеяло. Тепло должно было помочь. Впрочем, уснуть ему не дали. Ляньхуа только задремал, свернувшись клубком, как двери распахнулись и в комнату бесцеремонно завалился Добин. К счастью, без Су Сяоюн. — Ляньхуа, ты уже спишь? Разумнее было бы проигнорировать. Но Ляньхуа с неохотой вылез из-под одеяла и сел на постели. — Спал. Что такое, где пожар? Добин благополучно забыл, зачем пришёл, и даже два кувшина в руках не наводили его на правильную мысль. Он хотел предложить Ляньхуа по-дружески выпить, но… Совершенно растерялся. Ляньхуа выглядел неважно: слишком усталым, слишком ранимым... В одних распахнутых на груди нижних одеждах, босые ноги едва касались пола. — Что случилось, Ляньхуа? — судорожно сглотнув, спросил он. — Почему ты так рано лёг? Тот махнул рукой. — Просто устал. Добин тенью метнулся к постели и небрежно поставил на пол жалобно звякнувшие глиняные кувшины. — Выглядишь неважно. Это болезнь обострилась? — Да, немного замёрз и стало хуже. Отдохну и буду в норме. — Ох, давай принесу второе одеяло. Или я... Добин осёкся на полуслове. Ляньхуа действительно выглядел настолько хрупким и несчастным, что Добин хотел согреть его в объятиях. Ничего неприличного, но... Нет. Очень даже неприличное. Добин даже покраснел, отгоняя неуместные мысли. Ох, с каким бы удовольствием он согрел Ляньхуа... Тот не замёрз бы до самого утра. Ляньхуа заметил, как Добин застыл, подобно храмовой статуе. При этом дыхание его ускорилось, а румянец был заметен даже в неверном свете свечей. Какая любопытная реакция. Неужели его интерес взаимен? Ляньхуа подумал, что было бы неплохо пополнить запасы внутренних сил с помощью Добина. После того, как Фэйшэн чуть не разорвал своей духовной силой его меридианы, Ляньхуа был не готов рисковать прямой передачей ци. Оставался... ещё один уже проверенный метод. Долго глодавший его голос разума умолк. Если Добин действительно испытывает к нему интерес, можно было бы ответить взаимностью. Вероятно, для этого пришлось бы его хорошо напоить? Или и так сойдёт? — Но? Сяобао, о чём ты? Добин вздрогнул, это обращение никогда раньше не вызывало у него таких чувств и желаний. Или дело было только в Ляньхуа? Да что за безумие? — Ну я мог бы обнять тебя, будет теплее, — буркнул Добин и обнял Ляньхуа поверх одеяла. Он даже не задумывался, что творит. — Фан Сяобао, какой же ты ребёнок, — тихо рассмеялся Ляньхуа и положил ладонь поверх руки Добина, крепко сжимая. — Я не ребёнок, — возмутился Добин. Ляньхуа в его объятиях пошевелился, чтобы повернуться к нему лицом, а потом отпустил его руку, ладонь недвусмысленно легла на пах, сжимая возбуждение Добина через ткань. Добин на мяо был готов сквозь землю провалиться, но он был совсем не властен над своими желаниями. — Я вижу... совсем не ребёнок. Ляньхуа едва смог подавить торжествующую улыбку. Выходит, его желание не безответно. Он отпустил края одеяла, обнял Добина за плечи и, не давая ему возможности опомниться, поцеловал. Добин растерялся. Не так он это представлял, но реальностью оказалась куда лучше снов. Во сне Ляньхуа смущался и уворачивался от поцелуев, а не первым проявлял инициативу. Он отчаянно цеплялся за одежду, смущаясь своей наготы и... Всё было не так. Добин положил руки Ляньхуа на талию, тонкая ткань нижних одежд не давала простора воображению. Даже сквозь неё он ощущал сильные мышцы... и выступающие кости. Ляньхуа был болезненно худым. Ляньхуа заметил нерешительность Добина. Он смущён? Он не хочет? Или же... Ему не нравится? Руки так и замерли на его талии... Ли Сянъи всегда был уверен в собственной неотразимости, он брал своё если не красотой, то своей внушающей уважение силой или статусом главы ордена. Ляньхуа же практически полностью растерял все эти качества. Орден был разрушен, силы почти иссякли, да и годы вместе с ядом потрудились над его внешностью. Как он вообще мог подумать, что понравится Добину?! Ляньхуа разорвал поцелуй и отвернулся, его пальцы теперь до боли цеплялись за плечи Добина, желая не то оттолкнуть, не то прижаться ещё ближе. — Если нужно... Погаси свет и закрой глаза, я всё сделаю сам, представь того, кого бы ты хотел видеть рядом. — Нет, я не хочу! — возмутился Добин, и Ляньхуа ощутил укол совести. Действительно, на что он рассчитывал, на влияние момента? Добин глубоко вздохнул, мысли скакали как испуганные охотником зайцы, но ему жизненно необходимо было выцепить ту, что удержит Ляньхуа на месте. — Я не хочу гасить свет, я хочу видеть тебя... прикасаться и восхищаться! Ляньхуа, я так давно хочу тебя, но я не смел и слова сказать! Но ты такой хрупкий, я боюсь тебе навредить. Ляньхуа ощутил, как с громким треском рассыпалась та стена, что он строил в своей душе. Фан Сяобао, ну как же теперь тебя отталкивать? Всего несколько слов, и Ляньхуа утратил желание бежать. Утратил силы... — Сяобао, ну кто бы мог подумать. Ляньхуа не дал Добину ответить, вместо этого вновь поцеловал его. Как, отказывается, всё было просто, всего лишь нужно было отпустить контроль... верно? Добин жадно ответил и опрокинул Ляньхуа на постель. Нижние одежды вскоре были распахнуты, и Добин едва смог оторваться от давно манивших его губ. Ляньхуа выглядел не менее разгоряченным, его грудь быстро вздымалась, а глаза потемнели. Добин окинул его взглядом, пытаясь запомнить каждую деталь... Ляньхуа оказался неожиданно сильным для болезненного целителя, сухощавость лишь подчеркивала рельеф мышц. Впрочем, эта несостыковка не озадачила Добина. Возможно, он вообще не был способен на мыслительный процесс, когда дорвался до желанного тела. Ляньхуа выгибался навстречу ласкам, прикосновения горячих ладоней сводили его с ума. Добин, кажется, насмотрелся, потому что вновь наклонился и поцеловал его. Уголок губ и скулы, шея и ключицы... Добин не сдерживался, но и слишком... не торопился. Ляньхуа же просто сходил с ума от желания. Видимо, придётся взять инициативу в свои руки. Ляньхуа мягко оттолкнул Добина, и тот вновь припал к его шее, кусая и зализывая. Видимо, на утро ему понадобится целебная мазь... которая может пригодиться и по другому назначению. Ляньхуа с трудом дотянулся до сложенного у постели халата и вытащил искомую баночку. — Сяобао, отпусти всего на мгновение. Добин явно не хотел его отпускать, Ляньхуа пришлось потянуть его за волосы, чтобы оторвать от себя. — Нельзя? В огромных глазах Добина плескалось столько обиды, что Ляньхуа не сдержал улыбку. Как будто еду у щенка отобрал. — Подожди, мне нужно подготовиться, чтобы принять тебя. Мужское тело устроено иначе... — Я помогу. Есть что-нибудь подходящее? Теперь смутился и сам Ляньхуа. Кто бы мог подумать, что так отчаянно смущавшийся Добин достаточно опытен? Впрочем, он был уже взрослым юношей из благородной семьи, наверняка в положенное время к нему привели симпатичную служанку, что обучила его всему, а дальше он уже мог сам позволить себе любые удовольствия, пока родители не лишили его денег... Ляньхуа слишком ушёл в мысли о безоблачном отрочестве Добина, только прикосновение влажных пальцев вернуло его в реальность. — Кажется, у тебя давно никого не было. Потерпи немного. Ляньхуа лишь кивнул и запрокинул голову, Добин растягивал его аккуратно, но настойчиво. Когда Ляньхуа понял, что не может больше терпеть, то смог лишь хрипло простонать: — Хватит, не могу больше... — Ты передумал? — Я не настолько жесток. Ляньхуа потянулся к Добину и обнял его, а затем едва уловимым движением опрокинул его на спину. Добин приподнялся на локтях, но Ляньхуа уже оседлал его бёдра. Без лишних колебаний он обхватил член Добина за основание и опустился на него. Ощущение наполненности оглушало, Ляньхуа тихо застонал. Добин придерживал его за пояс одной рукой и терпеливо ждал, пока Ляньхуа опустится до конца и привыкнет. Ляньхуа двигался, не отрывая от Добина взгляда. Тот смотрел на него с неподдельным восхищением и желанием и нетерпеливо вскидывал бёдра навстречу. Стоило Ляньхуа сбиться с темпа, как Добин толкнул его обратно на постель. Ляньхуа лишь встал на колени и прогнулся, большего приглашения и не требовалось. Добин снова вставил ему, так его член входил глубже, практически сводя Ляньхуа с ума. Тот стонал не переставая и звал Добина по имени срывающимся голосом... Ему было слишком хорошо. Все лишние мысли покинули Ляньхуа вместе с волной оргазма. Он даже забыл о том, что хотел поживиться энергией Добина, но тот кончил следом за ним и не успел вытащить. Добин повалился на него сверху, и Ляньхуа довольно вздохнул. Сильная молодая ци наполняла его вместе со спермой и не причиняла вреда своей агрессией и напором. Ляньхуа казалось, что он готов лежать так вечно, наслаждаясь отголосками оргазма, но Добин быстро взял себя в руки и откатился в сторону. — Прости, я не успел вытащить. Ляньхуа перевернулся на спину и рассмеялся: — Не бойся, не девица, не понесу. Добин лишь фыркнул. Ляньхуа заметил, как он надулся от колкости и сел, чтобы привлечь его в объятия. — Мне было так хорошо с тобой, Сяобао, — промурчал ему на ухо Ляньхуа. Добин немного расслабился в его объятиях и поцеловал его в плечо. — Но, боюсь, придётся освежиться. В купальне они созрели на второй раз, Добин был юн и очень горяч, чем заводил истосковавшегося по ласке Ляньхуа. Со второй попытки им удалось привести себя в порядок и даже одеться. Добин вспомнил, что принёс вино, и предложил выпить его прямо на крыше павильона. Только открыв свой кувшин и сделав глоток, он почувствовал, как мир заиграл новыми красками. — Ляньхуа, посмотри, луна сегодня особенно прекрасна. Ляньхуа не слишком разделял его восторги. — Угу. Прости, из меня сегодня плохой собеседник. Но вполне себе слушатель. Добин широко улыбнулся. — Что, устал? — Есть немного. Но твои духовые силы мне помогли. Добин подавился вином. — Ах ты! Старый лис-соблазнитель! Ляньхуа рассмеялся и отсалютовал ему своим кувшином. — Не обеднеешь. Добин кивнул и продолжил развивать мысль: — Какие дальнейшие планы? — Ого, да ты торопишься. — Ну, смотри, я закончил обучение в академии, получил жетон сыщика, избавился от ци Ди Фэйшэна, теперь волен сам выбирать свой путь. Может быть, пойдём по жизни вместе? Ляньхуа вздрогнул как от удара. Кто бы не хотел услышать такие сладкие слова от любимого человека? Вот только... Очарование момента прошло, и совесть, как каменная плита, с новой силой навалилась на Ляньхуа. Ну пойдет он с Добином. Вместе. На пару ли, не дальше? Его сила иссякает, вскоре её не сможет поддерживать секс с Добином или Фэйшэном. Яд начнет действовать, лишая его чувств и разума. Если яд поразит точку Цихай, то он перестанет быть собой и его это не будет волновать. Но Добин увидит, как он угасает... болеет и умирает. Это будет для него слишком. Он уже совершил ошибку, когда поддался желанию и дал Добину надежду на взаимность. Наверное, будет менее жестоко прогнать его сейчас и не дать им прорасти друг в друга... Чем умереть у него на руках? — Чушь, — буркнул Ляньхуа, пытаясь принять привычный насмешливый вид. С третьей попытки получилось. — Почему? — возмутился Добин. — Моя сила и твои мозги сделают нас героями! Ляньхуа не мог не умилиться. Добин был так похож на него самого десять лет назад. Сейчас он скажет, что хочет стать сильнейшим и взобраться на вершину мира... — А дальше что? — Дальше? Народное почитание! Мы — борцы за справедливость, здорово же! Добин широко махнул рукой, как будто хотел охватить весь простор перед глазами. Ляньхуа лишь хмыкнул. И это ему Добин рассказывает? Ох уж эти юношеские мечтания. — А потом что? — Уйдём на покой, станем легендами. Достойный исход для героев. — А что ещё? — Ещё... Будем загорать и рыбачить, жить легко и беззаботно. — Да вроде бы я уже живу легко и беззаботно. Зачем мне ждать? — Нет, это другое! Нужно взойти на вершину мира боевых искусств и глянуть вниз. Ляньхуа лишь глотнул вина и поднял взгляд на луну. Действительно, особенно прекрасна. — Я там был. Скукота. Добин рассмеялся. — Ты о чём? Да не был ты там. Ладно, говори, куда ты хочешь пойти? Я пойду с тобой. — Куда хочу? — хохотнул Ляньхуа. — Нужду справить. И ты мне там без надобности. Как ни странно, Добин не обиделся. — Возвращайся скорее. Ляньхуа понял, что избавиться от него будет не так легко. Удача была не на стороне Ляньхуа. Когда он возвращался, то заметил подозрительную личность со шкатулкой под мышкой. Пришлось замаскироваться и вмешаться: нельзя было упустить опаловый череп и шпильку. Фан Добин успел застать схватку Ляньхуа с Цзунчжэн Минчжу. Ляньхуа заметил его и был вынужден опередить и притвориться уснувшим в саду. Добин вскоре нашел его, Ляньхуа едва успел восстановить сбитое в бою дыхание. — Представляешь! Цзунчжэн Минчжу попытался украсть Опаловый череп! Но явился герой в белом, его движения так стремительны, а оружие двигалось подобно змее! Не встречал мастера такого уровня силы... Кроме Ли Сянъи! Ляньхуа внимательно слушал его восторги, старательно пряча улыбку. Как же он впечатлил мальчишку. Вот только... Теперь между ними встала ещё одна ложь. Если Фан Добин всё узнает, то точно его не простит. Утром найденные в поместье Юаньбао благовония Наньиня, содержащие яд Усиньбай, навели Ляньхуа на мысль о том, что гибель Шань Гудао была куда более запутанной. Тот, кто стоял за его смертью, явно хотел навредить и Сыгу, и Союзу Цзиньюань. Он не мог оставить это просто так, ведь тогда множество людей погибли напрасно. Но расследование обещало быть опасным, а Ляньхуа не хотел подставлять Добина. Его жизнь уже ничего не стоила. А Фан Добин должен был жить. Тем более, что Ляньхуа едва не открылся ему... Все сходилось воедино. Пусть лучше он больше никогда не встретится с Добином, чем увидит ненависть и отвращение в его взгляде. Без лишних колебаний он выбросил на траву сигнальный факел, что должен был вызвать тётушку Добина, Хэ Сяофэн. Добин не заметил этого броска и обернулся к Ляньхуа. — Ты подумал над моими словами? Ляньхуа не отреагировал, ему было больно даже поднять на Добина взгляд. Так хотелось позвать его с собой, и юноша бы с радостью помог ему. Вот только... это было опасно. — Ляньхуа, ты чего в облаках витаешь? — Пытаюсь посчитать, насколько быстро сигнал поступит в поместье Тяньцзи. — Какой сигнал? — Твоей тёти. Добин с ужасом бросил взгляд на сад и увидел сигнальный факел, что уже работал в полную мощь. — Ляньхуа! В третий раз не смешно! Не боишься, что я разозлюсь? Уголок рта Ляньхуа дрогнул. Сейчас Добин кипел гневом, но это ещё можно было перенести. Пусть сердце было готово разорваться от боли, Ляньхуа нашёл в себе силы произнести жестокие слова: — Я привык быть один. И не люблю сближаться. Терем я делал под себя, лишние люди там не нужны. Я уже говорил тебе, все эти расследования мне неинтересны. Если бы не Шань Гудао и долг перед ним, я бы не помогал тебе. Думаю, нам пора идти каждому своей дорогой. Добин неожиданно быстро нашёлся. — Неинтересны? Почему тогда ты просил Су Сяоюн изучить льдину с письменами?.. Погоди! Ты думаешь, что это расследование опасно и хочешь уберечь? Ляньхуа сжал кулаки. Немыслимо, они уже настолько сблизились, что Добин так легко раскусил его? Не слишком ли поздно он решил устраниться? Тем не менее он должен это сделать. Пусть Добин думает о нём всё, что угодно, но Ляньхуа не готов рисковать им. Никогда. — Герой Фан, — ледяным тоном начал он, — воин всегда сам по себе. Хватит уже прятаться за мной. Именно ты сказал, что я всегда помогал тебе. Не хочешь быть бестолочью, научись решать свои проблемы сам. — Ах вот какого ты обо мне мнения! Ляньхуа отвёл взгляд, он не мог больше врать в глаза Добину. — У нас разные пути. И мы разные. Фан Добин растерянно почесал затылок. — Если так, то... что было сегодня ночью тоже... — А что такого особенного было сегодня ночью? Фан Добин, ты действительно ещё слишком молод. Со временем ты узнаешь, что секс это не проявление привязанности, это всего лишь физическая реакция организма. Наши желания совпали случайным образом, не стоит придавать им глубокий смысл. Фан Добин застыл как громом поражённый. В его взгляде было столько боли и обиды, что Ляньхуа едва смог удержать лицо. Так хотелось броситься ему на шею, признаться во лжи и вымолить прощение. Пойти с ним хоть на вершину мира, хоть в деревню у моря... Но было нельзя. Для его же блага. Ляньхуа не хотел стать для него источником несчастья. А раз пришлось резать по живому, так это только его вина. — Я понял тебя. Хорошо, я не навязываюсь и не хочу быть обузой. Раз для тебя это всего лишь случайность, то я к тебе не пристану. Прощай. Добин перевёл дыхание и добавил: — Я дурак, если ещё раз заговорю с тобой! Он резко развернулся и ушёл прочь, кипя праведным гневом... и задыхаясь от разрывающей сердце боли. Вот, значит, как… Не нужен он Ляньхуа, со всеми его стремлениям и чувствами. Случайность! А он... думал и мечтал. Идиот! Ляньхуа мог лишь смотреть ему вслед. Но даже если бы хотел, он не имел права его окликнуть. Расставаться оказалось слишком больно. *** Мир для связанных судьбой людей слишком тесен, поэтому новая встреча Добина и Ляньхуа была не за горами. Добин ещё не успел пережить то, что его выкинули как нашкодившего щенка, а Ляньхуа — накопить новых душевных сил, чтобы ему противостоять. Когда Добин нашёл на шумной торговой улице неприметный столик целителя, то не смог одолеть обиду. Первой мыслью было выместить злость и всё раскидать, но Добин ограничился обвинением в лже-целительтстве. Ляньхуа и бровью не повёл, чем разозлил его ещё сильнее. К счастью, их спор прервал лекарь Гуань Хэмэн, прошедший с Су Сяоюн. Добин и им высказал, что о них думает. Он-то прекрасно помнил, как Сяоюн очень навязчиво набивалась Ляньхуа в невесты, и не мог не ревновать. Хотя, по словам Ляньхуа, это ничего не значило. Су Сяоюн отвела их пообедать в гостиницу, куда Фан Добин запретил пускать Ляньхуа в надежде совершить маленькую месть. Не вышло. Увы, Ляньхуа и на это никак не отреагировал. Он напустил на себя усталый вид и этим ограничился. Ляньхуа же тщательно скрывал свои переживания. Вот уж точно, злой рок. Если его судьба действительно такова, то стоит ли смириться? Впрочем, пока эта самая судьба смотрела на него обиженным щенком и пыталась мешать приёму посетителей. Но Ляньхуа знал, что у Добина чистое и доброе сердце, всегда готовое к прощению. Такое же, как когда-то было у него. Тем не менее, в их встрече не было ничего удивительного — Ляньхуа, как и обитатели поместья Тяньцзи, получил приглашение на свадьбу Цяо Ваньмянь и Сяо Цзыцзиня. Ляньхуа как раз получил свое от тётушки Добина. Когда Ляньхуа увидел украшенное золотом приглашение, то испытал только радость... и светлую печаль. Он был страшно виноват перед Ваньмянь, ведь он так долго пренебрегал ею и в итоге вынудил её уйти. К счастью, ему удалось убедить её отпустить прошлое и жить дальше. Теперь же он пришёл, чтобы проводить свою бывшую невесту в новую жизнь и отдать обещанный многие годы назад подарок. Сяо Цзыцзинь слегка опешил, когда в день церемонии Ляньхуа явился одним из последних и протянул ему красный конверт. — Ты всё-таки явился! Хватило же наглости. Пусть Цзыцзинь не узнал Ляньхуа, как и все остальные бывшие соратники, но всё равно испытывал к нему жгучую ревность. Ляньхуа лишь улыбнулся. Дразнить гусей любил ещё Ли Сянъи. Ли Ляньхуа любил это в два раза сильнее. Стоило пообщаться с Цзыцзинем, как по указке Добина на Ляньхуа накинулись Су Сяоюн и Хэ Сяофэн. Девушки упорно пытались привлечь его внимание, а Ляньхуа лишь посмотрел на злорадствуюшего Добина. Под его взглядом юноша спал с лица и вовсе отвернулся. Суету прекратило появление невесты. Гости все как один с восхищением смотрели на роскошное алое платье. Ляньхуа взглядом проводил Сяо Цзыцзиня и Цяо Ваньмянь на церемонию. Светлая печаль уступила место радости. При всех своих недостатках, Цзыцзинь любил её. Ляньхуа надеялся, что с ним Ваньмянь будет счастлива. После церемонии в большом павильоне устроили банкет, где Цзыцзинь слишком быстро напился. То ли вино было крепким, то ли радость от брака с давно желанной женщиной опьянила его. Он вообще не контролировал, что болтает, но никто из гостей не рискнул возразить ему. Воспитание и снисхождение к пьяному виновнику торжества превосходили невольную обиду. Досталось и Ляньхуа. Он всего лишь вежливо поклонился и пожелал счастья в семейной жизни, а Цзыцзинь не сдержался: высказал, что пригласил Ляньхуа только по просьбе Ваньмянь и вообще счастлив был услышать новости о том, что Ли Сянъи действительно умер. Ляньхуа лишь продолжал вежливо улыбаться, хотя внутри был ошарашен. Насколько же мелочен и завистлив Цзыцзинь... Оказывается, он тоже не был ему другом. Пьяную речь Цзыцзиня прервал резкий возглас Добина. Он не мог терпеть подобного отношения к своему кумиру. — Господин Сяо, а вы лукавите. Что вы будете делать, если Ли Сянъи вернётся живым? Повисла неловкая тишина. Цзыцзинь замолк, пытаясь собраться с мыслями. Хэ Сяофэн извинилась за Добина и выпихнула его на улицу, чтобы он выместил всю свою злость в схватке с другими мастерами. Ляньхуа наблюдал за ним издалека. Добин был слишком зол и вкладывал в свои атаки много силы, тратя её зря и рискуя пропустить удар. Ляньхуа воспользовался техникой передачи звука, чтобы подсказать ему: — Не открывай спину, направь ци вниз и переломи ситуацию. Добин не понял, кто ему подсказывает, но решил прислушаться. За три атаки он смог победить соперника и вытолкнуть с огороженной площадки. Он обернулся и окинул взглядом радующуюся за него толпу зрителей. Кто же ему подсказал? Ляньхуа стоял в тени под крышей и внимательно наблюдал за Добином. За то время, что они не виделись, Добин ещё улучшил навыки боя. Ляньхуа не мог за него не порадоваться. Когда бой закончился, боковым зрением Ляньхуа заметил, что не он один наблюдает за поединком. Ещё дальше стоял Ди Фэйшэн и тоже следил за Фан Добином. Ощутив взгляд Ляньхуа, он кивнул и ушёл прочь. Ляньхуа поспешил за ним, едва успев сообщить Добину: — Ди Фэйшэн здесь. Ляньхуа вышел на берег пруда, украшенного роскошным надводным павильоном. Фэйшэн уже ждал его. — Вижу, Фан Добин в норме и даже стал сильнее. Ты обучил его. Это даже не было вопросом. Фэйшэн сам прекрасно умел оценивать ситуацию. — Если бы ты обучил его десять лет назад, он бы помог тебе вывести яд и спасти жизнь. Впрочем, и сейчас от него может быть польза. — Ты пришёл его убить? — Нет. Я больше его не трону, он пригодится живым. Ляньхуа выдохнул, Ди Фэйшэн тихо рассмеялся. — Так он тебе действительно дорог. Ляньхуа с неохотой поднял на него взгляд. На обычно бесстрастном лице Фэйшэна была написана печаль? Быть такого не может. После длительной медитации глава Ди стал сентиментален? Или он сам после жизни среди простых людей научился замечать чужие эмоции? — Дорог. Больше жизни. Ещё раз тронешь его — я убью себя. Ляньхуа блефовал, но Фэйшэн поверил ему. Печаль сменилась чем-то, лишь отдаленно похожим на страх. — Я же сказал, что больше его не трону. Ты теперь спишь с ним? Ляньхуа ощутил что-то похожее на неловкость. Он совсем отвык от прямолинейности Фэйшэна. — Ты явно пришел сюда не из-за Добина. Что тебе нужно? Перевод темы сработал. — Выяснил, что князь Сюнь Мин находится в темнице Байчуаня. Я пришёл забрать его. — У тебя не выйдет, — усмехнулся Ляньхуа. — А ты мне поможешь. Я не трону Фан Добина, потому что он пригодится. Или Ваньмянь, которую ты до сих пор любишь, потому что она женщина. Но Сяо Цзыцзиня щадить не стану. Ляньхуа вздрогнул: и как он успел расслабиться от обещания не трогать Добина? С Фэйшэном всегда нужно держать ухо востро. Почему же эта простая, пока лишь словесная, перепалка с такой ностальгией отозвалась в его душе? Фэйшэн не изменился. Он был надёжным и целеустремлённым. И упрямым как никто другой. Ляньхуа всегда восхищался его силой, что позволяла Фэйшэну диктовать свои правила. Но при этом он и дураком не был, если за один раз понял, что надо угрожать не самому Ляньхуа, а близким ему людям? Или просто не хотел причинять ему вред? Все эти мысли вертелись у Ляньхуа в голове, не давая ему продумать план. Фэйшэн угрожает ему? Ладно. Сам нарвался. — Я отведу. — Отлично. Ляньхуа действительно отвёл Фэйшэна к темнице. Дорога к ней шла через грушевый сад, где была установлена ловушка. Ляньхуа честно рассказал о том, как она устроена, но не сказал, чем её активировать. Всегда идущий напролом Фэйшэн сам нарвался. Замаскированные под деревья формации пришли в действие и напали на нарушителя спокойствия. Ляньхуа едва успел взлететь на безопасную скалу, чтобы наблюдать за Фэйшэном издалека. — Ли Сянъи! Ты обманул меня! — Глава Ди, ты сам виноват. Шёл бы спокойно через сад, и никто бы тебя не заметил. — Думаешь, это меня остановит? — Конечно, нет. Вот только сегодня здесь собрались все главы кланов. Легко не выберешься. В подтверждение его слов раздались шаги, и Ляньхуа с удовольствием наблюдал, как к ловушке подбежали главы Байчуаня вместе с Фан Добином и монахом Уляо. Вряд ли у них вышло бы убить Ди Фэйшэна, но по крайней мере они смогут его остановить. Ляньхуа остался. Посмотреть на красивый бой... и при необходимости выручить Фэйшэна. Ведь смерти ему Ляньхуа не желал. Ни раньше, ни в этот момент. Ляньхуа, затаив дыхание, смотрел за сражением. Ни один из признанных героев не мог даже ранить Фэйшэна, а тот как будто специально красовался, в свою очередь не нанося смертельных ран. Впрочем, против семерых бороться даже ему было тяжело. Окинув героев насмешливым взглядом, он лишь бросил на прощание: — Ещё вернусь. Ляньхуа улыбнулся. Фэйшэн теперь действительно сильнейший. Несмотря ни на что, Ляньхуа был искренне рад за него. Тем более, что теперь делить им было нечего. Увы, Фэйшэн оказался не единственным незваным гостем на свадьбе. Цзяо Лицяо тоже наведалась и преподнесла в качестве подарка Ледяную цикаду. Этот страшный яд должен был убить Цяо Ваньмянь в течение нескольких часов, а исцелить несчастную невесту могла только сила Янчжоумань. Ляньхуа прекрасно понимал, что, в отличие от героев Байчуаня, Цзяо Лицяо недаром носила титул Мудрой и давно его раскусила. Если он использует свою уникальную технику — раскроет свою личность. Никто больше не поверит в сказку про братьев-близнецов. Если же нет — погубит Ваньмянь, которой и так задолжал счастливую жизнь. Несмотря на критическую ситуацию, он смог наплести бред про отвар из редких ингредиентов и отправить всех его искать. Оставшись наедине с Ваньмянь, он передал ей целебную силу Янчжоумань, что смогла одолеть и Ледяную цикаду, и нанесённый ею ущерб. Вот только когда Ляньхуа попытался встать с постели Ваньмянь, то его колени тут же подкосились. К горлу подступила кровь, а зрение помутилось, он отдал практически все свои силы. Если он здесь умрет, то Ваньмянь вряд ли будет рада видеть его тело сразу после пробуждения. Нужно... встать и уйти. Ему помешали. Ди Фэйшэн бесцеремонно забрался через окно и склонился над Ляньхуа. — Так и знал, что ты её спасёшь. Почему ты спасаешь всех, кроме себя? Ляньхуа кашлянул, губы окрасились свежей кровью. — Если не я... то кто их спасёт? — Ты безумен, Ли Сянъи, или это влияние яда? Ляньхуа хрипло рассмеялся, сознание уплывало от него. Фэйшэн заметил его состояние и приложил ладонь к спине. Ляньхуа показалось, что его швырнули через всю комнату и он ударился об стену, настолько чудовищно было давление ци Фэйшэна. Ляньхуа понимал, что Фэйшэн действовал осторожно, но... он действительно слишком ослаб. Ляньхуа не успел ничего возразить, как Фэйшэн убрал руку. Ляньхуа без сил повалился на пол. Он никак не ожидал, что Фэйшэн перевернёт его на спину и поцелует. Несмотря на кровь, несмотря на раздирающую лёгкие боль, Ляньхуа ощутил тонкий, как поток воздуха, ручеёк ци. Дыхание. Даже дыхание Фэйшэна было наполнено духовной силой... для него? Ляньхуа не мог об этом думать, всё его существо боролось за жизнь. Ляньхуа вцепился в плечи Фэйшэна и буквально вытягивал из него живительную энергию. Вот уж точно. Старый и никчёмный лис, что может лишь пить других. Громкий стук в дверь привёл Ляньхуа в чувство. Он услышал голос служанки, которую послал за водой, Цзыцзиня... И Добина. — Ляньхуа, мы все сделали, отвар уже на огне! Ляньхуа попытался оттолкнуть Фэйшэна, но проще было сдвинуть скалу. — Что, — прошептал Фэйшэн, — боишься, что они увидят тебя таким? Искренним? Ляньхуа впервые не знал, что ответить. Ци Фэйшэна быстро восстанавливала его, но прикосновения нельзя было игнорировать. А если их ещё и застанут в таком интересном положении... То даже умение Ляньхуа врать с любого места и до бесконечности не помогло бы ему оправдаться. — Я отпущу тебя и помогу сохранить твою тайну. Фэйшэн поднялся на ноги и помог Ляньхуа встать. Тот лишь отчаянно отряхнул примятую одежду и прижал ладонь к горящим щекам. Невыносимо. Ляньхуа безжалостно прокусил изнутри губу, пуская свежую кровь. Так будет лучше... Фэйшэн тем временем подхватил на руки ещё не проснувшуюся Ваньмянь. Одним движением он распахнул дверь, внутрь влетел разозлённый Цзыцзинь, а за ним и остальные помощники. — Отпусти её! — Меняю девицу на Сюн Мина. Через два часа в беседке на озере. Выдвинув требования, Фэйшэн скрылся, Ваньмянь ничуть не замедлила его шаги. Цзыцзинь кинулся за ним, никто не заметил едва стоящего на ногах Ляньхуа. Разумеется, кроме Добина. Юноша схватил его за плечи и тщательно осмотрел, выискивая раны. Привлекла внимание лишь кровь на распухших губах. — Он ударил тебя? Я его уничтожу. Ляньхуа закашлялся, Добин заботливо усадил его на постель. — Не нужно. Сяобао, никак простил меня за то, что сдал тебя тётушке. — Сейчас не до мелочных обид. Ты ранен? Чем тебе помочь? — Лекарство от болезни осталось в тереме. — Сиди, я принесу. Ляньхуа кивнул и ещё раз кашлянул для убедительности. Благодаря ци Фэйшэна он чувствовал себя сносно, хоть она и не могла заменить Янчжоумань. По крайней мере, он будет жить. *** Всю ночь Ляньхуа провёл в медитации, а на следующий день ему предстоял неловкий разговор с Ваньмянь. Если другим героям Сыгу можно было скормить байку, то техника Янчжоумань была уникальной. Ваньмянь прекрасно поняла, какая именно сила спасла ей жизнь. Разговор вышел полным обид и слёз. Ваньмянь корила себя, а Ляньхуа изо всех сил пытался помочь ей простить себя. И отпустить прошлое. Он видел, что сердце Ваньмянь в очередной раз было разбито, но мог только понадеяться, что Цзыцзинь поможет ей. Ваньмянь ушла в растрёпанных чувствах, но, как всегда, совершенно прекрасная. Небожительница во плоти. Как жаль, что он не смог оценить её, когда она была в его руках. Как жаль, что Ли Сянъи имел так много, но воспринимал всё это как само собой разумеющееся. Уже будучи Ляньхуа, он признал многие из своих заблуждений. Ляньхуа подумал, что никогда не был её достоин. И не имел права давать ей надежду и что-либо обещать, потому что она всегда любила его, а он не мог ответить ей взаимностью. Теперь, испытывая глубокую привязанность к Добину, Ляньхуа понял, насколько был глуп. К Ваньмянь он не испытывал ничего подобного. Как будто разрывая последнюю связь между ними, Ляньхуа снял с запястья подаренные Ваньмянь чётки и положил на стол. Когда она вернётся и увидит, то всё поймет. Их больше ничего не связывает, кроме вороха сладких и горьких воспоминаний. Трагичность момента разрушил приступ кашля: накануне Ляньхуа потратил слишком много сил. Боль разливалась по груди, и Ляньхуа прижал к ней руку, как будто это могло ему помочь. Так плохо ему давно не было. За острой болью он не услышал чужие шаги. Только горячее прикосновение ладони к спине заставило его вздрогнуть и отшатнуться. — Снова ты. Глава Ди, не нужно меня добивать, я и сам недолго протяну. Фэйшэн убрал руку и сел за стол рядом с Ляньхуа. Его взгляд зацепился за чётки, он внимательно посмотрел на обнажившееся запястье Ляньхуа, где они раньше были. — Я хотел тебе помочь. Если тебе настолько плохо, зачем ты помогаешь всем вокруг? Ты же сокращаешь свою жизнь. Ляньхуа вытер губы тыльной стороной ладони, отметил, что крови не было, и улыбнулся. — Из-за меня погибло слишком много людей. Я не допущу, чтобы их число увеличилось. Ваньмянь ранили, чтобы заставить меня раскрыться. — Это сделала Цзяо Лицяо, я поговорю с ней. Ляньхуа хмыкнул. — Поможет ли разговор? Кажется, она делает всё, чтобы устранить меня. Желает облегчить тебе жизнь. — Если она хочет мне помочь, то лучше бы ей вместе с Демоном Ядов найти способ вылечить тебя. — Боюсь, это не в её интересах. Ладно, глава Ди, ты зачем пришёл? Ругать меня? — Не твори глупости — не буду ругать. Хотел убедиться, в порядке ли ты. — Сойдёт, есть ещё силы. Только не нужно мне их передавать. Мне больно. — Хорошо. Иди сюда, не будет больно. Ляньхуа пересел ближе, но Фэйшэн этим не ограничился. Он пересадил Ляньхуа себе на колени и обнял одной рукой. В его объятиях было тепло, а Ляньхуа был так уязвим для холода, что не мог этого не оценить. Фэйшэн ласково погладил его по щеке, привлекая внимание, и поцеловал. Мягко и нежно, делясь энергией. Ляньхуа удивился, насколько всё изменилось. Раньше любая их встреча заканчивалась дракой, в шуточном ли поединке или в постели. Никто не сдерживал свои силы и страсть, никто не считал синяки и укусы. Увы, измученное ядом тело не выдержит подобного, но Ляньхуа скучал. Он бы многое отдал за то, чтобы вернуть хотя бы ту выносливость, чтобы вновь стать достойным соперником. И достойным любовником Фэйшэна. Удивительно, неужели Ляньхуа до сих пор интересен ему? Кстати, почему бы не спросить. — Почему ты заботишься обо мне? — пробормотал Ляньхуа, разорвав поцелуй. Фэйшэн прижал его к себе крепче и положил ладонь на спину, в точку схождения меридианов. Ляньхуа напрягся, готовясь встретить привычно сильный удар, но ток ци был мягким и едва ощутимым. Непривычно. — Почему ты такой осторожный? — Ты же сказал, что боишься. И что тебе больно. Я не хочу причинять тебе вред. — А-Фэй... — Ляньхуа вздрогнул, когда хватка на его боку усилилась, хоть и всего на мгновение. — А если я не смогу восстановиться, я... разочарую тебя? — Я хочу, чтобы ты жил и смог со мной сразиться. Это цель. Ляньхуа вздохнул. — Я не нужен тебе слабым. — А ты хочешь быть слабым? Хочешь дальше страдать от яда? Хочешь умереть? Ляньхуа не стал лукавить. — Не хочу. — Вот и я не хочу. Я найду способ тебе помочь. — Спасибо. Вот только у меня будет одна просьба. — Какая же? — Не трогай Фан Добина. Он очень важен для меня. Ляньхуа был готов к любой реакции и даже напряг мышцы живота, чтобы выдержать удар… но никак не ожидал услышать тихий смех. — Купился. Я же не стал убивать Фан Добина, хоть и обещал, потому что он важен для тебя. Если бы ты не нашёл способ избавиться от моей ци, я бы пришёл и исцелил его. Мне нужно было припугнуть тебя. — Какое коварство! Я же поверил! Фэйшэн улыбнулся. — Обманул обманщика. У тебя учусь. Пусть живёт, мне он не мешает. Ляньхуа хотел спросить Фэйшэна, зачем тогда нужно было драться с Добином по поводу и без, но лишь обнял его в ответ, утыкаясь носом в шею. Кто бы знал, что в объятиях Фэйшэна может быть так спокойно. Как же всё изменилось. Ляньхуа бы очень хотел вернуть то, что у них было раньше. *** Вечером Добин нашёл Ляньхуа в выделенной тому гостевой комнате. Ляньхуа был погружён в медитацию, чтобы унять беспокойные потоки энергии — пусть переданная ему ци Фэйшэна была очищенной, но всё ещё слишком сильной. Однако делать это под пристальным взглядом Добина было непросто. — Герой Фан, не насмотрелся? — со смехом в голосе спросил Ляньхуа. — Мне помнится, при последней встрече ты был смертельно обижен и обещал больше никогда со мной не разговаривать. Добин вспыхнул и отвёл взгляд. Вот же хитрый лис! Только пошутил, а в точку. Несмотря на сложные тренировки дома, куда его вернула тётушка, у Добина было время подумать. Мысли упрямо возвращались к Ляньхуа, и бороться с ними было сложнее, чем разбирать механизмы и проходить препятствия. Фан Добин много думал. И решил начать с извинения. — Я поговорить хотел. Прости, что был так назойлив и цеплялся к тебе. Ляньхуа открыл глаза и окинул его недовольным взглядом. — А сейчас ты что делаешь? — Это другое! Ляньхуа, ну выслушай же! — Слушаю. — Вот! Я хотел сказать, что не буду навязываться... Но так просто уйти тоже не могу. Если я испортил своей порывистостью нашу дружбу, то давай забудем о... случайном совпадении интересов. Ты ввязался во всю эту историю с артефактами из Наньниня, и я хочу тебе помогать. Защищать, в конце концов. Моя сила, твои мозги, да мы что угодно раскопаем! Ляньхуа рассмеялся. Порывистость? Добин даже не заметил, что это Ляньхуа тогда его соблазнил? Он ведь мог просто притвориться спящим и не вылезать из-под одеяла, дразня весьма наигранной хрупкостью и нежностью! И теперь Добин снова хочет быть с ним друзьями? Наивный мальчишка. Любимый наивный мальчишка. — Хорошо, Сяобао. Хорошо. — Ляньхуа, а ты не будешь больше... убегать? Ляньхуа стушевался под пристальным взглядом. — Сяобао, я... действительно хотел защитить тебя, но не должен был принимать за тебя решение. И ты, будь добр, не решай за меня. Я слишком многим пожертвовал ради свободы. Фан Добин почесал затылок. — Прости, я был неправ. Но ты... согласен? Ляньхуа улыбнулся и поманил его к себе. Добин подошёл ближе, но Ляньхуа упорно звал его дальше. Стоило Добину наклониться к нему, как Ляньхуа осторожно коснулся губами его щеки. — Конечно, Сяобао. Я на всё согласен. Добин порывисто обнял его, согревая в объятиях. С Ляньхуа было сложно, но без него — просто невыносимо. Фан Добин даже не заметил, как слишком сильно привязался к этому таинственному целителю Ли. Он видел, что Ляньхуа ему многого не рассказывает, но был уверен, что так было нужно. *** После того, как Ляньхуа и Добин узнали о том, что Сяо Цзыцзинь собирается возродить орден Сыгу, Ляньхуа испытал смешанные чувства, ведь это было совсем не тот орден, что он бы хотел видеть. И в то же время... Возможно, он был не прав? С высоты прошедших десяти лет старейшинам куда виднее, как сделать так, чтобы орден снова не пал жертвой неурядиц. Погружённый в свои мысли, Ляньхуа не контролировал своё тело, поэтому по характерным жестам был узнан Цзыцзинем. Тот так долго и упорно исходил ядом от ревности, что даже не постеснялся предложить Ляньхуа прыгнуть с обрыва и больше не мешать жить ему и Ваньмянь. Даже осмелился вызвать на бой, что кончился за несколько секунд: с помощью одного гибкого клинка Ляньхуа в два движения обезоружил Цзыцзиня. Возможно, пошёл бы и дальше, если бы Ваньмянь не вмешалась. Ляньхуа усомнился, хорошо ли поступил, одобрив брак Ваньмянь и Цзыцзиня. Возможно, он не принесёт измученной многолетними поисками Ваньмянь счастье, но и рушить её жизнь в очередной раз он был не в праве. Ляньхуа не задумываясь ляпнул объяснение их поединка и ушёл. Когда Ляньхуа спустился к терему, Фан Добин уже был там и даже успел приготовить обед. Пахло вкусно, поэтому Ляньхуа без лишних раздумий сел за стол. — Ты же говорил, что хочешь найти учителя и возродить Сыгу. Орден возрождён, и ты можешь помочь его процветанию. Фан Добин скривился. — Это не тот Сыгу, который был раньше. Сейчас они готовы объединиться только с большими, сильными и богатыми кланами, а маленькие не в счёт. Ли Сянъи бы этого не одобрил. Ляньхуа опустил взгляд на тарелку. — Ли Сянъи больше нет. Они вправе решать сами. — Вот и выбрали бы другое название. Союз отмщения, например! Исказили все идеи, что вкладывал Ли Сянъи. В таком Сыгу мне делать нечего. Ляньхуа грустно улыбнулся и тихо прошептал: — Если бы Ли Сянъи знал десять лет назад, что появится человек, который будет так хорошо его понимать... То он был бы счастлив. Погружённый в свои мысли, Добин не услышал этих слов, да и не мог понять их до конца. — Я хочу найти свой путь, как ты и советовал. Стать таким героем, которым гордился бы мой учитель! Вот только у меня будет к тебе просьба, если я тебе надоем, то не нужно устраивать свои фокусы и насильно возвращать в поместье Тяньцзи. Скажи, я всё пойму. — Вижу, ты сильно повзрослел, Сяобао. — С твоей помощью, угу. Меня ещё никто так не кидал, как ты. Ляньхуа улыбнулся. Шаг вперёд сделан, но Добин всё ещё слишком наивен. — Лучше я, чем твои враги. — Это верно! Ляньхуа достал флягу и разлил вино в две чашки. — Ну тогда выпьем за то, чтобы наши разногласия остались в прошлом. Добин с недоверием уставился на вино. — Ты его отравил? Я же только что просил! Ляньхуа хмыкнул и выпил своё. — Вот, я же попробовал. Всё хорошо. Можно подумать, на него бы этот яд подействовал. Но пока Добину не стоило об этом знать. — Ну ладно, даже если отравил... Не привыкать! Добин залпом выпил вино и даже не поморщился. — Ляньхуа, раз мы теперь, эм, друзья... — Друзья? — переспросил Ляньхуа и лукаво улыбнулся. Добин покраснел до корней волос, и Ляньхуа пришлось прикусить губу, чтобы не рассмеяться. Был такой опытный, а теперь смущается, как подросток. Неужели Добин тоже испытывает к нему какие-то чувства помимо дружеской привязанности? — Друзья! — выпалил Добин. — Ну, больше, чем друзья... — Сяобао, подумай над ответом. Исходя из него ты будешь спать либо на втором этаже, либо здесь. И я сейчас совсем не про вторую подушку. — Ли Ляньхуа! Тебе просто нравится надо мной издеваться! — Есть такое. Ты очень мило реагируешь. Добин потёр лицо руками, как будто это могло согнать краску. — Ладно! Ли Ляньхуа, я хочу быть не только твоим другом, но и твоим возлюбленным. Я же просто на тебе помешался, ты не заметил? Я поэтому и предложил странствовать вместе! Чтобы всегда быть рядом с тобой и заботиться! Выпалив всё это, Добин опустил взгляд. Ляньхуа же протянул руку и ласково погладил его по щеке. — Спасибо, Сяобао. Мне нужно было это услышать. — А сам-то хоть что-то ко мне испытываешь? — Терпение. Безграничное терпение. — Ах, ты! — Шучу. Я люблю тебя больше жизни. С первого взгляда влюбился. Едва отошедший от собственного признания, Добин вновь смутился. — Ты... Не сильно её ценишь. — Верно. Тебя же гораздо сильнее. Добин пересел к Ляньхуа и обнял его. — Ты просто невыносим. — Какой есть. Всё ещё хочешь заботиться обо мне? — Угу, прямо сейчас и начну. Добин поцеловал Ляньхуа, чем окончательно развязал тому руки. Нужные слова были сказаны, все недоразумения прояснены. Если Ляньхуа был готов поступиться своими чувствами, то не мог заставить Добина сделать то же самое. Поцелуй перетёк в неторопливые ласки, пока Добин и Ляньхуа избавляли друг друга от одежды. Ужин был забыт, когда они переместились на кровать. Добин был слишком ошарашен признаниями, поэтому никак не мог настроиться. Ляньхуа перехватил инициативу и ласкал его до тех пор, пока Добин усилием воли не отогнал лишние мысли прочь. Одним осторожным движением он опрокинул Ляньхуа на спину и начал покрывать его шею и ключицы жадными поцелуями. — Смелее, Сяобао, мне всё нравится. И всё же Добин не мог позволить себе грубость, хотя вид беззащитно-покорного Ляньхуа заставлял кровь закипать. И всё же болезненная худоба и бледность, которую теперь только подчеркивал румянец разгоревшегося желания, не давали ему дать волю своей похоти. Он всё так же осторожно ласкал Ляньхуа, спускаясь ниже. Ляньхуа не торопил его, хотя явно пытался направлять, но Добин не спорил. Им ещё предстояло изучить друг друга. Вскоре Ляньхуа судорожно цеплялся за спинку кровати, едва слышно вздыхая от удовольствия, пока Добин ласкал его ртом. Когда внутрь проникли хорошо смазанные пальцы, Ляньхуа нетерпеливо двинул бёдрами навстречу. — Скорее, я так хочу тебя, Сяобао. Фан Добин и сам уже едва сдерживался, а эти слова только сильнее подстегнули его желание. Он подхватил Ляньхуа под колени, шире разводя ноги, и нетерпеливо толкнулся. Ляньхуа закусил запястье, пытаясь скрыть довольный стон. Член Добина так хорошо наполнял его и с каждым движением таранил простату, что Ляньхуа пришлось сдерживаться, чтобы не кончить раньше времени. Он выгибался навстречу Добину, встречал каждое его движение, и не мог отвести от него взгляда. Его Сяобао... сбывшаяся невозможная мечта! Ляньхуа протянул к нему руки, заставляя Добина сменить позу и позволить себя обнять. Так было особенно приятно, но в глубине души промелькнуло сожаление. Как жаль, что чувства пришли к Ляньхуа так поздно, ведь насколько невыносимо сладка близость с любимым человеком. Ляньхуа не расцепил объятия даже когда оргазм накрыл их обоих. Силы иссякли, но он продолжал цепляться за улегшегося рядом Добина. — Не знал, что ты можешь быть таким страстным, — с восхищением прошетал Добин. — Это ты так меня заводишь. Остывший ужин всё равно был вкусным, тем более, что Ляньхуа и Добин сильно проголодались. Добин решил поделиться своим знанием о том, что Шань Гудао на самом деле является его отцом. Ляньхуа не решился скрыть, что уже это знал, но смог перенаправить гнев Добина в мирное русло. — За смертью твоего отца стоит не Союз Цзиньюань, а тот, кто хотел натравить на него Сыгу. — Найдём и отомстим за него! — уверенно заявил Добин, и думать забыв, что обижался на Ляньхуа, ведь он был отходчивым. Оставив за спиной поместье Мумянь и окончание свадебных ритуалов, Ляньхуа и Добин отправились на поиски убийцы Шань Гудао. *** Добин предложил отыскать Лу Жунцина, который раньше служил Шань Гудао,и поговорить с ним. Лу Жунцин жил прямо в похоронном доме и последние пару лет зарабатывал тем, что продавал выловленные из реки тела для посмертного брака. Ляньхуа ощутил подвох, когда навстречу им с Добином выбежали две перепуганные женщины. — Он ожил, труп ожил! Стоило пересечь порог, как Ляньхуа и Добин увидели одноглазого мужчину... которого схватил за горло Фэйшэн. — Ди!.. — выкрикнул Добин, но Ляньхуа резко осёк его. Вот уж точно, от судьбы не уйдешь... Как и от Фэйшэна. Фэйшэн никак не отреагировал на появление знакомых людей, и это было странно. Ляньхуа бесстрашно подошёл к Фэйшэну и положил руку ему на левое плечо. Фэйшэн вздрогнул и перевёл на него мутный взгляд. Впрочем, не ударил в ответ, это уже было неплохо. — Что ты здесь делаешь? — строго спросил его Ляньхуа. Фэйшэн посмотрел на него с удивлением. — Ты знаешь меня? — Угу. — Кто ты? Ляньхуа растерялся, но быстро взял себя в руки. Если кто-то смог повредить память мастера такого уровня, то Фэйшэн в огромной опасности. — Ты не помнишь нас? — удивился Добин. — А ты помнишь, кто ты? — добавил Ляньхуа. — Кто... я? Фэйшэн нахмурился и схватился за голову — похоже, попытки вспомнить причиняли ему физическую боль. Он ослабил хватку на горле Лу Жунцина, и тот прохрипел: — Ты потерял память и упал в реку, а я выловил тебя. Я выбрал тебя женихом для посмертного брака с И Циньхун. Фэйшэн растерянно смотрел на него, пока Ляньхуа не вмешался: — Я твой друг. Фэйшэн уставился с неподдельным удивлением. — Близкий друг. Тут возмущённо хмыкнул и Добин. — Друг? — едва слышно прошептал Фэйшэн. — Угу. — Не может быть. Сказав это, Фэйшэн потерял сознание и упал на пол. Добин метнулся к нему и проверил пульс. — Эй! В чём дело? Я ещё с тобой не расквитался! Ляньхуа хмыкнул и в свою очередь перехватил запястье Фэйшэна. Внимание привлекли черные следы на ладони. Ляньхуа с удивлением разглядел на руке Фэйшэна надпись: "Найди Ли Ляньхуа". Ляньхуа горько усмехнулся. Фэйшэн попал в неприятности, наверняка его предали его же подчинённые. И ему больше не к кому обратиться? Выходит, Ляньхуа единственный, кому он может доверять? Печально, и в то же время приятно. Сам Ляньхуа, впрочем, тоже доверял Фэйшэну. Практически всегда. Вот и теперь он был готов приложить все усилия, чтобы спасти его. — Мы хотим забрать этого мужчину. Добин с отчаянием посмотрел на Ляньхуа. Он бы предпочел в жизни не видеть Фэйшэна, и особенно не хотел видеть, с каким вниманием его осматривает Ляньхуа. — Нет! Он пять дней провалялся трупом, а стоило мне найти покупателей — очнулся. Неприятности мне доставил. Не смогу продать для посмертного брака — уничтожу его навыки и сделаю слугой. У Ляньхуа перехватило дыхание: какая ужасная участь. Фэйшэн бы предпочёл умереть, чем утратить своё мастерство. — Он серьезно ранен, без должного лечения вскоре умрёт. Продай его нам. Дам сто лянов, — заявил Ляньхуа, игнорируя полный отчаяния взгляд Добина. — Я бы продал его вам за сотню, не будь вы из Байчуаня. С вас возьму тысячу. — Грабёж! — возмутился Добин. — Берёте или нет? — Нет! — заявил Добин. — Да, — тише сказал Ляньхуа. Ляньхуа и Добин уставились друг на друга. — У тебя же есть деньги? — Ты хочешь потратить тысячу лянов на него?! — Я перед ним в огромном долгу, позже объясню. Сейчас нужно его спасти. Добин кипел о возмущения, но сунул деньги Лу Жунцину. Ему же и пришлось тащить так и не пришедшего в себя Фэйшэна в терем. — Я весь трупами провонял, — пожаловался Добин, брезгливо обнюхивая свою одежду. — Тебе лучше не тянуть с объяснениями. Ляньхуа даже не обернулся к нему, всё внимание было сосредоточено на Фэйшэне. — Его отравили ядом Усиньхуай. — Разве это не замечательно, — удивился Добин. — Постой... Отравленные этим ядом не могут больше использовать боевые навыки. Так почему же он не лишился их и напал на Лу Жунцина? — Смотри. Фэйшэн сперва пронзил жизненную точку Лао-Гун и позволил вытечь истинной ци, чтобы не дать яду проникнуть во внутренние органы. Затем с помощью внутренней силы он вывернул свои меридианы, загнав Усиньхуай в точку Бай-Хуэй. Помимо Ди Фэйшэна, никому бы в голову не пришел такой метод. — Выходит, он не потерял свои боевые навыки, но из-за попадания яда в точку Бай-Хуэй он утратил память. Но это же не повод его спасать! Из-за того, что Ди Фэйшэн потерял память, мы тоже должны забыть о его злодеяниях? Я считаю, что его надо забрать в Байчуань и бросить в тюрьму. Ляньхуа жестом осёк его. — У меня есть доказательства, что Ди Фэйшэн не убивал твоего отца. Когда Шань Гудао умер, на его теле были обнаружены благовония Усиньхуай. Ди Фэйшэн отравлен тем же ядом, какое совпадение. Более того, боевые навыки Ди Фэйшэна несравненны. Кто мог строить ему козни? — Хочешь сказать, в Союзе Цзиньюань внутренний раскол? — Тот, кто убил твоего отца, использовал его смерть в качестве причины развязывания войны между Сыгу и Союзом Цзиньюань. В этой битве оба клана понесли большие потери. Ди Фэйшэн не будет делать того, что навредит другим людям, но не принесёт пользы ему самому. Что бы ты ни думал о нём, он всегда сражается честно, без подлых уловок. — Без подлых уловок? Он напал на меня и отравил своей истинной ци. Я чуть не умер. Ляньхуа улыбнулся. — Фан Сяобао, думаешь, если бы он хотел убить тебя, то не сделал бы этого на месте? Признаться, даже я тогда поверил в его угрозы. Добин скривился. Ляньхуа говорил разумные вещи, но его ненависть к Фэйшэну не ослабевала. Теперь в нём говорила ревность. Почему Ляньхуа так защищает главу демонического клана?! — Ты подозрительно хорошо его знаешь. — Доводилось встречаться. Сяобао, Фэйшэн — великий воин и нам пригодится. — А как ты заставишь его слушаться? Ляньхуа коварно ухмыльнулся, и Добину стало немного не по себе. — Есть у меня методы. Фэйшэна они оставили на ночь на постели на первом этаже, а сами ушли спать на второй. События дня не давали покоя мыслям, и Добин ворочался с одного бока на другой, ведь сон никак не шёл. — Сяобао, у тебя что-то болит? Приготовить сонный отвар? — раздался усталый голос Ляньхуа. Добин вздохнул и крепко прижался к нему со спины, рука невольно скользнула под ворот рубашки, ближе к живому теплу. Ляньхуа положил свою поверх. — Мне кажется, ты заговариваешь мне зубы. Зачем было нужно спасать Ди Фэйшэна? — Я же сказал. Он сильный воин. Он тоже жертва предательства. И я ему должен. — За спасание Цяо Ваньмянь? Ляньхуа вздохнул и перевернулся к Добину лицом. Лунный свет подчеркивал серьёзность его взгляда. — Не только. Он несколько раз спасал и мою жизнь. — Но пытался убить меня! — Если бы хотел — убил бы. Он шантажировал меня, знал, что нужно угрожать близкому человеку. — Вы подозрительно близко знакомы. Ты столько о нём знаешь! Ляньхуа не ответил. С одной стороны, он и так многое скрывал от Добина, и в первую очередь свою личность. Может быть, и не стоит говорить правду? — Мы знакомы больше десяти лет. Я хорошо его знаю. Он жёсткий и прямолинейный, действует в своих интересах. Но устраивать мышиную возню и плести интриги не в его стиле. Хотя иногда я об этом забываю. После этих слов Добин не мог не задать мучающий его вопрос. — А насколько вы были близки? — О чём ты? — Вы были любовниками? Ляньхуа весь подобрался как перед прыжком в ледяную воду. — Можно сказать, мы были друзьями. И иногда делили ложе. После этих слов Добин пулей выскочил из-под одеяла. — Ты! С ним?! Так ты поэтому хочешь его спасти? Ляньхуа сел на кровати и перевёл на Добина недовольный взгляд. — Не только. Я озвучил тебе список причин. — Он... он был твоим первым партнёром? Ляньхуа не выдержал и рассмеялся. — Принимаешь меня за девицу, что должна была хранить честь до встречи с тобой? Нет. Не он. Я уже не помню, кто. — Ляньхуа, ты!.. Добин так и не нашёл слов. Громко фыркнув, он сбежал по лестнице. Ляньхуа едва подавил первый порыв кинуться за ним. Добину нужно остыть, и если Фэйшэн снова встретился им на пути, то Добину придётся принять это признание. Кто знает, когда Фэйшэн вспомнит всё. Ляньхуа едва смог задремать, всё же муки совести были ему не чужды. Он надеялся на лучшее, но никак не ожидал, что утром Добин будет сидеть на крыльце и тискать Лисёнка. — Я боялся, что ты ушёл. — Я не убегаю в закат при любых проблемах, — недовольно пробормотал Добин. Ляньхуа попытался пройти мимо, но Добин задержал его, схватив за полу одежды. — Скажи, возвращение твоего давнего любовника повлияет на твои чувства ко мне? Ляньхуа наклонился к Добину и перехватил его руку. В огромных глазах юноши плескалось столько надежды и боли, как будто он действительно ожидал услышать положительный ответ. — Разумеется, нет. Я по-прежнему люблю тебя, Сяобао. Конечно, ты не первый мой мужчина, но первый человек, которого я полюбил. Добин буквально расцвел. — Ох... прости, я действительно испугался. — Наивный и слишком впечатлительный. Идём завтракать. Добин кивнул и поднялся на ноги. Ему уже было стыдно за ночную сцену. *** Ди Фэйшэн спал почти сутки и проснулся в один миг. Едва распахнув глаза, он схватил со стола замеченный боковым зрением нож и приставил его к горлу сидящего на кровати Ляньхуа. Тот ни капли не испугался и строго бросил: — Невежливо так обращаться со своим хозяином. Раз ты проснулся, то прими лекарство. Ди Фэйшэн явно был ошарашен такими словами. — Кто ты? Ляньхуа бесстрашно хлопнул его по руке, сжимающей нож. — Взгляни на свою ладонь. Ты же способен разобрать, что сам написал? Ди Фэйшэн опустил нож, сел и внимательно уставился на левую ладонь. Черты уже смазались, но разобрать было можно. — Человек, которого ты искал, Ли Ляньхуа, это я. Фэйшэн поднял на него недоверчивый взгляд, хотя с точки зрения Ляньхуа, для потерявшего память тот хорошо держался. — Взгляни на табличку, — Ляньхуа кивнул на висящую снаружи вывеску "Лечебница Ли Ляньхуа", Фэйшэн внимательно следил за его действиями. — Наверное, ты хочешь спросить, кто же ты. Тебя зовут А-Фэй, ты шпион палаты Байчуань. — Шпион? Байчуань? — Угу. — Говори яснее. Я ничего не понимаю. За ночь Ляньхуа придумал неплохую легенду, где ложь переплелась с реальными фактами, которые он знал о Фэйшэне. Но в пылу самозабвенного вранья он увлёкся, Фэйшэн почуял подвох. — Ты помогал слабым и истреблял зло, а также помогал мне с расследованиями запутанных дел. — Помогал слабым и истреблял зло? — Верно. Фэйшэн широко улыбнулся. — Чушь. Я помню только, как убивал. День за днём, одного за другим. Только убивал. Ляньхуа вскинул брови. Похоже, Фэйшэн вспомнил только детство. Однажды он поддался неуемному любопытству и расспросил Фэйшэна о его прошлом. Тот отпирался, но после почти честного проигрыша в азартной игре рассказал о семье Ди. Это явно была последняя вещь, о которой Ляньхуа хотел бы вспоминать. Фэйшэн тем временем поднялся на ноги. — Я не буду тебя убивать, но я тебе не верю. Ты явно держишь меня за дурака. Фэйшэн порывался уйти, но Ляньхуа по привычке поднялся за ним и положил ладонь на его левое плечо. Фэйшэн застыл, как вкопанный. Ляньхуа не видел со спины, как тот нахмурился, что-то мучительно вспоминая. — Ни за кого я тебя не держу. Я точно знаю, одного человека ты спас. — Кого? — Меня. Фэйшэн резко обернулся. Ляньхуа лишь кивнул и протянул ему запястье. Фэйшэн проверил его пульс. — Ты был отравлен. — Смотри внимательнее. Фэйшэн сосредоточился и неожиданно полностью изменился в лице. Впервые с момента пробуждения морщины на его лице расслабились, а тронувшая губы улыбка не походила на звериный оскал. — В тебя моя внутренняя сила. — Я умираю, а ты пытался меня спасти. Обнимал, плакал, и был готов спасти любой ценой. Ляньхуа прикусил язык, но Фэйшэн ему поверил. — Раз в тебе моя внутренняя сила, то ты важен мне. Неужели ты действительно... — Твой хозяин, — перебил его Ляньхуа. — Язык не поворачивается такое сказать. Дальше было проще, Ляньхуа смог убедить Фэйшэна не уходить, чтобы не нарваться на врагов. От бесконечных расспросов его спас вернувшийся Добин. — О, проснулся. Теперь можно поесть? Даже Лисёнок проголодался. — Это ещё кто? — хмуро спросил Фэйшэн. — Твой сослуживец, Фан Добин, — представил его Ляньхуа. — Что, в Байчуань все такие слабаки? — с усмешкой спросил Фэйшэн. — Что?! Да если бы не я, то ты бы уже лежал в гробу с мертвой невестой! В прошлый раз ты застал меня врасплох, но сегодня я готов с тобой сразиться! Ляньхуа ловко просочился между ними и ласково обнял Добина за талию, уводя прочь. — Идём, я сегодня приготовил новое вкусное блюдо. Фэйшэн проводил их долгим взглядом и снова нахмурился от головной боли. Картинка упорно не складывалась, слишком много лжи в словах этого странного Ляньхуа. Фэйшэн понимал, что не подпускал никого близко, но когда Ляньхуа положил руку ему на плечо, то захотелось не ударить его, а... обнять? Странно. Неужели он был близок с Ляньхуа? Тот воспользовался своим правом хозяина? Почему тогда сейчас липнет к мальчишке? Вопросов больше, чем ответов. Фэйшэн точно знал три вещи. Он сам написал для себя заметку найти именно Ли Ляньхуа. В котором текла его внутренняя сила. И с которым их явно что-то связывало, ведь рефлексы не могли подвести. Во всём остальном предстояло разобраться. За обещанным ужином Ляньхуа с огромным неудовольствием наблюдал за схваткой за куриный окорочок, который он купил на рынке. Добин проиграл и, не получив поддержки со стороны Ляньхуа, обиделся и ушёл. — Помоги убрать со стола. Фэйшэн покорно взялся помогать Ляньхуа. Когда с уборкой было покончено и они вернулись в терем, Фэйшэн ещё раз огляделся и подошёл к Ляньхуа. — Ты не врёшь, я действительно тут раньше был, узнаю этот дом, но дело не в нём, а в тебе. — Во мне? — удивился Ляньхуа. — Всё в тебе мне кажется знакомым. Я даже помню твой запах. Ляньхуа отшатнулся, но Фэйшэн схватил его за локоть, удерживая на месте. — Твоя байка и пол-ляна не стоит. Мы были близки. — Нет. — Это не вопрос, Ли Ляньхуа. От угрозы, прозвучавшей в голосе, у Ляньхуа по спине пробежали мурашки. До чего же страшно. До чего же знакомо? Но неужели дело лишь в привычке к давнему партнеру? Вон Фэйшэн его имени не помнит, а запах вспомнил. — К тебе вернулось обоняние? Вместо ответа Фэйшэн притянул его ближе, Ляньхуа едва успел упереться в его грудь ладонями. Впрочем, это не помогло, Фэйшэн с лёгкостью удержал его на одном месте правой рукой, в то время как левой сгрёб волосы на затылке и прижал Ляньхуа к себе, чтобы поцеловать. Ляньхуа отвык от такого напора. Фэйшэн в первый же раз услышал его и поумерил свою страсть, боясь навредить слабому целителю, но теперь он всё забыл. Ляньхуа растерялся, но всего на долю мгновения, потому что потом, вопреки голосу разума, обхватил Фэйшэна за шею и жадно ответил на поцелуй. Он был не прав, дело было не в привычке. Ляньхуа нравилось, когда его берегут и о нём заботятся, кому это может не нравиться! Но с таким напором он чувствовал себя живым. И по-прежнему сильным, и за это чувство он мог многое отдать. Он совершил чудовищную ошибку, когда попросил Фэйшэна быть с ним аккуратнее, и теперь был рад, что тот всё забыл. Ни болезненные укусы, ни сжимающие до синяков руки не мешали ему насладиться этим мгновением. — Себя не помнишь, а мне напоминаешь, как было раньше, — бессвязно прошептал Ляньхуа, стоило Фэйшэну оставить его губы в покое. — Вот. Я так и знал. Ты — мой. Всего лишь два слова разрушили красоту момента. Мимолётные и порывистые, они ранили Ляньхуа хуже меча. Он никогда не будет чьей-либо собственностью. Неужели Фэйшэн его ни во что не ставил?! Из последний сил Ляньхуа вырвался из хватки Фэйшэна и отскочил в сторону, переводя сбитое дыхание. — Я никому не принадлежу. Фэйшэн не растерялся, несмотря на свою прямолинейность и скупость в словах, он хорошо соображал. Даже утраченная память ему не помешала. — Я сказал, что ты — не мой хозяин, а мой любовник. Я помню эти ощущения, помню твой вкус и запах. Ты мой давний партнёр. Ляньхуа же ощутил себя полным идиотом. Мало того, что выставил себя дураком, так ещё и такую удобную легенду разрушил. Теперь Фэйшэн будет неуправляем. — Да, но это неважно... — Важно. Ты единственный, кому я мог доверять до ранения. Теперь мне понятно, почему. Но почему ты так меня сторонишься? Я обидел тебя? Ляньхуа не смог сдержать нервный смех. Кто ещё кого обидел.... Фэйшэн не помнит своего имени, самые страшные воспоминания приходят к нему лишь в кошмарах, но он помнит Ляньхуа, нет, Ли Сянъи! Он... был настолько важен или настолько плох?! — Скорее, я обидел тебя. Слишком много произошло между нами, просто ты пока не помнишь. Фэйшэн широко улыбнулся. — Это хорошо. Я не обижаюсь на тех, кто мне дорог. Ляньхуа закашлялся, но не мог не спросить: — Почему ты уверен, что я тебе дорог? При пробуждении ты был готов меня убить. — Я написал твоё имя, чтобы после ранения найти именно тебя. Звучало разумно, Ляньхуа не спорил. — А ещё, я не помню тебя, но моё тело и инстинкты помнят. Значит, мы были близки не один раз. Любовное соитие это лишь трата энергии, и она оправдана только с действительно важным человеком. Ляньхуа застонал и схватился за голову. Логика железная, и очень в стиле Фэйшэна. Всё в порядке, тот не потерял разум. Вместо него, кажется, скоро сойдёт с ума Ляньхуа. Это же надо такое завернуть, оправданная трата энергии! Но к продолжению диалога он был не готов. — Идеалист, как и прежде. Скройся... То есть, иди медитируй. Чем быстрее ты вернёшь память, тем меньше будет от тебя проблем! Фэйшэн кивнул и послушно направился на улицу. Когда он проходил мимо отступавшего во время разговора в сторону выхода Ляньхуа, он протянул руку и подхватил прядь волос. Поднеся её к лицу, он улыбнулся. — Точно помню. Роскошнее нет в мире. Ляньхуа покраснел и отвернулся... Только для того, чтобы заметить, что за окном стоял Добин и с интересом наблюдал за происходящим. Он не выглядел злым или расстроенным, скорее, заинтересованным зрителем. — Даже не знаю, как ты будешь из этого выпутываться, — с довольной улыбкой сообщил Добин. Ляньхуа подошёл к окну и перегнулся через подоконник, нависая над Добином. — А если я оставлю всё как есть? Не буду отвергать его чувства? Какими бы они ни были? Что, если я эгоистично хочу, чтобы вы оба были со мной?! Улыбка Добина померкла, он даже чуть ссутулился. Ляньхуа ощутил укол совести, но злые слова уже сорвались с языка. — Главное, чтобы ты не отвергал меня. А с Ди Фэйшэном я как-нибудь договорюсь. Ляньхуа уже открыл рот, чтобы извиниться, но так и замер. Какая... неожиданно взрослая мысль у его Сяобао. Конечно, он ревнует и обижается, но... готов уступить выбору Ляньхуа?! Добин не дождался ответа и хохотнул. Вышло невесело, но и не так по-детски обиженно, как в начале их знакомства. — Пойду потренируюсь. Вдруг действительно придется сражаться с А-Фэем за тебя. Ляньхуа порадовался, что Добин за последнее время сильно повзрослел. Вряд ли от хорошей жизни, но тем не менее. Это позволяло Ляньхуа ощутить себя ещё ближе к нему. Ляньхуа проводил Добина взглядом и сел на постель. Пару мгновений он мог позволить себе перевести дыхание. За этот день он узнал слишком много нового. Сяобао готов принять любой его выбор, пока Ляньхуа выбирает его. Фэйшэн, как бы странно это ни звучало, оказывается тоже испытывал к нему некие чувства, и гораздо большие, чем к удобному партнёру. Две новости были одна хлеще другой, но третья перекрывала их с лихвой. Ляньхуа поднял взгляд вверх, губ его коснулась лёгкая улыбка — он слышал, как Фэйшэн ушёл на второй этаж для медитации. Когда он услышал такие странные признания Фэйшэна, то ощутил, как по груди разливается тепло. Пусть Ляньхуа и был последней сволочью, раз не замечал своеобразной заботы и внимания со стороны Фэйшэна но... похоже, и сам к нему был неравнодушен. По крайней мере, эти слова затронули что-то в его душе. Это ощущение было не сравнить с оглушительным ударом, которым его накрыло осознание чувств к Фан Добину, но... было ли оно из-за этого менее важным? Над этим определенно стоило подумать. По крайней мере, Ляньхуа уже понял, что Фэйшэн — единственный его близкий человек из прошлого. Если бы он осознал это раньше... то мог бы назвать Фэйшэна своей первой любовью? Нет, точно нет, тогда он был способен на подобные сильные чувства, но никогда их не испытывал. Всё сошлось в одной точке именно с Добином, именно он пробудил неведомые ранее эмоции в душе Ляньхуа. Возможно... если бы он не влюбился в Добина, то так и не смог бы заметить ни проявления симпатии Фэйшэна, ни свою привязанность к нему? Сяобао многому научил его, гораздо большему, чем Ляньхуа когда-либо сможет научить его. Вот только... что с этим делать? Возможно ли не только хотеть, но и любить двоих? Обычно это называли распутствоми и высмеивали что в театральных пьесах, что в досужих байках. Ляньхуа уж точно не считал себя аскетичным монахом, но и не хотел обесценивать свою привязанность ни к Добину, ни к Фэйшэну. Ляньхуа предстояло разобраться в своих мыслях и чувствах, что лавиной свалились на него. Поговорить с Фан Добином. Помочь Фэйшэну вернуть память и объясниться с ним. Дел невпроворот, некогда умирать. Несмотря на ворох мыслей, Ляньхуа рассмеялся. Так весело и легко, как не смеялся уже больше десяти лет... Ещё до того, как на него свалилась власть и обязанности главы Сыгу. Впервые с тех пор он просто был счастлив. Ляньхуа был уверен, что не заслуживал любви или заботы ни Добина, ни Фэйшэна. Ли Сянъи был плохим человеком, Ли Ляньхуа был немногим лучше. Но раз уж судьба послала ему их обоих, как можно отказаться от такого дара? Только придётся принять их чувства и, возможно, что-то изменить в своих взглядах на мир. И выжить, несмотря на смертельный яд в крови. Но это было совсем нетрудно, ведь ради любого из них Ляньхуа был готов свернуть горы и перевернуть мир. Только ради них Ляньхуа был готов жить. Был счастлив жить.